Нереализованный план Второй русско-японской войны 1906 года Если Россия потерпит неудачу [в Русско-японской войне], то она не должна останавливаться перед новой войной
| Вид материала | Документы |
СодержаниеВоенные хитрости контр-адмирала Руднева Дальнобойный пулемёт Канэ-МТК О возможности невозможного |
- Урок по истории России XX век в 9 классе. Тема урока: Внешняя политика. Русско-японская, 83.97kb.
- Тема: «Русско – японская война» Цели, 39kb.
- Тема: «Нужна ли нам маленькая победоносная война?», 72.95kb.
- Конкурс на лучшую работу по русской истории «Наследие предков молодым. 2008», 841.12kb.
- А. Н. Давыдова Учитель истории Iкатегории гоу всош №24 г. Нижний Тагил Свердловской, 54.04kb.
- «Особенности первых российских революций 1905 -1907 гг.», 185.31kb.
- Конкурс на лучшую работу по русской истории «Наследие предков молодым. 2008», 322.74kb.
- 1796-1855), российский император с 1825, третий сын императора Павла I, почетный член, 60.63kb.
- В ХХ век Россия вошла неоднозначно, с множеством нерешённых проблем и поставленных, 28.4kb.
- Информационное обеспечение русско-японской войны в провинции (на материалах Самарской, 549.96kb.
Почти не вызывает сомнений, что в начале 1906 г. прорыв в Токийский залив иностранного военного флота, движимого сугубо враждебными намерениями, представлялся современникам событием столь же невозможным, как прорыв в устье Темзы, Кильский канал или Финский залив восточнее острова Котлин. В декабре 1941 г. столь же невозможной считалась массированная атака Пёрл-Харбора с воздуха.
Попробуем, не особенно полагаясь на житейский здравый смысл (этот план войны - он вообще не для рассудительных и осторожных, а для целеустремлённых и решительных) оценить возможность такого прорыва, руководствуясь уже изложенными фактами и самыми простыми расчётами, основанными на хорошо известных исходных данных, таких, как дальность стрельбы, скорострельность, процент попаданий, количество орудий на батарее (на борту) и скорость хода корабля, по которому стреляют и который стреляет сам.
Для начала ещё раз условимся о том, что судоходный фарватер, ведущий в Иокогаму и Токио был свободен от каких либо минных заграждений, включая управляемые, т. к. Японская империя вот уже 10 месяцев жила в режиме мирного времени, а секретность перехода русской эскадры на Дальний Восток в целом удалось соблюсти.
Впрочем на умозрительные предположения и удачу никто полагаться не собирался - слишком высоки были ставки. Поэтому морским министерством через подставные фирмы было зафрахтовано несколько немецких и французских пароходов для регулярных коммерческих рейсов из Шанхая и Тяньцзиня в Иокогаму и Токио. На борту каждого из них под видом членов команды находились русские морские офицеры. Рейсы совершались один-два раза в неделю, последний был сделан накануне штурма. 26 января, около полудня, немецкое торговое судно с грузом сахара пришло в Иокогаму, быстро разгрузилось и ранним утром следующего дня покинуло Токийский залив, передав на находившийся в зоне уверенного радиоприёма русский вспомогательный крейсер шифрованную радиограмму о том, что фарватер чист.
 | |  |
Рис. 78-79. Спутниковый снимок Токийского залива
и судоходный фарватер 2008 года (из бюллетеня Японской береговой охраны)
 |
Рис. 80. Схема береговых батарей Токийского залива на начало 1906 г.
(в скобках - построенные позднее) и направление прорыва русских кораблей
Таблица 3. Состав вооружения
береговых батарей Токийского залива, построенных до 1906 г.
| No по схеме | Годы постройки | Вооружение | No по схеме | Годы постройки | Вооружение |
| 1 | 1881-1890 | 28Г-14, 12П-4 | 14 | 1892-1894 | 12П-6, 15М-4 |
| 4 | 1881-1884 | 27П-2, 24П-4 | 15 | 1893-1895 | 28Г-2, 15П-4 |
| 5 | 1888-1889 | 24П-4 | 18 | 1894-1896 | 27П-4, 12П-2 |
| 6 | 1888-1889 | 24М-10 | 19 | 1880-1884 | 24П-2 |
| 7 | 1888-1889 | 28Г-8 | 20 | 1880-1884 | 24П-6 |
| 8 | 1889-1890 | 24П-4 | 21 | 1882-1884 | 28Г-4 |
| 9 | 1889-1890 | 24П-2 | 22 | 1886-1887 | 15П-4 |
| 10 | 1890-1891 | 28Г-6, 24П-2 | 23 | 1892-1893 | 12П-4, 9П-4 |
| 11 | 1885-1886 | 27П-4 | 24-25 | 1892-1896 | по 9П-2 |
| 12 | 1892-1894 | 28Г-8, 12П-4, 15М-4 | 26 | 1892-1895 | 28Г-6, 12П-4, 15М-6 |
| 13 | 1892-1894 | 27П-4 | 33 | 1882-1884 | 28Г-6, 12П-4 |
Примечания к таблице 3: 28Г-14 означает 14 28-см гаубиц (П - пушек, М - мортир); жирным шрифтом и заливкой выделены батареи, наиболее опасные для кораблей отряда прорыва.
В наши дни судоходный фарватер в горле Токийского залива проходит западнее форта No2 в направлении на норд-норд-вест, имея по центру затопленный форт No3. [105] Есть сведения, что в начале ХХ века он пролегал между фортом No1 и будущей "двойкой" [И.В.]. Скорее всего, так оно и было, потому что одновременное строительство двух насыпных островов (под форты No2 и No3) предполагало оживлённое курсирование в этом районе грунтоотвозных шаланд, что, конечно же, препятствовало судоходству, а проход между будущим фортом No3 и мысом Каннон вёл прямо к военно-морской базе в Йокосуке и вполне мог быть прикрыт управляемыми минами.
Военные хитрости контр-адмирала Руднева
Для штурма Токийского залива был сформирован 1-й штурмовой отряд, который неофициально, конечно же, именовался Токийским. В его состав кроме кораблей отряда особого назначения вошли самые быстроходные крейсера эскадры - "Варяг" ("Олег"), "Богатырь", "Аскольд", "Новик" ("Чакабуко"), "Изумруд" и "Жемчуг" со скоростью полного хода в 23 узла, а также 2-й отряд минных крейсеров, вспомогательный крейсер "Русь", оснащённый кроме пилотируемых аэростатов радиостанцией Маркони дальнего действия (700 миль [17,36]*), два десантных транспорта, два транспорта боеприпасов и несколько прочих судов снабжения.
Выдвижение 1-го штурмового отряда к Урагскому проливу (отряд находился в 50 милях к юго-востоку от мыса Нодзима, что на южной оконечности полуострова Босо) началось сразу после того, как радист (минный квартирмейстер) крейсера "Русь" принял от "немца" шифровку с подтверждением координат судоходного фарватера. Через пять часов, имея на траверзе левого борта мыс Кен (Цуруги), а на траверзе правого - равноудалённый мыс Суно, отряд взял курс на мыс Миогане, поближе к безопасному восточному берегу пролива, подальше от ощетинившегося стволами береговых орудий мыса Каннон. Не доходя до Миогане чуть более 20 кбт (4 км), крейсера прорыва, построившись в сомкнутую кильватерную колонну** и взяв курс строго на север, дали малый ход (около 12 узлов). Следом за ними шли броненосные корабли второго эшелона - "Ушаков", "Сенявин", "Апраксин", "Донской", "Мономах" и "Нахимов", чуть поодаль - "Русь" и минные крейсера. Прочие должны были ждать, когда всё закончится.
* По другим данным - до 1000 км (540 миль) [16,106] .
** Расстояние между следующими друг за другом кораблями - один кабельтов (185,2 м) [108]. Т. к. для кораблей 1-го ранга начала XX века - это полтора корпуса или даже меньше, удержание места в ордере требовало от командиров известного искусства кораблевождения, в особенности - на полном ходу.
Чтобы ввести противника в заблуждение и увеличить свои шансы на успех, командующий Токийским отрядом контр-адмирал Руднев поднял на всех крейсерах, кроме одного, британские военно-морские флаги.
Настало время сказать, что на протяжении почти всего перехода от Александровска до Японии русские корабли шли под чужими флагами: английскими, французскими, германскими, итальянскими, американскими* и даже австро-венгерскими, полный набор которых был заготовлен заранее. На флагштоках каждого из следовавших друг за другом отрядов поднимался "свой" флаг, отличавшийся от флагов впереди или позади идущего отряда. Изредка (на участке маршрута до мыса Доброй Надежды) взгляд уставших от флажного маскарада русских моряков ласкали синие андреевские кресты.
О том, что подобный приём в те времена не являлся чем-то запрещённым (бесчестным) даже во время войны, говорит тот факт, что полутора годами ранее его применил контр-адмирал Иессен во время знаменитого океанского рейда владивостокских крейсеров, когда "в виде "военной хитрости" рассчитанной, очевидно, только на неграмотных японских рыбаков и моряков каботажников, весь этот [8 июля 1904 г. - А.Ш.] и последующие дни заменяли русские кормовые флаги английскими". [33]**
Береговая оборона - это конечно не промысловый флот, но и не военно-морской. О расслабленности, царившей на Японских островах даже в разгар минувшей войны говорит всё то же океанское крейсерство Иессена: и в Цугарском проливе (между островами Хонсю и Хоккайдо) и на подходах к Токийскому заливу "японские маяки горели, как в мирное время" [33]. Что же говорить о январе 1906 г., когда война с Россией ушла в историю, а никакой новой в обозримом будущем не было даже в проекте. Кроме того, с ходу отличить русский бронепалубный крейсер типа "Богатырь" от английского броненосного крейсера типа "Кент" мог, наверное, только помешанный на военно-морском флоте школьник, не расстававшийся со справочником Jane's All the World's Fighting Ships или Brassey's Naval Annual даже на ночь.***
* Характерными легкоузнаваемыми решетчатыми мачтами, ставшими на время визитной карточкой линейного флота ВМС США, американские броненосцы начали обзаводиться только в 1909 г. [109]
** По крайней мере это не вызвало бурного осуждения со стороны мировой общественности и не повлекло международных судебных разбирательств, при условии, что факт подмены флага вообще был замечен сторонними наблюдателями.
*** Флагманский "Варяг" ("Олег") и шедший за ним однотипный "Богатырь" должны были первыми броситься в глаза японским наблюдателям и ввести их в заблуждение. С "Изумрудом" и "Жемчугом" было сложнее (малых крейсеров с трёхмачтовой архитектурой в английском флоте не было), но их идентификация всё равно должна была дать какой-то выигрыш во времени. Хуже всего обстояли дела с узнаваемостью "Аскольда", имевшего уникальный пятитрубный силуэт, поэтому его и назначили концевым кораблём колонны.
 |
Рис. 81. Русский бронепалубный крейсер "Варяг" ("Олег")
типа "Богатырь" (длина 134,1 м)
 |
Рис. 82. Английский броненосный крейсер "Кент" (длина 141,3 м)
Однако главной военной хитростью операции прорыва был "Новик" - "Чакабуко". Дело в том, что корабль этот имел близких родственников в японском действующем флоте. Его единственный систершип "Такасаго" погиб на русских минах незадолго до падения Порт-Артура, однако два других японских бронепалубных крейсера - "Касаги" и "Титосе" в целом повторяли проект "Такасаго"-"Чакабуко". По сравнению с прототипом они были лишь немного длиннее (122,5 м против 118,2 м), а визуальные отличия сводились к незначительно изменённому расположению фок- и грот-мачт, первую из которых немного отодвинули от носовой надстройки, а вторую - от кормовой. Именно поэтому на "Новике", назначенном на роль "Касаги" в качестве провожатого дружественной английской эскадры, был поднят японский военно-морской флаг, а сам он в нарушение всех правил флотской субординации возглавил кильватерную колонну, имея за кормой флагманский "Варяг".
Тем не менее, командир батареи (на схеме - No26), дежурный наблюдатель которой первым различил в свой 5-кратный бинокль с расстояния в 30 кбт (5,5 км) японский и британский флаги, обязан был запросить подтверждение визита доброй воли в штабе армии, находившемся в Токио, коль скоро об этом визите его не уведомили заблаговременно. Кроме того дежурным наблюдателем батареи вполне мог быть тот самый вчерашний школьник, державший под подушкой справочник Джейна или Брассея, но по состоянию здоровья не попавший на флот, который пусть и не сразу, но усомнился в соответствии флагов и силуэтов несущих их кораблей.
В штабе армии, в свою очередь, имели все основания полагать, что о визите английской эскадры их просто забыли предупредить. Далее следовал запрос в военное ведомство, оттуда - в морское и, наконец, в правительство - а вдруг там знают то, чего не знают другие. Если предположить, что на каждый запрос по инстанциям и на каждый ответ в обратном порядке уходила ровно одна минута (что вызывает большие сомнения), окончательный приказ об открытии огня поступил бы на батарею No26 и другие батареи на мысе Каннон как минимум через 10 драгоценных минут, за которые "английская" эскадра, развив полный ход, продвинулась бы вглубь японских территориальных вод почти на 4 мили (7 км).*
В итоге первый, "тревожащий", выстрел 2-й Русско-японской войны был сделан из левого 152/45-мм орудия носовой башни "Варяга" с дистанции около 15 кбт по скоплению береговых батарей на мысе Каннон в тот момент, когда "пушечный" мыс оказался на траверзе его левого борта (сразу после этого отряд изменил курс на три румба влево). Вскоре крейсера стреляли по выявившим себя огневым позициям уже с обоих бортов (тот редкий случай!), и артиллерийская дуэль между кораблями и бастионами разделилась на две составляющие: левый борт русских крейсеров против мыса Каннон и батареи на острове Сару, правый - против форта No1 и батареи на мысе Футцу.
* Само собой, всё это время ЦКП батареи, пользуясь всеми возможными средствами связи, посылало бы на липовый "Касаги" запросы с целью выяснения обстоятельств неожиданного визита союзников. Вряд ли у кого-нибудь возникнут сомнения в том, что в ходе подобного рода переговоров, в которых с русской стороны, конечно же, принимали участие специалисты, знавшие японский язык и свод японских морских сигналов, морочить голову любопытствующей стороне можно было бесконечно долго.
Дальнобойный пулемёт Канэ-МТК
В одном из "пятнадцати первых шагов к победе" предполагалась замена совершенно бесполезных 47-мм пушек Гочкиса на, казалось бы, столь же бесполезные 75/50-мм пушки Канэ. Вроде бы, пустяк, напрасная трата времени и средств, вроде приобретения "Чакабуко", каким оно могло показаться на первый взгляд. Однако, событие, произошедшее ровно год назад, в корне изменило значение 75/50-мм орудий для нового плана войны.
Дело в том, что в январе 1905 г. решением Морского технического комитета (МТК) при Морском министерстве на вооружение русского флота был принят 75-мм шрапнельный снаряд, или попросту шрапнель, начинённый 184 12,7-мм пулями и оснащённый 22-секундной трубкой (дистанционным взрывателем), предназначенный для поражения миноносцев противника и их личного состава на фиксированных дистанциях в пределах 6,4 км. Для борьбы с миноносцами шрапнель оказалась далеко не лучшим средством из-за невозможности точного определения в боевых условиях дистанции подрыва [1] (установки трубки), а вот для подавления расположенных на открытых позициях береговых батарей, которые в отличие от атакующих миноносцев своих координат не меняли - это было как раз то, что надо.
 |
 |
Рис. 84. 75/50-мм пушка Канэ на станке Меллера на центральном штыре
 | |  |
Рис. 85-86. Устройство и схема действия шрапнели
Устройство: 1 - донная камера с пороховым зарядом; 2 - пули; 3 - дистанционный взрыватель; 4 - центральная трубка с медленно горящим пиротехническим составом; 5 - смола, которая фиксировала пули во время полёта снаряда, а после подрыва донного заряда загоралась и облаком дыма указывала артиллеристам место срабатывания взрывателя; 6 - диафрагма; 7 - оболочка снаряда.
Принцип действия: 1) в момент выстрела посредством специального капсюля в головной части снаряда воспламенялось содержимое центральной трубки; 2) во время полёта снаряда огонь постепенно продвигался по центральной трубке к донной камере; 3) для регулирования общего количества пиротехнического состава, которое должно было сгореть во время полёта и тем самым обеспечить подрыв снаряда на заданной дистанции, служили поворотные кольца (на схеме не показаны); 4) воспламенение донного заряда приводило к его взрыву, который толкал вперёд диафрагму; 5) диафрагма, в свою очередь, толкала находившиеся за ней пули, что приводило к отрыву головной части и вылету пуль из снаряда.
 |
Рис. 87. Унитарный патрон со шрапнелью
русской трёхдюймовой (76-мм) полевой пушки образца 1902 г.
Заряжание 75/50-мм пушки было унитарным (снаряд и гильза с зарядом представляли из себя единой целое, как в патроне ручного оружия), что в сочетании с небольшой массой унитарного патрона (7,9 кг) позволяло стрелять с технической скорострельностью до 10 выстрелов в минуту. Патроны подавались из погребов боезапаса электролебёдками в подвесных беседках и по системе рельсов раскатывались по орудиям. Беседка вмещала 16 выстрелов (на "Олеге"), что должно было обеспечить непрерывную стрельбу с максимальной скорострельностью.
При движении корабля вдоль берега со скоростью 23 уз и курсовом угле цели около 90 град. дистанция стрельбы за одну минуту изменялась очень мало: при максимальной исходной дальности (6,4 км) - на 40 м, при половинной - на 80 м, что меньше большой оси эллипса рассеивания (у Д-30 104-112 м). Поэтому поправками на прицел в течение минуты можно было себя не утруждать и сосредоточиться на достижении наибольшей скорострельности. При курсовом угле цели 45 град. ежеминутное изменение дистанции (порядка 350 м) проигнорировать было бы уже сложнее. В этом случае каждому следующему выстрелу должна была предшествовать переустановка прицела* и трубки, что с неизбежностью снизило бы практическую скорострельность не менее, чем в два раза.
5-10 выстрелов шрапнелью в минуту - это 920-1840 пуль, выпущенных по орудийной прислуге и материальной части береговой батареи, что превосходит огневую производительность большинства образцов автоматического стрелкового оружия**. Кроме того, при правильной установке трубки, шрапнель должна была разрываться строго над огневыми позициями неприятеля, превращая орудийные дворики в зону сплошного поражения "пулемётным" огнём***.
Можно утверждать, что после пополнения боекомплекта 75/50-мм пушки Канэ шрапнельными снарядами образца 1905 г., русский флот получил дальнобойный крупнокалиберный пулемёт, как нельзя лучше подходивший для нейтрализации орудийных расчётов береговых батарей открытого типа, вынуждая комендоров спасаться от града пуль в штатных укрытиях и лишая их возможности вести ответный огонь.
Что касается замены штатных 47-мм пушек Гочкиса на 75/50-мм "пулемёты", то с этим особых проблем быть не могло, т. к. и те, и другие устанавливались на облегчённых станках системы Меллера с одинаковым (или почти) диаметром основания. В худшем случае дело свелось бы к замене фундаментов и местному усилению палубы. Для самых чувствительных к состоянию весовой нагрузки крейсеров типа "Жемчуг" перегруз составил бы примерно 7,35 т****, что можно не принимать в расчёт, особенно если вспомнить, что "Жемчуг" и "Изумруд" вышли на ходовые испытания с перегрузкой в 150-230 т.
* Процесс наведения корабельных орудий на цель значительно упрощался благодаря использованию отечественных электрических приборов управления артиллерийским огнём системы Гейслера, которые обеспечивали центральную передачу команд, рода снарядов, направления и дистанции из боевой рубки на циферблаты, расположенные непосредственно у орудий в каждой башне, каземате и батарейной палубе.
** Темп стрельбы автомата Калашникова и пулемёта Максима - 600 выстрелов в минуту, современного американского единого пулемёта M240G - до 950 выстрелов в минуту.
*** За исключением некоторого пространства непосредственно за брустверами и траверсами, что было вызвано настильностью траектории полёта 75-мм шрапнели, пули которой после разрыва снаряда продолжали лететь в том же направлении под углом не более 20 град. к горизонту. Тем не менее, речь идёт лишь о временных укрытиях для личного состава, но никак не о возможности использования оружия под огнём противника.
**** 75/50-мм пушка на станке Меллера весила 1720 кг, 47-мм - немного более 500 кг, 75-мм унитарный патрон - 7,94 кг, 47-мм - примерно 2,2 кг; штатный боекомплект одного 75/50-мм орудия составлял 300 выстрелов, 47-мм - 1080.
О возможности невозможного
Чтобы понять, насколько далеко зашёл в своём безумии автор, вознамерившийся взять штурмом Токийский залив, им был сделан расчёт, основыванный на единственно возможном маршруте прорыва, схеме расположения батарей (рис. 80), состава их вооружения (табл. 3) и ТТХ японских береговых орудий (табл. 4). Для последних заявленная скорострельность по умолчанию считалась технической, а дальность стрельбы - максимальной, практическая (боевая) скорострельность была принята равной половине технической, а эффективная дальность стрельбы (дистанция открытия и прекращения огня) - 80% от максимальной (средняя дистанция стрельбы береговых батарей Порт-Артура в бою 27 января 1904 г. составляла 76-79% от их заявленной дальности стрельбы). Кроме того, японской стороне в ряде случаев были дозволены такие вольности, как ведение огня поверх расположения и с перекрытием секторов обстрела соседних батарей, и дарована возможность прицельной стрельбы. И наконец, совсем уж детская фора - отсутствие противодействия со стороны противника.
Расчёт показывает, что при заданных условиях наибольшего благоприятствования, за те 18 минут, в течение которых движущиеся на 23-узловой скорости крейсера будут находиться под обстрелом батарей Токийского залива (от первого выстрела "Варяга" до последнего выстрела дальнобойной 27-см пушки острова Сару вдогон концевому "Аскольду"), все их 90 орудий, которые по своему расположению и дальности стрельбы смогут принять участие в бою, успеют сделать 620 выстрелов* по прорывающимся шести кораблям, каждый из которых при вероятности 2%** получит примерно два попадания - 0,5 крупного калибра (28-24 см) и 1,5 - среднего (15-9 см). Для бронепалубного крейсера - это не то, чтобы много, но и не мало, т. к. неизвестно, в какую часть корабля попадут эти два снаряда (вполне возможно, что в жизненно важную). Что касается укреплённого района, перенасыщенного артиллерией, то такой результат для него признать удовлетворительным, конечно же, никак нельзя.
* Необходимо отметить, что из этих 620 выстрелов больше половины (340 или 55%) будут приходиться на 28 12-см пушек, имевших сравнительно высокую скорострельностью. Однако, если сравнить суммарный вес выпущенных снарядов среднего (включая 15-см) и крупного калибра, то у последних он окажется в 4 раза больше при несоизмеримом могуществе воздействия боеприпасов, отличающихся друг от друга по массе более, чем на порядок (220 и 20 кг).
** Средняя величина процента попаданий (1-3%), характернная для морских сражений Русско-Японской войны 1904-1905 г.г. [30] Кроме того, как уже говорилось выше, 3% попаданий добивались расчёты японских 28-см гаубиц при обстреле неподвижных кораблей на внутреннем рейде Порт-Артура, что позволяет говорить о том, что 3% - были для тех времён величиной, максимально возможной в боевых условиях. В то же самое время 1% не являлся значением предельно низким, т. к. зачастую боестолкновения заканчивались с нулевым или близким к нему результатом. Если же брать средний процент попаданий, исходя из диапазона 0-3%, то количество попаданий в один корабль в нашем случае уменьшается аналогичным образом - с двух до полутора.
Таблица 4. Принятые в расчёте характеристики
береговых орудий, находившихся на вооружении батарей Токийского залива
| Характеристики/Калибр и тип орудия | 28-см гаубица | 27-см пушка | 24-см пушка | 15-см пушка | 12-см пушка |
| Масса снаряда, кг | 220 | 220 | 150 | 40 | 20 |
| Дальность стрельбы максимальная, км | 8 | 12 | 9 | 10 | 7,5 |
| Дальность стрельбы эффективная, км | 6,4 | 9,6 | 7,2 | 8 | 6 |
| Скорострельность техническая, выстр./мин | 0,5 | 0,5 | 0,5 | 2 | 3-4 |
| Скорострельность практическая, выстр./мин | 0,25 | 0,25 | 0,25 | 1 | 1,75 |
620 снарядов, выпущенные из 90 стволов за 18 минут дают не слишком-то высокую практическую скорострельность в пересчёте на одно орудие - всего 0,38 выств минуту, однако и она представляется скорее завышенной, нежели заниженной. В уже не раз упоминавшемся (по причине уникальности для своего периода времени) морском бою у Порт-Артура 27 января 1904 г. 53 береговых орудия выпустили за 15 минут* 151 снаряд, что даёт 0,19 выстрела в минуту. Таким образом, с учётом практической скорострельности, достигнутой в реальном бою, количество попаданий в один русский крейсер прорыва вполне могло сократиться до одного.
Попробуем подойти к реальности ещё ближе. Для начала, вспомним о бесперспективности прицельной стрельбы с берега по быстродвижущейся морской цели. За время заряжания японских береговых орудий крупного калибра (24-28-см), соответствующее их технической скорострельности в полигонных условиях (2 мин.), русские крейсера уходили от предыдущей точки прицеливания на добрых полтора километра (1420 м), меняя своё положение относительно батареи и по дальности и по направлению. Для среднего калибра (12-15-см, время заряжания 15-30 сек.) смещение целей не было столь критичным (175-350 м), однако необходимость менять прицел и/или целик после каждого выстрела и вводить поправку на упреждение с учётом скорости цели (которую нужно было контролировать) и меняющегося времени полёта снаряда** делали прицеливание крайне затруднительным. Совсем безнадёжным оно становилось в отсутствие возможности наблюдать падение выпущенных снарядов - как и следовало ожидать все японские батареи стреляли хором, и воды залива кипели вокруг русских крейсеров.
* Разные источники дают разные продолжительности противоборства русского берега с японским флотом, однако хронология боя, приведённая в одном из них [34] рисует наиболее достоверную картину:
11:07 - японская эскадра подошла на дистанцию в 46,5 кб и открыла огонь;
11:14 - как только вице-адмирал Старк вернулся с берега, корабли снялись с якоря под огнём противника и, построившись в кильватерную колонну, пошли на сближение с неприятелем, ведя огонь из носовых орудий;
11:30 - береговые батареи открыли огонь с большим опозданием; такая несогласованность между флотом и крепостью объясняется тем, что крепость была подчинена армейскому командованию и в условиях мирного времени не была подготовлена к совместным действиям с флотом;
11:45 - Того повернул эскадру на юг и вышел из боя.
** У советской 122-мм гаубицы Д-3 при стрельбе осколочно-фугасным снарядом массой 21,8 кг на уменьшенном заряде (начальная скорость 565 м/с), что примерно соответствует ТТХ японских 12-см пушек конца XIX века, время полёта снаряда на дальность 7,5 км составляет 21,5 сек., а на 3,75 км - 8,7 сек. За это время корабль, движущийся со скоростью 23 уз, пройдёт в первом случае 254, а во втором - 103 м. Таким образом, только из-за увеличения или уменьшения времени полёта снаряда поправка на упреждение в короткий срок (в нашем случае - 5,3 мин.) может измениться в 2,5 раза.
Завершить оценку боевой эффективности береговых батарей Токийского залива поможет ещё один расчёт, выполненный автором на основании ТТХ крейсеров отряда прорыва и их артиллерийского вооружения, исходя из следующих предварительных соображений:
- ввиду того, что западный берег залива на входе в него был укреплён значительно лучше восточного, все носовые и кормовые орудия русских крейсеров должны были стрелять на левый борт, орудия правого борта первых трёх кораблей - по форту No1, последних - по батарее на мысе Футцу (распределение кораблей по батареям примерно соответствовало огневой мощи тех и других);
- в процессе прорыва каждый из шести крейсеров должен был стрелять по "своей" батарее из числа наиболее активных и опасных - нам они известны заранее (см. таблицу 3), на крейсерах надо было действовать по мере их выявления, т. е. по обстоятельствам (ГМШ столь подробной информацией не располагал, а то, что имелось в распоряжении, нуждалось в проверке боем);
- после короткой пристрелки корабельные орудия должны были выйти на скорострельность близкую к технической (см. предыдущий раздел) и на количество попаданий непосредственно в орудийные дворики береговых батарей не менее 5%.
На этих самых процентах здесь следует остановиться подробнее. Процент попаданий в морском бою или в бою флота против берега - величина сугубо статистическая, зависящая от времени действия и действующих лиц. Для нашего случая никакой статистики просто нет - история о ней не позаботилась, поэтому придётся прибегнуть к обычным в данной ситуации рассуждениям и умозаключениям. Рискнём напомнить, что для морских сражений Русско-японской войны 1904-1905 г.г. был характерен стабильный процент попаданий равный 1-3%, причём 3% (а при Цусиме, скорее всего, до 5%) были более свойственны японцам, русские отставали, как правило, на 1-2%.
Применительно к стрельбе японских береговых батарей по быстродвижущимся русским крейсерам прорыва ломать копья по поводу 1% или 2% не имело смысла - там и так, и так всё было плохо, а о 3% не могло быть и речи. В случае прямо противоположном, когда движущийся строго определённым курсом и со строго определённой скоростью отряд кораблей стреляет по неподвижным целям, хорошие для маневренного морского боя 3% просто режут глаз.
Попробуем рассуждать следующим образом. При стрельбе с хода по движущейся морской цели отлично подготовленные японские комендоры добивались 3% попаданий. Согласно элементарной логике, стреляя с хода по неподвижной цели, когда отпадала необходимость вводить поправку на упреждение, они добились бы не менее 6% попаданий, а в том случае, если бы их курс и скорость были заранее предопределены, а не подвержены случайностям морского боя, и поправки на прицел можно было подготовить заранее, то и 7-8%. Сделав скидку на менее высокую квалификацию русских комендоров, которая в процессе интенсивной боевой подготовки в Баренцевом море должна была неизбежно повыситься, получим, как минимум, те самые 5%, о которых говорилось выше.
Таблица 5. Принятые в расчёте
характеристики артиллерии крейсеров прорыва
| Характеристики/ Калибр, мм/длина ствола, клб | 203/40 | 152/45 | 120/45 | 120/40 | 75/50 |
| Дальность стрельбы максимальная, кбт | 60 | 54-60 | 52 | 44 | 42 |
| Дальность стрельбы максимальная, км | 11,1 | 10,6 | 9,6 | 8,1 | 7,8 |
| Дальность стрельбы эффективная, км | 8,9 | 8,4 | 7,7 | 6,5 | 6,2 |
| Скорострельность техническая, выстр./мин | 1-2 | 2-5 | 4-7 | 5-8 | 4-10 |
| Скорострельность практическая, выстр./мин | 1,1 | 2,6 | 4,1 | 4,9 | 5,3 |
| Масса снаряда, кг | 113 | 41,5 | 20,4 | 20,4 | 4,9 |
| Боекомплект на одно орудие, снарядов | 100 | 180 | 200 | 200 | 300 |
Примечания к таблице 5:
1) боевая скорострельность принята равной средней технической (данные взяты из разных источников и критически осмыслены) за вычетом 25-процентной поправки на время переустановки прицела и целика (15 сек.), выполняемой по циферблатам один раз в минуту;
2) с учётом специфики операции боекомплект крейсеров прорыва, как и всех остальных кораблей 1-го штурмового отряда, состоял исключительно из фугасных снарядов, доля которых по штату составляла обычно 50-60% (в зависимости от калибра).
Таблица 6. Распределение орудий
крейсеров прорыва по направлениям стрельбы
| Калибр (мм)/ длина ствола (клб), производитель | 203/40 Армстронг | 152/45 Канэ | 120/45 Канэ | 120/40 Армстронг | 75/50 Канэ | |||||
| Корабль/Борт | ЛБ | ПБ | ЛБ | ПБ | ЛБ | ПБ | ЛБ | ПБ | ЛБ | ПБ |
| "Варяг" ("Олег") | - | - | 8 | 4 | - | - | - | - | 6 | 6 |
| "Богатырь" | - | - | 8 | 4 | - | - | - | - | 6 | 6 |
| "Аскольд" | - | - | 7 | 5 | - | - | - | - | 6 | 6 |
| "Жемчуг" | - | - | - | - | 5 | 3 | - | - | 3 | 3 |
| "Изумруд" | - | - | - | - | 5 | 3 | - | - | 3 | 3 |
| "Новик" ("Чакабуко") | 2 | - | - | - | - | - | 5 | 5 | 6 | 6 |
| Итого | 2 | - | 23 | 13 | 10 | 6 | 5 | 5 | 30 | 30 |
Примечание к таблице 6: 76/40-мм пушки Армстронга, которыми был первоначально вооружён "Новик" ("Чакабуко") были заменены на 75/50-мм пушки Канэ по причине отсутствия 76-мм шрапнели в боезапасе чилийского крейсера.
Расчёт показывает, что за те 11-15 минут*, в течение которых шесть крейсеров прорыва будут иметь возможность прицельно стрелять левым бортом по огневым позициям шести наиболее активных береговых батарей противника, расположенных на западном берегу Токийского залива (мыс Каннон и остров Сару), они выпустят по ним в общей сложности 1760 фугасных снарядов среднего калибра и 1790 75-мм шрапнели. При 5-процентной вероятности попадания непосредственно в орудийные дворики каждая батарея за всё время обстрела будет поражена около 30 раз, а на дворик каждого орудия придётся порядка 5 попаданий. При этом каждую минуту на позиции батареи будет разрываться один 120- или 152-мм фугасный снаряд (203-мм - очень редко), а каждые три минуты - 4 шрапнельных.
Отдельного упоминания заслуживают близкие разрывы, которых будет великое множество. Если в море снаряд упавший даже в метре за кормой - всего лишь всплеск и фонтан воды, то на берегу - это нестерпимый грохот, свист осколков, разлетающийся во все стороны грунт, тучи дыма и пыли. Сохранять самообладание и хладнокровно выполнять свою работу в подобной обстановке сможет далеко не каждый даже бывалый и обстрелянный артиллерист. Скорее всего, при нескольких близких разрывах подряд, являющихся признаком или только создающих впечатление скорого накрытия батареи, её личный состав поспешит спуститься в укрытия.
* В зависимости от эффективной дальности стрельбы орудий того или иного калибра и производителя, т. е. от дистанции открытия и прекращения огня.
Ещё серьёзнее обстоят дела со шрапнелью, для которой перелёт особого значения не имеет, потому что разрыв снаряда всё равно произойдёт на той дальности (через то время), на которое установлена трубка. Конечно же, стрельба снарядами с дистанционным взрывателем, как и любыми другими, подчиняется законам рассеивания (нормального распределения) и имеет соответствующий эллипс, однако умеренное отклонение по направлению или плюсовое по дальности здесь не играет большой роли, т. к. какая-то часть пуль, вылетевших из шрапнели, разорвавшейся над позициями неприятеля, непременно поразит цель. Тем, кто сомневается в эффективности стрельбы шрапнелью, рекомендуется ещё раз пересмотреть эпизод истребления 1-го батальона Костромского пехотного полка в "Турецком гамбите".
Вспомним, что цикл полного заряжания тяжёлого крепостного орудия в полигонных условиях длится, как минимум, 2 минуты и, что после этого его надо ещё навести на цель и произвести выстрел. Даже если предположить, что в боевых условиях на один прицельный выстрел уйдёт 3 минуты (что маловероятно), за это время прямо на позиции и над позицией батареи из шести орудий разорвётся 3 фугаса и 4 шрапнели (736 пуль). Не приходится сомневаться, что в подобных условиях справиться со своей задачей не смог бы даже самый отважный орудийный расчёт по причине его уничтожения или вывода из строя. Расход боезапаса русских крейсеров на избиение японских батарей западного берега составит в среднем 22% на одно орудие.
В отличие от западного, восточному берегу Токийского залива придётся несравненно хуже: стрельба шести кораблей (пусть даже и не полным бортовым залпом), сосредоточенная всего на двух береговых батареях, в течение 14-19 минут обстрела даст 1540 выпущенных снарядов среднего калибра и 2640 шрапнелей, 80/130 попаданий в каждую батарею и 7,5 - в каждый орудийный дворик. Осреднённое ежеминутное количество попаданий по каждой батарее составит 2 фугаса и 4 шрапнели. Очевидно, что при такой плотности огня (средний расход снарядов - 31%) про обе батареи восточного берега можно будет забыть по крайней мере на время прорыва всех кораблей 1-го штурмового отряда.
В целом по береговым укреплениям Токийского залива будет выпущено более 7700 снарядов: 3300 среднего калибра (сравните с 620 выстрелами противника!) и 4400 шрапнели - огневой вал, воспрепятствовать которому было решительно невозможно. При этом следует подчеркнуть особую роль "пулемётов Канэ-МТК". Пушки второго сорта, которые никто не принимал всерьёз, оказались самым эффективным средством прорыва береговой обороны противника, построенной на основе батарей открытого типа.
18 фугасов
для брата по крови монаршей
На это надеялись, но мало кто верил. Спустя неполных 20 минут, прошедших с того момента, как контр-адмирал Руднев отдал приказ по отряду развить полный ход, соответствовавший назначенному (эскадренному) ходу в 23 узла, крейсера прорыва почти невредимыми миновали зону эффективного огня японских батарей и вошли (ворвались!) в Токийский залив, отвоевав себе право на свободное маневрирование. Однако, войны без потерь не бывает: концевой "Аскольд", получивший вдогон два подряд шальных 28-см снаряда, выпущенных почти бесприцельно с "подавленного" форта No1 (про который все забыли) и пробивших 50-мм броневую палубу и днище, стал быстро принимать воду. Благодаря умелой борьбе за живучесть, корабль сумел дотянуть до мелководья, где и затонул, погрузившись почти до уровня верхней палубы. Команду сняли "Жемчуг" и "Изумруд".
Второй эшелон пошёл на прорыв не мешкая, не позволяя загнанным в укрытия орудийным расчётам занять свои боевые посты. Строго говоря, броненосцы береговой обороны вступили в бой одновременно с крейсерами прорыва, открыв огонь по батареям на мысе Каннон с расстояния в 49 кбт (9 км) из 10 орудий главного калибра (кормовую одноорудийную башню "Апраксина" берегли - для неё были дела поважнее). На такой дистанции конкуренцию русским 254/45-мм морским пушкам* могли составить только 27-см "Шнейдер-Крезо", однако их сектора обстрела не позволяли им в тот момент ответить "адмиралам".
По мере приближения второго эшелона к главному рубежу обороны противника (мыс Каннон - мыс Футцу) в дело стали вступать 75-мм "пулемёты". На трёх "карманных" броненосцах и трёх броненосных крейсерах их было 38 штук на один борт, что даже превосходило возможности передового отряда (30 стволов). Эффект применения "пулемётов" кораблями второго эшелона был таков, что японские комендоры не смели высунуть носа из своих укрытий, и "черепашья" скорость в 16 узлов (по сравнению с 23 узлами крейсеров прорыва) никак не мешала делу.
Напротив, заняв удобные для обстрела уже подавленных батарей участки акватории залива и курсируя на них на самом малом ходу, ни на минуту не прекращая огня и не снижая его интенсивности, броненосные корабли второго эшелона обеспечили практически беспрепятственный проход в Токийский залив кораблям и судам с низкой боевой устойчивостью - минным крейсерам, вспомогательному крейсеру "Русь" и транспортам снабжения.
* 254/45-мм пушки броненосцев береговой обороны типа "Адмирал Ушаков" были аналогичны установленным на броненосцах типа "Пересвет" и на владивостокских береговых батареях с той разницей, что имели облегчённый ствол, уменьшенный заряд и, как следствие, меньшую дальность - 65 кб (12 км) [6].
"Варяг" и "Богатырь", повреждения которых, полученные при прорыве, слава Богу, оказались не фатальными), не снижая скорости, устремились к Токийской бухте, до которой было около часа пути. Некоторое время спустя за ними последовали "Генерал-адмирал Апраксин", "Русь", четыре минных крейсера и транспорт боеприпасов. Все прочие корабли и суда 1-го штурмового отряда отряда остались на входе в Токийский залив: броненосцы и броненосные крейсера должны были подавлять периодически оживавшие береговые батареи мыса Каннон, а "Жемчуг", "Изумруд" и пять минных крейсеров - препятствовать любым попыткам сил охраны водного района военно-морской базы Йокосука (миноносцам, минным заградителям и брандерам) заблокировать судоходный фарватер на участке между фортом No1 и недостроенным фортом No2.
Прибыв на место, "Варяг" и "Богатырь" отогнали японский минный транспорт, минировавший двухмильный участок акватории Токийской бухты* между бывшими островными фортами и насыпным участком побережья, продолжавшим левый берег реки Сумида, после чего стали дожидаться подхода тральщиков, обязанности которых возлагались на минные крейсера, и главных действующих лиц финального акта драмы - "Генерал-адмирала Апраксина" и "Руси". К двум часам пополудни все были в сборе.
Две пары минных крейсеров протралили выставленные японцем мины, попутно убедившись в отсутствии на берегу противодесантных полевых батарей, после чего "Апраксин" встал на оба якоря в 10 кбт к юго-востоку от того места, где сейчас находятся сад Хамарикю и Рыбный рынок**, а крейсера 1-го ранга легли в дрейф поблизости от броненосца, изредка подрабатывая машинами. Одновременно с маневрировавшей на некотором отдалении "Руси" был поднят пилотируемый змейковый аэростат со шлюпочным пель-компасом*** и артиллерийским корректировщиком на борту****.
* Очевидно, полагаясь на неприступность главного рубежа обороны залива, в Токийской бухте береговых батарей не строили, однако дежурный минный транспорт (из Йокосуки) с полутора сотнями мин на борту держали постоянно - на всякий случай. Как только было получено сообщение о бомбардировке мыса Каннон транспорт немедленно вышел в море. На то, чтобы исполнить своё предназначение, ему был отпущен один час времени.
** Токийская бухта в те времена была "мелка, большие суда приставали в Иокогаме... при той же бухте, несколько южнее, так что Иокогама, соединённая с Токио железной дорогой, служила гаванью для столицы (изменены времена глаголов - А.Ш.") [115]. Однако для относительно мелкосидящих (5,2 м) броненосцев береговой обороны это обстоятельство не имело особого значения.
*** Компас, оснащённый устройством для измерения пеленга.
**** В текущей реальности летом 1905 г. на крейсере "Русь" была проведена серия экспериментов с аэростатами, ставшая самой масштабной в истории отечественного флота. Однако главной задачей крейсера продолжала считаться разведка, и только в перспективе, может быть, корректировка артиллерийского огня. По крайней мере, в ходе опытов вопрос об этом не ставился.
 | |  |
| Рис. 88. Крейсер "Русь" с поднятым змейковым аэростатом (лето 1905 г.) | | Рис. 89. Наблюдатель в корзине змейкового аэростата |
Поднявшись на высоту 800 м, воздухоплаватель в хороший по тем временам 5-кратный бинокль стал всматриваться в очертания выделявшегося зелёным островом на фоне городской застройки императорского дворцово-паркового комплекса. Сам дворец* был едва заметен в окружении раскинувшихся вокруг него садов, и попасть в него было очень сложно, разве что случайно. Но этого и не требовалось, более того - это было крайне нежелательно**, поэтому здесь и находилась "Русь" со своими воздушными шарами...
* В 1869-1948 г.г. именовался Императорским замком.
** Император (тэнно, ранее - микадо) был для японцев фигурой священной и почитался, как бог, поэтому лицо или государство, причинившие ему вред неизбежно были бы демонизированы в Японии и самым строгим образом осуждены во всех монархических странах. Именно поэтому перед своим историческим рейдом на Токио, состоявшимся 18 апреля 1942 г., подполковник Дулиттл получил от командующего Тихоокеанским флотом США адмирала Нимица категорическое указание ни в коем случае не бомбить императорский дворец [61].
 | |  |
| Рис. 90. Токийская бухта и район Токио с Императорским дворцом | | Рис. 91. Императорский дворцово-парковый комплекс в наши дни |
Штурман "Апраксина" выверил своё место по трём картам* и нескольким береговым ориентирам с точностью, наверное, до морской сажени, а наблюдатель с аэростата передал по телефону** ещё и свои пеленги на броненосец и на северо-западную часть императорских садов - ту, что подальше от дворца. Не спеша (благо было время), сделали поправки на ветер, плотность воздуха, нетипичный для января мелкий моросящий дождь, деривацию*** и износ канала ствола орудия, выбранного для стрельбы. Ещё в Петербурге озадачили Обуховский завод изготовлением партии абсолютно идентичных по размеру, форме и весу (в пределах возможностей техники и специалистов) 254-мм стальных фугасных снарядов, а полузаряды для них, начинённые отборным порохом из одной и той же партии, взвешивали чуть ли не на аптечных весах. Позднее, отстрелявшись на полигоне на все предполагаемые дальности вплоть до максимальной, составили для этой партии снарядов и зарядов отдельную (!) таблицу стрельбы.****
* Английской, японской - с одного из военных транспортов, перехваченных владивостокскими крейсерами в 1904 г., и русской - Главного гидрографического управления при Морском министерстве.
** Резервными способами связи аэростата с судном-носителем были флажный семафор (60-80 знаков в минуту [16]), сигнальные флаги, горн, мегафон и спускаемые по тросу пеналы с сообщениями [15]
*** Боковое отклонение снаряда, вызванное его вращением.
**** Вся эта суета с боеприпасами имела своей целью минимизировать размеры эллипса рассеивания.
 |
 | |  |
Рис. 92-94. Броненосец "Генерал-адмирал Апраксин" (вверху)
и однотипный с ним "Адмирал Ушаков" - маленькие корабли с большими пушками.
Справа внизу - историческая кормовая башня "Апраксина".
После получения из Петербурга высочайшего указания на открытие огня (об организации дальней связи на эскадре см. ниже) место башенного командира в кормовой башне "Апраксина"* занял старший артиллерийский офицер. Скомандовав комендору-наводчику согласованные со штурманом и командиром корабля прицел и целик и убедившись, что комендор и прислуга поворотных и подъёмных механизмов выполнили приказ без ошибок, он сам дал команду "залп". После выстрела взоры всех, кто находился на ходовом мостике броненосца, невольно обратились к висящему высоко в небе аэростату. Как стало ясно после нанесения на карту информации полученной от корректировщика, снаряд, выпущенный с дистанции в 6,3 км (32 кбт), попал в ров с водой, отделявший северную часть дворцовой территории (сад Китаномару) от городских кварталов.
Начало было удачным - от первого снаряда могли пострадать разве что плававшие во рву императорские утки. Уток было не жалко, императора Мэйдзи-Муцухито тоже - в памяти русских моряков были свежи бомбардировки Порт-Артура и Владивостока, а вблизи орудий и в боевых рубках кораблей эскадры висели фотографии потопленных в порт-артурской гавани русских броненосцев и крейсеров. Однако приказ есть приказ, к тому же во дворце кроме тэнно находились свита и прислуга, женщины и дети, которые были решительно ни при чём. Русские моряки - не звери, всё таки...
* "Апраксин" был выбран потому, что его артиллерия главного калибра выгодно отличалась от той, что была на первых двух броненосцах типа "Адмирал Ушаков". Были усовершенствованы сами пушки, вместо гидравлического привода горизонтального и вертикального наведения применён электрический (впервые в русском флоте), угол возвышения увеличен с 15 до немыслимых ранее 35 град., скорострельность возросла с одного выстрела в 2/1,75 мин. ("Сенявин" /"Ушаков") до одного выстрела в 1,5 мин. Кроме того, кормовая башня ГК, которую в отличие от носовой сделали одноорудийной (во избежание перегрузки) была гораздо более просторной и удобной для обслуживания механизмов наведения.
Второй снаряд в результате сделанных поправок лёг немного ближе и левее, третий - ещё левее, следующие девять, выпущенные после очередных корректировок тремя сериями по три снаряда с интервалом в 1,5 мин. между выстрелами и 6 мин. между сериями), разорвались в центральной части сада, перепахав его и расплескав устроенный там небольшой пруд. В целом, стрельба стала достаточно кучной, можно было переходить к реальному устрашению противника.
Сад Китаномару находился как бы на отшибе и особого значения не имел, а вот сады Фукиагэ, что к югу от него, были уже по сути родовым гнездом императора. Там располагались его частные резиденции, а в юго-восточной части зелёного массива - и сам императорский дворец, который наряду с тэнно являлся одним из символов японской государственности. Именно поэтому по северо-восточному углу садов Фукиагэ, где, вроде бы, не наблюдалось никаких жилых строений, комендоры "Апраксина" и отстрелялись очередными тремя снарядами. А потом ещё тремя. Медленно, но верно, разрывы приближались к сердцу Японской империи.
В угоду хирургической точности по цели продолжала стрелять одна единственная пушка. Уже были готовы поправки для новой серии выстрелов и подан к заряжанию 19-й снаряд, когда наблюдатель-корректировщик передал с аэростата: "наблюдаю сигнал", и чуть позднее: "вижу белый флаг".* Через четверть часа со стороны Токио показался идущий на высокой скорости небольшой корабль, похожий на миноносец, на обоих флагштоках которого также развевались белые флаги. Остановленный "Эмиром Бухарским", он передал на борт минного крейсера военного парламентёра, который был незамедлительно доставлен на "Русь". Наверное, именно для такого случая на крейсере и находился товарищ министра иностранных дел Российской империи князь Оболенский-Нелединский-Мелецкий**.
С момента начала штурма Токийского залива прошло не более трёх с половиной часов.
* При проведении уже упоминавшихся экспериментов с аэростатами на крейсере "Русь" летом 1905 г. "применительно к разведке берега было сделано следующее заключение: "Очертание береговых, отдельно стоящих укреплений видно с расстояния около 7 миль, но орудия на них заметны не далее, как на 3-4 мили". Речь шла о наблюдении в 5-кратный бинокль при ясной погоде с высоты 400-500 м (наибольшая высота подъёма достигала 840 м). В нашем случае императорский дорец находился на расстоянии в 2,5 мили от наблюдателя, так что белый флаг, сшитый из нескольких простыней и поднятый на высоком флагштоке, был бы виден ему достаточно хорошо.
** Оболенский-Нелединский-Мелецкий в 1900-1906 г.г. занимал должность товарища (заместителя) министра иностранных дел графа Ламздорфа, который был сторонником умеренного курса дальневосточной политики и считал, что взятый курс на конфронтацию с Японией ведёт к войне. В результате, перед самым её началом Дальний Восток был исключён из сферы компетенции МИДа, а 28 апреля 1906 г. Ламздорфу (равно как и его товарищу) пришлось покинуть здание министерства. Однако в нашем случае Ламздорф, наряду с Дубасовым, играет роль "пророка в своём отечестве", и отношение к нему со стороны императора после падения Порт-Артура и принятия нового плана войны должно было измениться в лучшую сторону.