Geum.ru

Ских ловцов губок возвращалась из своих традиционных мест промысла в Северной Африке домой на остров Сими, находящийся неподалеку от Родоса, когда налетел шторм

Вид материалаДокументы

Содержание


Судьба княжны таракановой 361
362 100 Великих загадок истории
Судьба княжны таракановой
364 100 Великих загадок истори1
Судьба княжны таракановой 365
366 100 Великих загадок истории
Подобный материал:
1   ...   45   46   47   48   49   50   51   52   ...   75

письме к Орлову самозванка писала, что блистательные успехи народного восстания, затеянного братом ее, «называющимся ныне Пугачевым», ободряют ее

как законную наследницу русского престола к предъявлению своих прав. Ей

содействуют в этом турецкий султан и многие монархи Европы. Она имеет множество приверженцев в России. В заключение «княжна» обещала Орлову свое

покровительство, величайшие почести и «нежнейшую благодарность».


Поняв, что самозванка ищет с ним контакт, Орлов направил своего эмиссара в Дубровник. Тем временем в октябре 1774 г. состоялся окончательный раз


СУДЬБА КНЯЖНЫ ТАРАКАНОВОЙ 361


рыв «княжны» с Радзивиллом. Забрав остатки своих «добровольцев», князь в

начале ноября отбыл в Венецию. С самозванкой остались только верный Доманский, Ян Черномский и бывший иезуит Ганецкий. «Княжна» отправилась в

Неаполь, а оттуда в Рим, где у Ганецкого имелись кое-какие связи. Там с помощью Ганецкого ей удалось познакомиться с некоторыми особами из папского

окружения и снова начать роскошную жизнь. «Наследницей русского престола» заинтересовался влиятельный кардинал Альбани. Но тут, как назло. Папа

Римский Климент XIV умер и всем стало не до «княжны»...


А граф Орлов уже имел на руках приказ императрицы Екатерины «захватить всклепавшую на себя имя во что бы то ни стало». Его адъютант И. Христинек, посланный в Рим, в январе 1775 г. отыскал самозванку и вступил с ней в

переговоры, назвавшись лейтенантом русского флота. Он намекнул, что граф

Орлов питает «живейшее участие» к судьбе «дочери императрицы Елизаветы».


Встреча Орлова и «княжны» состоялась в феврале 1775 г. в Пизе, куда самозванка прибыла под именем графини Силинской (Зелинской). Орлов заранее

снял для нее в Пизе дом. Здесь Орлов впервые увидел знаменитую авантюристку.


Она была среднего роста, сухощава, статна, волосы черные, глаза карие,

слегка косящие, нос с горбинкой. Своим обликом она напоминала итальянку

Самозванка в совершенстве владела французским и немецким языками, могла

объясняться по-английски и по-итальянски, но совсем не знала русского языка, плохо разбиралась в русской истории, считала сестрой своей «матери» императрицу Анну Иоанновну (она спутала с ней Анну Петровну, мать Петра III),

а своего «отца» называла украинским гетманом (на самом деле гетманом был

брат фаворита, Кирилл Разумовский).


С этих пор их встречи стали ежедневными. Орлов вел себя с «княжной»

очень предупредительно, являлся к ней всегда в парадной форме, с орденской

лентой через плечо. Они вдвоем ездили на загородные прогулки, посещали оперу, появлялись в публичных местах. Вскоре по городу поползли слухи, что русский граф и прекрасная княжна — любовники.


Обычно говорят, что Орлов притворился влюбленным в «княжну», но как

далеко простиралось его притворство и где кончалась грань между фальшью и

истинным чувством, и было ли это истинное чувство — мы не знаем. Орлов

предложил ей руку, сердце и свои услуги, «повсюду, где б она их не потребовала», поклялся возвести ее на русский престол. Самозванка была очарована Орловым, но предложение руки вызвало у нее колебания. Может быть, что-то

почувствовала своей женской интуицией? Но в целом любвеобильная и честолюбивая авантюристка не имела оснований не верить в искренность заверений

своего нового поклонника.


21 февраля 1775 г. после завтрака у английского консула Орлов пригласил

самозванку познакомиться с русскими кораблями, стоявшими на рейде Ливорно. Эскадра встретила княжну «Елизавету II» царским салютом, музыкой и

криками «ура!». Самозванка поднялась на борт флагманского корабля «Три иерарха». В каюте адмирала Грейга свита самозванки и командование эскадры подняли за здоровье Елизаветы наполненные вином кубки. «Княжна» была счастлива как никогда.


Ее пригласили на палубу: полюбоваться маневрами эскадры. Захваченная

зрелищем «своего» флота, самозванка даже не заметила, как Орлов и Грейг

куда-то исчезли...


362 100 ВЕЛИКИХ ЗАГАДОК ИСТОРИИ


— По именному повелению ее величества царствующей в России императрицы Екатерины Алексеевны вы арестованы!


Самозванка с изумлением взглянула: перед ней стоял незнакомый гвардейский капитан, а ее окружил суровый караул... Шок был настолько силен, что

Елизавета лишилась чувств.


Она пришла в себя только в запертой каюте, которую охраняли часовые.

Волны били в борт корабля: на всех парусах он шел в Россию.


Вместе с Елизаветой были захвачены Доманский, Чарномский, служанка и

камердинер. В мае 1775 г. пленница была доставлена в Кронштадт. Отсюда была

перевезена в Петербург и 26 мая заключена в Алексеевский равелин Петропавловской крепости. Для следствия по делу самозванки была создана специальная комиссия во главе с князем А.М. Голицыным. Главной целью комиссии было выяснение того, кто руководил самозванческой интригой — «кто начальник сей комедии».


Комиссия выслушала показания самозванки: зовут ее Елизаветой, ей 23 года,

где она родилась — не знает, кто ее отец и мать — тоже не знает. До девяти лет

она жила в столице Голштинии Киле, а затем в сопровождении какой-то женщины и трех мужчин ее переправили через Лифляндию и Петербург в Персию,

где она прожила 15 месяцев. Приставленные к ней люди объясняли ей, что все

эти ее перемещения делаются по воле императора Петра III.


Спустя некоторое время к Елизавете явился некий «татарин» и предложил

ей бежать. Четверо суток она шла с ним пешком, пока староста какой-то деревни не сжалился над беглецами и не дал им лошадь. Они приехали на ней в

Багдад, где их приютил богатый перс Гамет.


Однажды к Гамету приехал «персидский князь Гали» и отвез Елизавету в

Исфахан, где он ее «весьма отменно почитал как знатную особу и многократно

ей заявлял, что она — дочь Елизаветы Петровны, а отцом называли по-разному,

кто Разумовского, а кто — иного». В Исфахане Елизавета прожила до 1769 г.

Затем в Персии наступили смутные времена и ее покровитель вынужден был

бежать. Она согласилась ехать с ним в Европу. Их путь лежал через Россию, и

Елизавета вынуждена была по дороге переодеваться в мужское платье, чтобы о

ее происхождении никто не узнал. Через Петербург и Ригу путешественники

добрались до Кенигсберга, а оттуда проследовали в Берлин и Лондон. Из Лондона «князь» Гали вернулся в Персию, оставив самозванке «драгоценных камней,

золота в слитках и наличными деньгами великое число».


Прожив в Лондоне пять месяцев, Елизавета перебралась в Париж, где жила

под именем персидской принцессы, а затем пожелала вернуться в Голштинию,

чтобы прочно там обосноваться. Голштинский герцог узнал о ее появлении в

Киле и предложил Елизавете стать его супругой, но она, «не зная ничего подлинно о своей породе, хотела наперед о том известиться». С этой целью она

собиралась отправиться в Россию, но вместо этого оказалась в Венеции, где

познакомилась с князем Радзивиллом...


«При естественной быстроте ее ума, при обширных по некоторым отраслям

сведениях, наконец, при привлекательной и вместе повелительной наружности, нет ничего удивительного, что она возбуждала в людях доверие и благоговение к себе», — писал Голицын императрице.


Строгое содержание пленницы в пути, а затем в крепости подорвало ее здоровье. Лекарь обнаружил у нее чахотку (туберкулез): «ибо у ней при сухом кашле бывает иногда рвота с кровью». Вдобавок оказалось, что узница находится на


СУДЬБА КНЯЖНЫ ТАРАКАНОВОЙ


збз


пятом месяце беременности. После этого ее перевели в более сухое помещение — в подвал под домом коменданта Петропавловской крепости.


Заключение «княжна» переносила крайне тяжело, ею постоянно овладевали приступы истерики. Из своей камеры самозванка писала отчаянные письма

императрице и князю Голицыну. «Я изнемогаю», — слезно взывала она, просила

Екатерину о личной встрече, просила о милосердии, клялась провести всю оставшуюся жизнь в монастыре...


Но ее письма никого не разжалобили. Кроме того, Елизавета выдвигала в них

такие причудливые версии своей жизни, что Голицын, читая их, просто хватался

за голову. Так, Елизавета утверждала, что она родилась в горах Кавказа, родом она

черкешенка, а воспитывалась в Персии. Персию она оставила, намереваясь с

помощью России приобрести полосу земли вдоль Терека, пригласить туда французских и немецких поселенцев и основать небольшое пограничное государство

на Кавказе, которые служило бы для России «связью с Востоком и оплотом против диких горцев». В этой затее ей якобы помогал граф Лимбургский.


На очередном допросе Голицын стал увещевать самозванку отказаться от

безумных версий и рассказать наконец кто она и откуда.


— Легко может быть, что я родилась в Черкесии, — стояла на своем «княжна».


— Я имею явные доказательства, что ты дочь пражского трактирщика, в чем

я советую тебе признаться! — настаивал Голицын.


— Я никогда не бывала в Праге! — заявила чахоточная «княжна». — И готова

глаза выцарапать тому, кто осмелится приписать мне такое происхождение!


«Бесстыдно упорствует во лжи», — отметил в протоколе допроса секретарь.


«Она человек коварный, лживый, бесстыдна, зла и бессовестна», — твердил

Голицын. Методы его следствия, не распространяясь до пыток, тем не менее

были направлены на то, чтобы морально сломить узницу. Ее ограничивали в

пище, одежде и других повседневных потребностях. Все это не могло не сказаться на здоровье Елизаветы. Со второй половины октября она начала заметно

слабеть. Уже 26 октября 1775 г. Голицын сообщал императрице, что узница «от

давнего времени находится в слабости, пришла ныне в такое худое состояние

здоровья, что пользующий ее лекарь отчаивается в ее излечении и сказывает,

что она, конечно, долго не проживет».


В ноябре самозванка разрешилась от бремени сыном. Его восприемниками

стали генерал-прокурор князь А.А. Вяземский и жена коменданта Петропавловской крепости. Забегая вперед, скажем, что этот незаконнорожденный сын

графа Алексея Орлова-Чесменского и «княжны Таракановой», как утверждают, был впоследствии известен под именем Александра Алексеевича Чесменского. Он служил в лейб-гвардии Конном полку и умер в молодом возрасте.


В первых числах декабря стало ясно, что самозванка умирает. По ее просьбе,

ее исповедовал православный священник. Умирала «княжна» тяжело, агония

длилась почти двое суток. 4 декабря Елизаветы не стало.


Скончавшаяся от скоротечной чахотки самозванка была тайно погребена на

территории Петропавловской крепости, в Алексеевском равелине, унеся в могилу тайну своего происхождения.


Арестованные вместе с «княжной» ее приближенные — Доманский, Чарномский, служанка и камердинер — после допросов были высланы за границу

Каждому из них было выдано на дорогу по пятьдесят рублей, и всем им под

страхом смертной казни было запрещено приезжать в Россию.


364 100 ВЕЛИКИХ ЗАГАДОК ИСТОРИ1


Впоследствии появился слух, что княжна Тараканова погибла 10 сентябі

1777 г. во время наводнения в Петербурге. Эта легенда вдохновила Г. Флавицко)

го на создание картины «Княжна Тараканова», ставшей классикой. Впрочем,!

образ таинственной узницы вызвал к жизни и целое море других легенд... -j


В 1785 г. в московский Ивановский монастырь по приказу императрицы |

Екатерины II была доставлена нестарая еще женщина — среднего роста, худо-1

щавая, сохранившая на своем лице следы редкой красоты. Неизвестную пост- ]

ригли в монахини под именем Досифеи. Никто не знал ни ее настоящего имени, ни ее происхождения. Видно было только, что она «происхождения знатно-J

го, образования высокого». Говорили, что это — принцесса Августа Тараканова,

дочь от тайного брака императрицы Елизаветы с графом Алексеем Григорьевичем Разумовским...


По преданию, она родилась через год или полтора после венчания Елизаветы с Разумовским. По отчеству «княжна» называла себя почему-то Матвеевной, і

До 1785 г. эта Августа Матвеевна Тараканова, по ее словам, жила за границей.

Когда и как она туда попала — неизвестно. Вполне вероятно, что это могло;


произойти после смерти Елизаветы (она умерла 25 декабря 1761 г.).


Мысль о том, что где-то за границей живет «подлинная» (в отличие от «не-1

подлинной» — самозванки Елизаветы Таракановой) дочь Елизаветы Петровны,;


тревожила Екатерину II не меньше других прочих забот с Иваном Антонови- І

чем, Брауншвейгской фамилией, Петром III и толпой самозванцев. Непрерывная борьба с ежегодно появляющимися претендентами на престол, придворные,

интриги и заговоры, вероятно, в конце концов привели императрицу к мысли о |

том, что «княжну Тараканову» необходимо вернуть в Россию и изолировать.


О том, как осуществлялась операция по доставки княжны в Россию, извес-;


тно только со слов самой инокини Досифеи. В несколько иносказательной фор- j

ме, говоря о себе в третьем лице, она впоследствии рассказывала эту историю |

Г.И. Головиной: «Это было давно. Была одна девица, дочь очень-очень знатный

родителей. Воспитывалась она далеко за морем, в теплой стороне, образование

получила блестящее, жила в роскоши и почете, окруженная большим штатом

прислуги. Один раз у нее были гости, и в числе их — один русский генералі

очень известный в то время. Генерал этот предложил покататься в шлюпке п<г

взморью. Поехали с музыкой, с песнями, а как вышли в море, там стоял наготове русский корабль. Генерал и говорит ей: не угодно ли посмотреть устройство

корабля? Она согласилась, вошла на корабль, а как только вошла, ее уж силой

отвели в каюту, заперли и приставили часовых. Это было в 1785 г.».


Далее, по легенде, схваченную княжну привезли в Петербург и представили

императрице. Екатерина долго с ней беседовала, говорила о Пугачеве, о самозванке Таракановой — княжне Владимирской, о государственных потрясениях, которые возможны в случае, если «враги существующего порядка» воспользуются ее именем, и, наконец, объявила, что во имя спокойствия в стране «княжна Тараканова» должна удалиться от мира и жить в монастыре в уединении,

«чтобы не сделаться орудием в руках честолюбцев». Местом заключения был

избран Ивановский монастырь в Москве, который по указу императрицы Елизаветы от 20 июня 1761 г. служил местом «для призрения вдов и сирот знатных и

заслуженных людей».


Августа была отправлена в Москву. Екатерина II приказала игуменье монастыря «принять и содержать новоприбывшую в особенной тайне, постричь и


СУДЬБА КНЯЖНЫ ТАРАКАНОВОЙ 365


никого не допускать к ней до свидания». Княжна Тараканова была пострижена

под именем Досифеи и в первые годы своего заточения в монастыре содержалась в большом секрете. Кроме игуменьи, духовника и келейницы, никто не

имел права входить к ней. Окна кельи, где жила Досифея, постоянно были

задернуты занавеской. На стене кельи до самого последнего дня жизни Досифеи висел портрет императрицы Елизаветы.


Рассказ Августы-Досифеи в главных чертах практически повторяет историю Елизаветы Таракановой. Похоже, что Августа когда-то где-то «слышала

звон», но явно не знала «где он», а чтобы она не звонила на всех углах, ее и

запрятали в монастырь. В целом же судьба Досифеи не отличается от судьбы

других подобных «княжон Таракановых», разосланных как «умалишенные» по

разным монастырям России.


В общих богослужениях и трапезах сестер обители Досифея не участвовала,

и лишь иногда специально для нее устраивалось богослужение в маленькой

надвратной церкви Казанской Божьей матери. Во время службы двери церкви

запирались.


Моральное состояние Досифеи было очень тяжелым: она постоянно чего-то

боялась, при любом шорохе или стуке вздрагивала, бледнела и «тряслась всем

телом».


После смерти императрицы Екатерины II положение Досифеи несколько

улучшилось. К ней стали беспрепятственно допускать посетителей, у Досифеи

побывали митрополит Платон, ряд высокопоставленных лиц и якобы даже ктото из членов императорской фамилии.


Досифея умерла в 1808 г. в возрасте 64 лет, после двадцатипятилетнего заключения, и была погребена в московском Новоспасском монастыре. В этом

монастыре долго хранился портрет инокини Досифеи, на обратной стороне которого кем-то была сделана надпись: «Принцесса Августа Тараканова, во иноцехДосифея, постриженная в Московском Ивановском монастыре, где по многих летах праведной жизни своей и скончалась, погребена в Новоспасском

монастыре».


При реконструкции Новоспасского монастыря в 1996 г. захоронение монахини Досифеи было вскрыто, и ее останки изучались сотрудниками Республиканского центра судебно-медицинской экспертизы и известным профессоромкриминалистом, доктором медицинских наук В.Н. Звягиным.


Исследования показали, что, во-первых, рассказы о красоте, или «былой

красоте», предполагаемой княжны Августы Таракановой лишены всякого основания: красавицей ее назвать было никак нельзя. Досифея была инвалидом

детства: горбатой после перенесенной в детстве травмы, вдобавок круглолицей

и невысокого роста. Вдоль ее передних зубов шли горизонтальные бороздки —

следствие стресса, голодания или травмы.


Итак, красивой легенде конец? Доктор исторических наук А. К. Станюкович, руководитель раскопок в Новоспасском монастыре, считает, что окончательно точку ставить рано: надгробие Досифеи могло быть смещено, например,

во время разграбления французами монастыря в 1812 г. и оказаться над могилой

какой-нибудь другой старицы. Кроме того, череп Досифеи настолько плохо

сохранился, что со стопроцентной уверенностью идентифицировать его просто

было невозможно. Иными словами, в деле «княжны Августы Таракановой» остается некая неопределенность, оставляющая простор для вымыслов...


366 100 ВЕЛИКИХ ЗАГАДОК ИСТОРИИ


ПОТЕМКИНСКИЕ ДЕРЕВНИ БЫЛИ ВОВСЕ НЕ ИЗ КАРТОНА!


Князь Григорий Александрович Потемкин, любовник и, вероятно, даже законный супруг Екатерины II, российской императрицы, стал жертвой зависти,

интриг, придворных пересудов. Впрочем, клевета эта сыграла злую шутку не с

ним самим, а с теми, кто принимал ее за чистую монету.


Увы, сегодня помнят не самого князя Потемкина, не государственного деятеля,

основателя многих крупных городов, а «потемкинские деревни». Они стали синонимом обмана, очковтирательства, показного блеска. Эта идиома восходит к рассказу о том, как князь Потемкин, губернатор южнорусских областей и Крыма,

стремясь обмануть императрицу, совершавшую поездку по этим землям, распорядился срочно возвести на ее пути мнимые деревни, составляя их из одних лишь

декораций и для видимости населяя людьми. С помощью этих «потемкинских деревень» князь убедил императрицу в том, что страна процветает, и этим скрыл от

нее огромные растраты — им самим было присвоено три миллиона рублей.


Эту ложь о «картонных деревнях» и «аферисте Потемкине» повторяют не

только бесчисленные романы об энергичной, любившей все радости жизни

императрице — нет, подобную трактовку мы встречаем и на страницах вроде бы

серьезных исторических повествований, и даже в наших справочниках. Разумеется, чаще всего автору научных трудов добавляют словечки «якобы», «будто

бы», «по утверждению». А между тем уже давно было доказано, что история с

«потемкинскими деревнями» — ложь.


Эти измышления появились вскоре после инспекционной поездки императрицы, состоявшейся в 1787 г. Слухи быстро распространились по всему свету. Сколь велик был интерес публики к Екатерине, показывают слова Вольтера,

долгие годы состоявшего в переписке с императрицей: «Счастлив писатель,

коему доведется в грядущем столетии писать историю Екатерины II!»


Историю Екатерины писали не только в XIX столетии. Биография императрицы была написана уже в 1797 г., всего

через год после ее смерти, немецким писателем Иоганном Готфридом Зейме, позднее прославившимся своим сочинением «Прогулка в Сиракузы»; книгой очерков, описывавших пешее путешествие из

Германии в Сицилию. Жизнь Зейме была

богата приключениями, и в ней век Екатерины и Фридриха II отразился своей

отнюдь не парадной стороной. В бытность

студентом (Зейме изучал богословие) он

решил съездить из Лейпцига в Париж, но

в пути был схвачен гессенскими вербовщиками, которые насильно записали его

в солдаты. Власти Гессе на продали его,

как и тысячи других солдат — англичанам, а из Англии всех их отправили в Америку: сражаться против американских