Ских ловцов губок возвращалась из своих традиционных мест промысла в Северной Африке домой на остров Сими, находящийся неподалеку от Родоса, когда налетел шторм
| Вид материала | Документы |
- Аналитика событий в Северной Африке и на Ближнем Востоке Под редакцией Сергея Кургиняна, 4763.04kb.
- Реферат Культура Египта, Индии и Китая, 433.93kb.
- Итоги Второй мировой войны 14 Список литературы, 662.17kb.
- Положение России в современном мире Россия и страны СНГ, 303.09kb.
- Столица Куала-Лампур Крупные города, 265.11kb.
- Окладникова Е. А. Символы ценностных доминант «локальных цивилизаций» Северной Америки, 117.99kb.
- Африка глазами европейцев, 35.85kb.
- Урока в 7-м классе Тема урока: «Африка. Географическое положение. Исследования материка», 52kb.
- Н. В. Гоголь (размышления читателя), 178.03kb.
- Николай Иванов «Шторм», 4702.1kb.
342 100 ВЕЛИКИХ ЗАГАДОК ИСТОРИИ
вал своей жене царице Наталье: «Коли не родишь сына, учиню тебе озлобление». Об этом знали дворовые люди. И когда царица разрешилась дочерью, а у
Лефорта в это время родился сын, то, страшась государева гнева, втайне от царя
младенцев разменяли.
Но если и не верилось кому-то в историю с подменой младенцев, то тут же
предлагалась другая, по мнению рассказчиков, более правдоподобная, легенда
о том, как во время поездки в Швецию царь Петр был пленен и там «закладен в
столб», а на Русь вместо него был выпущен немчин, который и царствует ныне.
И как же этому не поверить, если, возвратившись из-за границы в Москву
накануне нового 1699 г., царь не заехал в Кремль, не поклонился чудотворным
мощам православных святых, не побывал у гробов родителей в Архангельском
соборе, а сразу полетел в Немецкую слободу, где всю ночь пировал у Лефорта9
Бесконечная череда слухов, сплетен и пересудов сопровождала Петра всю
жизнь, но он их старался не замечать. А в середине 1710-х гг. судьба нанесла ему
неожиданный удар. Он узнал об измене своего сына, царевича Алексея. Тот,
боясь отцовского гнева, бежал за границу. Хитростью и обманом его удалось
возвратить в Петербург, и он сразу же был заточен в Петропавловскую крепость.
26 июня 1718 г. после длительных допросов, сопровождавшихся страшными
пытками, Алексей умер. Так гласит официальная версия. Однако, согласно
одной из легенд, его тихо придушили подушкой по указанию отца.
Другую легенду через сто лет после изложенных событий записал Пушкин. По этой легенде денщику Петра Веделю было велено заказать у аптекаря
Бера яд. Но аптекарь, узнав, для чего он требуется, разбил склянку об пол.
Денщик, как пишет Пушкин, «взял на себя убиение царевича и вонзил ему
тесак в сердце».
Согласно еще одной легенде нелюбимого сына Алексея Петр принес в жертву, открыв тем самым путь к престолу своему любимцу — сыну от брака с
Екатериной четырехлетнему Петру Петровичу Но судьба и на этот раз была
беспощадна: в 1719 г. младенец неожиданно умер. Во время его отпевания в
Троицком соборе среди гробовой тишины вдруг кто-то крикнул: «Петр, твоя
свеча погасла!»
Личная жизнь царя не складывалась. Постылая жена Евдокия из старинного рода Лопухиных томилась за толстыми стенами Успенского монастыря в
Старой Ладоге, посылая оттуда проклятия Петербургу и мечтая о том, что Петр
когда-нибудь вернется к ней. Старинное предание именно ей приписывает
авторство знаменитого проклятия' «Быть Петербургу пусту!». Походная близость с многочисленными «метрессами», которые повсюду сопровождали царя,
радости не приносила. Единственная его настоящая любовь Екатерина — бывшая ливонская пленница Марта Скавронская, которую он увидел еще в 1703 г.
в доме Меншикова и тогда же отобрал у него, долгое время законной женой не
была. Только в 1707 г. они якобы тайно обвенчались.
В 1724 г. Петру Великому, императору могущественного государства, судьба
нанесла очередной удар. Он узнал, что Екатерина изменяет ему с камергером
Виллимом Монсом. Ради государственного спокойствия дело об измене царственному мужу было превращено в дело об «обогащении себя через злоупотребление доверием императрицы». Следствие велось спешно, и уже через восемь дней вынесли приговор. Кого били кнутом. Кому рвали языки. Кого сослали в Сибирь. Красавцу камергеру отрубили голову.
ЧЕРНОКНИЖНИК ЯКОВ БРЮС 343
Царь старался не замечать трещины, образовавшейся в отношениях с женой.
Но однажды в Зимнем дворце, как рассказывает легенда, он дал почувствовать
Екатерине температуру крови, кипящей в его жилах. Выслушивая очередные
просьбы Екатерины о смягчении участи замешанных в деле о «злоупотреблениях», Петр подошел к окну с венецианскими стеклами: «Видишь это стекло, которое прежде было ничтожным материалом, а теперь, облагороженное огнем, стало
украшением дворца? Достаточно одного удара моей руки, чтоб обратить его в
прежнее ничтожество». И разбил стекло. Мягкая и добродушная Екатерина со
вздохом возразила: «Стал ли от этого ваш дворец красивее?» Но намек поняла.
Между тем недолгий век великого императора подходил к концу. Еще в
1714 г. медики считали Петра неизлечимо больным «вследствие несоблюдения
диетических правил и неумеренного употребления горячих напитков». К ужасу
окружающих сбывалось страшное пророчество Симеона Полоцкого: Петру не
суждена долгая жизнь.
Он часто болел. Периодически повторялись припадки буйства, с которым
умела справляться только Екатерина. Осенью 1724 г. во время бури Петр участвовал в спасении моряков тонущего корабля. Он боролся за жизнь каждого
матроса, пока все они не оказались в безопасности. В результате долгого пребывания в холодной воде он сильно простудился.
Умер Петр 28 января 1725 г. рано утром, в ужасных страданиях, на руках
Екатерины. Известна легенда, как перед самой кончиной Петр слабым голосом
потребовал аспидную доску и едва послушной рукой нацарапал на ней два
слова: «Отдайте все...» Дальше рука не повиновалась. Не было сил. Или дело
вовсе не в силах? Может быть, в последний момент всесильный и могущественный монарх понял, что «отдать все» некому?
Две посмертные легенды наиболее точно характеризуют отношение народа
к этому необыкновенному человеку — в меру грешному и в меру святому. С
одной стороны, многие прочно связали смерть Петра с крупнейшим стихийным
бедствием первой четверти XVIII в. — осенним петербургским наводнением
1724 г. То Бог прислал волну за окаянной душой антихриста. С другой стороны,
жила в народе героико-романтическая легенда о том, что их император погиб,
спасая во время бури тонущих людей — сынов России.
ЧЕРНОКНИЖНИК ЯКОВ БРЮС
(По материалам Л Вяткина)
Так окрестила его народная молва. Ну а кем он был на самом деле, обрусевший шотландец, верой и правдой служивший российскому престолу? Парадокс, но известно о нем не так уж много...
Когда юный царь Петр начал собирать потешное войско, под его знамена
встали два недоросля, братья Роман и Яков Брюсы. Их дед Яков, потомок шотландских королей, в середине XVII в. оставил родину, охваченную огнем Великой английской революции, и отправился искать счастья в далекую Московию.
Он преданно служил царю и русской земле, возглавлял псковский полк и скончался в 1680 г. в чине генерал-майора. Его сын Вилим дослужился до полковника и погиб под Азовом.
344 100 ВЕЛИКИХ ЗАГАДОК ИСТОРИИ
Яков Вилимович Брюс был на
два с лишним года старше царя Петра. И к тому времени, когда Петр с
юношеским азартом предавался под
Москвой «марсовым потехам», Яков
уже понюхал пороха — он участвовал в двух крымских походах, организованных фаворитом Софьи В.В.
Голицыным. Москва, в которую вер-j
нулся Брюс, затаилась в предгрозовом ожидании: борьба за царскук
корону между Софьей и подросшие
Петром достигла кульминации
Неожиданно Петр уехал из Преображенского в Троице-Сергиеву лавру и стал собирать вокруг себя всех
сторонников. Исполнительный
Брюс вместе с потешными прибыл
в лавру, и с этого момента его судьба
оказалась тесно связанной с судьбой русского царя.
Яков Брюс
Вместе с Петром Брюс воевал
под Азовом. Когда Петр в составе
Великого посольства отправился за границу, Яков в 1697 г. прибыл к нему в
Амстердам. Брюс привез составленную им карту земель от Москвы до Малой
Азии, которую намеревался отпечатать за границей. Но сам был нездоров: перед
отъездом из Москвы в доме князя-кесаря Ф.Ю. Ромодановского он получил
сильный ожог руки. Петр во время длительных отлучек из Москвы передавал
князю-кесарю бразды правления, относился к нему с подчеркнутым уважением и в письмах смиренно подписывался: «Всегдашний раб пресветлейшего вашего величества бомбардир Петр». Но обида Петра на Ромодановского, не уберегшего его друга, была настолько велика, что в гневе, забыв церемонно-учтивый этикет прежних посланий, он написал: «Зверь! Долго ли тебе людей жечь?
И сюды раненые от вас приехали». А насчет пристрастия Ромодановского к
крепким напиткам, на аллегорическом языке именуемым Ивашкой Хмельницким, была недвусмысленная угроза: «Перестань знатца с Ивашкою, быть от
него роже драной». Князь-кесарь, грозный глава Тайного приказа, ответил с
невозмутимым достоинством: «В твоем же письме написано ко мне, будто я
знаюся с Ивашкою Хмельницким: и то, господине, неправда... Неколи мне с
Ивашкою знатца, всегда в кровях омываемся; ваше то дело на досуге стало
знакомство держать с Ивашкою, а нам недосуг. А что Яков Брюс донес, будто от
меня руку обжег, и то сделалось пьянством его, а не от меня». Петр сбавил тон и
предпочел шуткой заключить мировую: «Писано, что Яков Брюс с пьянства
своего то сделал; и то правда, только на чьем дворе и при ком? А что в кровях, и
от того, чаю, и больше пьете для страху. А нам подлинно нельзя, потому что
непрестанно в ученье».
Брюс тоже прилежно принялся за ученье. Вместе с Петром входя в состав
Великого посольства, он посетил Англию. В Лондоне русский царь и Брюс встре
ЧЕРНОКНИЖНИК ЯКОВ БРЮС
345
чались и беседовали с великим Исааком Ньютоном. За границей Брюс изучал
математику и организацию артиллерийского дела. Война со Швецией была
неизбежной, и Россия нуждалась в обновленной мощной артиллерии. Это ответственное поручение и было возложено на Брюса.
В 1700 г., стремясь предупредить вторжение шведов в Ижорскую землю,
Петр выслал им навстречу войско под начальством Брюса, носившего уже чин
генерал-майора артиллерии. Но неслаженность действий различных ведомств
привела к тому, что Яков Вилимович не смог быстро собрать стоявшие в разных
местах полки. В кабинетных делах Петра сохранилась запись: «28 июля 1700 посланы из Москвы Яков Брюс, Иван Чамберс, Василий Корчмин до Новгорода
наскоро. Они поспели в Новгород в 15 дней, за что гнев восприял от его величества Яков Брюс и от команды ему отказано».
Однако царская опала не была продолжительной. Дальнейшие события и
особенно поражение под Нарвой показали, что не только Брюс, но и все русское войско еще не готово было противостоять шведской армии. В 1701 г. Брюса
направили в Новгород вместо новгородского воеводы князя И.Ю. Трубецкого,
взятого в плен под Нарвой.
Яков Вилимович спешно принялся укреплять город, строить пушечный двор,
изготавливать снаряды, обучать пушкарей. Под Нарвой русские потеряли почти
всю артиллерию. Царь приказал часть церковных колоколов срочно перелить на
пушки. Но думный дьяк А.А. Виниус, надзиравший за этими работами, с патриархальной неторопливостью больше обещал, чем делал, оправдываясь нерадением мастеровых. «В деле артиллерии, — писал он Петру, — много трудности: пущая
остановка, Государь, от пьянства мастеровых, которых ни ласкою, ни битьем от
той страсти отучить невозможно». Встревоженный царь почти умолял Виниуса:
«Ради Бога, поспешайте артиллериею, как возможно; время, яко смерть».
Русская армия начала новое наступление. Брюс, не успев обжиться в Новгороде, кочевал со своими пушками по военным дорогам. В 1702 г. при его участии был взят Шлиссельбург, потом другие крепости, занятые шведами. Готовясь к осаде Нарвы, Петр сетовал в письме к Ромодановскому, что не хватает
пушек и артиллерийской прислуги: «От чего нам здесь великая остановка делу
нашему будет, без чего и починать нельзя, о чем я сам многажды говорил Виниусу, который отпотчивал меня «московским тотчасом». О чем изволь его допросить: для чего так делается такое главное дело с таким небрежением?» Виниус
был смещен, и в 1704 г. Приказ артиллерии возглавил Брюс в звании генералфельдцейхмейстера. Под его началом были открыты навигацкая, артиллерийская и инженерная школы.
Письма Якова Вилимовича почти не раскрывают его личной жизни, это
деловые сообщения о количестве пушек и артиллерийских припасов, о выполненных царских поручениях и т.д. Казалось, личной жизни у него не было вовсе, все его помыслы и старания посвящены служению России. И все-таки этот
суровый, замкнутый человек знал увлечения и волнения, понятные немногим:
он был страстным коллекционером. Брюс собирал картины, древние монеты и
редкие минералы, гербарии. Он владел несколькими языками и имел богатейшую по тем временам библиотеку О широте научных познаний и интересов
Брюса говорят его книги — по математике, физике, химии, астрономии, медицине, ботанике, истории, искусству и т.д. Но особенно гордился Яков Вилимович домашней кунсткамерой — собранием различных раритетов и «курьезов».
346 100 ВЕЛИКИХ ЗАГАДОК ИСТОРИИ
В описи кабинета, составленной после его смерти, значатся, например, такие вещи: «зеркало кругловитое небольшое, в котором кажет большое лицо»;
«раковин разных больших и малых 99»; «туфли китайские плетеные из травы»;
«гриб каменный»; «тыква индейская»; «кость мамонтовой головы»; «янтари, в
которых есть мушки»; коробочка с «маленькой натуральной змейкой» и тому
подобные диковины. Некоторым предметам чиновники даже не могли дать
определение и писали просто: «некакой фрукт продолговатый», «два мячика
некакого фрукта»... Недаром французский посланник Кампредон, советуя в
1721 г. своему правительству, каким образом завоевать расположение Брюса,
подчеркивал, что Яков Вилимович не из тех, кого можно подкупить деньгами, и
предлагал использовать его собирательский азарт: «Его королевское величество
доставил бы ему большое удовольствие, если бы подарил ему гравированное по
приказанию покойного короля собрание эстампов королевских дворцов».
В 1697 г. предприимчивый устюжский мужик В.В. Атласов был послан обследовать камчатские земли. Вернувшись в Москву, он привез с собой маленького
желтокожего человека. Атласов забрал его у камчадалов, которые поведали любопытную историю. Года два назад к их берегу прибил большую лодку с незнакомыми людьми. Непривычные к суровому быту и скудной еде камчадалов, чужеземцы быстро умирали. Остался лишь один. В отчете, составленном в 1701 г., Атласов
отмечал: «А нравом тот полоненик гораздо вежлив и разумен». Когда пленник
увидел русских землепроходцев, в которых чувствовалась принадлежность к цивилизованному миру, то «зело плакал» от радости. Чужеземец успешно осваивал
русский язык. В Москве удалось наконец выяснить, что это — японец. Он был
первым японцем, которого увидела Россия. И даже официальные чины не вполне представляли, где находится его страна и что за люди там живут. Атласов в
отчете именовал его «индейцем». В бумагах же Приказа артиллерии его назвали и
того хитрее: «Апонского государства татарин именем Денбей».
А энергичный Петр уже строил далеко идущие планы. Передав Денбея под
опеку Приказа артиллерии, царь повелел: «А как он, Денбей, русскому языку и
грамоте изучится, и ему, Денбею, учить своему японскому языку и грамоте
робят человек 4 или 5». Насчет вероисповедания Петр распорядился Денбея не
притеснять: «А о крещении в православную христианскую веру дать ему, иноземцу, на волю и его, иноземца, утешать и говорить ему: как он русскому языку
и грамоте навыкнет и русских робят своему языку и грамоте научит — и его
отпустят в Японскую землю». Но скорее всего Денбею так и не удалось вернуться к родным берегам. Известно, что он со временем крестился под именем
Гавриила, а школа переводчиков с японского действовала в Москве до 1739 г.
Брюс, который в качестве главы Приказа артиллерии опекал и «утешал»
Денбея, начал грезить Японией. Брауншвейгский резидент в России Ф.-Х. Бебер в своих «Записках» рассказывает, что Брюс мечтал найти путь из России в
Японию и послал экспедицию, которая отчалила от дальневосточного побережья на поиски этой неведомой земли, но в бурю погибла. Еще Вебер сообщал:
«У сего Брюса был кабинет китайских редкостей, и он очень сожалел, что невозможно никак приобрести точных сведений о положении и особенностях Китайского государства, потому что наряжаемые туда посольства и все русские
купцы не имеют права оставаться там долее 3 или самое большее 4 месяцев».
Петр, ценивший разносторонние научные познания Брюса, в 1706 г. передал в его ведение Московскую гражданскую типографию. Отсюда вышел пер
ЧЕРНОКНИЖНИК ЯКОВ БРЮС 347
вый календарь, получивший в народе название «Брюсова календаря». На самом
деле составителем календаря был В. А. Киприанов, а Брюс только курировал его
работу. Киприанов — это тоже незаурядная личность. Житель московской ремесленной слободы Кадаши, торговец, поставлявший в Оружейную палату свечной товар, Киприанов в то же время увлекался математикой, изучил навигацию, владел иностранными языками, освоил искусство гравирования, интересовался астрологией. Он составлял карты и учебные пособия, написал сочинение «Планетик», посвятив его царю Петру и царевичу Алексею. Как считают
исследователи, «Планетик» и подал Петру идею выпустить общедоступный календарь. Источниками для календаря стали древнерусские отреченные книги — громовники, колядники и другие — и западноевропейская астрология. По
гадательным таблицам календаря можно было получить предсказание на любой
день любого года, что обеспечило календарю большую популярность не только в
XVIII столетии, но и в XIX.
Россия в Петровскую пору беспрестанно воевала, и Брюс, руководивший
артиллерией, прошел все военные кампании. Во время Полтавской битвы его
орудия мощным огнем весьма способствовали победе русской армии, за что
Яков Вилимович получил орден Андрея Первозванного. Английский посол Ч.
Витворт в 1709 г. сообщал, что Брюса высоко ценят при русском дворе: «Он
очень хорош и с царем, и с князем Меншиковым». Дружбы Брюса искал фельдмаршал Б.П. Шереметев, писавший: «Паки прошу: не оставь меня в любви
своей и не чини меня забвенна.. »
Петр давал Брюсу и весьма деликатные поручения: поиск в Европе умов и
талантов, которые могли бы послужить процветанию России. В 1711 г. царь отправил его в Берлин «для найму мастеровых люд ей знатных художеств, которые
у нас потребны». Вполне доверяя широким познаниям и деловой экономности
Брюса, царь в сопроводительной грамоте писал: «И что он, генерал наш, им в
контрактах обещает и заключит, то от нас все сдержано будет без умаления». В
1712г. Петр в письмах к Брюсу то просит навести справки об одном из немецких
архитекторов и при благоприятном результате заключить с ним контракт, то
поручает найти мастера редкой перспективной живописи, то переманить в русскую службу искусного садовника, устраивавшего королевские парки. Занимался Яков Вилимович и покупкой инструментов для научных и мореходных
целей. Приобретал художественные произведения и редкости для царского собрания. Во время таких поездок он познакомился с немецким ученым Г. Лейбницем и потом вел с ним переписку
Учредив Сенат, Петр назначил в него и Брюса, сделав его в 1717 г президентом Берг- и Мануфактур-коллегий. Теперь в ведении Брюса было развитие
горнодобывающей промышленности и заводского дела в России. Однако в это
же время он продолжал совершенствовать русскую артиллерию, пообещав царю,
что сможет добиться большей скорострельности орудий. Обрадованный Петр
отвечал: «Ежели сие сыщете, то великое дело будет, за которую вашу прилежность зело благодарствую». В том же 1717 г. Брюсу пришлось стать дипломатом,
на которого Петр возложил ответственную миссию. Вместе с А.И. Остерманом
он отправился на Аландский конгресс для выработки условий заключения мира
со Швецией.
Смерть шведского короля Карла XII прервала переговоры. Но в 1721 г. они
возобновились. Тонкая изворотливость Остермана и непоколебимая твердость
348 100 ВЕЛИКИХ ЗАГАДОК ИСТОРИИ
Брюса удачно дополняли друг друга, а энергичная напористость, с которой русские посланники отстаивали интересы России, приводила в замешательство
иностранных резидентов. Брюс и Остерман с честью выполнили возложенное
на них поручение. По условиям Ништадтского мира к России отошли Лифляндия, Эстляндия, Ингерманландия, часть Карелии и Моонзундские острова. Петр,
получив известие о таком окончании переговоров, был так доволен, что даже
сбивчивый тон ответного письма передавал его волнение: «Нечаемая так скорая ведомость нас и всех зело обрадовала <...> понеже трактат так вашими
трудами сделан — хотя б написав нам и только бы для подписи послать шведам — более бы того учинить нечего, за что вам зело благодарствуем; и что