Geum.ru

Нереализованный план Второй русско-японской войны 1906 года               Если Россия потерпит неудачу [в Русско-японской войне], то она не должна останавливаться перед новой войной

Вид материалаДокументы

Содержание


Береговая оборона Токийского залива
Журавль в небе
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   12
Глава 8. Береговая оборона Японии:

падчерица императора Мэйдзи


На пути к поставленой цели у русского военно-политического руководства было ещё одно психологическое препятствие - японская береговая оборона, которая в случае правильной организации и при наличии должных средств могла надёжно преградить входы в заливы, бухты, гавани и на важнейшие рейды, сведя тем самым на нет все усилия российских моряков, преодолевших три океана. Японцам надо было продержаться каких-то два-три месяца, чтобы привести в боевую готовность свои броненосные корабли и дождаться подхода британской эскадры. После этого выиграть вторую войну с Японией России было бы уже не суждено.

Учитывая особую важность правильной оценки боеспособности береговой обороны Японии и как следствие - состоятельности нового плана войны, а также малоизученность данного вопроса, остановимся на нём предельно подробно.


Источники*


Информация о береговой обороне Японских островов периода Русско-японской войны крайне скудна и не совсем корректна, и тому есть несколько причин:

1) вполне понятное стремление военно-политического руководства империи к сохранению государственной тайны (оборонительные сооружения всегда были её важнейшим объектом) помноженное на традиционную восточную скрытность - уж если даже о том, что представлял из себя гигантский линкор "Ямато" (который дома, в общем-то, не сидел) американцы узнали только после войны, то что говорить о десятках неприметных береговых батарей, разбросанных по берегам многочисленных заливов, проливов, бухт и бухточек суверенного японского побережья;

2) второстепенный интерес, который представляли береговые укрепления Японии для иностранных разведок, военных специалистов и широкой общественности - вплоть до начала в 1943 г. американского наступления на Тихом океане (после победы на Гвадалканале и накопления морских сил) на Страну восходящего солнца никто кроме наместника Алексеева нападать не собирался;


* Изложенное ниже вплоть до следующего заголовка целиком выпадает из контекста повествования, ибо подателю записки, положенной в его основу, конечно же, не были известны перипетии автора очерка, связанные с поиском и осмыслением информации по данной теме. Что касается лейтенанта Терпугова, то схемы обороны Токийского залива, Сасебо и пр., необходимые для разработки его плана войны, он взял, скорее всего, из какого-нибудь английского издания или из документа для служебного пользования, копия которого была предоставлена ему с риском для карьеры давним приятелем, служившим в Главном морском штабе. Таким документом мог быть, например, отчёт военно-морского агента в Японии капитана 2-го ранга Русина, передавшего в предвоенные годы в морское министерство немало полезной разведывательной информации.


3) разрушительные бомбардировки японских городов в конце Второй мировой войны*, в результате которых погибло в огне множество архивных документов - вполне возможно, что достоверные сведения по интересующему нас вопросу не будут найдены никогда;

4) сильно ограниченный доступ в японские архивы даже для японцев, равно как и нежелание музейных работников идти на контакт, что связано с политикой правительства, всячески препятствующего обнародованию информации по любому периоду военной истории страны [И.В.] **;

5) особенности японского менталитета - склонность не замечать разницы между планами и проектами и их воплощением в жизнь, в результате чего очень часто изложенные в японоязычной литературе сведения оказываются исторически недостоверными [И.В.] .


* В частности в Токио, сожжённом дотла по приказу генерала Ле Мэя в результате массированной ковровой бомбардировки с применением напалмовых бомб, дислоцировались штабы 1-й и 12-й армий (конечно же, с архивами), в подчинении которых находились береговые укрепления (крепость) Токийского залива. В разрушенной атомной бомбой Хиросиме был штаб 2-й армии, командованию которой в числе прочих опосредованно подчинялись крепости Юра и Майдзуру.

** По свидетельству (по данным) И.В., судя по всему, проживающего и работающего в Японии - интернет-собеседника автора, который, как комета, возник в его жизни и подобным же образом изчез из неё. Автор заявляет со всей ответственностью, что И.В. не является плодом его воображения.


Тем не менее, источники, дающие некоторое представление о береговой обороне Японии в начале 1906 г., существуют. В настоящей работе использованы следующие из них:

1) современное японское издание The Fortress Constructed in Japan - основной источник по теме, содержащий схемы расположения береговых батарей, годы их постройки, состав вооружения по типам и калибрам, а в ряде случаев и по моделям орудий [76];

2) энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона, дающий краткую общую картину береговой обороны Японии по состоянию на конец 1903 г. с указанием количества батарей и орудий на них для некоторых укреплённых районов [77];

3) датированный февралём 1946 г. отчёт специальной комиссии, организованной при штаб-квартире армии США в зоне Тихого океана для изучения в числе прочего японской береговой артиллерии и морских минных заграждений - содержит краткие исторические очерки по армейской и флотской артиллерии и минному делу, сведения об отдельных моделях орудий периода Русско-японской войны (почти весь береговой орудийный парк тех времён благополучно дожил до конца Второй мировой и был задействован по большей части в составе тяжёлой полевой артиллерии для противодесантной обороны побережья метрополии) [78];

4) печатные издания и интернет-ресурсы, посвящённые истории немецкой, французской, итальянской и японской артиллерии, а также истории локальных войн конца XIX - начала XX в.в., т. к. кроме двух известных автору моделей орудий, изготавливавшихся на арсенале в Осаке по итальянской лицензии, в состав вооружения береговых батарей входили в основном артиллерийские системы производства Германии и Франции - как покупные, так и трофейные (китайские).


Береговая оборона Токийского залива:

общий обзор


Токийский залив был приоритетным рубежом обороны Японии во всех смыслах, начиная с политического и идеологического, и заканчивая военным (военно-морская база в Йокосуке), военно-промышленным (арсенал в Токио, верфь в Йокосуке) и транспортным (морской порт в Иокогаме). Все другие укреплённые районы империи (даже крепость Юра, защищавшая Осаку с её арсеналом и порт Кобе) были вооружены заметно слабее. Поэтому имеет смысл оценить боеспособность береговой обороны Японии на отдельно взятом лучшем примере.

На первый взгляд береговые укрепления Токийского залива образца начала 1906 г. производят достаточно сильное впечатление. Словарь Брокгауза и Ефрона по состоянию на конец 1903 г. рисует следующую картину: свыше 189 орудий на 30 береговых батареях в составе укреплений Урагского пролива и военного порта Йокосука. The Fortress Constructed in Japan даёт 160 орудий на 23 батареях (без учёта двух недостроенных островных фортов, о которых речь пойдёт ниже). Если принять во внимание тот факт, что в ходе Русско-японской войны с береговых батарей Токийского залива было снято и отправлено под Порт-Артур 18 28-см гаубиц [79]*, цифры согласуются достаточно хорошо (по крайней мере - по количеству стволов).

Учитывая приоритетность японского источника, будем считать, что в начале 1906 г. на 23 батареях, прикрывавших вход в Токийский залив и Йокосуку было 160 береговых орудий крупного и среднего калибров (соответственно 102 и 58): 54 28-см** гаубицы, 14 27-см, 24 24-см, 8 15-см, 28 12-см и 8 9-см пушек, 10 24-см и 14 15-см мортир.


* Судя по всему, эти 18 стволов (лафеты везли отдельно) принадлежали к первой партии. Они были уничтожены Владивостокскими крейсерами 2 июня 1904 г. вместе с транспортом "Хитати Мару". [33] Ущерб, видимо, оказался настолько серьёзным, что японцам пришлось поломать голову, какой участок береговой обороны (теперь уже, конечно, не Токийский) можно было бы оголить более-менее безболезненно. В результате, только через три месяца гаубицы сняли, по некоторым данным, с батареи в Хакодате (о. Хоккайдо). В Дальний орудия прибыли 31 августа, первый выстрел по Порт-Артуру они сделали 18 сентября 1904 г. [80

]

** Переход на сантиметровую систему калибров артиллерийских орудий в Японии произошёл позднее - 5 октября 1917 г. [81] по новому стилю. Однако, в связи с тем, что во многих современных источниках (особенно иностранных) она используется задним числом, будет разумно поступить подобным же образом.


Разнотипность (мортиры, гаубицы, пушки) и разнокалиберность* японской береговой артиллерии усугубляло то обстоятельство, что даже на одной и той же батарее могли быть установлены орудия одного типа и калибра, но разных моделей и с разной длиной ствола**, т. е. с неодинаковыми баллистическими характеристиками. В качестве примера можно привести 30- и 36-калиберные 27-см пушки, 23-, 26-, 35- и 36-калиберные 24-см пушки, по крайней мере 2 модели 15-см пушек, 25-, 35- и, возможно, 45-калиберные 12-см пушки производства немецких компаний "Крупп" и "Максим", французских "Шнейдер-Крезо", "Сен-Шамон" и, может быть, "Канэ", а также итальянской конструкции, изготовленные в Японии. Не будет слишком большим преувеличением сказать, что по составу вооружения Токийский укрепрайон представлял из себя музей артиллерии стран мира последней четверти XIX века.***

Что касается расположения береговых батарей (см. схему в следующей главе), то бросается в глаза чрезмерная их концентрация, если не сказать, скученность в самом узком месте акватории - на входе в собственно Токийский залив из Урагского пролива, в треугольнике, образованном мысом Каннон, мысом Футцу и северной границей порта Йокосука. На мысе Каннон, там вообще яблоку негде было упасть - на территории размером не более 2х1 км расположились 13 батарей при 74 орудиях!**** При этом на другом, восточном, берегу пролива и вблизи него батарей было всего две (на мысе Футцу и на форте Дайити), и не было ни одной "позиции встречи", хотя много южнее главного и единственного оборонительного рубежа были подходящие узкости (мыс Кен - мыс Миогане и мыс Сенда - мыс Миогане*****).

Справедливо полагая, что обеспечить надёжную защиту входа в Токийский залив по причине его значительной ширины имеющимися средствами вряд ли удастся, японцы решили построить там форты на искусственных островах.


* Кроме перечисленных на вооружении других укреплённых районов были ещё 21-см и 10-см пушки и 9-см мортиры.

** По свидетельству И.В.

*** Разнотипность и разнокалиберность в те времена была свойственна не только японцам. Береговую оборону русской крепости Владивосток на начало 1904 г. обеспечивали (по штату) 146 пушек и мортир (из общего количества 320), которые относились к 6 калибрам и 9 моделям.

**** Не зная того, что мыс назван в честь древней японской богини бодхисаттвы Каннон, можно было бы подумать, что название происходит из английского (cannon), немецкого (kanone) или французского (canon) языков и переводится как "Пушечный".

***** На мысах Сенда и Миогане батареи были построены только в 1924 г., на мысе Кен (другое название - Цуруги) - в 1927 г.


Журавль в небе


Насыпной форт Дайити или форт No1 начали строить в августе 1881 г. в числе первых укреплений Токийского залива наряду с тремя батареями на мысе Каннон, батареей на мысе Футцу и батареей на острове Сару близ Йокосуки. Но если "сухопутные" береговые батареи строились по большей части 1-2 года, то на такое трудоёмкое сооружение как искусственный остров ушло целых 9 лет, и форт был закончен постройкой только в 1890 г. На нём установили самую многочисленную (14-орудийную) батарею самых мощных 28-см береговых гаубиц, недавно принятых на вооружение.

Не останавливаясь на достигнутом, приступили к возведению ещё двух рукотворных островов, предназначенных под форты Дайни (No2) и Дайсан (No3). Форт No1 строился на мелководье, на краю песчаной косы, являвшейся продолжением мыса Футцу*, его собратья - посреди акватории залива, глубины которой в этом месте достигали 50 м и более [82] . Отсюда невероятные долгострои, соизмеримые со сроками строительства египетских пирамид: на сооружение форта No2 ушло 25 лет (1889-1914), форта No3 - 29 лет (1892-1921**).


В японской военно-исторической литературе и в Рунете можно встретить схемы, подобные приведённой ниже. В первом случае период времени предпочитают не указывать вовсе, во втором - привязывать к Русско-японской войне 1904-1905 г.г. Однако имеющиеся данные и самая простая логика позволяют сделать вывод о том, что поскольку на схеме фигурируют все три насыпных форта одновременно, такая картина могла иметь место очень недолго, в течение 2-х с небольшим лет - с августа 1921 г., когда форт No3 был закончен постройкой**, по 1 сентября 1923 г., когда он ушёл под воду в результате Великого землетрясения Канто.

На схеме (назовём её схемой главной минно-артиллерийской позиции Токийского залива) можно видеть управляемые с берега минные заграждения. Неискушённому читателю подобные чудеса техники могут показаться не вполне соответствующими своей эпохе, поэтому имеет смысл остановиться на данном вопросе чуть подробнее.


* Автору не известно, была ли эта коса естественной или искусственной.

** На форте No3 и вооружение было соответствующее - 15-см и 10-см пушки Type 7, т. е. образца 7-го года правления императора Тайсё (1918 г.).


Как ни странно, прогресс морского минного дела продвигался в прямо противоположном направлении - от мин управляемых к минам неуправляемым (самодействующим). До изобретения в 1876 г. мины немецкого конструктора Гертца с автономной сухой (до контакта с целью) гальванической батареей морские мины были привязаныпроводами к берегу, где находился источник электроэнергии и откуда подавалась команда на приведение их в боевое состояние. Подобные мины (системы Якоби образца 1854 г.) назывались гальваническими и применялись ещё в ходе Крымской войны для обороны Кронштадта.* По понятной причине гальванические мины в отличие от мин Гертца, названных гальваноударными, не могли быть использованы против баз флота и коммуникаций противника и представляли из себя чисто оборонительное оружие.

Известно, что кроме русских управляемые с берега мины применяли англичане (очень ограниченно, для защиты временных военно-морских баз) [83] и китайцы - по крайней мере в системе обороны Вейхайвея, что выяснилось в ходе Японо-китайской войны 1894-1895 г.г.: "Две роты японской пехоты бросились на форт С и заняли его почти без всякого сопротивления. На этом форту находилась станция южной части расположенного перед боном минного заграждения. Провода были тотчас же перерезаны" [84] . Из всех морских мин, выставленных русской стороной во время Русско-японской войны 1904-1905 г.г., 40% были гальваническими, т. е. управляемыми. [48]

* Автономные пиротехнические мины Э. Нобеля (отца А. Нобеля) образца 1854 г., также широко применявшиеся во время Крымской войны, представляли собой "большую опасность управляющим ими" и "ознаменовали себя несколькими несчастными случаями", по причине того, что в них "при малейшей неосторожности [могла] разбиться стеклянная трубка с [серной - А.Ш.] кислотой и последовать взрыв". [85]


Рис. 58. Схема главной минно-артиллерийской позиции Токийского залива (кружками на берегу обозначены береговые батареи, стрелками - направления их обстрела, кружками на воде - минные заграждения, треугольниками - станции управления ими)


Таким образом, управляемые с берега минные заграждения, выставленные в горле Токийского залива (будь они там), никак не способствовали бы усилению его обороны, но лишь облегчили бы участь собственного флота, держа для него свободный фарватер. При этом следует иметь в виду неизбежное ухудшение надёжности как самих мин, так и элементов системы управления ими в случае их длительного нахождения в морской воде. В то же время следует признать, что заграждения из любых типов мин, расположенные так, как показано на схеме, дополненные минным полем между фортами No1 и No2 (напомним, что между "единицей" и Футцу - отмель) в сочетании со всей имеющейся в наличии береговой артиллерией образовали бы собой непреодолимую преграду для сколь угодно сильного вражеского флота.

Именно такую преграду, идеальный план обороны, мы, скорее всего, и видим на схеме. Думается, что план этот есть не что иное, как олицетворение японской мечты о неприступности Токийского залива, вынашивавшейся со времён вторжения "чёрных кораблей" коммодора Перри - мечты, разрушенной землетрясением Канто и оставшейся журавлём в холодном осеннем небе.

В отсутствие мечты жизнь теряет смысл, поэтому на смену несостоявшейся вскоре пришла другая, прямо противоположная - идея о Великой империи Тихого океана, получившая своё завершение на борту серого линкора "Миссури" всё в том же Токийском заливе.


"Осакский малыш" и другие


Основой орудийного парка японской береговой артиллерии конца XIX - начала XX века были 28-см гаубица и 24-см пушка, обе образца 1890 г., итальянской или англо-итальянской конструкции*, производившиеся серийно на арсенале в Осаке.

28-см гаубица образца 1890 г., прозванная "осакским малышом" (Osaka Baby), была самым массовым орудием береговой обороны Японии за всю её историю. Чтобы оценить количество изготовленных "малышей" (автор не располагает данными "от производителя"), можно воспользоваться американским источником 1946 г. На то есть три причины:

1) японские береговые орудия, однажды произведённые, не списывались и не шли на переплавку, откуда следует, что практически весь орудийный парк периода Русско-японской войны благополучно дожил до Второй мировой;

2) в 1945 г. всё, что могло стрелять, включая давно снятое с вооружения, но припасённое на крайний случай на армейских складах, было задействовано для нужд береговой обороны метрополии;

3) в ходе войны на Тихом океане значительное количество артиллерийских орудий было задействовано для обороны не только метрополии, но и многочисленных островных территорий, лежащих за её пределами (таких как Гвадалканал, Новая Британия, Сайпан, Иводзима и Окинава), однако, с учётом приоритетности этих ТВД по сравнению с Японскими островами в тот период времени, когда война была ещё далеко от дома, на передовую должно было отправляться всё самое лучшее (уж точно - не антиквариат).


* Есть сведения, что 28-см гаубица была разработана для итальянской армии компанией Армстронга (информация о её крупповском происхождении скорее всего несостоятельна), а крёстным отцом японской артиллерийской промышленности стал итальянский майор Помпейо Грильо (Pompeio Grillo), который был приглашён японцами в апреле 1884 г., чтобы научить их делать пушки. [86] В те времена приглашение на работу иностранных специалистов широко практиковалось в Японии: так аналогичную роль в области становления японского кораблестроения сыграл уже упоминавшийся французский корабельный инженер Луи-Эмиль Бертен. [87]


Итак, на момент окончания Второй мировой войны на береговых батареях метрополии и в частях тяжёлой полевой артиллерии* было 89 28-см гаубиц, ещё 18 - в Корее (8 в Фусане и 10 в Эйко)**. С учётом того, что 18 орудий было потеряно в ходе Русско-японской войны и того, что в статистику 1945 г. могло попасть некоторое количество 28-см гаубиц Круппа (6 таких в 1899 г. было в Майдзуру), можно говорить об общем объёме производства 28-см гаубиц образца 1890 г. равном примерно 120 орудиям.

28-см осакская гаубица уже на момент начала производства представляла из себя весьма архаичное сооружение с коротким (12 клб) бутылкообразным стволом, ручными приводами вертикального и горизонтального наведения, углом возвышения до 76 град., максимальной дальностью стрельбы 7,9 км и скорострельностью один выстрел в 2 минуты - в армиях других стран мира подобные орудия скромно именовались мортирами. Имеет смысл подробнее остановиться на её скорострельности - одном из важнейших ТТХ артиллерийского орудия, особенно при стрельбе по движущимся целям.


* В последние месяцы войны достаточно большое количество крепостных орудий было устанавлено на десантоопасных участках побережья. Процедура демонтажа, транспортировки и установки занимала от двух дней до недели и была возможна только в отсутствие активности со стороны противника.

** 18 "корейских" орудий были теми самыми, которые решили участь Порт-Артура и 1-й Тихоокеанской эскадры - обратно в Японию они не вернулись, некоторое время стояли на страже поверженной крепости, после чего обосновались на побережье Корейского пролива.


Один выстрел в 2 минуты (так в американском источнике 1946 г.) в самом лучшем случае следует понимать как нормальную техническую скорострельность, которая в отличие от боевой не учитывает время, необходимое для прицеливания (наведения на цель). Чтобы не быть голословными, проиллюстрируем это утверждение кратким описанием процесса заряжания рассматриваемой гаубицы.

За точку отсчёта примем тот момент, когда:

- ствол орудия был опущен на угол, пригодный для заряжания (понятно, что при угле 76 град. гаубицу не зарядить);

- очередной снаряд весом около 220 кг, поданный из погреба боезапаса, соответствующий номер расчёта уже подкатил на специальной тележке к основанию орудия;

- другой номер, используя заплечные ремни, доставил из порохового погреба пенал (металлический футляр цилиндрической формы), содержащий картуз (мешочек из сырцового шёлка) массой нетто до 20 кг с зарядом из чёрного или бездымного пороха.

После этого орудийной прислуге, общая численность которой у артсистемы такого калибра могла доходить до 10 человек, надлежало выполнить следующие операции:

- подкатить тележку со снарядом к подъёмному крану по пандусу, прикреплённому к поворотной раме лафета;

- застропить снаряд с помощью специального приспособления, состоящего из переднего кольца, задней насадки и соединяющей их цепной перемычки и подцепить снаряд гаком крана;

- с помощью ручного привода поднять снаряд краном на высоту оси казённой части орудия*, после чего поворотом крана подвести его к открытому затвору;

- опустить снаряд на отведённый в сторону зарядный столик, расстропить снаряд, вернуть зарядный столик в исходное положение и втолкнуть снаряд ручным прибойником в зарядную камору;

- положить на зарядный столик картуз с зарядом, втолкнуть его в зарядную камору и закрыть затвор.

Проделать все перечисленные номера с тяжёлым и опасным предметом быстрее, чем за 2 минуты, можно было разве что на состязаниях лучших орудийных расчётов крепостной артиллерии на приз императора. А ведь всё, о чём мы говорили до сих пор - всего лишь полдела. После того, как замочный номер закрыл затвор надо было сделать самое главное - навести посредством мускульной силы прислуги 24-тонное орудие в целом и 10-тонный ствол в частности на движущуюся цель, которая за время заряжания гаубицы весьма значительно изменила своё положение относительно её огневой позиции и по дальности и по направлению.

Есть мнение, что первая ласточка (или первый блин) японской артиллерийской промышленности имела скорострельность (надо полагать - боевую) один выстрел в 5 мин. [72] Истина, скорее всего, находится где-то посередине, поэтому в дальнейшем будем считать, что на один прицельный выстрел в условиях противодействия со стороны противника (контрбатарейной стрельбы) осакской гаубице требовалось около 4 мин.**


* У русской 254/45-мм береговой пушки образца 1895 г. с ручным приводом подъёмника более совершенной конструкции (поднимавшего кокор со снарядом и двумя полузарядами) этот процесс занимал 25 сек. [18]

** Все русские крепостные орудия крупного калибра (9" и 11") того периода времени (образца 1877 и 1887 г.г.) имели техническую скорострельность один выстрел в 3 минуты [47], и только на 10"/45 пушке образца 1895 г., т. е. на орудии нового поколения, удалось выйти на один выстрел в 2 минуты. Так что американский источник 1946 г. приводит скорее всего предельно возможную техническую скорострельность при обслуживании орудия хорошо обученным расчётом.


Рис. 59. Японская 28-см гаубица под Порт-Артуром


Рис. 60. Фотография модели японской 28-см гаубицы,

дающая наиболее полное представление об её конструкции


Поскольку орудиям этого типа не довелось проявить себя при защите побережья метрополии, эффективность 28-см гаубиц можно оценить только по их боевой работе на заключительном этапе осады Порт-Артура. Есть сведения, что японские артиллеристы, находясь на закрытых позициях и руководствуясь указаниями корректировщиков, не страдая при этом от ответного огня (т. е. в полигонных условиях), попадали в неподвижные, стоявшие на якоре и у стенки русские корабли только с шестого залпа.

"25 ноября японцы перенесли огонь в Восточный бассейн по стоявшему у стенки под Золотой горой "Баяну"... Утром 25-го к началу бомбардировки на корабле остались лишь несколько необходимых специалистов, вся команда была сведена на берег в безопасные места. Расстрел крейсера начался утром и продолжался до 17 часов. За это время в него было выпущено около 320 280-мм и 152-мм снарядов. В "Баян" попало около десяти [3% - А.Ш.]. В жилой палубе, в опасной близости от погребов, вспыхнуло несколько пожаров. Пришлось затопить оба 203-мм и все носовые погреба, крейсер получил дифферент и сел носом на грунт. Подводных пробоин не было, но из-за увеличения осадки вода стала поступать через пробоины в надводном борту [по причине отсутствия экипажа борьба за живучесть корабля практически не велась - А.Ш.]... 26 ноября японцы продолжили расстрел "Баяна"... До 11 часов в крейсер попало около десятка 280-мм снарядов, он накренился на левый борт до 15№ и сел на грунт". [88]

Таким образом, для уничтожения крейсера (пусть даже и броненосного), представлявшего собой не что иное, как учебную мишень, потребовалось не менее 12 часов непрерывной стрельбы и 20 прямых попаданий 28- и 15-см снарядов, выпущенных из орудий, аналогичных тем, что стояли на страже берегов метрополии. С броненосцами было ещё сложнее: "Пересвет" затонул после 25 попаданий, "Победа" и "Ретвизан" - после 28, и только "Полтаве" не повезло - ей хватило одного единственного снаряда, вызвавшего в конечном итоге взрыв полузарядов кормовой башни главного калибра. К невезучим следует отнести и "Палладу" с броневой палубой не намного тоньше, чем на "Баяне" (38 мм и 63 мм на скосах против 50 мм) - крейсер затонул после 4-х попаданий.

Нельзя не согласиться с мнением, что "эти мортиры [в источнике говорится о 9-дюймовых русских орудиях, близких по ТТХ к японской 28-см гаубице - А.Ш.] никогда бы не смогли попасть в свободно маневрирующие на открытом водном пространстве неприятельские суда". [45]*


* Это подтвердилось в первом же морском бою у Порт-Артура 27 января 1904 г. с оговоркой, что бой тот проходил на больших дистанциях стрельбы (для 11-дюймовых мортир - 6,8-7,5 км). [47] Однако почти не вызывает сомнений, что и на меньших дистанциях эффект применения подобных артсистем против быстро движущихся морских целей был бы также близок к нулю.


Как уже было сказано, вторым основным орудием японской береговой артиллерии на рубеже XIX-XX веков была 24-см пушка образца 1890 г. Принадлежавшая к одному поколению* с 28-см гаубицей она и отличалась от неё только калибром (масса снаряда 150 кг), как и положено пушке - длиной ствола (23 клб) [И.В.] и конструкцией лафета. В главном же "осакские сёстры" были идентичны: подача боеприпасов посредством крана, раздельно-картузное заряжание, ручные приводы механизмов наведения и, как следствие - неповоротливость и медлительность. По дальности стрельбы (9 км) [И.В.] пушка немного превосходила гаубицу, по скорострельности - вряд ли.

24-см парк дополняло некоторое количество пушек с длиной ствола 26 клб (скорее всего, "Сен-Шамон" образца 1884 г.), которыми, в частности, была вооружена 6-орудийная батарея на мысе Каннон, а также 35- и 36-калиберных: первые, возможно, Круппа, вторые - Шнейдера образца 1889 г. (в Токийском заливе их не было).


* Год принятия на вооружение 28-см гаубицы и 24-см пушки в Японии (1890) не должен вводить читателя в заблуждение. В тот период времени японская военная промышленность ещё играла роль догоняющего, осваивая производство далеко не самой новой военной техники. Поэтому первые запущенные в серийное производство японские береговые орудия достаточно точно соответствовали русским 11" (280-мм) гаубице и 9" (229-мм) пушке образца 1877 г.


Рис. 61. Японские 24-см пушки образца 1890 г.


Далеко не самым многочисленным, но самым мощным и самым современным орудием береговой обороны Японских островов была 27-см (274,4/30-мм) пушка образца 1894 г. французской конструкции ("Шнейдер-Крезо") и, возможно, японского производства. Большая часть 27-см орудий была сосредоточена в Токийском заливе (12 на мысе Каннон и 2 на острове Сару).

Есть сведения, что 27/30-см пушка стреляла почти на 15 км при угле возвышения в 35 град. [И.В.], что вызывает сомнения, т. к. подобные углы вертикального наведения были не свойственны рассматриваемой эпохе (за исключением случаев оказания скорой технической помощи безнадёжно устаревшим артиллерийским системам). Угол возвышения орудий ГК на "Микасе" был всего 13,5 град., а у российской 254/45-мм береговой пушки - сначала 14-15 град., потом 20 град. и только после Русско-японской войны 1904-1905 г.г. был увеличен до 30 град. Скорее всего, 35 град. и соответствующая дальность стрельбы относятся к более поздней модификации данного орудия, поэтому в дальнейшем будем считать ТТХ 27/30-см пушки аналогичными таковым первых серийных образцов российских 254/45-мм пушек образца 1895 г., т. е. 12 км и один выстрел в 2 минуты.* 27-см пушечный и 28-см гаубичный снаряды весили примерно одинаково.


* Имеются в виду пушки, установленные в Порт-Артуре на батарее No15 ("Электрический утёс"), имевшие максимальный угол возвышения 14№. Дальность стрельбы в 12 км подтверждает тот факт, что в морском бою 27 января 1904 г. батарея вела огонь по кораблям Того на дистанции не более 5000 сажен (10,7 км) [47].


В заключение обзора материальной части японской береговой артиллерии - несколько слов о среднем калибре (9-15 см). Речь пойдёт исключительно о пушках, мортиры - не в счёт.

К счастью для нас на вооружении приморских крепостей Японских островов не было и не могло быть 15- и 12-см скорострельных морских пушек Армстронга, адаптированных для нужд береговой обороны. При наличии на жизненно важных оборонтельных рубежах однородных по составу вооружения береговых батарей, обладающих повышенной огневой производительностью, даже при отсутствии сплошных минных заграждений любому агрессору мало не показалось бы.

К счастью для нас 15- и 12-см скорострелки Армстронга были жизненно необходимы флоту - главному инструменту имперской внешней политики. Именно поэтому ни одна приобретённая в Англии или изготовленная по лицензии на флотском арсенале в Куре пушка и ни один ствол, предназначенный на замену расстрелянным в боях или на учениях, не могли уйти на сторону - для какой-то там армейской береговой обороны, в то время как флот был создан для нападения и только для нападения.

То, что досталось береговой обороне, т. е. армии, не производит особого впечатления. Это был типичный набор образцов, который образуется тогда, когда какой-либо род войск вооружается по остаточному принципу.

15-см пушек было мало (в Токийском заливе - всего 8) и относились они по меньшей мере к двум моделям: Круппа и "Сен-Шамон", обе образца 1890 г. Стреляли они, надо думать, 40-45-кг снарядами километров на 10 [И.В.] со скорострельностью не более 2-х выстрелов в минуту (коль скоро такая огневая производительность была у их довольно-таки далёких однокалиберных потомков - Type 45 образца 1912 г. и Type 96 образца 1936 г.).

12-сантиметровок был целый выводок - Шнейдера, Канэ, Круппа, Максима образцов в основном 1893-1896 г.г. При массе снаряда около 20 кг их дальность стрельбы находилась в пределах 7,5 км [И.В.], а скорострельность - порядка 3-4 выстрела в минуту (пусть не смущают читателя 12 выстрелов в минуту, произведённых из пушки Канэ на презентации орудия русской делегации в 1891 г. - реклама, она и в XIX веке рекламой была).

9-см пушки (в основном - Шнейдера) были, в общем-то, уже не того калибра, скорее - противоминные (вес снаряда 9 кг), и было их опять же немного: в Токийском заливе - 8, в Сасебо - 4, в Нагасаки - 8, в Гейо - 8 и только в районе Хиросима-Курэ - аномальных 26 (надо полагать, потому, что других пушек среднего калибра, кроме 4-х 12-см, на Хиросимский залив попросту не хватило). Дальность стрельбы у них была около 7 км [И.В.], скорострельность, само собой, выше, чем у 12-см, но погоды они, конечно же, не делали. Не тот калибр.