Geum.ru

Николай хапланов распа д роман

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   ...   7   8   9   10   11   12   13   14   ...   18
  • Как видите. А в чем дело?
  • Если хотите, можно сделать ваш отдых более интересным.
  • В каком смысле?
  • В прямом. Есть красотки, которые развлекут вас на все сто.
  • А, понятно, спасибо, в таких услугах не нуждаюсь.

- Да вы не торопитесь отказываться, девочки проверенные, болезней всяких не имеют. Вы хоть посмотрите на них, может какая и понравится. Ну, зачем так бездарно на лавочке сидеть? У нас на любой вкус найдется. И блондиночки, и смугленькие. Даже африканочку могу предложить. Пробовали негритяночек когда-нибудь? Попробуйте, на всю жизнь запомнится.

- Уйдите, молодой человек. Я же сказал, что не имею желания.

- Я же вижу, что вы не москвич, приезжий. Не бойтесь, жене подарок не привезете.

Назойливость молодого человека уже стала раздражать, даже сердить. Опять пришлось, уже в который раз, пожалеть, что он служит не в российской, а в украинской милиции. Схватить бы, скрутить этого наглеца, отправить куда положено, чтобы разобрались, какими такими девочками торгует сей сутенер. Нельзя, уже влип один раз на вокзале. Больше не стоит ввязываться. Все равно он один не справится с растущей и здесь, и у него на Украине проституцией. Одних заставляют этим заниматься, другие сами с удовольствием попадают, вернее, лезут в это болото. Ночные бабочки, так кажется называют этих пропавших в бурной, непонятной новой эпохе девчат. Кое-где в верхах иногда уже поговаривают о том, чтобы легализовать, официально разрешить проституцию, даже открыть дома терпимости. Дожились, черт побери! А парень уже подозвал легким движением руки откуда-то из темноты двух девиц в одинаковых мини-юбочках и в кофточках с огромным декольтэ. Они стали напротив Валерия, выставив вперед коленки, вертя на пальчиках небольшие сумочки.

- Вот смотрите, настоящие куколки Барби, – начал было парень, но Валерий, взглянув на девушек, на мгновенье онемел от ужаса. Одна из них была… Вера Лукьянова, уехавшая в Москву вместе с Наташкой. Он хотел броситься к ней, начать расспрашивать, но во время спохватился. Он был уже опытным розыскником и понимал, что узнавать Веру он не должен, нужно, не теряя времени, что-то придумать, чтобы поговорить с ней наедине, без этого сутенера. Да и она узнала его, глаза ее испуганно расширились. Но она тоже не вскрикнула, не бросилась к нему или, наоборот, не стала убегать. Лишь грудь ее взволнованно задышала и она незаметно для остальных приложила палец к губам. Ага, понятно, тоже не хочет, чтобы поняли, что они знакомы. Вот так встреча! Вера стала проституткой. Уму непостижимо! Красавица Вера, не раз бывавшая в их доме, дружившая с Наташкой с детских лет. Боже! А может и Наташка вот так? Уезжали ведь вместе, вместе и приобщились к такому? Надо что-то придумать. Что? Только согласиться на предложение сутенера, выбрать якобы из двоих Веру, уединиться с ней и все узнать. Не будет же этот парень проверять, чем они с ней занимаются. Ему лишь бы деньги получить. Ну что ж…
  • Хорошо, уговорил. Сколько это будет стоить?
  • Вот видите, а сперва верного мужа из себя строили. Которую берете? Или сразу двоих?
  • Нет. Одну возьму. Вот эту.

Договорились быстро. Привлекать внимание прохожих долгими разговорами было, видимо, не в интересах сутенера. Валерий, конечно же, согласился с условием, что никуда не пойдет и не поедет, а заберет красотку в общежитие, где устроился. Узнав, что за общежитие, парень обрадовался, он его знал. Даже согласился, видимо для контроля, довезти парочку туда на своей машине. Так и сделали. Правда, Валерию пришлось из своей скудной кассы выделить немалую часть в виде «аванса» за услуги до утра. Скупиться в этом случае не приходилось.

- Ну что ж, Сусанна, утром я тебя встречу у входа, - хлопнул парень Веру по мягкому месту и ухмыльнулся, - ты уж постарайся для нашего гостя.

Валерий чуть не признался, что это никакая не Сусанна, а Вера, которую он знает сто лет, но вовремя спохватился. Ухмыльнулся и пошел к подъезду.

На ватных ногах, еле сдерживая слезы, Вера пошла вслед за Валерием. Войдя в комнату, он выглянул в окно. Сутенер стоял у своей машины и приветливо махнул ему рукой. Валерий ответил тем же. Нужно было до конца играть роль достойного «покупателя». Наконец, парень уехал. Валерий резко повернулся к Вере:

- Рассказывай!

Ей не нужно было объяснять, что его интересует. И она поведала свою печальную историю. Приехав в Москву, они с Наташей сразу направились на Измайловский рынок, стали расспрашивать, кому нужен реализатор. Некий азербайджанец, торгующий шубами, согласился взять одну из них. Его выбор пал на Наташу. Та осталась. А Вера долго бродила по этому, потом по другим рынкам, наконец, встретила вот этого парня, которого зовут Артуром, он предложил работу за хорошую плату и повел ее в квартиру, где уже жили еще три девчонки. Забрав у нее все документы - и паспорт, и аттестат зрелости - якобы для «оформления» на работу, он ушел, пообещав прийти утром. Три девчонки ей ничего не сказали, лишь одна из них ухмыльнулась и бросила:
  • Еще одна попалась на крючок.
  • Что значит попалась? - спросила Вера.
  • Увидишь.

Рано утром девчонки куда-то исчезли, сказав, что им пора на смену. А чуть позже явился и Артур. И не один, а с кавказцем чуть ли не двухметрового роста, нагло улыбающимся и сразу оценивающе оглядевшим Веру.
  • Сколько? - спросил он у Артура.
  • Пятьсот зеленых.
  • Тристо хватит.
  • Нет. Она же еще нетроганная. Пятьсот.
  • Тристо пятьдесят.
  • Ладно – четыресто.
  • Ну хорошо.

Вытащив толстый бумажник, он отсчитал Артуру названную сумму и тот, не глянув на Веру, направился к двери. Вера сразу поняла, о каком крючке намекала вечером та девчонка, рванулась тоже выскочить из комнаты, но кавказец схватил ее за локоть, дернул к себе:
  • Иди до меня.
  • Что вам надо? – закричала Вера, чувствуя, как мороз побежал по всему ее телу.
  • Будем играть папу с мамой, - захохотал кавказец, - меня, кстати, Тенгизом зовут. Надо же тебе запомнить, кто станет у тебя самым первым.

- Нет! - отчаянно закричала Вера, - отпустите меня! Я в милицию заявлю.

- Сколько хочешь кричи. Бесполезно. Лучше иди до меня. Я хороший любовник. Тебе понравится.

- Вы подлец! Хам! Я брошусь в окно!
  • Не бросишься, там решетка. Разве не видишь?

Пусть это третий этаж, она все равно выпрыгнула бы, лучше смерть, чем такое. Но на окне, в самом деле, была железная решетка. Вера лихорадочно осматривала комнату, надеясь найти хоть что-нибудь для самозащиты. Но ничего подходящего в ней не было – ни ножа, ни вилки, ни даже завалящей приколки для волос. А Тенгиз ухмылялся и ждал. Он знал, что девчонке от него никуда не спастись. Наконец, ему надоело ждать и он, схватив ее, грубо швырнул на кровать:

- Можешь кричать и сопротивляться. Мне так еще больше нравится.

- Мама! - это были последние ее слова перед тем, как он содрал с нее одежду и грубо, по-скотски овладел ею. От боли, отвращения и ужаса она потеряла сознание. Сколько была в таком состоянии, она не знает до сих пор. Когда пришла в себя, Тенгиз сидел в кресле, потягивал из рюмки появившийся откуда-то коньяк и улыбался. Заметив, что она открыла глаза, негромко сказал:

- Плакать теперь не надо, поздно. Все в прошлом. Иди лучше в ванную, приведи себя в порядок.

Она осмотрелась и чуть снова не потеряла сознание. Постель и ее ноги были в крови. Боже! Вот как случилось. А ведь говорили некоторые подруги, что не стоит ехать неведомо куда, можно попасть именно в такую беду. Не верила. Думала, что такое может случиться с кем угодно, только не с ней. Но случилось. И кто? Какой-то заросший грубой шерстью зверюга лет на двадцать старше ее, купивший ее за свои проклятые доллары и чувствующий себя полновластным хозяином положения. И она ничего не может сделать. Ни убить эту скотину, ни покончить с собой. Встала, ничего не говоря, пошатываясь, побрела в ванную.

Когда, помывшись и приведя в порядок растрепанные волосы, вышла, перед Тенгизом стояли уже две полные рюмки.

- Что ж, украиночка, давай обмоем это дело. Садись.

Ни слова не произнеся, подошла к столу, стоя, выпила и поставила перед кавказцем пустую рюмку:
  • Еще!
  • Молодец! – похвалил кавказец, - это правильно.

Она уже не сопротивлялась, когда он опять потянул ее в постель. Сопротивляться было бессмысленно.

Через несколько часов он ушел, бросив на стол двести русских рублей и замкнув за собой дверь. Вера заметалась по комнате, попыталась плечом выдавить дверь, но она была крепкой и даже могучий мужчина навряд ли смог бы ее одолеть. Надо дать о себе знать прохожим на улице. Она схватила пустую бутылку из-под коньяка, ударила в стекло зарешеченного окна, стекла со звоном упали на тротуар, по которому шли люди. Вера просунула руку в образовавшуюся дырку, помахала им. Женщина, на чью голову чуть не упали разбитые стекла, посмотрела наверх, повертела пальцем у виска и пошла дальше. Больше никто не оглянулся, не обратил внимания. Вера бросила в дыру рюмку, потом вторую. Оглянулся какой-то парень, увидел руку Веры, отчаянно машущую ему.

- Помогите мне! Меня здесь заперли! - закричала она, но парень ее слов разобрать не смог, слишком шумной была улица, на которой он стоял. Гудели, сигналили машины, в кафе напротив громко играла музыка. Парень развел руками, давая понять, что ничего не понял, и пошел дальше. Чем же еще можно привлечь к себе внимание? Бросила лежавший на кресле журнал. Бесполезно. Его даже не заметили.

Скрипнула дверь, вошел Артур. Но не один. С ним какой-то парень чуть старше Веры. В руках у него сверток. Видимо с едой и выпивкой. Вера поняла, что это еще один покупатель ее тела.

- Вы что с ума сошли? - закричала она, прижимаясь спиной к стене, - Отпустите меня немедленно! Я в милицию заявлю! Негодяй! Подлец! Сволочь!

Артур увидел разбитое стекло, подошел, выглянул, ухмыльнулся:

- Ремонт – за твой счет. И так будет всегда. Поняла? А это что за деньги на столе? Ага, клиент оставил. Вот и пойдут в счет ремонта.

- Отпустите меня! Я умоляю вас! Отпустите, я никому ничего не скажу.

Артур размахнулся, влепил ей пощечину:

- Молчи, сучка! Придет время – отпущу. А сейчас ты мне нужна. За сопротивление клиенту буду нещадно бить. Знай это.

И ушел, ободряюще кивнув парню. Тот развернул свой сверток:

- Будем ужинать, подруга. Присаживайся.

Она понимала, что за этим последует и, чтобы забыться, сразу выпила несколько рюмок водки, почти не закусывая.

Так началось ее, так называемое, сексуальное рабство. Месяца полтора Артур приводил клиентов в квартиру, оставлял их с ней и уходил. Они расплачивались с ним то при Вере, то заранее, до прихода. Иногда, как и тот, первый, Тенгиз, оставляли какую-то сумму и ей. Она к ним сперва не притрагивалась. Потом решила, что пригодятся на покупку билета, когда она вырвется отсюда, стала бережно складывать в свою сумочку. Артур больше ее денег не отнимал. Впрочем, она была уверенна, что зовут его совсем по другому. Наверное, такие подлецы не только своим рабыням дают новые имена, но и себя называют иначе, чем их назвали родители. Те девчонки, что были в квартире в первый день, больше не появлялись. Как-то Вера спросила Артура о них, но он оборвал ее:

- Много будешь знать – скоро состаришься. Не твое это дело.

Один раз он и сам остался с ней на ночь. Но не трогал ее, ибо был сильно пьян и сразу заснул. Но ключ от двери, все же, спрятать в карман успел. Всю ночь Вера думала, как его у него забрать. Если бы знала как и чем, то с удовольствием прикончила бы этого подонка, даже не дрогнула б, но в квартире подходящего ничего не было. Одни рюмки да тарелки. Даже ножей и вилок сутенер здесь не держал.

Пришел день, когда он заявил ей:

- С сегодняшнего дня клиентов будешь искать сама. Хватит мне находить их для тебя. И жить будешь в другом месте, вместе с теми девчонками, о которых ты спрашивала.

Посадив в машину, он отвез ее на новую квартиру, где, в самом деле, были и те трое.

- Сегодня возьмете ее с собой на практику, – объяснил им Артур, - проведете с ней курс молодого бойца.

И повернувшись к Вере, предупредил:

- А ты, Сусанна, не вздумай бежать. Все равно догоню и расправлюсь, как с котенком. Усекла?

Когда он ушел, одна из девчонок, назвавшаяся Катрин, вздохнула:

- Это страшный человек. Уже двух девчонок до смерти замучил за побег.
  • Как? До смерти?
  • Да, до смерти. А тела их куда-то на машине увез.
  • Ужас! Но неужели нельзя от него убежать?
  • Он всегда недалеко от нас стоит.
  • Я все равно убегу, пусть лучше убьет.

Но, чтобы ее убивали, Вера не хотела. И вечером вместе с девчонками пошла на площадь Маяковского. Артур, оказалось, всегда стоял где-то невдалеке. Когда отлучался, вместо него за девчонками следил его помощник – разбитной, любящий пошутить, но почти неграмотный парень. Даже не знал, кто такой Маяковский, чьим именем названа эта площадь.

- Хрен его знает, - сказал, - какой-то вождь, наверно.

Так началась Верина карьера уличной московской путаны. Она уже научилась завлекать прохожих мужчин, разбиралась, кто из них с деньгами и ищет приключений, и кто просто вышел из дома на вечернюю прогулку. Через полгода ее можно было назвать профессиональной проституткой, смело останавливающей приглянувшегося клиента, торгующейся с ним о цене своих услуг, выставляющей ему на показ свои коленки и другие прелести. Это была уже не прежняя Вера, а настоящая Сусанна, которая приводила в ту их общую квартиру «плененного», раскручивала его на пятизвездный коньяк, дорогие сигареты, брала «предоплату» не рублями, а зелененькими. Конечно, большую часть этих денег забирал Артур, но кое-что оставалось и ей. Таким путем Вера собрала уже неплохую сумму, достаточную не только доехать домой, но и приодеться.

Если Вера или другие девчонки не замечали выгодного клиента, к нему подходил и расхваливал свой «товар» сам Артур. Вот и сегодня с такой целью он и подошел к Валерию.

Вера со слезами, размазывая по лицу помаду и тушь, закончила рассказ о своей печальной эпопее.

- Вот тебе и заработала, - со злостью выговорил Валерий, - вот и познакомилась с Москвой. Ладно, посиди здесь, я сейчас вернусь.

Он спустился на первый этаж к дежурной, возле которой был телефон. Та, зная, что это человек из милиции, покорно отошла по его просьбе в сторонку и он тут же набрал оставленный ему лейтенантом Карповым его домашний номер. Узнав его по голосу, Анатолий сразу встревожился:
  • Что-то случилось?

- Да, есть новости. Нашлась одна из дурочек. Она сейчас у меня.
  • Я сейчас же приеду.
  • Ни в коем случае. Общежитие может оказаться под наблюдением.

Он коротко сообщил Карпову историю Веры и попросил лейтенанта взять на подмогу еще пару ребят и незаметно держать под контролем вход в общежитие, а когда утром сутенер приедет за Верой, задержать его. Так и решили.

Вернувшись в свою комнату, Валерий в первую очередь спросил у Веры:

- Слушай, а ведь за эти месяцы мимо тебя, наверное, не раз проходила милиция. Неужели не могла обратиться?

- Артур предупредил, что вся милиция у него схвачена. Она нас все равно ему вернет, да еще надает хорошенько.
  • Вся схвачена не бывает.
  • Да, но пойди разберись, кто из них в его друзьях. Я не раз видела, как работники милиции с ним за руку здоровались.
  • Наверное, ты права, - Валерий вспомнил, как явно прикрывали тех шулеров на Курском вокзале два милицейских сержанта. Обратись к такому за помощью…
  • Ну а теперь о Наташке. Ты ее больше так и не видела?
  • Как нанял ее тот азер, так больше ничего не знаю. Да и как бы я вырвалась туда от этого Артура? Валера, а ты что, утром меня ему так и вернешь?
  • Утро вечера мудренее. Будет видно. А сейчас ложись спи. Свет придется выключить, пусть, если наблюдает за общежитием, думает, что мы….
  • Боже, - снова заплакала Вера, - теперь весь наш город узнает, чем я тут занималась.
  • Дурочка, никто не узнает, если сама не распустишь язык. Спи давай.

Сам спать не ложился. Какой там сон? До рассвета наблюдал из-за шторы за дорогой, откуда могла появиться машина сутенера. Но раньше появилась машина лейтенанта Карпова, рядом с которым сидел еще один человек. Оба в цивильном. Молодец, подумал Валерий, зачем формой привлекать внимание? Хороший специалист выйдет из этого лейтенанта. Не удержался, приехал буквально через час после моего звонка.

Карпов с товарищем из кабины не вышли. Один улегся на заднее сиденье, второй положил голову на руль, сделал вид, что дремлет. Валерий усмехнулся. Кого-то, возможно, таким приемом и удастся обмануть, только не его. Самому не раз приходилось похожие роли исполнять. Кем только не доводится притворяться работнику розыска иногда. И пьяным притворялся, и наркоторговцем, и вышедшим на свободу рецидивистом…

Но вот, кажется, подъехал и тот, кого мы ждем. Точен, гад! Ровно семь часов. Как штык.

- Так, Вера, теперь все дело в минутах. Спокойно выходи из общежития и иди к его машине. Постарайся не сразу садиться в нее, споткнись там или сумочку урони, рассыпь что там у тебя есть, начинай собирать. Остальное не твое дело. Поняла?

- А вдруг ему удастся удрать? - Вера уже поняла, что именно там, возле машины, будет решаться ее судьба.

- Не думай об этом. Твое дело спокойно идти к машине и немного задержаться возле нее.

Артур вышел из кабины, сделал несколько резких движений, разминая плечи, лениво посмотрел на окна общежития. Прошелся несколько шагов, футбольнул попавшийся под ноги камешек. Ага, вот и Сусанна. Что это она прихрамывает? Да сильно так. Неужели клиент садистом оказался каким-то?

- С ногой-то что у тебя? Подвернула?

- Да вот, – Вера наклонилась, приподняла юбочку, - мучил всю ночь. Смотри, какие синяки. Видишь?

- Ладно, садись. Деньги заплатил?
  • Сказал, что сейчас вынесет.
  • Дура! Сколько раз говорил, что без денег не выходи.
  • Да вынесет он, куда денется.

В бок Артура уткнулся ствол пистолета:

- Стоять! Руки на капот!

Голос лейтенанта Карпова прозвучал так неожиданно для Артура, что он даже присел, втянув голову в плечи. Покорно положил руки на капот машины и широко расставил ноги, для чего команду ему и не давали. Но, видимо, он не раз видел подобные сцены ареста по телевизору. Напарник Карпова деловито похлопал по карманам и штанинам Артура, потом быстро защелкнул на его кистях наручники.

- В чем дело? В чем дело? За что? - плаксиво стал спрашивать Артур, но подошедший Валерий влепил ему оплеуху:

- За девчат, которым ты испоганил жизнь!

Артур глянул в сторону Веры:
  • Так это ты, зараза, подстроила?

И тут Вера впала в неистовую истерику. Подскочив к нему, она стала бешено колотить его по спине, по лицу, по голове своей сумочкой, кулаками, ногами. Ни Валерий, ни Карпов, ни его напарник не спешили успокаивать ее, дали ей возможность как можно больше излить свой гнев. А она колотила и колотила:

- Убью гада! Ребята, дайте мне пистолет! Дайте я его застрелю.

Лейтенант Карпов оказался парнем сообразительным, он сразу воспользовался таким моментом и спокойно спросил задержанного:

- Ну что, дать ей пистолет?

- Да вы что? Она же выстрелит, вы что не видите?

- И все же придется дать. Пусть стреляет, – и повернувшись к товарищам, объяснил, - что возиться с этой мразью? Напишем, что убит при попытке к бегству. Нас еще и похвалят за это.

- Да я же и не думаю убегать! - завопил Артур, - я же сразу руки поднял!

- Давай так, - предложил ему Карпов, смягчаясь, - или ты прямо сейчас называешь нам имена работников милиции, которые тебя прикрывают, или я даю пистолет этой девице. Считаю до трех. Раз… Два…

- Да назову я! Назову! На хрена мне за них погибать?

Через несколько минут в блокноте у Карпова были записаны фамилии трех сержантов и одного капитана милиции и название райотдела, в котором они служат. Назвал Артур даже фамилию и место жительства своего разбитного, полуграмотного помощника. Жидким на расправу оказался гаденыш.

Еще через полчаса они привезли задержанного сутенера к полковнику Георгиеву, рассказали о случившемся с Верой, о задержании сутенера, который оказался совсем не Артуром, а Василием Половинкиным. Полковник под охраной отправил задержанного туда, где ему положено быть, а нескольких своих подчиненных - за, как он выразился, «оборотнями в погонах» и тем полуграмотным.

- А теперь, герои, - обратился он к трем работникам милиции, двум российским и одному украинскому, - продолжайте поиски сестры капитана Красилова. Езжайте на тот Измайловский рынок. И без новостей не возвращайтесь.

- Да, конечно, - обрадовался Валерий, - а как же с Верой?

- Лукьянова останется здесь. Сами понимаете, мне нужно взять у нее показания, как от пострадавшей, ей придется подробно все описать, потом мы вызовем следователя. Ну, не мне вам объяснять, знаете, как это делается. И постараемся ее завтра-послезавтра отправить домой. Документы у Половинкина заберем сегодня же. Не волнуйтесь. Впрочем, Красилов, вам самому придется отвозить и сажать в поезд вашу подопечную. А может и самому ехать с ней. Так будет надежней.


9.

Загорело, стало таким же темным, как у Хум Киши и людей из его каравана, лицо тридцатилетнего жителя рабочего города Макеевки, кандидата исторических наук Дмитрий Юрьева, вот уже третий месяц путешествующего на спине верблюда по жаркой бесконечной пустыне. Давно сбросил он свой неудобный в этих условиях пиджак и одел такой же белый, как у караванщиков халат, белую чалму, спасающую его голову от палящих солнечных лучей. И если бы кто-то из его земляков или сотрудников университета увидел его теперь, то не узнал бы и обязательно принял бы за араба - древнего обитателя этих бесконечных песчаных, но безводных морей. Он уже немного понимал язык, на котором общались Хум Киши и его спутники, знал, что название племени кюн означает солнце, а имя Белого Старика переводится как Человек Песка. А верблюды все шли и шли, не требуя ни пищи, ни воды, не зная усталости. Дважды за это время караван останавливался у полуобвалившихся глубоких колодцев, приводил их в порядок, вычищал от песка и, напоив верблюдов, запасшись водой, двигался дальше.

- Куда идем? – спрашивал Дмитрий.

- Я же тебе говорил, что догонять время, - отвечал Хум Киши, - вернее, идем вместе со временем. Мы маятники вечных песочных часов, останавливаться не должны.

- Но вы же люди, вы не можете так идти всю жизнь, где-то же должен быть конец пути.

- Да, мы люди. Но кто сказал, что все люди должны обязательно жить на одном месте, привязавшись к своим каменным многоэтажным домам? У каждого народа – своё. Мы, например, люди племени солнца, а оно в вечном движении. И мы, как и оно, тоже в постоянном движении. И нам не нужны ни ваши телевизоры, ни автомобили, ни самолеты, ни мягкие кровати. Все это может изнежить, расслабить человека, а с физическими силами он теряет и духовные, становится ленивым и малоподвижным.

- А женщины, а дети? - Дмитрий даже наклонился к Белому Старику, восседающему в корзине слева от него, - как же с продолжением рода? Вы что - не имеете жен, не рожаете наследников?

- Какой ты невнимательный, внук Игната. Оглянись, наши жены и дети тоже в этом караване. И они достойней, скромней и красивей твоих соотечественниц, которые красят глаза, губы и носят очень короткие юбочки, обнажают ноги и спины, чтобы показать их каждому прохожему. А еще вы проводите какие-то конкурсы красоты, чтобы определить самую красивую девушку. Разве вы не знаете, что каждая из них по своему красива, что одна прекрасней всех для одного, а вторая – для другого? А та, которую на тех конкурсах вы назовете самой красивой, может оказаться для кого-то даже неприятной. Да, у нас тоже есть женщины, мы рожаем детей, продолжаем свой род, но наши женщины не выставляют себя на показ, не демонстрируют свои прелести перед всем миром. Мы просто выполняем свой долг перед природой. И у нас не может случиться того, что произошло с той несчастной Верой, о судьбе которой ты узнал в последнем сеансе заданного мною сна.

Дмитрий оглянулся на растянувшийся за спиной караван. Раньше он думал, что все, кто восседает на этих верблюдах, только мужчины. Но в заблуждение, наверное, его вводили эти одинаковые белые одеяния на спутниках. Присмотревшись повнимательнее, стал различать и стройные фигурки женщин, и детишек, пристроившихся в удобных корзинах.

- Неужели ваших женщин и детей устраивает такая однообразная жизнь? – удивился он, - не жестоко ли с вашей стороны обрекать их на это вечное шествие по пустыне?

- В вашем понятии, может и жестоко. Но предложи им жить в ваших каменных коробках, запри их в ваших спальнях и кухнях – они умрут от тоски по просторам пустыни. Однообразие у вас, а не здесь. Ты во время тех двух остановок и не заметил, что воду мы в первую очередь отдаем детям и женщинам. Мы поклоняемся женщине и никогда не обижаем ее, не нагружаем тяжелой поклажей и непосильным трудом.

- А мы что, нагружаем? - в голосе Дмитрия послышалась обида, - мы тоже поклоняемся. И подарками одариваем по праздникам, и песни о них поем.

- Да, одариваете. Но только в праздничные дни. Ну а песни петь, это не означает, что вы поклоняетесь. А разве не у вас женщина кайлом долбит дорогу, работает на стройке, на прокладке железных дорог, пашет землю? А разве не ее вы насилуете, убиваете и унижаете все века?

- Ну это ты, уважаемый Хум Киши, брось. Трудится на таких тяжелых работах женщины иногда, конечно, вынуждены, но…

- Вынуждены? – перебил Дмитрия Хум Киши, - а почему вынуждены? Кто довел их до того, что они вынуждены? У нас женщине даже бурдюк с водой не позволят поднять, а у вас кайлом ворочать глыбы каменные вынуждены. Ты можешь и насчет насилия и убийств возразить. Знаю - попытаешься. Вспомни лучше то время, когда тебя еще и на свете не было, когда в стране вашей шла братоубийственная война, которую вы называете гражданской. О ней ты знаешь лишь по книгам. Но я хочу, чтобы ты услышал об этом от тех, кто перенес все эти ужасы. Еще живы некоторые из них. Я покажу тебе судьбу только одной такой женщины, но знай, что такое в вашей стране творилось повсюду. Нет, не достоин человек носить звание гомо сапиенса. Безумное, хищнее хищного существо он.

- О чем ты говоришь, Хум Киши? О каком безумном существе?

- Не буду больше говорить об этом. Лучше послушай о судьбе графини Свидерской от нее лично. Может для того и жива она по сей день, чтобы ты узнал об этом из ее уст. Ты еще не закрыл глаза? Закрывай…


ххх

И вот они с Карповым, отпустив своего помощника, снова бродят по рынку. Как и Черкизовский, Мытищенский, Драгомиловский, Даниловский, как и все другие Московские, да, наверное, не только Московские, этот Измайловский рынок был похож на могучий, огромных размеров муравейник. Наверное, даже когда в древние времена российские дружины и ополченцы собирались на рать, не скапливалось в одном месте столько разношерстного народа. Да и собирались на рать люди лишь мужеска пола и определенного возраста, и строились они четкими рядами Суздальских, Смоленских, Владимирских полков. Здесь же, в этом водовороте женщин и стариков, мальчишек и изящных дам, мужчин и древних бабушек, карманных воров, шулеров, рекетиров, грузчиков и носильщиков, продавцов и покупателей, мчащихся куда-то, расталкивая остальных плечом и еле бредущих в тесной толпе, представителей Российской глубинки, Кавказа, Средней Азии, Китая и Кореи, Украины и Прибалтики, даже каких-то мулатов, отыскать отдельного человека так же, наверное, немыслимо, как и вернуть давно ушедшее детство. Кажется, взорвись в этом хаосе сейчас артиллерийский снаряд или авиабомба, отхлынет эта толпа на минутку и сразу же сомкнется снова, чтобы продолжить бурлить и клокотать. Но им – украинскому капитану и российскому лейтенанту - все равно надо было искать. И не просто искать, а искать и найти. Полковник Георгиев сказал коротко и ясно: без новостей не возвращаться!