С. Ю. Тренихина кандидат социологических наук

Вид материала

Подобный материал:

1 ... 17 18 19 20 21 22 23 24 25

Тенденции конструирования образа России 90-х годов ХХ века

в современной интернет-публицистике

Известно, что оценка любого общественно-значимого события, отделенного от нас временным периодом в 50 лет - это политика, 50-100 лет - это политика и история, а больше 100 лет - это история. Поэтому объективный образ России 90-х годов ХХ века как в контексте истории нашей страны, так и мира, мы увидим значительно позднее. Однако тенденции конструирования этого образа отчетливо видны уже сейчас.

Для педагога-историка важно помнить, что современные школьники читают интернет-публицистику и блоги, посвященные историческим событиям и их оценкам гораздо чаще и охотнее, чем учебники. Кроме того, в силу возраста подростки в большинстве случаев некритично воспринимают предложенные событийные интерпретации. В результате такого восприятия стихийно формируется искаженная картина исторической реальности. Показательна дискуссия в интернет-чатах 01.02.2011 – 02.02.2011 на тему «Ельцин – это ад?» [1], которая касалась не столько личности Б.Н. Ельцина, сколько оценки его эпохи и тенденций развития современной России.

Определенное значение для конструирования образа России 90-х годов имеют разнообразные социологические опросы: с одной стороны, они констатируют состояние общественного сознания, а с другой, оказывают влияние на его формирование и поддержку сложившихся в нем стереотипов. Так стереотипным стал образ «лихих» 90-х, которые ассоциируются в общественном сознании с хаосом, беззаконием, преступностью, резким и внезапным обнищанием большинства населения и тому подобное.

Вместе с тем за последнее десятилетие доля россиян, убежденных, что эпоха Ельцина принесла стране больше плохого, чем хорошего, снизилась с 67% в 2000 году до 56% в 2009 году. Каждый пятый, в свою очередь, полагает, что годы правления Ельцина, напротив, были скорее хорошим временем (20%) [2]. Кроме того, есть зависимость оценки событий 90-х годов от возраста респондента [3]. Примечательно, что большинство молодых респондентов склонно положительно оценивать переход к рыночной экономике для развития страны, в то время как старшее поколение в основном оценивает этот период негативно (Рис.1). Возможно, это связано с тем, что молодежь не переживала болезненные процессы трансформации общественной системы, а лишь пользуется в настоящее время ее плодами. Для старшего же поколения – это тяжелое время надежд и разочарований, особенно памятное по тяжелым последствиям либерализации цен и зарплат, бюджетного дефицита, дефолта и «чеченской» войны.

Рисунок 1.

Доля положительно оценивающих влияние разных исторических периодов на социально-экономическое и политическое развитие России в составе разных поколений (%)

Исторические периоды	Возрастные группы (лет)			Весь массив
Исторические периоды	До 30	31-50	Старше 50	Весь массив
Переход к рыночной экономике (1991-1999 гг.).	60,9	42,1	27,8	40,5

Данные, полученные в ходе опроса, показывают, что в настоящее время в общественном сознании происходит критическое осмысление итогов «эпохи реформ», и, в первую очередь, исторической роли первого российского президента Б. Ельцина. Кроме того, не следует забывать: многое из того, что большинство россиян сегодня осуждает, в свое время было поддержано и формально легитимизировано этим самым большинством. Речь идет не только о принятии Конституции 1993 г., одобренной всероссийским референдумом, или избрании Б. Ельцина президентом России на второй срок в 1996 г., но и о фактическом молчаливом согласии на распад СССР, об одобрении (пусть и на начальном этапе) радикальных рыночных реформ, о «нейтральном отношении» большинства россиян к разгону Верховного Совета РФ в 1993 году и т. д. Все это означает, что в российском обществе сегодня идет критическая переоценка не только исторических событий, но и своих собственных взглядов на мир и самих себя [4].

Что же влияет на конструирование образа России 90-х годов ХХ века? Применяя методологию А.Н. Леонтьева, можно выделить следующие основные положения конструирования образа социального объекта:

смысленность и категориальность сознательного образа социального объекта «выражают объективность, раскрытую совокупной общественной практикой»;
этот образ амодален, то есть включает сверхчувственные компоненты (значения, смыслы), адекватен не стимулу, а действию субъекта в предметном мире;
образ социального объекта – целостный, неаддитивный феномен, единство эмоционально-потребностной и познавательной сфер;
условием адекватного восприятия отдельного предмета (например, России 90-х годов) является адекватное восприятие предметного мира в целом и отнесенности предмета к этому миру;
образ постоянно генерирует гипотезы на всех уровнях, то есть для конкретного стимула формулируется познавательная гипотеза соответствующей модальности;
образ характеризуется деятельностной и социальной природой, то есть он развивается в процессе деятельности человека, а возникает на стыке внешних и внутренних впечатлений [5].

Для раскрытия нашей темы актуальна позиция концепции двух сфер индивидуального сознания Е.В. Субботского. По его мнению, внутри индивидуального сознания существуют две отдельные сферы: «обыденная реальность» и «искаженная реальность». Жизнь человека происходит в обеих реальностях.

Таким образом, однажды возникнув, образ приобретает относительно самостоятельный характер и играет активно-действенную роль в поведении человека. Он регулирует поведение, осуществляет функции управления действиями.

Как показали социологические исследования, важным механизмом конструирования образа России 90-х годов является преемственность поколенческих оценок исторического опыта - по крайней мере, на уровне обобщенного «образа эпохи», и Россия 90-х годов ХХ века оценивается в целом отрицательно. Так обеспечивается трансляция «объективной, совокупной общественной практики». По мнению М. Чудаковой, «это связано с тем, что на протяжении 70 лет люди вообще не занимались политической оценкой. У людей нет исторического, политического мышления. Они не виноваты в этом. Их никогда не привлекали к обсуждению жизни своей страны и ее дальнейших путей. А сейчас они этот инфантилизм передают своим детям и внукам. Но это изменится, если мы будем заниматься детьми и подростками. Сейчас самое важное, чтобы дети не оставались наедине со своими бабушками, которые говорят, что их обобрали Ельцин и Гайдар» [6].

Остро актуальные общественные проблемы не могут эффективно обсуждаться вне широкого исторического и социального контекста. Именно здесь обнаруживаются сверхчувственные компоненты (значения, смыслы) образа социального объекта. Анализ интернет-публикаций, посвященных эпохе Б.Н. Ельцина, позволяет констатировать, что наконец-то начался постепенный отход от биполярной оценки 90-х годов, предпринимаются попытки объективного рассмотрения событий этого времени в его взаимосвязи с предшествующим периодом, политическими реалиями того времени, выявления уроков и тенденций развития [7]. Вместе с тем сохраняется произвольность в сопоставлении отдельных периодов истории страны с эпохой Б.Н. Ельцина. Например, А.И. Анисин абсолютно произвольно сравнивает время Б.Н. Ельцина с периодом первой русской революции: «В отличие от императора Николая Александровича, Ельцин не просто на почетном месте уселся, он взял на себя ответственность за судьбу страны. При этом получил он власть в стране, стоявшей на переломе своей истории… В отличие от императора Николая Александровича, который принес интересы Россия в жертву спокойствию семьи, Ельцин сказал своей жене: «Ты – на втором месте, а на первом, не обессудь, – Россия». В отличие от императора Николая Александровича, Ельцин не скинул с себя власть в никуда, а воспитал преемника и передал власть тому человеку, который никогда не имел бы шансов встать у власти демократическим путем…

Есть и внешне общее – расстрелы. Но «Кровавое воскресение» стало началом эпохи русских революций, … а расстрел Белого дома, который ставят в вину Ельцину, положил конец этой эпохе. У Ельцина были Чубайс с Гайдаром… У Государя – Григорий Распутин… Не перевешивает ли этот последний тех двух, – Бог весть» [8].

Для интернет-публикаций все еще характерны излишняя резкость и безответственность как в оценках личностей, так и состояния общества в целом [9].

Мы считаем, что можно согласиться с директором московского «Дома фотографии» Ольгой Свибловой, которая считает, что «мы все время собой недовольны, но по-другому нельзя, потому что нельзя перепрыгнуть определенный исторический период. Иногда трудно себя критиковать, а иногда очень трудно себя любить. И, мне кажется, это две проблемы России: мы или самые счастливые, или самые несчастные. А на самом деле мы - как все люди. И чем на зеркало пенять, лучше изучить самих себя и время, в котором недавно жили…» [10].

Библиографический список

1. ru , ссылка скрыта

2. Дымарский В. Строитель века. // Российская газета. Федеральный выпуск № 4895 - /gazeta/rg/2009/04/23.phpl

3. ХХ век в историческом самосознании россиян - nativy.ru

4. Там же.

5. Конструирование образа мира. - e.narod.ru

6. Мариэтта Чудакова - об отношении россиян к Ельцину. - org

7. Малер А. Уроки первого президента. - ru

8. Например, Анисин А.Л. Пара слов в защиту памяти Ельцина. - u

9. Например, Байков А. Эпоха Ельцина не закончилась и не стала историей. - rg.ru

10. Эпоха Ельцина - базис для будущего. - ru

Т.И Абросова

Аксарихинская МОУ СОШ,

Камышловский р-н п. Восточный,

г. Екатеринбург

abrosova@gmail.com

Российский театр в начале 1990-х гг.

Последнее десятилетие XXв. в истории России прошло под знаком преобразований. Такие экономические реформы первой половины 1990 –х гг., как либерализация цен и торговли, приватизация государственной собственности обусловили существенные изменения в сфере культурной политики и, в частности, театрального искусства. Театр, как и другие сферы общественной жизни, оказался перед необходимостью отстаивать свою конкурентоспособность в условиях строившихся рыночных отношений. Что привело к существенным изменениям его хозяйственной деятельности и репертуарной политики.

При этом целесообразно отметить, что реформирование театральной действительности проходило постепенно, с последовательным расширением спектра свобод. Так, курс на изменение системы партийно – государственного руководства культурой был начат 1987г. в рамках театрального эксперимента, самим фактом осуществления которого признавалась низкая эффективность сложившейся модели управления.

С началом эксперимента государство отказалось от регламентации творческой деятельности коллективов, что выразились в отмене цензуры при формировании репертуара, а также предоставлении самостоятельности в выборе Художественного совета. Существенно расширились права театров и в организации финансовой деятельности. Однако, в этом вопросе государство оставляло за собой контролирующую функцию, что проявилось в определении размера дотации и утверждении норм по количеству обслуженных зрителей.

Последующая либерализация экономической политики выразилась в переходе от выделения средств на содержание коллективов к финансированию их деятельности по договорам.

Окончательное закрепление за театром статуса юридического лица, самостоятельно осуществляющего свою деятельность и распоряжающегося ее результатами произошло в конце перестройки. Эта мера позволила творческим коллективам полностью преодолеть зависимость от государства.

Таким образом, к началу 90–х гг. театр превратился в абсолютно самостоятельную организацию, деятельность которой ограничивалась лишь существующим в стране законодательством. Также коллективы получили полную экономическую свободу, при сохранении государственной дотации.

Следовательно, в начале 90 – х гг. российский театр делал первые шаги в рамках рыночных отношений. Его директора, как и руководители других предприятий, были вынуждены искать пути выхода из сложившейся ситуации, руководствуясь такими понятиями, как самоокупаемость и хозрасчет. Но следует принимать во внимание, что, в отличие от других, оказавшихся в рыночных условиях предприятий, задачей театра оставалось духовное развитие масс. Театр по-прежнему был призван нести культурную миссию в условиях рушившейся идеологии и дискредитации заявленных ранее целей.

Анализируя экономическое положение творческих коллективов в этот период, стоит отметить достаточно противоречивую картину. С одной стороны, наблюдается рост фонда творческо-производственного и социального развития как в театрах федерального, так и местного подчинения. К примеру, в театрах, финансируемых из федерального бюджета, этот показатель к 1993г. (по сравнению с 1991г.) вырос приблизительно в 140 раз и составил 8279,263 млн. руб. При этом нельзя не сказать о параллельном повышении уровня расходов на содержание творческих коллективов (приблизительно в 114 раз), обусловленном сложившимся уровнем инфляции.

При наметившемся снижении зрительского интереса одним из главных источников финансирования театра оставались ассигнования учредителей. В сложившейся ситуации к 1993г. они выросли в 130 раз в театрах федерального, и в 142 в театрах местного подчинения. Такое положение дел иллюстрирует одно из основных преимуществ российской театральной сети – финансовую поддержку со стороны государства. Однако, такая политика государства не исключала трудностей с материально – техническим обеспечением в творческих коллективах. Во многих театрах сложилось положение (особенна такая ситуация характерна для провинциальных коллективов) при котором невозможной оказалась гастрольная деятельность.

Примечателен тот факт, что при резком увеличении себестоимости постановок в 1993г. (практически в 136 раз в театрах федерального подчинения и в 142 раза в театрах местного подчинения отношению к 1991г.) их цена возросла менее существенно (в 68 и 67 раз, соответственно).

Многие трудности в работе творческих коллективов были вызваны снижением зрительского интереса, в условиях информационного шквала.

А также эмиграцией когорты выдающихся деятелей на Запад.

Таким образом, в первой половине 90 –х гг. проявился ряд существенных затруднений, характерных и для современного нам театра. Актуальным сегодня остается вопрос о выработке оптимальной модели взаимоотношения государства и культурных учреждений, в частности театральных коллективов. Для решения этой задачи необходим последовательный анализ театральных преобразований 80 – 90 –х гг.

Одним из главных выводов является заинтересованность театра в дотационной политике. Показателен в этом отношении опыт Западных стран. Так, во всех без исключения развитых капиталистических странах мира признается необходимым государственное финансирование культуры и искусства. Причем в большинстве из них за последние годы наблюдается возрастание ассигнований на искусство. Наряду с государственным финансированием в обязательном порядке существуют и развиваются местные (земельные), общественные, корпоративные и индивидуальные субсидии искусству. Льготная налоговая и продуманная социальная политика стимулирует фирмы, организации и частных лиц патронировать искусство. Такой опыт вполне может рассматриваться как один из примеров продуманной политики государства в отношении искусства.

Библиографический список:

1. Дадамян Г. Г. На пороге новой реальности // Театр между прошлым и будущим. М., 1990. С.7 – 25.

2. Клявина Т. А. Театр в свете социологических исследований. Л., 1990.

3. Экономические основы культурной деятельности. Индивидуальные предпочтения и общественный интерес в 3т. Т.1. Рынок культурных услуг: публика театра 90-х гг. СПб., 2002.

В.Н. Захарова,

ФГУП РФЯЦ-ВНИИТФ

г. Снежинск Челябинской области

vovano1@inbox.ru

СПАСЕНИЕ

1. Всем страшны пресловутые девяностые: и трагедией распада единого государства, и финансовой немощью, и политическим бессилием, и хамелеонством власти, и обманом народа… Они родили то, что мы сейчас пожинаем в десятые годы XXI века – идеологию разврата в каждой сфере жизни и деятельности.

Она сказывается не только в различного рода преступлениях против человека, начиная с аборта и заканчивая обездоленностью, нищетой. Всё повергалось в прах: наука, искусство, культура, моральные и нравственные устои. Людей посредством СМИ начали приучать к насилию, равнодушию, к нечистой силе, к смене приоритетов (от гигантов мысли, подвига и труда – к дешёвой славе попсовых идолов).

Кино стало предлагать русским людям в качестве героев убийц, мошенников, террористов и страшных монстров, чтобы мы привыкли к их виду и свойствам и не боялись мысли о настоящих бесах, а потому не помышляли и о спасении души? Нас принялись приучать к кровавому насилию, чтобы мы зевали над бедой ближнего. Нас заманивали оккультизмом и магией, НЛО и порнографией – продуктами соблазна сатаны.

Главное для СМИ и видеокультуры – воспитание гражданина своей страны, сопутствующее – новостное (информационное) и познавательное, которое тоже тесно переплетаются с первым. Смотря, что и как подадите вы со страниц СМИ, то и получите.

Хотите выпестовать надёжное будущее, трудолюбивого человека, патриота, семьянина, христианина – печатайте статьи о людях труда, о достойных людях и достойных свершениях.

Хотите получить инфантильное, т.е., всегда детское, невзрослеющее развратное больное поколение, поражённое суевериями и оккультизмом, равнодушием и эгоизмом – пишите о поп-звёздах, перемывайте кости актёрам, смакуйте убийства, смерти, политическую грязь. Но в итоге где и с кем мы окажемся? Пиво – алкоголизм – смерть, разврат – наркотики – смерть, насилие – смерть, халява – смерть. Где мы будем тогда? С кем?

Сейчас мы видим, как далеко и широко продвинулся диавол при нашем бездействии в мятущиеся девяностые годы.

2. Девяностые – это ещё и годы духовных исканий, приведших к колдовству, астрологии, экстрасенсорике, гаданиям, наговорам и целительству, многообразным формам школ духовного развития и тоталитарным сектам (в Уральском и Сибирском регионах, к примеру, это «Радастея» и «кашляющий идол» Виссарион).

Эти духовные искания иногда приводили к странным сочетаниям.

Вот одна семья. Дети в ней все разные; непохожие друг на друга ни внешностью, ни характером, и соединяла их, кроме любви и крови, вера в Бога. Для них вера – это очищение и радость души. Осияние. Любовь к миру, людям, к самой жизни.

Глава семьи военврач Игорь Давидович толерантен. Бог – один; конфессия не имеет значения. Мама инженер-программист Валентина Михайловна с ним согласна.

И вот результат.

3. Старшая Дина стала монахиней ордена Святой Семьи из Назарета, сестрой Мириам.

Зимой 1991 года она поехала с классом в Западную Белоруссию и в Гродно зашла в католический костёл, попала на встречу христианской молодёжи и увидела, как они беседуют, поют, молятся. Её пленила сама обстановка в костёле и она крестилась.

Каждый месяц Дина ездила в Челябинск в католическую церковь, где собиралось человек двадцать молодёжи, смотрела, разговаривала и молилась.

А летом 91-го челябинская община отправилась в паломничество в польский город Ченстохову, где ежегодно собираются десятки тысяч паломников поклониться Ченстоховской иконе Божией Матери. И там Дина познакомилась со студентами Люблинского университета. Рассказ о философско-богословском факультете зажёг её, и она решила туда поступать.

Дома она погрузилась в книги, штудировала историю Церкви, Библию, польский язык, философские и богословские труды и сумела стать студенткой университета. Через два года Дина вступила в орден назаританок, в чьи функции входит служба семье, воспитание детей, работа с молодёжью. Девушки преподавали в школах, в детских садах и старались разбудить в ребёнке веру в Бога.

На монахине Мириам чёрное платье до пят, на устах польская речь, в душе – ясность и любовь. Волосы прячутся в головном уборе, который по-особому выделяет её милое искреннее лицо… Но верный ли путь она выбрала, идя к Богу в католицизме?..

4. Вслед за старшей сестрой потянулся к Богу и Алексей. В 1991 году в летний лагерь на озере Тургояк, где он отдыхал, приходил священник, рассказывал о вере, о Православной Церкви, о христианах, и его предложение окреститься через две недели нашло в Алексее самый горячий отклик.

После крещения азы православия он постигал сам. Книг печаталось мало, и недостаток знаний Алексей восполнял чтением Библии и беседами с настоятелем храма Воскресения Господня в Каслях, куда он регулярно ездил. Старушки-прихожанки наглядеться на него не могли: нечасто тогда можно было видеть в церкви верующую молодёжь.

В 1992 году при церкви открылась воскресная школа, где Алексей стал изучать Закон Божий, библейскую историю, а потом начал помогать при богослужении в алтаре.

После школы в 1994 году он поступил в Российский Православный университет в Москве. Конкурс составлял двенадцать человек на место – так что не только суетливым миром была жива юность, отвернувшаяся от престижных мирских вузов; она поднимала брошенное нами около века назад бессмертное богатство – веру в Бога.

Алексей изучил ветхозаветную библиистику – толкование Священного Писания; на языке оригинала (древнееврейском) читал библейские тексты. Практику он проходил в Воскресенском храме в честь иконы Божией Матери «Знамение». Через пару лет уехал в Англию преподавать и женился вскорости на… протестантке. Защитил ли он свою веру?..

5. Младший брат Давид с малолетства ходил в храм в селе Воскресенское. Подрос – начал прислуживать священнику в алтаре. Черноглазый чернокудрый подросток летал по церкви, будто ликующий ангел, радующийся о Боге. Но вырос мальчик и вдруг, ни с того, ни с сего, прельстился иудейством. В Челябинске он стал посещать иудейскую общину, и вскоре погрузился в эту религию с головой, отрёкшись от Господа нашего Иисуса Христа, как отреклись иудеи. Куда приведёт его путь?

6. Три главы, три дерева. И три камня. От снисходительной главы – разброд в душах и судьбах. От неглубоких корней – чахлые деревья. От хрупкой скалы – негодные для строительства храма души камни.

Но знаете ли вы, что во время Страшного Суда лишь праведные православные станут одесную Бога, а верующие иных конфессий, даже христианских, станут по левую сторону и изыдут вон – туда, где пламень и скрежет зубов? Об этом писали святые отца, которым Господь даровал видения о Страшном Суде. Но кто читает их труды? Люди зачастую предпочитают лёгкий путь – широкий.

7. Сколько времени для покаяния, для познания чувства любви подарит нам Господь Вседержитель? Ещё бы сколько-нибудь лет или месяцев, недель или хотя бы дней, чтобы отрешиться от всего, что тешит и тревожит человека на земле; чтобы тешил лишь Бог, тревожили лишь грехи.

Ведь подумать только: сколько потеряно зря сил и времени, а ничего не понято, ничего не достигнуто, всё осталось на той линии, которая когда-то была прочерчена, на той точке, на которую когда-то встал и не смог более сделать следующий шаг, на том крохотном пригорочке духовной высоты, куда сумел добраться в надежде покорить вершину добродетели. Всё осталось на той второй или первой ступеньке лестницы духовного совершенствования, которая ведёт человека на небо.

Неужели наша жизнь состоит из безконечных перипетий сиюминутных разборок, череды запалов, подожжённых фитилей страстей, требующих всё большего желания их удовлетворить; из усиливающей свою мощь бесовской прелести, лелеющей гордыню; из глажения себя по головке и зуботычин ближним своим; жизнь из радости лживой – к чужой радости, искренней – к своей радости и к чужой беде?

Злоба людская может испоганить самое трогательное и безвинное на свете. Падший дух гнетёт нас, гнёт к земле, не давая по попустительству человека прийти Духу Святому. И вот мы бегаем по дорогам бытия, огрызаясь и щурясь на доброе, славим свои достижения и труд, хаем чужие, превозносим свои достоинства, завидуем и хаем чужие, и не воспринимаем изучаемое нами Слово Истины, соблюдая букву, но не дух Закона Божьего, уважая обрядовость, пренебрегая смыслом.

Внешнее в человеке всегда проще познать, чем внутреннее. Чужие грехи виднее, чем свои – это истина веков. Спасаемся ли мы, постясь без доброты, молясь без покаяния, исповедуясь без искренности и стремления избегать грехов, прощая на словах, дуясь на деле, чуждаясь и понося врагов своих, чуждаясь братьев и сестёр во Христе, чуждаясь тех, кто лучше нас, и кто примером строгой своей, близкой к Богу жизни невольно обличает нас?

Спасаемся ли мы лицемерием своим, проевшим наши души так глубоко, что мы даже не ощущаем его? Спасаемся ли мы пустотой души своей, которая обнаруживается, едва вынуть из оболочки наполняющую её суету в грехах? Спасаемся ли мы? Спасаемся ли?

Поверхность льда крепка, попробуй прорваться ногтями к живительной воде. Без Бога прорвёшься из одного слоя – в другой, и тоже – льда. Трудно возлюбить Бога. Кого мы любим, коленопреклоняясь в храме: себя в этой позе, полной смирения, себя в баснословной красоте, удивляющей пресыщённый взгляд, или всё же Того, благодаря Кому мы здесь, на Земле, есть?

Читаем, гордясь своей высокой духовной культурой, творения святых отцов и отстраняем от себя пережитый ими опыт. Словно святые отцы – не люди, а легенда о таком возвышении души, что нам не добраться не только до вершины, но и до подножия не доползти, глотая камни и пыль, царапая пальцы, обдирая колени, слепя слезами глаза. Да и были б эти слёзы слезами прозрения. Нет – лишь жалости к себе.

Нам бы спасения насыпать в стакан россыпью лечебного порошка и выпить враз – вот было бы расчудесно, верно? А самому искать сие труднодоступное, редко встречающееся теперь Божие «растение», сорвать его, приготовить со сложностями, высушить, растереть в порошок и, образно говоря, выпить и отныне спасаться с лёгкостью, совершая труды по спасению без преград и искушений, чинимых диаволом, – это лучше мы как-нибудь завтра начнём.

Суета, батенька, суета. Где нам подвигаться к Богу и к вечной жизни, если сегодня у меня то-то и то-то, и то-то, а завтра у меня и это, и это, и то, а написано же: в последние времена будут спасаться лишь скорбями и болезнями. А скорбей и болезней у нас выше выи.

Господь помилует. Мы ведь Его дети, и мы под Его сенью. И по мере слабых сил мы всё-таки стараемся. И того не хотим для себя признать, что дело спасения души сродни спортивной тренировке: сегодня надо достичь чуть больше, чем вчера, а завтра – чуть больше, чем сегодня. Господь помилует, надеемся мы, греша сознательно, греша невольно, греша по незнанию, греша, прежде всего, не веря окончательно во всеведение Божие, надеясь неким задним-задним умом, почти на уровне глубинного намёка на ощущение, что всё обойдётся, всё – авось; вот сегодня погрешим, а завтра перестанем и свято заживём, и прославится в веках наше имя, и Господь поставит нас одесную Себя, и наградит золотой обителью.

Этакая тщательно прятаемая даже от себя надежда на поблажку за то, что малые наши добрые или нейтральные дела и намерения покроют с лихвой злые горы, воздвигнутые нами на прахе братьев наших и сестёр, обиженных нами, поколеблемых в вере нашим поведением, соблазнённых нашим словоблудием и пустословием, оттолкнутых нашей мёртвостью, нашей охладелостью и зацикленностью на себе.

На подлость подлостью не отвечайте. Трудно? А кто сказал, что дело спасения легко? В нём одна печаль – о других. Остальное – радость. Радостью восхождения к Богу, понимания, познания: что же это за явление – человек, в чём причина его создания Богом и временного существования?

Возможно ли это для нас? Бог открыт для всех и всегда. Заглянем в себя, попробуем очистить своё сердце – «чистые сердцем Бога узрят» (Мф. 5:8). От нас зависит, какими будут наши дети. Подумаем об их жизни среди нас.

Любовь к Богу – вот что устремляет человека, вот что очищает и величит его. А мы – спасаемся ли мы? Спасаемся? Зададим этот вопрос себе.

Blog

Е. Г. Баранюк доцент кафедры гуманитарного образовании гбоу дпо со «иро»; > С. Ю. Тренихина кандидат социологических наук

Тенденции конструирования образа России 90-х годов ХХ века

в современной интернет-публицистике