Академия протагора в. А. Ивашко принципы эволюции человека – человечества

Вид материала

Подобный материал:

1 ... 29 30 31 32 33 34 35 36 37

И вряд ли кто сможет опровергнуть их взаимозависимость, взаимовлияние вплоть до взаимоперехода. Но за этим муниципальным треугольником кроется хозяйственная сущность:

а из хозяйственной сущности автоматически вытекает сущность технономическая:

где гносеометодологически реконструкция есть функция генотипа, деструкция – фенотипа, а конструкция – инфотипа. Именно поэтому технология необходимой и достаточной проективной регенерации обуславливает процесс деструкции и конструкции вопреки принципу: я тебя лепила из того, что было, т.е. именно проективная конструкция предопределяет параметрические требования к технологии деструкции (взорвать, разрушить, вырезать, отбить, отшлифовать и т.п.). Но этот же треугольник доказывает и диалектическое единство сфер:

а значит и материалов строительно-конструкторских, топливно-энергетических и эрзац-артефактных:

Из системно-логической цепочки треугольников следует, что город есть конечный социально-экономический продукт эволюции Человека-Человечества в виде автономного промпроизводства – техносферы в максимально возможно чистом виде для конструирования эрзац-артефактных элементов экономических подсистем, т.е. необходимых искусственных состояний:

И главное место занимает здесь технология обработки-приготовления, т.е. собственно конструирования.

Обработка – приготовление есть архисложное сочетание состояний твердого, жидкого, газообразного под влиянием прилагаемого энергетического воздействия, чтобы получить искомый результат. Но его надо еще успеть заметить, дабы не переусердствовать и перескочить через него (принцип: недосол на столе, пересол на спине). Отсюда резкое возрастание интереса к счетно-учетным и счетно-измерительным процедурам, на базе которых со временем создается рецепт-технология-стандарт-обычай-традиция-процедура-ритуал-церемония… Возникает необходимость перехода от субъективной перцептивно-сенсорной оценки к объективной счетно-учетной и счетно-измерительной технономической оценке инструментально-приборного типа. Автоматически начинается раздрай в оценках персонально чувственных и социально-обобщенных (ролевых), т.е. коммуникативная триада: Актант, Пассивант, Наблюдатель как диспутанты и модератор, истец, ответчик, арбитр и т.п. Отсюда обработка-приготовление, конструирование для себя есть одновременно и под себя как триединства генофизио-фенопсихо-инфосоциотипов для создания персонального комфорта. Однако персонально удобное, комфортное может получить негативную оценку окружения даже при том, что их его удобство никак не касается (трансформ зависти). Новизна любого комфорта требует межперсональной и социальной притирки (яркий пример: миниюбка-джинсы). Отсюда предпочтение традиционной одинаковости перед авангардной модой, феномен плохо изученный в общецивилизационном плане как движитель прогресса адаптивного типа, который и породил категорию морального старения. Но уже можно сказать, что это не изобретение капитализма, а лишь его ускорение, а значит и объективацию перцептивную (о психофизиологии перцепции суб- , норма и гипер мы уже говорили при анализе психотипа).

Главная проблема технономии есть превращение материала в инструмент, инструментов в устройство как блок-усилитель требуемой функции, систему блоков как механизм, который с подведением энергопитания превращается в машину. А так как технономия началась с манипулирования палкой, то она исконно антропоморфна: перцептивна, регулятивна, реактивна. Чего нет, не было и не будет в технономии так это человеческого универсализма в познании и преобразовании ради самосохранения и самоприумножении. Манипулирование палкой как технономического продолжения руки положило начало киборгизации, т.е. передаче человеческих функций инструментам, механизмам, машинам. А это значит, что каждый из них обретает как артефакт определенную целефункциональность в процессе обработки-приготовления. И только с окончанием обработки – приготовления артефакт обретает определенную персональную и/или социальную стоимость. Но здесь автоматически возникает гносеометодологическая коллизия между сырьем и продуктом. Исходно поставщиком сырья выступает природа в виде геобиосферы. Экономисты и экологи условно делят все сырьевые ресурсы на возобновляемые и невозобновляемые. Но если стоимость возобновляемых ресурсов теоретически еще поддается исчислению в количестве затрат на время восстановления якобы подобного, то стоимость невозобновляемых ресурсов просто повисает в воздухе. А это значит, что в этой области царит полный произвол, чреватый исчерпанием таких ресурсов с непредсказуемыми последствиями для Человека-Человечества (принцип: рубить сук, на котором сидишь). Следовательно, это проблема не экономическая и не экологическая а гуманономическая. И касается она не только топливно-энергетических ресурсов, а и питьевой воды, и чистого воздуха и литосферной геохимии.

Но мощное промпроизводство создает не только дефицит определенных сырьевых ресурсов, но и профицит отходов. Дело в том, что промпроизводство, начиная с добычи, функционирует вовсе не по исходной гносеометодологической структуре: деструкция-конструкция действующей в физико-химическом мире, а по выборочной структуре биогенного программного мира:

Экстракция есть технология, целефункциональность которой базируется на теории и/или практике хронотопной полезности (нужности сейчас-здесь), которая может как быстро потерять это свойство и/или значимость (надобность отпала), так и сохранять его некоторое время (от секунд до сотен и тысяч лет).

Теория полезности есть трансформ развертки принципа необходимости и достаточности, т.е. изофицита. Биогенный характер этой теории указывает на то, что она действует на всех ступенях эволюционной иерархии от моноцита до социоцита. А в социоците, который мы сейчас и анализируем, она особенно четко проявляется на консумологии, Экономике и экологии, где тон задает Экономика в ее частно-собственническом рыночно-прибыльном варианте ненасытного финансового профицита. Суть фетиша рыночной прибыли состоит в непрерывном повышении благосостояния инохозяйства, которое далеко не всегда ведет к повышению благосостояния домохозяйств и самой муниципии, а часто и в ущерб им обоим (особенно в экологическом плане).

А так как рыночная прибыль есть результат актов распределения и обмена, то именно скорость этих операций и становится главной движущей силой рыночной экономики (базовый принцип: время – деньги), которая стала ведущей как для обработки-приготовления, так и для потребления- пользования. А это неизбежно отразилось и на всех остальных этапах экономического производства товаров, услуг, информации, все чаще доводя их до технологического цейтнота, а значит и технологической эквилибристики с формой и/или содержанием, т.е. мнимости нового или мнимости старого.

Полный экономический цикл:

Поиск – обнаружение;
Обездвиживание – фиксация;
Присвоение – приватизация;
Перенос – транспортирование;
Накопление – хранение;
Обработка – приготовление;
Распределение – обмен;
Потребление – пользование;
Отторжение – утилизация.

в рыночной конкурентной борьбе за прибыль стал набирать обороты, увеличивая темпоритм до предела человеческих возможностей, а значит и передаче контрольно-оценочных функций техническим устройствам, бездумная запрограммированность которых лишь кажется объективной, а на самом деле субъективна, ибо программа изначально составлена человеком. Но программа – это всего лишь пошаговый проект, а значит и полный экономический цикл всегда и везде проективен, а значит и предсказуем, если известен потенциал этого цикла по каждому из девяти его этапов как сложной комбинации элементов из гео- , био- , техно- и социосфер-систем в ситуативной экономической мозаике-калейдоскопе. Потому мы и познаем непрерывно свойства элементов гео- , био- , техно- , социосистем, чтобы преобразовать их затем в качества и использовать их в дальнейшем при экономическом проектировании ради самосохранения и самоприумножения. Правда, повторяемость программной реализации весьма часто создает у людей иллюзию ее неизменной жесткости, неотвратимости. И только сбои в их работе возвращают нас к стохастической реальности бытия с непрерывными разносферными и разноуровневыми чередованиями – колебаниями в системе:

дефицит – изофицит – профицит

с учетом этапа экзистенциального цикла каждого элемента в их ситуативной свертке – калейдоскопе (отсюда и глубина взаимозависимости в теории струн, эффекте бабочки и т.п. конструктах).

Но всякое нарушение требует исправления, корректировки или ремонта, а значит прежде всего диагностики, что всегда было, есть и будет архисложно, проблематично при любой степени компьютеризации гео-, био-, техно- , социосферных гибридов в их свертке (а сделать развертку даже чисто технологически далеко не всегда возможно). Отсюда гносеометодология неизбежно возвращается к теории нормы, отклонения от нормы и нарушения нормы, которую пытаются разорвать на три якобы автономные теории, но при этом путая отклонения с нарушениями, т.е. неразличая их целефункциональности, хотя именно на них базируется система ответственности и санкций за ее несоблюдение. Еще хуже обстоит дело с идентификацией геобарьеров, биобарьеров, технобарьеров и социобарьеров, которые привыкли в экономике прятать за аморфный форс-мажор, который в 90% случаев вполне предсказуем в его полной прогностической развертке, только делать ее либо дорого, либо некому, либо лень (неизбывный принцип упования на авось есть трансформ иллюзии повторения аналогичного предшествующего успеха).

Сложность социально-экономического страхования рисков обусловлено матрешечной свернутостью календарей:

геосфера – астрономический, сезонно-климатический, гравитационно-
сейсмический.

биосфера – фенологический, агротехнический.

техносфера – технотехнологический.

социосфера – знаменательно-событийный

в их глубокой взаимозависимости. Однако с овладения огнем, а затем и его производными энергиями техносфера за счет сростания с социосферой стала не только автономизироваться вплоть до подводных лодок и космопланов, но и вмешиваться в календари биосферы и геосферы. Правда разноречивость оценок таких вмешательств вплоть до прямо противоположных говорит о том, что у Человека-Человечества нет пока единой целефункциональной точки отсчета, ибо национально-культурное местничество от патриотизма до национализма (принцип: каждый кулик свое болото хвалит) мешало, мешает и будет мешать глобальному гуманономическому видению мироздания и глобальному же планированию социально-экономической деятельности по принципу необходимости и достаточности во имя глобального же самосохранения и самоприумножения. А раз нет глобального планирования, то нет и должного страхования рисков.

Оставляем без рассмотрения псевдообъективность прогнозных оценок псевдонезвисимых псевдомеждународных (обычно регионально заангажированных) наблюдателей, ибо даже настоящий правдолюбец запутается в этатистской статистике, которая неизбежно мечется между “быть и казаться”. К тому же ложь всех наблюдателей практически ненаказуема, ибо он так видит. А вот ложь проектировщика очень даже наказуема. Отсюда и система авторского надзора, начиная с домохозяйственного фено/агроцикла. Уже тогда хорошо знали, что год на год не приходится, и потому страховали риски запасанием на два года, которое наиболее ярко исторически проявилось и закрепилось в городах-крепостях на случай осады. Но еще ярче история крепостей показала гигантское различие при осаде наличия должных трофозапасов и универсальных обменных единиц (денежных средств исторически обусловленного типа). Но урок так и не пошел впрок. Великая буржуазная научно-техническая революция быстро фетишизировала деньги за счет глобальной рыночной эксплуатации всего и вся, т.е. ограбления. Вне классической системы Т-Д-Т коммерческий либеральный рынок лопается как пузырь. Но до сих пор не лопнул прежде всего из-за потенциала глобализации, т.е. появления новых рынков и обновления старых по закону предельных плотностей/объемов. Правда, уже наметились весьма серьезные признаки насыщения и пресыщения, ибо от консумологически свободной продажи торгово-промышленный капитал перешел к консумологическому навязыванию товаров, услуг, информации, а по сути к извращению потребительских ценностей, начиная, естественно с наиболее внушаемой части Населения: детей и женщин. Консумологическое зомбирование стало именоваться маркетинговыми ходами, в которых форма превалирует над содержанием вплоть до его подмены в тайне от потребителя. И это не так сложно сделать при микстовом характере большинства товаров (проблема №1 для современной консумологии). И это опять говорит о том, что буржуазное распределение – обмен доминирует над обработкой-приготовлением, а отсюда и над потреблением-пользованием.

Однако пока что доминации обмена над распределением не произошло, ибо обмен доминантен почти всегда только для взрослых, тогда как дети и старики продолжают оставаться на системе распределения. А сакраментальное почти обусловлено различием взрослости, трудоспособности и трудозанятости. Но социальные фонды распределения требуют не денег, а трофообеспечения, тогда как обмен давно миновал бартерную стадию и вышел на генеральную формулу:

Т-Д-Т-Д…

Но эта формула по своей сути выражает специфическое фенопсихотипическое (мир перцептуальный) единство товара (мир реальный) и денег (мир концептуальны), где деньги есть всего лишь инфосоциотипическая условность, а значит и несовместимость с вещественной реальностью товара. Но эволюция торгово-промышленого капитала сначала через заказ привела к авансированию, а затем биржевые торги постепенно дошли до фьючерсных сделок, т.е. купли/продажи того, чего еще нет в реалии. И вот здесь-то концептуализм денег вполне совместился, стал однопорядковым с концептуальным товаром. И это было бы нормальной рутинной торгово-финансовой операцией, если бы деньги имели количественно реальную привязку к залогу. Но две концептуальные сущности не имеют залога, кроме такого же концептуального феномена как честь, которая в купечестве давно уже сублимирована форс-мажором. Но полная вакханалия началась, когда деньги отцепили от золота и начались гигантские игры на курсе валют, т.е. деньги стали порождать деньги со скоростью, которая и не снилась ни одному процентщику. Все финансовые системы либерального рынка пошли в разнос, потянув за собой цены. Финансовый пузырь неминуемо лопнет вместе с мировой финансовой системой и реальная экономика будет иметь возможность перейти на систему реального счетно-учетного и счетно-измерительного исчисления добычи, воспроизводства и производства не вообще, а на душу населения по принципу необходимости и достаточности трофообеспечения прежде всего, и лишь затем всего остального. Отсюда вытекает и важность прожиточного минимума в его базовой и муниципальной составляющих.

Базовая составляющая прожиточного минимума есть научно – практически обоснованный набор необходимого и достаточного в виде воздуха, воды, пищи, тепла и света в годовом исчислении. Муниципальная составляющая корректирует базовую применимо к местным условиям (сезонно-климатическим и агровоспроизводственным). А так как любой прожиточный минимум есть базовая единица анализа/исчисления распределительной системы, то и речь идет об иждивенцах, т.е. детях и стариках, включая нетрудоспособных и безработных взрослых. А так как нетрудоспособным и безработным может оказаться каждый (не путать каждого со всеми), то и расчет прожиточного минимума производится на все Население, формируя генеральную единицу анализа в виде годового госрезерва как вполне вещественно-предметного страхового фонда (принцип: деньгами сыт не будешь). При отлаженной бесперебойной работе экономики такой госрезерв практически незаметен и даже многим кажется ненужным, но резко объективируется в своей острой необходимости при разного рода ЧП (засуха, наводнение, землетрясение, пожар и т.п.). По сути это феномен автомобильной аптечки, о которой столько глупейших споров в водительской среде из-за ее квазинаучности, формальности (но: дорога ложка к обеду). Ведь рыночная экономика (инохозяйственная и частно-собственническая по сути) изуродовала лишь поверхность муниципальной экономики, но не ее нутро. Муниципия была, есть и будет незыблемой основой любой экономики, тогда как инохозяйства вполне могут стать полностью роботизированными. Ведь муниципия это прежде всего система домохозяйств в специфической техносферной оболочке. Диалектическое единство домохозяйства и муниципии как самовозрождающейся системы незыблемо до скончания века. В будущем все муниципии будут строиться по двум канонам: постоянная и временная. И обустройство постоянной муниципии станет главной целью экономики для доведения ее до эколого-экономического совершенства по принципу необходимости и достаточности как автономной единицы т.е. со своим обязательным годовым резервом самообеспечения, а значит и строго по закону предельных плотностей/объёмов. Иное дело, мобильные временные (переносные, сборно-разборные или цельно-самоходные как трейлеры) муниципии сугубо производственного типа: добыча, воспроизводство, производство товаров, услуг, информации, включая и рекреационные услуги. Таким образом, демовоспроизводство будет изначально отделено от опасных, вредных производств, что автоматически позволит снять экологический фактор влияния на здоровье детей и стариков, а значит и затрат на их лечение и реабилитацию. А так как экологический фактор включает в гуманономии воздух, воду, пищу, свет, тепло, т.е. трофообеспечение, потребление и пользование предметами – артефактами техносферы, то при строгом пренатально-постнатальном контроле (до 1 года) мы получим практически здоровое население. Фундаментом станет профилактическая псих-физиотерапия физкультурного типа с жестким диагностическим мониторингом каждого жителя, а значит и аптека вновь вернется в свое лоно-кабинет врача, а фармакология перестанет быть участником рыночных отношений, т.е. будет работать на строго заказных медицинских основаниях. Кроме физиопсихотерапевтов неизбежно будет работа для инфекционистов и для травматологов, где стохастика событий наименее предсказуема, даже если в каждом демолокусе будет свой диагностический кабинет.

Демолокус есть базовая единица анализа/исчисления коммунального (техносфера) и муниципального (социосфера) хозяйства, а значит и Экономики в целом. Это самая болевая точка социально-экономического развития. Уже суточный цикл пребывания человека в некоторой среде требует для выживания некоторой техновооруженности, т.е. экипировки с потенциалом трофики. Человек дорожный-странник – это каждый, кто перемещается в пространстве из точки А в точку В по некоторому маршруту, значит и с опорными вехами пути следования и прогнозом времени прибытия туда, пребывания там и возврата в исходную точку. Случайное, вынужденное или намеренное схождение с маршрута (а значит и договора, уговора, контракта и т.п. правила) обычно вызывает тревогу у заинтересованных лиц в точке А и/или в точке В. Возникает проблема (логистическая по форме, но социально-экономическая по содержанию) поиска пропавшего и/или того, что он нес с собой. Поиск может быть результативным полностью, частично, безрезультатным, занять минуты, часы, дни, недели, месяцы и годы. Теперь считаем реальные затраты на поиски и грубо экономически упущенную выгоду (принцип: посчитали и прослезились). Оказывается, даже при результативном поиске муниципия в проигрыше, ибо поиски как и восстановление есть повторные затраты на уже затраченное (вспомним народные сравнения пожара, ремонта и переезда, где это уже подмечено на интуитивном уровне). Таким образом, двуединство режимизации (временной фактор) и маршрутизации (пространственный фактор) суть социально-экономического роста только при непрерывном кумулятивном совершенствовании счетно-учетных (где) и счетно-измерительных (когда и как) методов хозяйствования, т.е. поисково-ориентировочной деятельности с момента пробуждения человека ото сна. Если неподвижные объекты требуют лишь топографической фиксации в интрасоматической или экстрасоматической памяти (будь то расположение предметов, объектов в квартире, в доме, на улице, в муниципии, регионе, стране, континенте, планете и т.п.), то мобильные требуют знания маршрута и скорости перемещения (будь то астероид, муха, человек, транспорт, армия ураган, участок земной коры и т.п.). Кумуляция результатов поисков и должной идентификации и должной фиксации искомых объектов есть самая затратная часть человеческой деятельности (принцип: информация правит миром). Только миллионоголовый миллионнолетный кумулятивный опыт и позволил Человеку-Человечеству сформировать глобальный социоцит на планете Земля. А значит и вся информация, вся энергия и все вещество есть всеобщее достояние, т.е. собственность всех муниципий, а не виртуальных государств как политико-экономических распорядителей благами планеты Земля. Но отсюда следует и фиктивность частной собственности кого-либо на какое-либо предметное пространство как на стыке атмо- , гидро- , лито- , био- , техносфер, так и тем более вне их. Вечная и неприкосновенная частная собственность на самом деле без формально-юридических шор есть всего лишь аренда некоторого предметного пространства некоторым субъектом (в данном случае человеком) с определенным судьбой-стохастикой экзистенциальным циклом. Смерть данного субъекта означает и конец договора аренды в силу права или по праву силы. И здесь на исторической социально-экономической арене появляется другая фикция, формально подкрепляющая предыдущую – институт наследования, семейно-родственный по форме исходного домохозяйства в агромуниципии, но быстро выродившийся в урбомуниципии содержательно. Ведь наследовать дело предков по прямой линии в быстро меняющихся социально-экономических и т.п. условиях буржуазно-рыночного развития стало стохастически маловероятно. Наследственные дрязги чаще всего гробили дело наследодателя, раздирая его на некоторые стоимостно-конъюктурные предметно-материальные части. А воровство, рэкет, грабежи, рейдерство и экспроприации сами по себе доказали, что как обретение вечной и неприкосновенной, так и ее наследование есть иллюзия. И только строгий муниципальный учет и контроль всего и вся в рамках своей юрисдикции создает условия единовозможного справедливого существования всех и каждого. Четкая фиксация всех актов распределения работ, их результатов и соответствующих благ при строгом стороннем контроле общественности снимает проблему равноправия всех перед законом распределения благ. А так как исходное в трофообеспечении биовоспроизводство оценивается по конечному результату запасания в закромах, то и расчет прожиточного минимума ведется по этим запасам с учетом необходимых резервов.

Эволюция трофодобычи в агровоспроизводство характеризовалась и переходом с одноуровневой технологии обретения/присвоения уже созданного природой и потому мало предсказуемого, на двухуровневую: проективный посев/оплодотворение и сбор урожая с разным в разных местах, для разных культур промежуточным этапом ухаживания/выхаживания (трансформ воспитания чистого физиотипа). Много более предсказуемое агровосроизводство победило даже в гидросфере (добыча морепродуктов уже требует помощи в воспроизводстве), т.е. прудах, реках, озерах, морях, океанах и искусственных водоёмах.

Но этот переход неизбежно завершил и пантрофический этап поиска и идентификации съедобного методом проб и ошибок, сузил разнообразие продуктов питания до регионально базовых зерновых и жировых культур у земледельцев и базовых пород скота у кочевников, но увеличил их количественный выход за счет совершествования агротехнологий хронотопного вида. Стал формироваться некоторый профицит запасов, который и послужил основой формирования бартерного обмена, т.е. спиральный возврат к древнейшему внутримуниципальному сожительству собирателей-земледельцев и охотников-животноводов суши и прибрежных собирателей даров моря/океана и рыбаков (самых вероятных прародителей человечества). Но сужение разнообразия продуктов питания неизбежно сказалось на биохимии организма, все неполадки в котором архивитиеватым путем пытались устранить знахари древних результатов собирательства, с легкой руки которых в пищевой рацион и вошли все приправы и специи (диетологическая фармакология, но уже на химическом уровне породила такой трансформ как БАДы, витамины, микроэлементы и т.п.). Фактически сформировались три типа Экономики: добычи/воспроизводства землепродуктов (растительная пища), ското/птицепродукты (животная пища) и море/рекопродуктов (где водоросли явное исключение из правил). У каждой из этих Экономик была своя технологическая режимизация и маршрутизация, пики которых определялись народом как страда (посевная и сбор урожая у земледельцев), путина у рыбаков. А вот у животноводов при их управлении “живыми консервами” таких пиков практически не было, если не возникало неожиданных проблем с кормами. Но кормозависимость – это трансформ трофообеспечения (воздух, вода, пища, тепло, свет), который присущ всем бионтам, только у животноводов он проявляется особенно явно, наглядно, как позднее и удобрения для растений, а перепады в трофодобыче путинной и до сих пор темны в силу необъятности витального пространства мирового океана (при всех успехах аэроразведки).

Три типа Экономики породили и три типа бытия, а значит и культуры как социально-экономического интеграла соответствующих режимизаций и маршрутизаций. Профессионализация создавала специфические технологии не только обретения/присвоения своего типа биопродукта, но и его обработки, хранения, приготовления, потребления/пользования. На специфике и доминации технологий формируются и жизнеустроительные культурные архетипы растительного, животного и водного (по сути смешанного) элементного преобладания в защитно-жилищном обустройстве (палка-лист-трава и кость/шкура/шерсть). Но принципиально технотехнологическая цепочка: точка-линия-площадь-объем была едина в производстве как растительного, так и животного типа (одеяния, жилище, предметы обихода).

Однако технономия деструкции-конструкции предметов растительного и животного происхождения развивалась архимедленно из-за отсутствия много более прочного и острого инструмента, чем ногти/зубы, осколок дерева и кости. Камень совершил революцию в технономии деструкции-конструкции в виде универсального антибионтного рубила, скребка, ножа из обсидиана. Отсюда и обрела свой смысл и бурное развитие горнодобыча, которая заложила три базовых маршрута: поле-карьер, колодец/шахта, пещера-штрек, каждый со своей спецификой поисково-ориентировочной деятельности горняка. Но маршрутизация неизбежно потянула за собой и режимизацию от случайно-спорадической до сезонной, а затем и постоянной в зависимости от возможностей и потребностей близлежащих трофообеспечивающих муниципий. А так как специфика горного дела качественно отличалась от работы с бионтами, то и профессионализация горняков как узкой касты властителей каменного мира произошла достаточно быстро. Горняки заложили фундамент алхимии, ибо с обретением огня все предметы испытывались на прочность огнем/нагреванием и водой/охлаждением, отсеивая быстро непрочные породы. Именно так случайно они и вышли на легкоплавкие металлы, уголь, а затем и железную руду, т.е. холодная ковка строго системно-логически возникла много позже ковки горячей. А вот керамика шла от холодного к горячему, ибо свойство глины держать нужную форму было известно давно. И сосудов из необожженной глины во всех культурах было много больше, но испытание огнем и водой выдерживали единицы, пока не было найдено такое соотношение составных частей или пород глин, которые это испытание выдерживали в определенных (нужных и удобных) технологических режимах термовлажности.

Подчеркнем, что технологические режимы термовлажности едины для поваров, знахарей-фармацевтов, знахарей-физиотерапевтов и массажистов, знахарей-камневедов и знахарей металловедов от кузнецов до ювелиров. Поэтому переход от глины к бумаге, стеклу, пластмассе и решение проблем гибкости-хрупкости на удар, рвучести-прочности на разрыв и т.д. уже не был чем-то принципиально новым, обогатив технономию только рядом важных деталей ситуативного плана. А формо-цветоэкспликаторы защитно-эргономического, познавательно-идентификационного, корпоративно-статусного, декоративно-эстетического типа каждого предмета – это уже проблемы частных наук, как и классификационно-типологические характеристики деструкции (разделки, разборки, разлома и т.п.) и конструкции (связывания, склеивания, сбивания и т.п.). Для нас гносеометодологически важно подчеркнуть еще раз, что для социально-экономического развития Человека-Человечества системообразующим стержнем выступает трофообеспечение (воздух, вода, пища, тепло, свет, включая одеяние и жилище), каждого человека в каждой муниципии. Все остальное вторично, а значит может подождать, ибо без прожиточного минимума генофизиотип человека начинает деградировать, дисбалансироваться, сморщиваться и гибнуть. Таким образом постулат №1 целефункциональности Экономики – преодоление нищеты для всех и каждого, но одновременно.

Категории нищеты, бедности, малости достатка слишком аксиологически относительны, чтобы быть научными, а тем более философскими. Это чистая публицистика, которая сама же четко подметила, что одни люди любят прибедняться, хотя на самом деле вполне, а то и очень обеспечены, а другие наоборот, всячески выдавать себя обеспеченными и даже богатыми. И то, и другое есть социальное мошенничество, искажение реальности, ложь, лицемерие и т.п. Экономика эмоционально бездушна и может опираться исключительно на рациональные расчеты в виде счетно-учетных и счетно-измерительных операций прихода и расхода добытого, воспроизведенного и произведенного, потребленного, используемого и ремонтируемого для потребления (гниение-разложение, усушка, утруска и т.п.) или использования (эксплуатации в требуемых режимах) или выбраковываемого и утилизируемого. В этом вся суть технономии, которая вырастает в Экономику только и исключительно между консумологией и экологией (см. Модель муниципии). Именно консумология Населения и экология Территории и делают Экономику социальной, а значит и эмоциональной. На этом и строится вся политико-властная пропаганда и агитация сделать всех богатыми и счастливыми. Но богатый, как и бедный, категория неопределенная, т.е. пустая по сути (каждый вкладывает в нее свое содержание, понимание, смысл), а категория счастья вообще не подлежит социальной оценке в силу ее глубокой эмоциональной субъективности (ведь и реализация мести делает человека счастливым хотя бы хронотопно, как и любое достижение долгожданной цели, которые затем уже на рациональном уровне могут быть переоценены вплоть до противоположного знака:

Blog

Академия протагора в. А. Ивашко принципы эволюции человека – человечества