Geum.ru

Миколаївський комплекс Новітні наукові дослідження держави І права 2011 Том 1 Збірник наукових праць Миколаїв

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   19
Литература:

1. Ахметов Д.С. Механизм управления автомобильным пассажирским транспортом в Казахстане: особенности и пути совершенствования // Автореферат диссер. на соискание ученой степени к.э.н. – Алматы, 2009. – 28 с.

2. Закон Республики Казахстан от 4 июля 2003 года № 476-II «Об автомобильном транспорте» (с изменениями и дополнениями по состоянию на 06.01.2011 г.) // Источник: ИС Параграф

3. Закон Республики Казахстан от 21 сентября 1994 года «О транспорте в Республике Казахстан» (утратил силу) // Источник: ИС Параграф

4. Досье на проект Закона Республики Казахстан «О внесении изменений и дополнений в некоторые законодательные акты Республики Казахстан по вопросам транспорта» (30 июня 2009 года) // Интернет: www.parlam.kz


Жданкин В.А.

К вопросу об объекте преступления, предусмотренного ст. 224 УК

Часть 1 ст. 224 УК Украины устанавливает ответственность за изготовление с целью сбыта, сбыт или использование иным образом поддельных негосударственных ценных бумаг.

Объект преступления – это то, на что посягает преступление. Мы придерживаемся позиции, согласно которой объектом любого преступления являются общественные отношения. Структуру общественных отношений составляют три элемента: субъект общественных отношений, предмет общественных отношений (материальные и нематериальные блага), социальная связь (между субъектами по поводу предметов). При всём разнообразии общественных отношений их структура остаётся неизменной.

В науке уголовного права проводится родовидовое деление объектов преступлений. Так называемая классификация объектов по вертикали, с точки зрения логики, является ничем иным, как родовидовым делением: общий, родовой и непосредственный объекты. Логической основой такого деления (по вертикали) является соотношение философских категорий общее, особенное, единичное. Родовидовое деление выводит исследователя на классификацию – даёт возможность определить уровень её осуществления. Так, родовые объекты классифицируются по сферам общественных отношений, которые охраняются соответствующими разделами Особенной части. Непосредственный объект конкретных преступлений делятся на основной и дополнительный, в зависимости от принадлежности к тому родовому объекту, который охраняется соответствующим разделом.

Так, общий объект охватывает все общественные отношения, поставленные под охрану уголовного закона. Правовой основой выделения общего объекта является ч. 1 ст. 1 УК – в ней фактически очерчен круг охраняемых общественных отношений: права и свободы человека и гражданина, собственность, общественный порядок и общественная безопасность, окружающая среда, конституционное устройство Украины, мир и безопасность человечества. Родовой объект – это определённая сфера общественных отношений, которые являются тождественными или однородными по своей социально-политической и экономической сущности и должны, в силу этого, охраняться единым комплексом взаимосвязанных уголовно-правовых норм. Для лучшего выяснения специфики общественной опасности некоторых групп преступлений и, следовательно, особых задач уголовно-правовой охраны соответствующих общественных отношений в науке уголовного права выделяют также видовой объект. Это более узкая группа общественных отношений, отражающих один и тот же интерес их участников или же выражающих некоторые тесно взаимосвязанные интересы одного и того же субъекта. И, наконец, непосредственный объект – это то конкретное общественное отношение, которое непосредственно подвергается преступному посягательству и потому специально ставится под охрану уголовного закона путем признания соответствующего общественно опасного деяния преступным и наказуемым.

Рассмотренное родовидовое деление учитывает закон обратного соотношения между объемом и содержанием понятия. Так, понятие общего объекта преступления охватывает все без исключения объекты – по объему оно наиболее широкое, но наименьшее по содержанию, поскольку включает в себя лишь повторяющиеся во всех объекта признаки. С другой стороны, понятие непосредственного объекта по объему самое узкое, но зато самое большое по содержанию, ибо включает в себя индивидуальные, неповторимые признаки. Понятие родового объекта находится как бы «посередине».

Родовым объектом анализируемого преступления являются общественные отношения в сфере хозяйственной деятельности, которые охраняются разделом VII Особенной части УК. Поскольку этим разделом УК охватывается большое количество статей, группирование составов в рамках указанного родового объекта целесообразно осуществлять на основе видового объекта, а не непосредственного.

С учётом сказанного, видовым объектом преступления, предусмотренного ст. 224 УК, автор считает общественные отношения в сфере размещения, оборота, учета ценных бумаг, а также осуществления профессиональной деятельности на фондовом рынке. Этот видовой объект охватывает и целый ряд других преступлений (статьи 223, 2231, 2232, 2321, 2322 УК).

Основным непосредственным объектом анализируемого преступления, по мнению автора, являются эмиссионно-удостоверительные отношения, возникающие в сфере оборота документарных негосударственных ценных бумаг между 1) лицом, которое разместила ценные бумаги, и 2) надлежаще легитимированным собственником ценной бумаги. В некоторых случаях субъектом данных отношений может выступать третье лицо (например, авалист по переводному векселю). Предметом отношений являются ценные бумаги документарной формы. Социальная связь между субъектами определяется воплощенной в ценной бумаге неразрывной связью «права на бумагу» (статический элемент) и «права из бумаги» (динамический элемент). Дополнительным факультативным непосредственным объектом могут выступать отношения собственности.


Заморська Любов Ігорівна

Сутність нормативності в теорії природного права

Універсальний зміст теорії природного права полягає у тому, що ця теорія спрямована на пошук особливої реальності права, що не зводиться до реальності державно-владних велінь. Природно-правове мислення ставить перед собою безпосереднє завдання знаходження виправдовуючої основи та критерію оцінки позитивного права. О. Гьоффе відзначав, що залежно від філософсько-світоглядних засад, інстанцією до якої апелює природне право та джерелом його нормативної сили, може виступати світовий порядок («космологічне» чи натуралістичне природне право»), розум («раціональне природне право») чи людська сутність (антропологічне природне право) [6, 51-52].

Перевагою натуралістичних концепцій природного права було намагання підкреслити вищий, трансцендентальний характер права, недоліком – намагання вивести природне право з буття, належне з існуючого. Раціоналістичні концепції акцентували увагу на ідеї права, відзначаючи могутність людського розуму, але вони ставили перед розумом недосяжні завдання, вважаючи, що зусиллям лише його одного, без звернення до реальних обставин, можливо сконструювати ідеальну правову систему, яка б слугувала взірцем будь-яких конкретних правових систем. Антропологічні концепції правильно вказували на зв’язок права з сутністю людини, проте за різного трактування цієї сутності (природи людини) іноді втрачається гуманістичний смисл права [3, 87].

Для обґрунтування можливості права та його нормативності Дж. Локк і Т. Гоббс вводять типову для природно-правового мислення дихотомію природного та громадянського стану. «Природній стан» – це така мисленева конструкція, що дозволяє уявити характер взаємовідносин людей у додержавному стані не як громадян, я саме як людей. О. Гьоффе точно змалював суть гоббсівського природного стану: «По-перше, люди прагнуть лише двох речей – самозбереження та щастя; по-друге, вони всіма силами прагнуть уникнути насильницької смерті; по-третє, вони нестримно прагнуть влади; по-четверте, вони рівні відносно насильницької смерті – вони можуть вбивати собі подібних та бути вбитими ними самі» [6, 196]. Ставлення Локка до людини у природному стані більш оптимістичне, ніж у Гоббса. Це не «війна всіх проти всіх», що закономірно виростає з необмеженої свободи у природному стані, а стан миру і безпеки усього людства, заснований на припущенні здатності людини, що має розум, до обмеження своєї свободи шляхом визнання такої ж рівної свободи іншого. Необхідність «громадянського стану» як буття у державі, що виникло в результаті «суспільного договору», обумовлена загрозою небезпеки війни.

Мисленевий експеримент щодо уявлення природного стану Дж. Локка зупиняється на «законі природи», як природно-необхідній нормі спільного проживання, нормі, що має реальність ще до та поза усякими соціально-політичними інститутами, до держави та позитивного права. Людині, її розуму, на думку Локка, притаманне знання цієї норми. Правова думка є нормативною думкою, і її форма є іншою, ніж імплікативна форма природних наук «Якщо А, то Б», але обґрунтувати необхідні (істинні) форми держави і права, використовуючи лише логічну імплікацію, неможливо. Як це було, наприклад, у Гоббса: якщо природний стан – це стан війни, то, в інтересах виживання, є необхідною держава. У такий спосіб можна показати суспільну потребу в цьому інституті, але дати відповідь на питання «Якою вона повинна бути?» – неможливо. Правова думка – це думка іншого плану, вона будується на модальній формі належності: «А необхідно мислити як Б», тобто суспільне життя треба апріорі мислити як нормативне. Тому термін «закон природи» у Локка має нормативний характер як природно-необхідна норма суспільного життя. У наслідок цього безмежна свобода не лише знищує природу людини, але й означає, що з факту голої сили неможливо вивести поняття норми. «Сила» і «норма» – це два поняття, що ніколи не перетинаються, тобто сила створює право. Отже, джерелом нормативності права не є ні сила, ні абсолютна свобода. Джерелом права Локк вважає розум, а «закон природи» називається ним «здоровим глуздом» (recta ratio з лат. – правильний, нормативний розум), що визначає практичні принципи [7, 168].

Витоки ідеї належного за І. Кантом слід шукати не у зовнішньому світі, не у сфері досвіду, а у внутрішньому світі суб’єкта. В основі правової філософії Канта лежить категоричний імператив: «Чини так, щоб вільне вираження твого свавілля було сумісним зі свободою кожного, відповідно до загального закону» [2, 140]. Зводячи право до реальності індивідуальної належності, Кант дає безумовне обґрунтування смислу та нормативної сили права. Вихідним пунктом такого обґрунтування є уявлення про людину як про істоту, що принципово здатна стати «паном самому собі» (морально автономним індивідом) і тому не потребує зовнішньої опіки при здійсненні ціннісного та нормативного вибору. Тому зобов’язальна сила права у Канта діє не сукупно, що означало б «ні для кого», а стосується персонально кожного [3, 101]. Правопорядок є соціальним простором людської моральності, тим простором зовнішньої свободи, в якому автономна особистість себе здійснює та відтворює. Проте Кант занадто абсолютизує безумовні моральні вимоги для обґрунтування нормативності права та не враховує емпіричні моменти права.

Підстави для легітимації права Г.В.Ф. Гегель шукає у самому праві, в його іманентному змісті. Природне право для Гегеля є і розумним, і дійсним. Розумне воно тому, що відноситься до сфери справжньої реальності, до того, що є. Дійсним право є тому, що як сутність, здійснюючись у динамічних національних правових системах, набуває існування (позитивної форми) і стає дійсним.

Для Гегеля підґрунтя права – це загалом духовне, «а його найближче місце й висхідна точка – це воля, яка вільна; тим-то її субстанцію й визначення становить свобода; система права – це царство здійсненої свободи, світ духу, породжений ним самим, мовби другою натурою». Воля, у своєму діалектичному розвитку, «стає одиничною волею – особою», як наслідок, імператив права у Гегеля набуває такої форми: «будь особою і поважай інших як осіб» [1, 24].

Право – це передусім безпосереднє буття, яке надає собі свободу в безпосередній спосіб, як от: а) щодо володіння як власності; свобода виступає свободою абстрактної волі взагалі, або саме через це якоїсь одиничної особи, що співвідноситься тільки з собою; б) особа, відрізняючи себе від себе, творить відношення до іншої особи, й обидві вони наділені одна для одної буттям лише як власники. Їхня в собі суща тотожність набуває існування шляхом переходу власності одного у власність іншого при наявності спільної волі та збереження їхнього права – в договорі; в) воля, яка (1) в своєму співвідношенні з собою відрізнена не через іншу особу (2), а через себе саму як особлива воля, відмінна від себе й протилежна собі як в собі й для себе суща, – неправо й злочин [1, 53]. Разом з тим останньою ланкою, квінтесенцією діалектичного розвитку об’єктивного духу, до якого належить право, є держава. А з огляду на те, що Гегелем взагалі не ставиться питання про необхідність (чи навіть можливість) легітимації позитивного права, адже воно завжди розумне і дійсне, виникає загроза надмірного «одержавлення» права, домінування держави у правовій системі.

У сучасних природно-правових концепціях, для обґрунтування нормативності права, характерним є його співвіднесення з вимогами моралі. Так, німецький філософ права Г. Радбрух відзначав, що лише мораль може слугувати обґрунтуванням зобов’язуючої сили права. З правових норм можна вивести «належне» в силу необхідності, але ніколи «належність» у сенсі морального боргу. Про правові норми, про правовий борг, про дію права, про правові зобов’язання може йтися тільки тоді, коли веління совісті індивіда наділене зобов’язальною силою моралі. Таке санкціонування права мораллю є можливим лише тому, що метою права, на думку Г. Радбруха, є мораль, адже право слугує моралі через гарантування суб’єктивних прав [5, 56].

Близькою до феноменологічних концепцій права є психологічна теорія російсько-українського філософа права Л.Й. Петражицького, який обґрунтовував зобов’язальну силу права існуванням особливого виду емоцій. В правових емоціях відчуття обов’язку одночасно супроводжується уявленням про правомочність, що належить іншому суб’єктові: «те, до чого ми вважаємо себе зобов’язаними, здається нам таким, чим володіє інший як належним, що надходить йому від нас, тому він може вимагати відповідного виконання з нашої сторони». Такими на думку Л.Й. Петражицького є сплата обумовленої винагороди працівникові. Ці емоції науковець називає імперативно-атрибутивними. Ознака атрибутивності пов’язана з обов’язком, а ознака атрибутивності – з вимогою. У правовій емоції обов’язок та правомочність нерозривно пов’язані між собою» [4, 49].

Таким чином, нормативність права як основа його існування, що виражає суть та його соціальне призначення, в теорії природного права характеризується у взаємодії з основними соціально-правовими явищами (напр., мораль).

Література:

1. Гегель Г.В.Ф. Основи філософії права, або Природне право і державознавство / Пер. з нім. – К.: Юніверс, 2000. – 336 с.

2. Кант И. Сочинения: В 6-ти т. Т. 4. – М.: Мысль, 1965. – 544 с.

3. Максимов С.И. Правовая реальность: опыт философского осмысления: Монография. – Харьков: Право, 2002. – 328 с.

4. Петражицкий Л.И. Теория права и государства в связи с теорией нравственности. Т. 1: Монография. – СПб.: Типография М. Меркушева, 1910. – 758 с.

5. Радбух Г. Философия права. – М.: Международные отношения, 2004. – 240 с.

6. Хёффе О. Политика. Право. Справедливость. Основоположения критической философии права и государства. – М.: Гнозис, Редакционно-издательская группа «Логос», 1994. – 328 с.

7. Царьков И.И. Развитие правопонимания в европейской традиции права. – СПб.: Юридический центр Пресс, 2006. – 346 с.


Каитова Айшат Рамазановна

Проблемы законодательного совершенствования деятельности мировых судей Российской Федерации

Важным принципом для определения судебной власти в Российском государстве выступает принцип федерализма, который обуславливает тот факт, что судебная система Российской Федерации состоит из федеральных судов, конституционных (уставных) судов и мировых судей субъектов Российской Федерации [1], а также предполагает разделение судебной власти между Российской Федерацией и ее субъектами. В федеративном государстве особое значение приобретает необходимость обеспечения на уровне всех его субъектов принципа равного беспрепятственного доступа граждан к судебной власти. Это вызывает необходимость существования органов судебной власти на местах, которые доступно, оперативно, просто и удобно осуществляют судебную власть.

Федеральный конституционный закон «О судебной системе Российской Федерации» возродил институт мировых судей, действовавший в России с 1864 по 1917 гг. Именно в мировой юстиции законодатель увидел решение одной из сложнейших задач, стоящих перед федеральными судами: рассмотрение судебных дел в установленные законом сроки, на высоком профессиональном уровне на фоне постоянно увеличивающейся судебной нагрузки и воплощение в современную действительность отечественной правовой традиции [2], базирующейся на таких постулатах, как усиление гарантий защиты прав и свобод граждан, доступности правосудия, его оперативности и гласности, дифференциации судопроизводства.

Практика работы мировых судей выявила множество пробелов и коллизий в нормах, регламентирующих как организационные моменты их деятельности, непосредственно влияющие на ее результаты, так и процессуальные вопросы уголовного, гражданского, административного судопроизводства. Законодателем не разработан терминологический инструментарий, определяющий сущность института мировой юстиции, не сформулированы основные цели функционирования исследуемого института, задачи, перспективы его развития. Немаловажными для наиболее полного проявления ценных свойств мировой юстиции представляются вопросы правового статуса мировых судей и работников их аппарата.

Несмотря на то, что вопросы, касающиеся мировой юстиции, являются предметом исследования многих авторов, перечисленные выше и другие аспекты требуют комплексного теоретико-практического исследования в целях выработки и определения путей совершенствования деятельности мировых судей.

По мнению автора статьи, институт мировых судей может быть охарактеризован как совокупность специальных должностных (мировых судей) и государственных гражданских служащих субъектов Российской Федерации (аппарат мирового судьи), органов государственной власти субъектов Российской Федерации, обеспечивающих их функционирование (управления по обеспечению деятельности мировых судей и т.п.), а также собственно судебных участков мировых судей (фактически имеющих статус односоставных мировых судов), наделенный возможностями правового воздействия на субъектов правоотношений, перечень которых определен федеральным законом (подсудность мировых судей). Указанный институт представляет, в том числе, социально значимую комплексную региональную систему, содействующую становлению Российской Федерации как демократического правового государства.

Одним из факторов, определяющих развитие судебной власти в условиях федеративного государства является необходимость поиска оптимального соотношения полномочий федерального центра и субъектов Федерации в сфере судебной власти. Анализ законодательства, определяющего систему судоустройства и судопроизводства в России, позволяет автору выделить следующие признаки института судебной власти субъектов Российской Федерации: тесная ее взаимосвязь и взаимообусловленность с федеральной судебной властью; определенное «верховенство» федеральной судебной власти, с учетом необходимости обеспечения принципов федерализма и единства судебной системы; максимальное тесное взаимодействие суда субъекта Российской Федерации и жителей соответствующего региона.

Возрождения мировых судей как самостоятельного социально-правового института в современной России обусловлена следующими основными объективными причинами: возросшая роль судов в российском обществе, как основного органа обеспечения защиты прав граждан; значительный количественный рост разрешаемых судами дел, вызвавший необходимость наличия отдельный судей (мировых), специализирующихся на единоличном рассмотрении и разрешении несложных дел в порядке гражданского, уголовного и административного судопроизводства в условиях максимальной доступности и приближенности к населению.

Институт мировых явлений представляет собой целостную субстанцию: так, цели и задачи мировой юстиции, функции и полномочия мировых судей находятся между собой в функциональной взаимосвязи и взаимозависимости. Такой теоретический подход обосновывает целесообразность дополнения Закона «О мировых судьях в Российской Федерации» статьей 1.1 – «Основные цели и задачи мировых судей» следующего содержания: «Целью деятельности мирового судьи является обеспечение, охрана и защита прав и интересов личности, юридических лиц, государства, расширение сфер судебной защиты прав и свобод граждан; усиление оперативности и оптимизации судопроизводства, направленность производства на примирение сторон, возможность применения альтернативных способов урегулирования конфликтов с учетом местной специфики. Основными задачами мирового судьи является, воплощая идею судебного федерализма справедливое осуществление правосудия от имени Российской Федерации при рассмотрении им единолично по первой инстанции дел в порядке уголовного, гражданского, административного судопроизводства».

В целях реализации положений Конституции Российской Федерации, согласно которым правосудие осуществляется только судом, и в том числе посредством административного судопроизводства [3], возможно создание мировых судов, судьи которых будут специализироваться на административных делах. Причем учреждение должности мирового судьи по рассмотрению административных дел должно осуществляться с отступлением от принципа участковой территориальной организации мировых судей.

Необходимо также включить должности мирового судьи в перечень государственных должностей Российской Федерации для обеспечения соблюдения конституционных принципов независимости, единства статуса и финансирования судей за счет средств федерального бюджета, а также наделять мировых судей властными полномочиями путем непосредственных прямых выборов населением судебного участка. Такая процедура в большей мере отвечает демократической форме российского государства и обеспечивает реальное участие граждан в управлении государством как непосредственно, так и через своих представителей. В этой связи в Федеральный закон «О мировых судьях в Российской Федерации» в ст. 6, 7, 8 необходимо внести изменения, исключающие возможность альтернативы выборности мировых судей, исключив слова «назначения», «назначаются», «назначается», «назначениях», «назначен» и т.п. Необходимо также разработать и принять Федеральный закон «Об основах и принципах избрания мировых судей населением судебного участка в территориальных образованиях субъекта Российской Федерации».

Для оптимальной организации деятельности мировых судей в судебной системе важно правильно определять начало исчисления срока их полномочий мирового судьи. Необходимо дополнить ст.3 Федерального закона «Об органах судейского сообщества в Российской Федерации» п.2 следующего содержания: «общие собрания мировых судей судебных районов», а также дополнить указанный закон ст. 12.1 «Общие собрания мировых судей судебных районов» и изложить ее в следующей редакции: Статья 12.1 «Общие собрания мировых судей судебных районов» («для обсуждения вопросов, связанных с совершенствованием организации работы мирового суда, выражения законных интересов судей, а также для проведения в случаях, установленных настоящим Федеральным законом, выборов делегатов на съезд (конференцию) мировых судей в каждом суде не реже чем один раз в год могут созываться общие собрания мировых судей судебных районов». Федеральный закон о мировых судьях следует дополнить статьей 6.1 – «Присяга мирового судьи» и изложить ее в следующей редакции: «1. Мировой судья, впервые избранный на должность, приносит в торжественной обстановке присягу следующего содержания: «Торжественно клянусь честно и добросовестно исполнять свои обязанности, осуществлять правосудие, подчиняясь только закону, быть беспристрастным и справедливым, как велят мне долг судьи и моя совесть». 2. Мировой судья приносят присягу на общем собрании мировых судей судебного района. 3. Присяга приносится мировым судьей перед Государственным флагом Российской Федерации, а в соответствующих случаях также и перед государственным флагом республики в составе Российской Федерации. 4. После принесения присяги мировым судьей издается приказ о зачислении мирового судьи в штат».

В целях обеспечения единства статуса мировых судей и судей федеральных судов, единства условий осуществления правосудия в Российской Федерации автор предлагает отнести к ведению Российской Федерации установление структуры и штатного расписания аппарата мирового судьи (помощник судьи, секретарь судебного заседания и специалист судебного участка) как структурного подразделения односоставного мирового суда, которое обеспечивает его работу и принадлежит к структурам судебной власти Российской Федерации и законодательное закрепление прав и обязанностей помощника судьи, секретаря судебного заседания и специалиста судебного участка. Целесообразно законодательно закрепить за мировым судьей как руководителем суда полномочия, касающиеся процедуры приема и увольнения, прохождения службы работников аппарата мирового судьи.