Geum.ru

Начав свою карьеру как социолог, Жан Бодрийяр род в 1929 г

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   38

образованности, - , ее временем является <ближайшее> прошлое, то неопределенное

прошлое, которое, по сути, определяется лишь своим временным от-ставанием от

настоящего; это та межеумочная темпоральность, куда попадают модели вчерашнего

дня [...] таким образом, большинство людей [...] живут не в своем времени, но во

времени обобщенно-не-значимом; это время еще не современности и уже не старины,

и ему, вероятно, никогда и не стать стариной [...] серия по отношению к модели

[...] представляет собой утрату времени в его реальном измерении; она

принадлежит некоему пустому сектору повседневно-

13 Понятие <отсрочки> разрабатывалось и у других послевоенных фран-цузских

мыслителей: в художественной форме - у Жан-Поля Сартра (<От-срочка>, 1945) и

Мориса Бланшо (<При смерти>, 1948), в спекулятивной фор-ме - у Жака Деррида, чей

термин différence, то есть <отсрочка-отличие>, прямо упомянут в

<Символическом

обмене...> Бодрийяра. Представляется, однако, что именно интуиция, выраженная в

<Мифологиях> Барта, имела определяющее зна-чение для бодрийяровского понятия

симуляции.

14 <[...] появление конечного члена серии означало бы, по сути, смерть субъекта,

отсутствие же его позволяет субъекту лишь играть в свою смерть, изображая ее как

вещь, а тем самым заклиная>. - Жан Бодрийяр, Система ве-щей, с. 78.

16

сти, к негативной темпоральности, которая механически питается от-бросами

моделей15.

Двусмысленное <послежитие> серийных вещей, уже оторвав-шихся от <подлинности>,

сущностной полноты старинных вещей и лишь безнадежно догоняющих остроактуальное

существование мод-ных образцов, сопоставимо с тем отсроченно-посмертным

псевдобы-тием, которым в <Символическом обмене...> характеризуются симулякры

производства, общественного мнения, Революции, человеческой жизни и смерти как

таковой или, скажем (в сфере художественного творчества), автоматического письма

сюрреалистов, которое внешне решительно отменяет смысл, а на самом деле <только

и живет нос-тальгией по означаемому> (наст. изд., с. 343). Серийная вещь

застря-ла на полпути между реальностью и идеалом: реальность в ней уже отчуждена

от себя самой, уже захвачена чуждым ей смыслом (ориен-тацией на опережающую ее

модель), но никогда не сможет достичь идеальности самой этой модели. У

<невещественного> же симулякра по определению нет материального тела, и для него

позади остается уже его идеальная сущность, от которой он оторвался и которую он

безнадежно стремится догнать. Линейная темпоральность материаль-ных симулякров

свертывается в петлю на уровне этих бестелесных подобий, захваченных бесплодным

<коловращением репрезентации> (наст. изд., с. 149), головокружительной сменой

сущности/видимос-ти16, сравнимой с навязчивым повторением при неврозе. Ситуация

безнадежной погони здесь усугубляется, так как это погоня за собой, за

собственной тенью-моделью, фактически же - за <настоящей>, символической

смертью, которой <доживающего> лишает паразитиру-ющая на нем социальная

инстанция. В результате получается пара-доксальная ситуация, которую Бодрийяр в

одной из следующих ра-бот обозначил как <прецессию симулякров> - предшествование

по-добий собственным образцам:

Территория больше не предшествует карте и не переживает се. Отныне сама карта

предшествует территории - прецессия си-мулякров, - именно она порождает

территорию [...]17.

15 Жан Бодрийяр, Система вещей, с. 126-127.

16 Ср. бартовскую <вертушку> коннотативного знака, где <означающее постоянно

оборачивается то смыслом, то формой, то языком-объектом, то мета-языком, то

чисто знаковым, то образным сознанием> (Ролан Барт, Мифологии, с. 248).

17 Jean Baudrillard, Simulacres et simulation, p. 10. В этой формуле

суще-ственно употребление столь важного для бодрийяровской темпоральности

глаго-ла survivre: <Территория [...] не переживает [...]>. При <нормальной>

(платоновской) репрезентации модель <переживает> свое подобие, она в принципе

дол-говечнее его; при тотальной симуляции реальность <переживает> лишь сама

себя, переходит в состояние <послежития>, которым и питается подобие.

17

В самом деле, если на <подделочной> и <производственной> стадии вещественные

симулякры получались путем копирования не-которых реально существующих образцов,

то на стадии <симуляции> образцов фактически нет - они отброшены в абсолютное

прошлое <утерянных и никогда не бывших объектов>, как характеризуется <реальное>

в топике бессознательного у Лакана, или, что то же самое, маячат где-то в

недосягаемом будущем <воображаемого>18. Прецес-сия симулякров равнозначна

прецессии следствий, когда следствия возникают прежде причин; в современной

экономике примером тому является коммерческий кредит, позволяющий приобретать и

потреб-лять вещи, еще не заработав их, так что <их потребление как бы опе-режает

их производство>19. И такое опережающее потребление, раз-рушающее причинность,

связано, разумеется, со специфическим ис-кривлением времени, как и в логике

<послежития>:

Невыкупленная вещь убегает от вас во времени, она никогда и не была вашей. И

такое убегание вещи соответствует, на другом уровне, вечному убеганию серийной

вещи, стремящейся настичь мо-дель [...] Мы вечно отстаем от своих вещей20.

Во французском языке есть специальное выражение для

голо-вокружительно-безответственного наступления, безоглядного повы-шения

ставок, симулирующего прогресс, - la fuite en avant, <убега-ние вперед>.

Наиболее очевидная в поведении азартных игроков, по-литиков, предпринимателей

(<не сумел построить трансформаторную будку - начинай строить вокруг нее

завод-гигант>), подобная <фа-тальная стратегия>, как назвал это Бодрийяр в

одноименной книге 1983 года, фактически работает и в масштабе всего современного

об-щества, от материально-вещественных до абстрактно-институциональ-ных его

аспектов.

Однако <убегание вперед> может мыслиться не только в своей <слабой>,

асимптотической форме - в образе Ахиллеса, пытающе-гося нагнать черепаху; наряду

с этим бесконечно медленным у него есть и бесконечно быстрый, <сильный> вариант

- катастрофичес-

18 <Политическая экономия для нас - это теперь реальное, то же самое, что

референт для знака: горизонт уже мертвого порядка явлений, симуляция которого

позволяет, однако, поддержать <диалектическое> равновесие системы. Реальное -

следовательно, воображаемое> (наст. изд., с. 86).

19 Жан Бодрийяр, Система вещей, с. 132.

20 Там же, с. 131.

18

кое время экспоненциального роста или ступенчатой потенциализации. Бодрийяр еще

в книге <Общество потребления> (1970) подверг критике оптимистическую идеологию

<валового экономического рос-та>; а в <Символическом обмене...> он отмечает, что

неконтролируе-мый и иррациональный рост происходит не только в собственно

хо-зяйственной области:

Такую модель продуктивности - быстрый и неуклонный рост экономики, галопирующая

демография, ничем не ограниченная дискурсивность - следует анализировать

одновременно во всех ее планах (наст. изд., с. 334).

Параллелизмы в описании экономических, социальных и куль-турных процессов -

вообще типичный исследовательский прием Бодрийяра, который еще начиная с книги

<К критике политической экономии знака> (1972) стремился свести структуру и

эволюцию со-временного общества к единой порождающей схеме. Например,

безреференциальным знакам кибернетических систем соответствуют не обеспеченные

устойчивым золотым стандартом, <плавающие> денеж-ные знаки современных валют;

лингвистический субъект - такая же небескорыстная историческая фикция, как и

субъект экономический; лозунги освобождения производства от капитала и

<раскрепощения> бессознательного - также однородные симулякры <революции>.

Не-редко подобные аналогии подкрепляются лексической структурой французского

языка: так, во французской традиции психоанализа от-мечавшееся еще Фрейдом

сходство материальной и <либидинальной экономики> (механизмов бессознательного)

давно уже зафиксирова-но в полисемии слова investissement, обозначающего

<вложение> как денег в предприятие, так и психической энергии в некоторый

реаль-ный или воображаемый объект21.

Поскольку разнородные по <материалу> симулякры обнаружи-вают глубокие

структурно-стадиальные сходства, их развитие проис-ходит не как постепенный и

неравномерный взаимопереход, а как об-щая структурная революция - разные сферы

общества меняются все вдруг, используя прежнюю форму как материал для симуляции:

21 По-русски второе значение термина еще с 20-х годов принято переда-вать словом

<нагрузка>, или <загрузка>. В данной книге для сохранения семан-тической

структуры понятия мы рискнули воспользоваться и в этом значении словом

<инвестиция>, тем более что Бодрийяр еще и обыгрывает этимологичес-кую

внутреннюю форму французского глагола: <[...] капитал облекает [investit]

трудящегося зарплатой как некоторой должностью или ответственностью. Или же он

действует как захватчик, который осаждает [investit] город; - глубоко охватывает

его и контролирует все входы и выходы> (наст. изд., с. 70).

19

Каждая конфигурация ценности переосмысливается следую-щей за ней и попадает в

более высокий разряд симулякров. В строй каждой такой новой стадии ценности

оказывается интегриро-ван строй предыдущей фазы - как призрачная, марионеточная,

симулятивная референция (наст. изд., с. 43).

Каждый новый порядок симулякров подчиняет себе преды-дущий (наст. изд., с. 122).

Это и есть феномен, лишь бегло намеченный в <Символическом обмене...> и

несколько глубже объясненный в книге <Фатальные стратегии>:

Единственное возможное сегодня революционное изменение вещей - это не

диалектическое снятие (Aufhebung), a их потенциализация, возведение во вторую, в

энную степень [...]. В ходу сегод-ня уже не диалектика, а экстаз22.

Это очень важное разграничение, позволяющее понять не только логику симулятивной

системы, но и двойственную позицию самого Бодрийяра по отношению к ней.

Потенциализация принципи-ально отличается от диалектики: процесс развития

современного об-щества при всей его конфликтности идет <уже не диалектически, а

катастрофически> (наст. изд., с. 71), и <в итоге этого процесса не приходится

ждать никакой диалектической революции, это просто разгонка по спирали> (наст.

изд., с. 262). <Катастрофический> ход событий - чисто временное, а не логическое

их развитие: в нем пет логической непрерывности, не происходит диалектического

<снятия>, так как отсутствует идентичность того, что развивается. Симулякр

именно в силу своего нереального, <ненастоящего> статуса не обла-дает

собственным содержательным ядром, которое могло бы конф-ликтно превозмогать само

себя в ходе диалектических револю-ций, - он представляет собой пустую форму,

которая безразлично <натягивается> на любые новые конфигурации, так что

<интегра-ция> предыдущей фазы симулякров, о которой упоминает Бодрийяр, ни в

коем случае не должна пониматься по аналогии с гегелевским Aufhebung. <Снятие>

возможно при развитии и взаимодействии са-мостоятельных сущностей - но какая же

может быть диалектика в отношениях между цифрами или знаками дорожного движения,

то есть между объектами сугубо условными, обретающими свое бытие только в

соотнесении с кодом?

В этом смысле и следует понимать постоянные у Бодрийяра нападки на диалектику. В

своей ранней <Системе вещей> он (как и

22 Jean Baudrillard, Les stratégies fatales, Grasset, 1986 [1983], p. 46.

20

ранний Ролан Барт) еще допускал существование некоего <пулево-го> уровня вещей -

уровня технологической функциональности, не зараженной вторичными,

социально-психологическими факторами и функциями; в этой книге темпоральность

убегающей модели еще ха-рактеризовалась как <формальная идеализация процесса

превосхождения>23, то есть некоторое искажение <правильного> диалектическо-го

процесса. Напротив, в позднейших книгах он не устает повторять, что диалектика -

вредная иллюзия наподобие марксистской потре-бительной стоимости вещей, которая

на самом деле есть лишь <вы-рожденная форма меновой стоимости>24 ; это миф

<золотого века> по-литической экономии и орудие властного господства: <в истории

мы наблюдаем торжество церкви и диалектики (включая диалектику

<материалистическую>)> (наст. изд., с. 267), радикальные же идеи типа

фрейдовского <влечения к смерти> существуют только вне вся-кой диалектики:

Каждая наука, каждая рациональность живет столько, сколь-ко длится этот раздел

[между теорией и практикой. - С.З.]. Диа-лектика лишь формально упорядочивает

его, но никогда не может разрешить. Диалектизировать инфра- и суперструктуру,

теорию и практику, или же означающее и означаемое, язык и речь - все это тщетные

попытки тотализации (наст. изд., с. 360).

Влечение к смерти необходимо защищать от любых попыток редиалектизировать его в

рамках каких-либо новых конструктив-ных построений (наст. изд., с. 268).

Диалектика была способом мышления - и способом бытия и становления вещей - на

стадии симулякров первого и второго по-рядка, еще сохранявших связь с вещами и

их идентичностью. На ны-нешней, третьей стадии эта логика идентичности и подобия

(репрезен-тации) сменяется логикой отличия и означивания (коннотации). В са-мом

деле, коннотация, как ее описал вслед за лингвистами Копенгагенской школы Ролан

Барт, являет собой квазидиалектичес-кую процедуру, в ходе которой первичный знак

интегрируется вто-ричным, как бы <снимается> им. Но - именно <как бы>. Между

пер-вичным, <естественным>, и вторичным, <мифическим> значением пет

23 Жан Бодрийяр, Система вещей, с. 119-120.

24 См.: Jean Baudrillard, La gauche divine, Grasset, 1985, p. 21. Тем более

ошибочно, утверждает Бодрийяр, ретроспективно проецировать эту современную

иллюзию на первобытное мышление: <В первобытных обществах нет способа

производства и вообще производства. > первобытных обществах нет диалек-тики, в

первобытных обществах нет бессознательного> (Jean Baudrillard, Le miroir de la

production, Folio Essais, 1994 (Galilée, 1973], p. 31).

21

никакого родства, второе не вырастает сколь угодно конфликтным образом из

первого, а лишь механически присоединяется к нему из-вне; если уж искать

виталистские параллели, то отношение двух зна-ков скорее походит, как уже

сказано, на паразитизм или вампиризм. Таковы две принципиально отличных модели

знако- и вообще формо-образования, смена которых ознаменовала собой границу XIX

и XX столетий в европейской культуре.

Последние два столетия диалектику обычно рассматривают как средство социальной

критики. Так и бартовская модель конно-тации, при всей ограниченности своей

диалектики, открывает, каза-лось бы, перспективу преодоления знака-мифа - как в

направлении его логической критики, с помощью метаязыка, так и в направлении его

творческого <переигрывания>, ремифологизации, включения в новую коннотативную

схему. О таком полугипотетическом решении писал сам Барт, усматривая тому

некоторые примеры в современной литературе (у Флобера в <Буваре и Пекюше>, у

Сартра в <Некрасо-ве>):

[...] возможно, лучшее оружие против мифа - в свою оче-редь мифологизировать

его, создавать искусственный миф; такой реконструированный миф как раз и

оказался бы истинной мифоло-гией. Если миф - похититель языка, то почему бы не

похитить сам миф? Для этого лишь нужно сделать его исходным пунктом тре-тичной

семиологической цепи, превратить его значение в первый элемент вторичного

мифа25.

Учитывая важность бартовских <Мифологий> в идейной структуре бодрийяровского

<Символического обмена...>, есть осно-вание видеть в предисловии к этой

последней книге прямую полеми-ку с Бартом, хотя имя его здесь и не названо.

Бодрийяр оценивает идею <превзойти систему в симуляции> (наст. изд., с. 45), то

есть по-строить из социально наличных симулякров свои собственные, твор-ческие и

субверсивные:

Симулякрам третьего порядка следует [...] противопостав-лять как минимум столь

же сложную игру - а возможно ли это? [...] Может быть, изобретать симулякры

логически (или алогичес-ки) высшего порядка, более высокого, чем нынешний

третий, выше всякой детерминированности и недетерминированности - но бу-дут ли

это еще симулякры? На более высоком уровне, чем код, по-жалуй, оказывается одна

лишь смерть [...] (наст. изд., с. 44-45).

25 Ролан Барт, Мифологии, с. 262.

22

В игре надстраивающихся друг над другом подобий (<гиперреальности>,

<трансполитики> и проч.) господствующий строй симулякров в конечном счете всегда

опережает своих критиков, и сколько они ни пытаются переиграть и низвергнуть

его, их <революция <от-стает на одну войну> от способа репрессии> (наст. изд.,

с. 211)26, - то есть при подобных попытках борьбы с симулякрами третьего

по-рядка фактически воспроизводится, с запозданием на одну фазу, ти-пичная

темпоральность симулякров второго порядка, время вечного запаздывания! Бодрийяр

и здесь <радикализирует> Барта, в отличие от него он лучше видит способность

ложных подобий, во-первых, об-разовывать единую связную систему, а во-вторых,

стремительно раз-виваться в режиме потенциализации, недиалектического

самопреодо-ления, позволяющего им интегрировать, <перехватывать> любые

оп-позиционные - в том числе и симуляционные - проекты и семиотические коды.

Впрочем, следует признать, что <сильный> ре-жим симулятивной темпоральности

сформулирован у Бодрийяра го-раздо менее четко, чем <слабый> (соответственно нам

здесь пришлось сделать значительно большие усилия для его реконструкции), и мы

еще увидим, что в конечном счете это отразилось на идейной стройно-сти всей его

концепции и на ее статусе в культуре.

Логика симуляции делает неприменимой еще одну темпораль-ную схему, связанную с

диалектической логикой, - эсхатологию. Бодрийяр понимает сущностную

необходимость апокалиптических мечтаний для человеческого сознания: в то время

как официальная церковь <живет отложенной вечностью>, в народных верованиях

все-гда присутствует противоположное устремление: <Первоначально толпы христиан

не верили в посмертный рай или ад; по их воззрениям предполагалось разрешить

смерть коллективной волей к немедленной вечности> (наст. изд., с. 259). Но

преодоление времени и истории, за-фиксированное в эсхатологических мифах и

ожиданиях, совершается системой симулякров на их собственный лад: <симулякры

берут верх над историей>, <ликвидируют пас вместе с историей> (наст. изд., с.

122, 94), подменяют настоящее историческое развитие <иллюзией кон-ца>. Это

последнее выражение стало названием книги Бодрийяра

26 Ср. в позднейшей книге Бодрийяра: <Капитал - большой плут, он не играет в

игру критики, то есть фактически - истории, он обыгрывает диалекти-ку, которой

удастся воссоздать его лишь задним числом, с опозданием на одну революцию>. -

Jean Baudrillard, Amérique, Grasset, 1986, p. 158-159. По словам

Бодрийяра,

именно США, с их исторической <беспочвенностью>, являют собой особо впечатляющую

картину экспоненциального развития всевозможных форм неподлинности: <Здесь вы

без всяких усилий ощущаете это восхождение симулякра во все более высокую

степень> (ibidem, p. 208).

23

(1992), в которой, как и в ряде других текстов тех же лет, обосновы-вается

тезис, впервые прозвучавший еще в <Символическом обме-не...>:

[...] Страшный Суд уже происходит, уже окончательно свер-шился у нас на глазах -

это зрелище пашей собственной кристал-лизованной смерти (наст. изд., с. 321).

Нашим апокалипсисом является само наступление вирту-альности, которое и лишает

нас реального события апокалипсиса27.

Вместо <подлинной> трансисторической катастрофы - конца света - западная

цивилизация последних десятилетий XX века жи-вет ее ослабленно-симулятивными