Киев Издательство «Київська правда»

Вид материала

Документы

Содержание 21. По ложному следу

Подобный материал:

• Виагра Киев "Київська правда", 3556.58kb.
• Тема 31. 10, 212.38kb.
• Відкритий кубок губернатора київської області, 143.85kb.
• Тесты по теме: «Раннее средневековье», 40.1kb.
• По фінансовій звітності товариства з обмеженою відповідальністю “Київська фондова компанія”, 175.99kb.
• Перел І к інформації, що підлягає оприлюдненню в газеті „Київська правда” І на офіційному, 63.86kb.
• Київська міська рада IV сесія XXIV скликання, 1714.14kb.
• Материалы к урокам по литературе в 11 классе Из цикла «Ф. М. Достоевский. Преступление, 74.26kb.
• Лозинского Издательство "Правда", 7796.41kb.
• Київська міська рада V сесія V скликання, 1952.91kb.

21. ПО ЛОЖНОМУ СЛЕДУ

Гриня не спал ночь. Раньше, да что там, еще три-четыре года назад, он бы и внимания на это не обратил, не акцентировал. Сколько в жизни полковника Поменяйло было бессонных ночей, наверное, точно треть от всех прожитых. И ничего, гасал на следующий день, как конь. И если бы ему предложили отдохнуть днем, начальство или домашние, очень бы удивился. Все знали: не может Гриня Поменяйло спать днем, сослуживцы, еще с райотдела подшучивали: «У Гриши в заднице моторчик вставленный имеется, Гриша наш, как пропеллер». Так и приклеилось к нему: пропеллер. Долго носил это прозвище, пока сам в начальство не выбился. Теперь никто его так не смел называть, уже и сам позабыл. А вот вчера, когда Николаю позвонил, тот сразу же напомнил: «А, Гриня-пропеллер, привет тебе!» Вот же сучий потрох! Ничего его не взяло. Хоть и на пенсию недавно вышел, несколько неожиданно для всех, говорили, язва замучила, а все такой же, с мухой в носу. Когда-то в райотделе они даже дружили. Ну как — служили вместе, в люди выбивались, одного возраста, общие интересы, то, да сё. Да разве с этим, как они дразнили его, огрызком, можно подружиться по-настоящему. Характер — скверный, завистливый, не прощающий никому ничего, за что его и не любили. Считалось, он сексотит, своих закладывает — вот и весь секрет, почему всегда один, вакуум вокруг. Так что с ним особенно не подружишься. Да и, казалось, Огрызко этого и не надо. Угрюмый, бирюк, вечно недовольный. Да он себя раз в год любит, — говорили сослуживцы. Вот и теперь, когда возникла необходимость исследовать его связи, выяснилось, что врагов у Николая полно, а друзей — ну от силы человека два, не больше.

И дался же этот Огрызко шефу! Гриня так до вчерашнего дня толком ничего не понимал. Какую опасность может представлять списанный в тираж полковник? Охотился всю жизнь за шпаной, отчего и сам стал на нее похож. Так хозяин на свою собаку смахивает через несколько лет. Одинокий, злой на жизнь и на всех вокруг, и себя включительно, служака-неудачник. Элементарный инстинкт самосохранения подсказывает: от таких злых завистников надо держаться подальше, мало ли что в голову стукнуть может. Гриня заметил в последнее время, что его раздражают недовольные и голодные люди. А ведь как выражался шеф, это-то и был как раз его, Гринин, контингент, с которым ему больше всего приходилось иметь дело.

Раньше он запросто, без напряга, сходился с ними, понимал их, умело играл на слабостях и изъянах самолюбия. Но главное, — относился к ним как бы с симпатией. От этого — и работа в радость. Теперь же как-то получалось, чтобы найти подход, разговорить тот или иной объект, приходилось затрачивать массу душевных и физических сил, переступать через себя. А потом, когда все заканчивалось, наступал еще и отходняк, мучительный, затяжной, болезненный, депрессивный. Впервые так случилось после смерти журналиста Славка Невиноватого. Ни за что, считай, сгубили парня, по глупости. Если бы тогда этот кабан Бурщак не избил Славка в кафе возле Верховной Рады, ничего бы не было, писал бы Невиноватый свои статьи, сколько пользы мог бы еще принести! Но патрон решил воспользоваться моментом, чтобы на Федора стрелку перевести, будто бы скончался от побоев, и теперь этому нардепу шьют «мокрую» статью. А ведь это он, Гриня, проведав избитого товарища, растворил в принесенном красном винишке таблеточку. Любил Славко выпить, даже на больничной койке, даже изувеченный. Вообще, история, конечно, та еще. Славка похитили потом люди Кулака, после допроса у него действительно сердце не выдержало, те перепугались — жуть! Сами хотели прикончить, самосуд учинить, да он умер вдруг на руках. Если бы Гриня с шефом знали, что так повернется, не рисковали бы лишний раз, пусть бандюки убивают. А так Гриня только засветился зря.

Впрочем, что значит зря? Все патрон правильно расчитал. Теперь Грине некуда деваться, он полностью повязан, кровью, и будет танцевать всю жизнь, как патрон пожелает. Вот и теперь это задание с Огрызко. Да, все неприятности начались у него со Славки. Если бы не та дурацкая выходка в кафе, все могло повернуться и по-другому. А так журналисты обходят Гриню Поменяйло десятой дорогой. Припомнили старый прокол с Володькой Гекубой, всю его пинкертоновщину: да, выходит, правильно предупреждали, двуличный он, Гриня, волк в овечьей шкуре, сдает всех и т.д. В общем, о том, чтобы пользоваться теперь материалами из его рук, и речи не может быть! Он же — провокатор!

И был нелегкий с патроном разговор. По чьей вине, неважно, но засветился ты, Гришенька, давай вместе подумаем, как найти новое применение твоим способностям, в политику публичную нельзя пока и думать, а ведь обещал генпрокурором поставить, когда все с Федором только начиналось. В тень уйти надо, отсидеться, осмотреться, перестать мельтешить на телевизоре, статьи с газет позабирать. А чтоб не дисквалифицироваться окончательно,— черновой работой заняться. Ну не сидеть же, сложа руки, перемена занятий и есть лучший отдых, такова жизнь — кто-то ведь должен бутерброды намазывать, а кто-то будет их с благодарностью съедать.

А где коготок увязнет, туда всю руку засосет. И вот уже новый клиент, которого он месяц обнюхивает вдоль и поперек, этот долбанный Огрызко. Гриня к нему подкатился якобы тоже на пенсию собирается, как да что. А ведь патрон ему пообещал в случае положительного исхода из нафталина вытащить, на хлебную должность, чем черт не шутит. Вернее, не черт, а его шеф, патрон… тот зря не любит болтать. Сказал — так и будет. Потому сейчас все надо выложиться, чтобы потом просить вернуть его, Гришу, в большую игру. Но ведь сначала не было и речи, чтобы ликвидировать Огрызко. Это выяснилось, после того, как он доложил о результатах месячной разработки. Патрон слушал молча, не перебивая.

— Значит так. Надо побывать у него дома. Он приглашал тебя к себе хоть раз?

— Ни разу. Живет с женой и дочерью, та разведена, детей нет. Женился еще в молодости. Но жену его мало кто знает, не то, чтобы прятал, там нечего прятать. Огрызок этот, вы знаете, в душу к себе никого не пускает.

— Это правильно, в общем, что не пускает. В нашем деле лучше так, чем на распашку. Но попасть туда надо обязательно. Посмотреть две вещи: там должны быть кассеты, их надо бы подменить, музыку какую-то оставить ему, а оригиналы изъять. Тоже касается документов. По некоторым данным, у него имеется солидная библиотека компромата на различных деятелей, в том числе и уважаемых людей. Кроме того, деньги.

— Деньги?

— Вот именно, и крупная сумма.

— В каких пределах, ну примерно...

— Около сотни тысяч. Долларов.

— Не может быть! Виноват, конечно… Но…

— В общем, на все-про все у тебя три недели. Домашних надо куда-то деть, подготовиться. Хорошо бы тебе сначала просто напроситься в гости. Может, нагрянуть внезапно, без приглашения, чтобы застать врасплох? Не выставят же, в самом деле, а ты бы сориентировался. Но и про осторожность не забывай. Почувствуешь, что упирается,— сразу задний ход давай. Аккуратно, тихонечко, чтобы не спугнуть, не провалить все.

И вот вчера Гриня Поменяйло, наконец, проник в пустую квартиру Огрызко. Когда-то давно, еще в контразведке, он легко мог войти в любой интуристовский номер. Тогда все было просто! Перед тобой идеологический противник, враг. Там времени, как правило, достаточно, никто не мешал. Наоборот, работали вдвоем-втроем да еще под прикрытием группы с радиосвязью, объект также находился почти всегда под наблюдением. Да и номер, как правило, освоен. Не то сейчас.

Еле дождался, когда семья Огрызко отправилась поздравить бывшего шефа Николая Федоровича, а дочь ушла в гости к подруге. В распоряжении Грини Поменяйло было часа два, не больше. Опасения оказались напрасными. Кассеты он нашел на балконе, в старом чемодане, под шмотками — то ли старыми, то ли припрятанными невесть для чего. Он поставил кассету на прослушивание, взял магнитофон специально с собой. Голоса, одни голоса, никакой музыки. У Грини имелась целая сумка кассет, чтобы заменить изъятые, он ловко вставлял их в футляры с надписями. Ни много, ни мало, 27 кассет выявил Григорий. Деньги обнаружились тоже сразу же — этот пидар Огрызко, по-видимому, совсем из ума выжил на старости лет, держал такую сумму дома, в одежном шкафу, в кармане пиджака, завернутыми в целлофановый пакет. Патрон правильно рассчитал, не зря снабдил его «куклами» на 120 тысяч. В шкафу, правда, было, 110 — одиннадцать пачек по 10 тыс. Гриня быстро управился, подменил, через час пятнадцать все закончено. Нет, техника не пропадает, навыки опера он не растерял. Патрон был очень доволен. Пересмотрев пачки, по десять тысяч каждая, подвинул к Грине одну, бери, мол, за работу. Григорий изобразил на лице неописуемый восторг: «Рады статраться, благодетель вы наш!». Про себя подумал: «Где же справедливость?»

Но это были только цветочки. Те десять тысяч, которые он заглотнул, кажется, выйдут ему боком. Патрон приказал приступить к подготовке ликвидационного мероприятия по устранению полковника Огрызко. И сделать это должен он, Гриня Поменяйло лично, без чьей бы то либо помощи.

— В твоих интересах, сделаешь,— пробьешь себе дорогу к свету, хватит авгиевы конюшни чистить, гавно чужое убирать. К выборам готовиться надо, в парламенте мест вакантных много…Времени у тебя немного — до 15 декабря все должно произойти.

Почему же, черт возьми, так хреново? Сегодня надо бы хорошо выспаться, чтобы быть в форме, решающий день. Гриня выбрал не 15-е, а свое любимое — 13-е, четверг. Какая емкая субстанция, подумал, время. Всего два месяца, как он спешил на встречу со Славком Невиноватым. Тоже ведь 13-е, а кажется прошла целая жизнь! Мандраж жуткий, с трех часов не мог уснуть. В ванной посмотрел на себя в зеркало. Глаза блестят, как у наркомана, когда-то бравая шебутная челка, которую он небрежно отбрасывал со лба хорошо отработанным движением головы, не только поредела, но и выцвела, поблекла, стала пегой. Покрасить ее что ли, уж больно приметно торчит, выдает, особая примета. А рожа? Пергаментно-нездорового цвета, а ведь не пьет—не курит, питается правда, чем попало и нерегулярно, диету не держит. Да и усталость, постоянное нервное напряжение, вот и получается. А ради чего все? На кого он гнет спину? Чтобы укрепить позиции патрона, его личное благополучие. Нет, надо взбодриться, включить самый холодный душ. Это всегда разгоняло кровь и отвлекало. Намыливая лицо пенкой для бритья, машинально прокручивал все детали. Предложенный Гриней план патрону понравился, он одобрил его, что бывало довольно редко, без существенных корректив.

Огрызко жил на Печерске, на бульваре Леси Украинки, 8. В самом начале, по правую сторону, если ехать от Бессарабки. Все парадные в этих домах выходят во дворы. Восьмой номер имел два выхода — на бульвар и к гостинице «Русь». Именно близостью к гостинице и решили воспользоваться. Там, во-первых, в старом корпусе за патроном закреплен номер, да и новых строений сколько — рестораны, президент-отель, клубы разные, легко затеряться. Впрочем, вариантов ухода предусматривалось несколько. Например, выскочить на бульвар и тут же остановить первую встречную машину и чухнуть на ней куда-нибудь подальше. Но водителей такси можно всех проверить, потому лучше иметь дело с частником. Если быстренько спуститься незамеченным к готельному комплексу и сразу же закрыться в номере — вообще вне подозрений. Можно заскочить в биллиардную, например, обеспечив себе алиби на худший случай. Все будет зависеть от того, насколько успешно пройдет мероприятие. После долгого раздумья Гриша выбрал пистолет Макарова, на соревнованиях он не подводил ни разу. Еще в армии полюбил его, каждый день тренировался утюгом чугунным навскидку. Стрелять придется почти в упор, так что шума особого не должно быть.

Все варианты учитывали, что они знакомы, у них — общие дела. Итак, Гриня договаривается встретиться с Огрызко там, где обычно — на переходе станции метро «Университет». До этого он сопровождал его дважды, назначая ему там встречи. Полковник выходил обычно за полчаса и шел пешком через Бессарабку по бульвару Шевченко. Значит, Гриня должен зайти в парадное за минут пять-семь до выхода Огрызко. Встреча назначена на одиннадцать утра, значит, в двадцать минут одиннадцатого. Во время репетиций в такое время ни во дворе, ни в парадном, как правило, никого не бывает, все чисто. Он должен встретить Огрызко у лифта на первом этаже, всадить ему, удивленному, две-три пули, втащить в лифт, если вдруг он успеет выйти из него, а успеть по идее не должен. И нажать кнопку последнего девятого этажа. Если все пройдет нормально, у него в запасе минут двадцать точно. Если не выгорит, что-нибудь помешает, действовать по обстановке. Например, кто-то все же помешает, войдет в парадное. И этот вариант предусмотрен. Насочиняет с три короба, мол, встреча отменяется, забежал предупредить, еле от «хвоста» оторвался.

План, конечно, несколько авантюрный, слишком много риска. А вдруг кто-то сядет в лифт на одном из нижних этажей, или войдет в парадное, или какая-нибудь мама выйдет с коляской во двор. Или из конторы, что на первом этаже — девицы покурить. Или к известному адвокату, офис которого в этом же доме, с отдельным входом, но со стороны «нашего» парадного, придут клиенты, или сам адвокат будет спешить на судебное заседание, а машина его, как назло, не заведется. Все эти и другие варианты учтены, проверены, проанализированы. Много возни с лифтом, пока удалось его вчера переключить, чтобы не останавливался на других этажах, когда спускается именно с шестого, на котором жил Огрызко. Девицы из учреждения в десять тридцать как раз пьют чай и выходят курить где-то в без двадцати одиннадцать. Первые коляски появляются в половину двенадцатого. В пятницу судебных заседаний в городе нет, у адвоката разгрузочный день, в офис он приезжает на час позже, чем обычно, в десять где-то, как раз во время «Ч» будет разбирать бумаги. С клиентами договаривается на «круглое» время, так что, если и придут сегодня, то в одиннадцать. А в двадцать минут первого адвокат поедет забирать сына со школы.

Пистолет проверен и пристрелян, в порядке и насадка, обеспечивающая бесшумную стрельбу. Она так долго раздражала Гриню, теперь, кажется, все в норме, ведет себя послушно, слилась с пистолетом в единое целое, не мешает и не муляет в кармане. Жаль будет его оставлять после стрельбы в лифте. Но, во-первых, улика. А во — вторых,— пистолет непростой, а специально подобранный патроном для такого случая. На нем зависло другое громкое нераскрытое убийство начальника железной дороги в прошлом году. А по этому делу подозреваемые проходят, их пальчики есть. Так что, сразу подкинув следствию неопровержимую улику, они пустят по ложному следу. Согласись, в нашем деле патрон — гений. «Под стать и исполнители, правда,— подумал Гриня и рассмеялся. — Надо будет патрону рассказать, под настроение, посмеется пусть». Посмотрел на часы: двадцать минут десятого, пора выходить, остался час.

Привычным маршрутом, никаких такси, несколько раз проверился, пока доехал в метро до Дворца спорта, один поезд пропустил, как бы передумал. Другой — не его ветка, одну остановку проехал в противоположную сторону, потом исправился как бы. Все вроде предусмотрено, но на душе неспокойно, мандраж, слишком большое количество вариантов и случайностей, внимание рассеивается. Много разных вещей должно счастливо склеиться для Грини в эти вот последние десять-пятнадцать минут. На эскалаторе он незаметно снял кепку, и очки, спрятал в неизменный дипломат. Когда сбегал по лестнице на улицу, вряд ли в нем можно было узнать того самого известного в Киеве Гриню Поменяйло, нашего украинского Пинкертона.

Все прошло как нельзя лучше. Никто не помешал ему. Этот козел Огрызко вышел тютелька в тютельку в половину. Ночью выпал легкий снежок, и он с удовольствием собирался прогуляться пешком. Когда выходил из лифта, увидел вдруг спешившего, почти бежавшего Гриню Поменяйло. На так и не прозвучавший вопрос полковника: «Как же, мы ведь с тобой договаривались через полчаса на «Университете»!», тот только махнул недовольно, как показалось полковнику, рукой и прижал палец к губам, почти втолкнул его обратно в лифт: «Тихо!». Он прижался к Огрызко так плотно, что можно было стрелять и без глушителя, две пули в живот, и когда тот стал опускаться, на такой же высоте — в голову, контрольный. Пистолет отбросил в сторону. И, выскакивая, нажал кнопку девятого этажа. На улице — никого. Гриня почти бегом проскочил по лестнице к «Руси», извлекая на ходу из дипломата очки и кепку. Все! Путь открыт!

Ни в какую биллиардную он, конечно, не пошел. Закрылся в номере, не раздеваясь бросился к телефону. Почти сразу нашел в путеводителе номер ресторана, набрал.

— Принесите что-нибудь покушать, салат «Днестр», пару бутербродов с икрой, два апельсина, бутылочку полусладкого шампанского.

Разделся и стал под душ. Включил ледяную воду. «Закаляет характер, — подумал привычно. — А при такой работке — первейшее дело! Нет больше полковника Огрызко, допрыгался, а ведь предупреждали его: не выходи на пенсию, мы все здесь, как в подводной лодке, некуда деться, лучше держаться вместе, если разве что… который час? Я же мобильник забыл включить!»

И тут же звонок.

— Алло!

— Что-то долго не отвечаешь. Как дела?

— Все нормально, почта ушла.

— Вся?

— То есть абсолютно, стопроцентно.

— А ты боялся. Так я тебя после обеда жду у себя.

— Есть.

В дверь постучали. Официантка принесла заказ.

— Я извиняюсь, горячее желаете?

— Можно. Что там есть вкусненького?

— Котлета по-киевски куриная и поджарочка очень вкусная.

— Давайте, она вкусная у вас всегда.

— Две?

— Почему, я же один. — Он заметил, что все сервировано на две персоны, два апельсина, бутерброды, даже салат. Подумали, наверное, их двое, пара только что проснулась и теперь заказывает легкий ланч.

— Что же вы, один будете пить бутылку шампанского? Это, я извиняюсь, не очень удобно. Если вы испытываете необходимость в чьих-то услугах, мы можем вам помочь. Девушка придет к вам через двадцать минут, если хотите, конечно.

— Нет, спасибо, я очень устал, оставьте еду, мне некогда. Счет, пожалуйста, по безналичному, на номер комнаты.

— Тогда я должна прийти еще раз, чтобы вы расписались, когда мне прийти?

— Да когда хотите, я здесь буду до часу.

— Больше ничего не желаете?

А еще говорят, киевский сервис ненавязчивый, не хочешь — пошел на хрен. Пристала, как банный лист, не оторвешь. Шампанского, что ли ей налить? Обойдется! Одному побыть не дадут.

Когда официантка, наконец, ушла, он включил телевизор. Попал как раз на новости. Труп полковника в отставке Николая Огрызко обнаружен сегодня, 13 декабря, в 10.50 утра в подъезде дома по бульвару Леси Украинки, 8. Именно в этом доме на шестом этаже живет один из руководителей киевской милиции в недалеком прошлом. Труп обнаружен в лифте на третьем этаже жительницей дома, которая выходила на прогулку с маленьким ребенком. Обнаружив труп, а это было видно по луже крови, растекающейся по полу кабины, она сразу же сообщила в милицию. Как сообщил прибывший на место происшествия заместитель министра внутренних дел, начальник главка столичной милиции генерал-лейтенант Евгений Федотченко, найден пистолет, из которого убит Николай Огрызко. Оружие находится на экспертизе. Ведется следствие. Подробности — в ближайших выпусках новостей.

Непонятно, как труп оказался на третьем этаже? Не доехал? Может, кто-то с девятого испугался и спустил его на третий? Так уже было, когда убили известного банкира. Тот жил в бывшем элитном доме цэка партии, его также растреляли в подъезде, в лифте. Перепуганные жильцы, хотя подразумевалось, что уж в этом доме живут сознательные люди, спихивали лифт с этажа на этаж, никто не хотел «светиться», проходить свидетелем по делу о преднамеренном убийстве своего соседа. Подонки! Очевидно, имеем дело с аналогичным случаем.

Подполковник Григорий Ильич Поменяйло аккуратно, без звука откупорил бутылку шампанского. «Ну, за успех нашего безнадежного дела! И откуда только взялся предрассудок, что шампанское не принято пить в одиночку?» — подумал он, откусывая приличный кусок бутерброда с красной икрой. — «Неплохо сработано, и все-то одному пришлось. Теперь мяч на половине патрона, пусть подсуетится, выполняет обещание. А что, чем он хуже многих, протирающих штаны в депутатском зале?