Geum.ru

Книга четвертая

Вид материалаКнига
Подобный материал:
1   ...   18   19   20   21   22   23   24   25   ...   53

что по поводу Финляндии возник ожесточенный и язвительный спор и обе стороны

пришли в сильное возбуждение. Молотов требовал, чтобы Германия вывела свои

войска из Финляндии. Гитлер же отрицал, что "Финляндия оккупирована

немецкими войсками": войска направляются в Норвегию транзитом через

Финляндию. Но он хотел знать, "не собирается ли Россия начать войну против

Финляндии". Согласно немецким записям, Молотов на этот вопрос ответил

уклончиво, что не удовлетворило Гитлера.

"На Балтике не должно быть никакой войны, - настаивал Гитлер. - Это

вызвало бы серьезную напряженность в германо-русских отношениях". К этой

угрозе он тут же добавил, что такая напряженность могла бы привести к

непредвиденным последствиям. Во всяком случае, что еще хочет Советский Союз

в Финляндии? Гитлер желал это выяснить, и его визитер объяснил, что он хочет

"урегулирования в таком же масштабе, как в Бессарабии", - это означало

неприкрытую аннексию. Реакция Гитлера привела в смущение даже такого

невозмутимого собеседника, как Молотов, который поспешил спросить мнение

фюрера.

В свою очередь диктатор отвечал уклончиво: он может лишь повторить, что

"не должно быть никакой войны с Финляндией, потому что такой конфликт

способен привести к далеко идущим последствиям".

"Этой позицией в наше обсуждение вносится новый фактор", - резко и

остроумно отвечал Молотов.

Спор становился настолько острым, что Риббентроп, должно быть, к этому

времени основательно испугавшийся, вмешался в разговор, сказав, как явствует

из немецких протокольных записей, "что фактически нет никаких оснований

создавать проблему из финского вопроса. Скорее, это просто недоразумение".

Гитлер воспользовался этим своевременным вмешательством и быстро

переменил тему. Его интересовало: смогут ли русские не поддаться соблазну

поживиться добычей, учитывая, какие неограниченные возможности представятся

в скором времени в связи с развалом Британской империи? И он предложил

вернуться к более важным проблемам.

"После завоевания Англии, - заговорил он, - Британская империя будет

разделена как гигантское, разбросанное по всему миру, обанкротившееся имение

площадью 40 миллионов квадратных километров. В этом обанкротившемся имении

русские получат доступ к незамерзающему океану. - До сих пор меньшинство -

45 миллионов англичан - правило 600 миллионами жителей Британской империи.

Пора разгромить это меньшинство... В этих условиях возникли бы перспективы

мирового масштаба... Всем странам, которые, возможно, заинтересуются

разделом обанкротившегося имения, придется забыть наконец о разногласиях и

заняться исключительно разделом Британской империи. Это относится к

Германии, Франции, Италии, России и Японии..."

Сухого, бесстрастного русского гостя, казалось, не воодушевили столь

блестящие "перспективы мирового масштаба", не был он и так убежден, как

немцы, - момент, который он подчеркнет позднее, - что Британская империя

вскоре развалится. Он хотел бы, сказал русский дипломат, поговорить о

проблемах, "более близких к Европе", - например, о Турции, Болгарии,

Румынии.

"Советское правительство, - сказал Молотов, - придерживается мнения,

что немецкие гарантии Румынии нацелены, откровенно говоря, против интересов

Советской России". Он целый день говорил откровенно, к досаде и раздражению

хозяев. И теперь потребовал, чтобы Германия аннулировала свои гарантии.

Гитлер это требование отклонил.

"Хорошо, - продолжал упорствовать Молотов, - учитывая

заинтересованность Москвы в проливах, что сказала бы Германия, если бы

Россия дала Болгарии... гарантии на точно таких же условиях, как Германия и

Италия Румынии?"

Можно представить, как помрачнел и нахмурился Гитлер. Он

поинтересовался, обращалась ли Болгария к русским за гарантиями, как это

сделала Румыния. Фюрер, как цитируется в немецком меморандуме, добавил: "Нам

неизвестно о каком-либо запросе со стороны Болгарии". Во всяком случае

желательно было бы посоветоваться с Муссолини, прежде чем давать русским

более определенный ответ. И он зловеще добавил, что если бы Германия "искала

источников трений с Россией, то для этого ей не понадобились бы проливы".

Однако, всегда столь разговорчивый, фюрер на сей раз не испытывал

особого желания говорить с этим невозможным русским.

"В этот момент, - говорится в немецких записях, - фюрер обратил

внимание собеседника на поздний час и сказал, что в связи с вероятностью

налета английской авиации целесообразно прервать переговоры, поскольку

основные вопросы в достаточной мере уже удалось обсудить".

В тот вечер Молотов устроил торжественный банкет в честь своих гостей в

русском посольстве на Унтер-ден-Линден. Гитлер, очевидно измученный и все

еще раздраженный после выпавших ему в тот день испытаний, на банкете не

присутствовал.

А англичане пожаловали. Я удивлялся, почему их бомбардировщики не

появлялись над Берлином, как делали это обычно почти каждый вечер, чтобы

напомнить советскому комиссару в первый же вечер его пребывания в столице:

что бы ни говорили немцы, Англия все еще не сложила оружия и довольно больно

лягалась. Кое-кто из нас, должен признаться, с надеждой ждал английских

самолетов, но они не появлялись. Официальные лица на Вильгельм-штрассе,

которые больше всех боялись английских бомбардировщиков, испытывали в эти

дни явное облегчение. Однако это длилось недолго.

Вечером 13 ноября англичане появились в небе раньше обычного {Черчилль

уверяет, что налет по времени был приурочен к этому событию. "Нас заранее

известили о проходивших совещаниях, - писал он позднее, - и хотя мы не были

приглашены на переговоры, оставаться совсем в стороне от них не захотели"

(Черчилль У. Их звездный час, с. 584). - Прим. авт.}. В это время года в

Берлине темнеет примерно в 4 часа, а вскоре после 9 часов вечера завыли

сирены противовоздушной обороны, затем загрохотали зенитные орудия и между

залпами можно было услышать гул бомбардировщиков. Как утверждает доктор

Шмидт, присутствовавший на банкете в советском посольстве, Молотов только

что предложил дружеский тост и Риббентроп поднялся, чтобы ответить ему тем

же, как прозвучала тревога, возвещая о начавшемся воздушном налете, и гости

поспешили в укрытие. Я помню, как стремительно бежали вниз по

Унтер-ден-Линден, сворачивая за угол на Вильгельмштрассе, немцы и русские,

торопясь в подземное укрытие министерства иностранных дел. Некоторые из

чиновников, в их числе доктор Шмидт, нырнули в отель "Адлон", а мы, сидя

напротив, не могли попасть на импровизированное совещание, которое открыли

два министра иностранных дел в подвалах министерства иностранных дел.

Протокол этого совещания из-за вынужденного отсутствия доктора Шмидта вел

Густав Хилгер, советник германского посольства в Москве, который выступал во

время совещаний в роли одного из переводчиков.

В то время как английские бомбардировщики проносились в ночном небе над

Берлином, а зенитные орудия били по ним без особого успеха, двуличный

нацистский министр иностранных дел пытался последний раз втянуть русских в

тройственный пакт. Он вытащил из своего кармана проект соглашения, которое,

по сути дела, превращало тройственный пакт в пакт четырех (в качестве

четвертого члена выступала Россия). Молотов терпеливо выслушал, пока

Риббентроп дочитал до конца.

Статья II составляла суть пакта. В соответствии с этой статьей

Германия, Италия, Япония, и Советский Союз обязались "уважать естественные

сферы влияния друг друга". Любые споры, затрагивающие их интересы, должны

быть урегулированы "мирным путем". Оба фашистских государства и Япония

соглашались "признать нынешние границы владений Советского Союза и уважать

их". Все четыре страны, согласно статье III, договаривались не вступать ни в

какие союзы, "направленные против одной из четырех держав", и не

поддерживать их.

Само соглашение будет опубликовано, убеждал Риббентроп, но, разумеется,

без секретных протоколов, которые он тут же стал зачитывать. Наиболее важный

из них определял "территориальные устремления" каждой из стран - участниц

пакта. Четко указывались и устремления России - "к югу от государственных

границ Советского Союза в направлении к Индийскому океану".

Молотов не клюнул на эту приманку. Предлагаемый договор он воспринял

как откровенную попытку отвлечь Россию от ее традиционных устремлений в

западном направлении, в Прибалтику, на Балканы и через проливы к

Средиземному морю, где Советская Россия неизбежно столкнулась бы с алчными

замыслами Германии и Италии. СССР не был, по крайней мере в данный момент,

заинтересован в Индийском океане, находившемся так далеко. "Что интересует

Советский Союз в данный момент, - отвечал Молотов, - так это Европа и

Турецкие проливы. Следовательно, соглашения на бумаге для Советского Союза

недостаточно; он будет настаивать на эффективных гарантиях своей

безопасности".

"Вопросы, которые интересуют Советский Союз, - уточнил Молотов, -

касаются не только Турции, но и Болгарии... Однако судьба Румынии и Венгрии

Советскому Союзу также не может быть безразлична при любых обстоятельствах.

Далее, Советский Союз интересует, каковы намерения держав оси в отношении

Югославии и Греции, а также что намерена предпринять Германия в отношении

Польши... Советское правительство интересует также вопрос о шведском

нейтралитете... Кроме того, существует вопрос выхода из Балтийского моря..."

Неутомимый, с бесстрастным лицом, советский комиссар по иностранным

делам не оставил камня на камне от доводов Риббентропа, который чувствовал

себя погребенным под нескончаемым градом вопросов, ибо Молотов в этот момент

сказал, что был бы признателен, если бы его собеседник ответил на них, и

немец запротестовал: его "допрашивают слишком подробно".

"Я могу только снова и снова повторять, - отвечал он слабым голосом, -

что решающий вопрос заключается в том, готов ли Советский Союз сотрудничать

с нами в великой ликвидации Британской империи".

Молотов тут же с нескрываемой язвительностью ответил. Хилгер занес это

в свои записи:

"В своем ответе Молотов напомнил, что Германия считает войну против

Англии фактически уже выигранной. Поэтому если, как утверждает Гитлер,

Германия ведет против Англии борьбу не на жизнь, а на смерть, то, стало

быть, это означает, что Германия сражается за жизнь, а Англия - за смерть".

Этот сарказм Риббентроп, человек непроходимой тупости, вероятно,

пропустил мимо ушей, но Молотов не упустил представившейся ему возможности.

На постоянные уверения немца, что с Англией покончено, комиссар в конце

концов ответил: "Если это так, то почему мы сидим в укрытии и чьи это бомбы

падают на нас?" {Описание эпизода приводит в своей книге "Их звездный час"

Черчилль, которому об этом рассказал позднее Сталин. - Прим. авт.}

Проведя столь утомительные переговоры с неуступчивым партнером из

Москвы и еще раз убедившись через пару недель в ненасытности аппетитов

Сталина, Гитлер принял окончательное решение.

Здесь следует отметить, что советский диктатор вопреки последующим

утверждениям в обратном принял предложение Гитлера присоединиться к

фашистскому лагерю, хотя и за более высокую цену, чем это было предложено

Молотову в Берлине. 26 ноября, едва прошло две недели с момента возвращения

Молотова из Германии, как он информировал немецкого посла в Москве, что

Россия готова присоединиться к пакту четырех держав, если будут соблюдены

следующие условия:

1) немецкие войска будут немедленно выведены из Финляндии, которая...

входит в сферу влияния Советского Союза...;

2) в течение ближайших нескольких месяцев безопасность Советского Союза

и проливов будет гарантирована заключением договора о взаимопомощи между

СССР и Болгарией... и созданием базы для сухопутных и военно-морских сил

Советского Союза в пределах досягаемости Босфора и Дарданелл на основе

долгосрочной аренды;

3) район к югу от Батуми и Баку в общем направлении к Персидскому

заливу признается как сфера устремлений Советского Союза;

4) Япония аннулирует свои права на концессии по добыче угля и нефти на

Северном Сахалине.

В целом Сталин просил вместо двух, предусмотренных немцами, пять

секретных протоколов для оформления его новых предложений и на всякий случай

оговорил, что если Россия встретит препятствия со стороны Турции при решении

вопроса о базах для контроля над проливами, то четыре державы предпримут

военные меры против нее.

Цена предложений оказалась значительно выше, чем предполагал Гитлер. Он

пытался держать Россию вне Европы, а тут Сталин требует Финляндию, Болгарию,

добивается контроля над проливами, а по существу над нефтеносными районами в

Аравии и Персидском заливе, откуда поступала основная часть потребляемой

Европой нефти. Русские даже не упомянули про Индийский океан, который Гитлер

пытался им подсунуть в качестве объекта устремлений.

"Сталин умен и коварен, - говорил Гитлер своим высшим военачальникам. -

Он требует все больше и больше. Это хладнокровный шантажист. Победа Германии

стала непереносимой для России, поэтому необходимо поставить ее на колени

как можно скорее".

Великий, хладнокровный нацистский шантажист встретил равного себе, и

осознание этого факта привело его в неистовство. В начале декабря он

попросил Гальдера представить ему разработанный генеральным штабом

сухопутных войск план нападения на Советский Союз. 15 декабря Гальдер и

Браухич, исполненные сознанием долга, принесли ему этот план, и в итоге

четырехчасового обсуждения он его одобрил. Как в захваченном военном

дневнике ОКВ, так и в личном дневнике Гальдера содержится описание этого

решающего совещания. Нацистский диктатор подчеркивал, что оборона Красной

Армии должна быть прорвана к северу и к югу от Припятских болот, а сама

Красная Армия окружена и уничтожена, "как в Польше". Захватить Москву,

говорил он Гальдеру, не столь важно. Важно уничтожить живую силу России. К

наступлению присоединятся Румыния и Финляндия, но не Венгрия. Горную дивизию

генерала Дитля, дислоцированную в Нарвике, необходимо перебросить через

Северную Швецию в Финляндию для наступления на советскую Арктику {Швеция,

отказавшая в транзите союзникам во время русско-финской войны, позволила

провезти по своей территории эту полностью вооруженную дивизию. Венгрия

присоединилась к войне против России немного позднее. - Прим. авт.}. Всего

для этой большой кампании выделялось от120 до 130 дивизий.

В своих заметках об этом совещании, как и в предыдущих ссылках на план

нападения на Россию, генерал Гальдер пользовался кодовым наименованием

"Отто". Менее чем через две недели, 18 декабря 1940 года, кодовое

наименование, которое войдет в историю, будет изменено. В этот день Гитлер

перешел Рубикон - он издал Директиву э 21. Операция получила наименование

"Барбаросса".


Совершенно секретно

Ставка фюрера

18.12.1940 года


Германские вооруженные силы должны быть готовы разбить Советскую Россию

в ходе кратковременной кампании еще до того, как будет закончена война

против Англии. (Вариант "Барбаросса".)

Сухопутные войска должны использовать для этой цели все находящиеся в

их распоряжении соединения, за исключением тех, которые необходимы для

защиты оккупированных территорий от всяких неожиданностей...

Приготовления... следует начать уже сейчас и закончить к 15 мая 1941

года.

Решающее значение должно быть придано тому, чтобы наши намерения

напасть не были распознаны.

Итак, нападение было назначено на середину мая будущей весны. Общий

замысел операции "Барбаросса" Гитлер определил следующим образом:

Основные силы русских сухопутных войск, находящиеся в Западной России,

должны быть уничтожены в смелых операциях посредством глубокого, быстрого

выдвижения танковых клиньев. Отступление боеспособного противника на широкие

просторы России должно быть предотвращено...

Конечной целью операции является создание заградительного барьера

против Азиатской России по общей линии Волга - Архангельск.

Затем в директиве значительное место было уделено детальному изложению

основных направлений наступления {Многие историки считают, что в первом

варианте "Барбароссы" Гитлер не касался деталей. Это неверное представление

сложилось, вероятно, из-за сокращенного перевода на английский. В полном

немецком тексте содержится множество подробностей, что говорит о том, как

далеко продвинулось планирование уже на этой ранней стадии. - Прим. авт.}.

Были поставлены задачи Румынии и Финляндии. Они должны были обеспечить

исходные районы сосредоточения для наступления на Крайнем Севере и на южном

фланге, а также выделить войска в помощь немецким армиям, действующим на

этих направлениях. Особенно важная роль отводилась Финляндии.

Финско-немецкие армии должны были наступать на Ленинград и Ладожское озеро,

перерезать Мурманскую железную дорогу, захватить никелевые рудники Петсамо и

оккупировать русские незамерзающие порты в Арктике. Многое, по признанию

Гитлера, зависело от того, разрешат ли шведы транзит немецких войск из

Норвегии. И он правильно предсказывал, что шведы в данном случае уступят.

Границей главных операций, по мнению фюрера, должны были стать

Припятские болота. Основной удар предполагалось нанести к северу от болот

двумя группами армий. Одна группа армий будет наступать через Прибалтийские

государства на Ленинград; другая группа армий - через Белоруссию, затем

повернет на север, чтобы соединиться с первой группой. Таким образом,

остатки советских войск, которые попытаются отступить из Прибалтики,

окажутся в западне. Только после этого будет предпринято наступление на

Москву. Захват русской столицы, еще две недели назад казавшийся фюреру

"несущественным", теперь приобретал большое значение. "Захват этого города,

- писал он, - означает решающую политическую и экономическую победу, не

говоря уже о падении самого важного железнодорожного узла страны". И он

подчеркивал, что Москва является не только главным центром коммуникаций

России, но и основным производителем вооружений.

Третья группа армий будет наступать южнее болот через Украину на Киев;

ее главная задача - сокрушить противника атакой во фланги и уничтожить

войска к западу от Днепра. Далее, на юге немецко-румынские войска будут

прикрывать фланг главных сил на этом направлении и наступать на Одессу вдоль

побережья Черного моря. После этого будет захвачен Донецкий бассейн, где

сосредоточено до 60 процентов советской промышленности.

Грандиозный план Гитлера был окончательно отработан перед самыми

рождественскими праздниками 1940 года, причем настолько хорошо, что позднее

не потребовалось вносить в него никаких существенных изменений. В целях

обеспечения секретности было изготовлено только девять копий директивы: по

одному экземпляру для каждого из трех видов вооруженных сил; остальные

хранились в штабе ОКВ. Даже высшим командирам полевых войск, как давала

понять директива, следовало разъяснить, что план подготовлен в качестве меры

"предосторожности", на случай, "если Россия изменит свое прежнее отношение к

нам". И Гитлер дал указание, что число офицеров, допущенных к этому секрету,

"должно оставаться минимальным. Иначе существует опасность, что наши

приготовления станут известны, и это вызовет серьезнейшие политические и

военные осложнения".

Нет никаких свидетельств, указывающих на то, что генералы в высшем

руководстве армии возражали против решения Гитлера повернуть оружие против

Советского Союза, который, добросовестно выполняя условия пакта с Германией,