Мониторинг средств массовой информации на тему: "Информационная ситуация вокруг Пикалевского промышленного района" октябрь ноябрь 2009 г
| Вид материала | Документы |
- Роль средств массовой информации в отражении проблем, волнующих население Материал, 73.7kb.
- Мониторинг средств массовой информации 9 сентября 2010 года, 2152.23kb.
- Мониторинг средств массовой информации за 16 17 ноября 2009, 247.21kb.
- Мониторинг средств массовой информации за 16 17 декабря 2009, 243kb.
- Мониторинг средств массовой информации за 19 20 ноября 2009, 255.93kb.
- Мониторинг средств массовой информации за 12 13 ноября 2009, 259.43kb.
- Мониторинг средств массовой информации за 24 25 ноября 2009, 283.94kb.
- Мониторинг средств массовой информации за 14 15 декабря 2009, 281.98kb.
- Мониторинг средств массовой информации о состоянии цементного рынка Сибирского, 1105.6kb.
- Мониторинг средств массовой информации за 12-15, 391.52kb.
Губернатор Ленобласти прогнозирует новые проблемы в Пикалево в связи с повышением цен на энергоресурсы; 23.10.2009; РИА Ура.Ru
Губернатор Ленинградской области Валерий Сердюков заявил 23 октября на заседании Совета при полномочном представителе президента в СЗФО, что по его прогнозам в Пикалево и еще в ряде городов в скором времени возникнут новые проблемы.
"В ближайшее время будут подняты цены на газ и другую энергию, в связи с чем мы потеряем ряд энергоемких предприятий – это все Пикалево, алюминиевый завод в Волхове и другие", – сказал губернатор. По его словам, энергоемкость данных предприятий составляет 40-50%, что приведет к работе в убыток, а следовательно, к закрытию предприятий. Сердюков предлагает в случае подъема тарифов сохранить льготы для подобных предприятий либо ввести коэффициенты на тариф, что позволит сохранить данное предприятие и занятость населения.
Всех не спасти; 06.11.2009; РБК daily
Власть считает, что ответственность за моногорода несет бизнес.
Вчера в РСПП прошел "круглый стол" "Моногорода: от тактики выживания к стратегии развития". На нем члены союза, экономисты, представители исполнительной власти и муниципалитетов пытались найти ответ на вопрос: как не допустить повторения ситуации, произошедшей в Пикалеве? Оказалось, что единого определения понятия "моногород" не существует, как и методик решения проблем, в них возникающих. Это не помешало госчиновникам и муниципалам сойтись во мнении, что именно предприниматели должны поделиться доходами с администрациями моногородов. Бизнес в лице РСПП этой идеей не загорелся.
Минрегионразвития, как было объявлено на совещании, знает, что в России 460 моногородов. Хотя, по мнению специалистов, точного определения этого понятия не существует. "Вопрос до конца не закрыт, что считать моногородом", — заявил руководитель отдела региональных и муниципальных рейтингов агентства "Эксперт РА" Григорий Марченко. Он сообщил, что перечень моногородов законодательно не утвержден и, вообще, в стране нет единой методики решения проблем депрессивных территорий.
У исполнительной власти другая точка зрения. Статс-секретарь, замглавы Минпромторга Станислав Наумов в своем выступлении отметил: "К проблеме моногордов надо относиться максимально спокойно, без лишней суеты. Сейчас остро чувствуется не проблема безработицы, а дефицит квалифицированных кадров для новых инвестпроектов", — пояснил г-н Наумов. По его словам, Минпромторг готовит проект для Тольятти и ведомству важно получить от экспертов конкретные предложения. Особая роль отводится бизнесу. "Бизнес должен вложиться в человеческий капитал. Там, где нет денег у государства, бизнес должен поделиться своими доходами, например для стажировки кадров за границей", — заключил Станислав Наумов.
Станислав Наумов отметил, что министерство сформулировало для себя задачу повысить производительность труда в металлургии, а для создания новых рабочих мест поможет обоюдная ответственность бизнеса и власти. Так, Свердловская и Челябинские области первыми приняли удар кризиса, поэтому перед этими регионами сейчас стоит задача поменять структуру производства отрасли. По словам г-на Наумова, спрос на продукцию предприятий должен восстановиться не за счет импорта, а исключительно силами внутреннего производства.
"Опять государство рассчитывает на бизнес исключительно как на кошелек с деньгами", — отметил заместитель председателя комитета РСПП по промышленной политике и регулированию естественных монополий Владимир Рудашевский, который был единственным представителем бизнес-сообщества на мероприятии. Он напомнил госслужащим и экспертам, что бизнес может быть не только источником денег, но и идей.
Спасти все российские моногорода вряд ли возможно, считает директор департамента мониторинга и оценки эффективности деятельности органов государственной власти Минрегионразвития Андрей Нещадин. "Дотации предприятиям помогут максимум на полгода. Нужно помогать городам, например, кредитами Банка развития под конкретные сроки окупаемости", — сообщил он.
Г-н Рудашевский на это отметил, что ожидать помощи от Банка развития или, например, от госкорпорации "Ростехнологии" — это значит "обречь себя на долгое ожидание, если не умирание".
Ждет помощи от "Ростехнологий", например Верхнесалдинск, где находится "ВСМПО-Ависма" — крупнейший производитель титановых полуфабрикатов. В городе нет роддома, автовокзала, а больница и школа 1935 года постройки. Своими силами обходятся и жители Златоуста, которые, как рассказывали на "круглом столе", создают свои малые предприятия по кустарной выплавке чугуна и выпуску решеток на окна и оград на могилы. По примеру китайцев времен "культурной революции". Для жителей Поднебесной ничем хорошим это не закончилось.
Проблемы моногородов с позиции политконсультанта; 04,11.2009: Полит.ру
Среди проблем, еще ярче высвеченных кризисом, – проблема моногородов, возникающая в ситуации, когда градообразующее предприятие сталкивается с серьезными трудностями. Эта проблема имеет разные аспекты: политические, экономические, социальные. Своим взглядом и опытом на материале Пикалево и других ситуаций поделился с "Полит.ру" политконсультант, генеральный директор Международного института политической экспертизы Евгений Минченко.
Беседовал Александр Гловели.
А.Г.: Евгений Николаевич, я знаю, что вам уже приходилось быть на переднем крае событий: вы разговаривали с участниками предкризисных и кризисных событий в моногородах, причем с разными сторонами конфликтов. Какие типичные причины возникновения социального напряжения в моногородах, какие стороны участвуют в конфликтах, кто их инициатор? Как вообще обычно завязывается эта конфликтная ситуация?
Е.М.: Спасибо за вопрос. Мы проводили два больших исследования по кризисной ситуации - в Пикалево и Байкальске. Мы делали большое исследование, основные выводы и рекомендации которого в данный момент носят закрытый характер, по стратегии действий государства и собственников конкретных предприятий относительно моногородов.
А.Г.: Закрытость результатов говорит о том, что эта проблема достаточно масштабная?
Е.М.: Это действительно масштабная проблема, но дело не в этом. Просто есть заказчик, который оплачивал эту работу, и, соответственно, имеется соглашение о конфиденциальности. Так что есть вещи, о которых я могу рассказывать, а есть такие, о которых не могу. Следовательно, в нашем разговоре будет максимальная откровенность в пределах тех возможностей, которые у меня есть.
Если говорить о социальном протесте, то есть несколько узлов, проблемных точек, которые запускают эти проблемы моногородов. Проблема первая. Как правило, конфликты в моногородах возникают там, где неместный менеджмент, где предприятие входит в состав большой компании и воспринимается просто как одна из его единиц. То есть, уже нет той идеологии градообразующего предприятия, которая худо-бедно имелась у "красных директоров". Менеджмент воспринимает все исключительно в идеологии "прибыль-затраты", и ему очень часто не хватает социальной чуткости. Это первая точка, потому что, как правило, история начинается с предприятия. Вторая проблемная точка – это местное самоуправление, которое или находится в очень высокой зависимости от менеджмента градообразующего предприятия (поэтому мэры стараются не вступать в конфликт), или у мэра просто-напросто не хватает ресурсов, чтобы оказывать воздействие на собственников. Третья составляющая – это уже администрация регионов. Причем там есть несколько проблем: от невнимания и замалчивания этих проблем, отказа от прогнозирования, анализа и принятия каких-то мер до, в определенных случаях (я не буду называть конкретный регион), вредительства со стороны региональных лидеров.
А.Г.: Против кого направлено это вредительство?
Е.М.: Против менеджмента. Я сейчас расскажу. Первое, если говорить о региональной власти, – это просто недооценка, непонимание этой проблемы. Например, существуют очень серьезные нарекания к администрации Ленинградской области: еще прошлой осенью их приглашали на совещание в Москву - по тому самому Пикалево, а они это совещание проигнорировали.
А.Г.: То есть в этом конфликте были стороны, которые заранее прогнозировали возможность социального взрыва?
Е.М.: Ну да. Профильные министерства так или иначе эту ситуацию отслеживали, но должной реакции со стороны региональных властей не было. Более того, они слали победные реляции: "Все нормально. У нас нет проблем". В значительной степени эта склонность к приукрашиванию была связана, возможно, с тем, что в начале этого года президент громко отправил четырех губернаторов в отставку, помните? Он сказал: "Я буду смотреть за показателями, в частности, за социальной напряженностью, за безработицей". И сразу безработица в регионах стала падать. Статистика, мы знаем, наука очень тонкая и чувствительная.
А.Г.: К словам президента и премьера.
Е.М.: Поэтому такая тяга к приукрашиванию создает свои проблемы. Плюс есть еще третья проблема. К примеру, в одном из регионов, где губернатору очень не понравился вновь избранный мэр, где ему не понравился вновь назначенный руководитель предприятия, он начал откровенно делать заявления в средствах массовой информации о том, что в ближайшее время могут возникнуть очень серьезные проблемы: люди выйдут на улицы, люди останутся без работы. То есть сам начал провоцировать конфликты.
А.Г.: Перешел на общение с неприятными ему назначенцами через СМИ и практически через провокацию, то есть начал играть с социальным протестом.
Е.М.: Да-да. Я думаю, это тоже один из факторов, но все же это единичные случаи. Следующий момент – роль конкретных лидеров этого протеста. Как правило, это профсоюзные руководители.
А.Г.: Профсоюзы федерального уровня или местные организации?
Е.М.: Это местные организации, причем необязательно ФНПР, это могут быть представители каких-то независимых профсоюзов или просто рабочих коллективов. Но иногда это начинают использовать в своих целях и представители бизнес-структур.
А.Г.: Конкуренты?
Е.М.: Да. По крайней мере, в ситуации с Пикалево есть основания полагать, что была оказана определенная материальная и организационная помощь тем, кто уводил людей, начавших потом перекрывать федеральную трассу. В некоторых случаях была очевидна очень грамотная юридическая подготовка – когда, например, в одном из регионов не перекрывали федеральную трассу, а просто люди один за другим медленно по пешеходному переходу переходили эту трассу.
А.Г.: Это уже утонченные технологии саботажа или протеста, как хотите.
Е.М.: Очевидно, что люди придумали это не сами.
А.Г.: Заказали сценаристам.
Е.М.: Абсолютно верно. Причем интересно, что роль политических партий в этих протестах, как правило, вторична-третична. И в Байкальске, и в Пикалево коммунисты пытались подключиться к протесту тогда, когда он уже реализовывался. Мы проводили потом фокус-группу, и они сказали: "Ну нет, ребята. Если бы вы с самого начала были с нами, пытались бы решить проблему, потом выходили бы с нами на улицы – это одно". <...>
А.Г.: Евгений Николаевич, понятно, что здесь много сторон. Наверное, гораздо больше, чем предполагают те люди, которые не стоят к этим процессам так близко, как вы. А против кого, как правило, направлены лозунги протестов? Может быть, потом начинается игра по перекладыванию ответственности: местные власти - на региональные, региональные - на корпорации, и начинается взаимная склока? Но все-таки – кто прежде всего страдает репутационно, кто теряет имидж? Почему ситуация в Пикалево, не такая уж масштабная, тем не менее потребовала вмешательства премьера?
Может, это связано с тем, что это Ленинградская область? Или это крупная корпоративная структура, принадлежащая базовому элементу, то есть в этом случае была некоторая "показательность"? Наш премьер репутационно выиграл в данной ситуации, но другой бы, возможно, и потерял. Кто в этой ситуации может потерять репутацию очень сильно?
Е.М.: Я думаю, все зависит от конкретной ситуации. Например, если брать Пикалево, то главный пострадавший – губернатор Ленинградской области Сердюков. Здесь есть несколько составляющих. Во-первых, у пикалевцев существует некий миф, который мы выявили, о том, что когда губернатор избирался, и Пикалево за него не проголосовало, он на них обиделся. Согласно местной мифологии, губернатор им мстит. А они реально за него не проголосовали. Потом была интерпретация, что проблемы, которые возникают с получением помощи из области для конкретного муниципального образования, связаны именно с этим неправильным поведением.
А.Г.: Что губернатор занес этот город в проскрипционные списки?
Е.М.: Да. Вот такой миф существует у населения.
А.Г.: Но кто-то ведь создал его?
Е.М.: Кто это, сейчас уже не докопаться. Но как факт это существует. Второе. У людей сложилось впечатление, что от них отмахиваются. Например, ситуация, когда им из области прислали в качестве помощи шоколадные рулеты с истекающим сроком годности, вместо благодарности вызвала ропот недовольства, что им кинули какую-то подачку. Третья составляющая. Действительно, в области очень долго тянули с принятием каких-либо мер, хотя сигналы шли постоянно. Интересный момент: где впервые начали происходить эти процессы? Это те города, которые обошли стороной кризисы начала 1990-ых и 1998 года.
А.Г.: Это подтверждено вашим исследованием?
Е.М.: Да. В Пикалево, например, начало 1990-х годов пережили достаточно нормально. У них не было кризиса, в электричках даже писали: "Если жить тебе хреново, приезжай к нам в Пикалево". Кризис 1998 года тоже по ним особо не ударил. Наоборот, была достаточно благоприятная экономическая конъюнктура.
А.Г.: То есть у них хорошая жизнь стала привычной?
Е.М.: Да. Тем более что Ленинградская область – это не какой-нибудь забытый богом сибирский край. К примеру, им предлагали, как вариант, ездить за 30 километров в соседний город, чтобы работать на заводе. Были возможности альтернативного трудоустройства: пусть с меньшей зарплатой, но возможности были. Они отвечали: "Там же на еду надо тратиться, а мы привыкли ходить с предприятия домой обедать".
А.Г.: В принципе, там менталитет такой, но есть и другая сторона. Не знаю, занимались ли вы такого рода сопоставлениями и будет ли у нас время, чтобы поговорить о вещах, связанных с монозанятостью в других странах, провести какие-то международные сравнения. Не будем забывать, что житель Европы или Америки все-таки, переезжая с одного места на другое, находит везде приблизительно одинаковую социальную инфраструктуру. А у нас в городе, который вроде бы недалеко - за 30 километров, - нет той же столовой, парковки, еще чего-то. Может быть, эти 30 километров рассматриваются как ссылка в Сибирь из-за разницы в условиях труда?
Е.М.: Нет. Условия труда одинаковые, работа другая, но это на электричке меньше часа. Вот то, что предлагали в Байкальске – это уже менее комфортно. Мы подсчитывали по логистике: им предлагали работу в Иркутске, но надо доехать на электричке сначала до вокзала, потом на автобусе до места работы. По расчетам местных профсоюзных лидеров, порядка четырех-пяти часов в день пришлось бы тратить на дорогу туда-обратно. Поэтому для Байкальска проблема занятости возникла как гораздо более серьезная, потому что Ленинградская область достаточно насыщена всевозможными производствами и возможностями заработать.
Опять же, в чем проблема? Если останавливается градообразующее предприятие, проседает торговля, особенно мелкая розничная киосковая, потому что у людей нет денег это покупать; сразу же проседает частный извоз. Есть примеры, когда люди нормально зарабатывали, но вот в своем городе клиентов уже не найти, а ехать работать в областной центр или в соседний крупный город – это натыкаться на достаточно жесткую конкуренцию со стороны местных, – тебе колеса проколют.
А.Г.: То есть те сегменты, которые мы называем малым и средним бизнесом, и на которые мы рассчитываем с точки зрения решения проблем занятости, они все равно настолько зависят от крупного бизнеса в моногороде, что без решения проблем большого бизнеса их решить тоже нельзя. И связь здесь очень жесткая.
Е.М.: Естественно. Причем есть связки еще более критичные. Например, связки с теплоснабжением. Как правило, эти моногорода строились таким образом, что была одна большая котельная на всех. Яркий пример – Байкальск, где есть огромная котельная, которая выдает большое количество энергии.
А.Г.: Евгений Николаевич, а кому сегодня принадлежат эти котельные? Потому что в ситуации в Пикалево, той искрой, от которой все и загорелось, было отключение горячей воды.
Е.М.: Это мифология. Там планово отключили горячую воду, как у нас в Москве регулярно отключают горячую воду на месяц.
А.Г.: Планово – значит, что в данном случае это не было решением какой-то теплосети РАО ЕЭС?
Е.М.: Это больше мифология. Да, там была проблема с оплатой работы котельной. Но к чести областной администрации, они решили этот вопрос: продотировали работу котельной и топливо для нее. Администрация Иркутской области реально пыталась эти вопросы решить еще при предыдущем губернаторе, при Есиповском. Там же сложность в чем? Котельная не может работать в прежнем режиме, поскольку завод стоит, и не требуется столько энергии. Прошлый год они прожили на одном котле. Любой специалист по энергетике вам скажет, что это критически опасная ситуация, потому что не дай Бог что произойдет – и город остается без тепла. Сейчас мы просмотрели список порядка 200 городов, где это может произойти в связи с резким падением производства на градообразующих предприятиях. Не только люди остаются без работы, при неполной занятости, без зарплаты – реально возникает серьезнейшая проблема с теплоснабжением. Уже сейчас стала критической проблема с ремонтом сетей. Как в зиму входить, не проведя плановые ремонты?
А.Г.: Эта проблема, прежде всего, касается энергетических компаний. Они сигнализируют об этом?
Е.М.: Сигнализируют, да и мы помогаем.
А.Г.: То есть они вынуждены будут останавливать эти котлы, работу которых впоследствии не в состоянии будут возобновить?
Е.М.: Хорошо, им будут говорить: "Ребята, давайте!" А кто будет платить? На самом деле сегодня, когда проблематика моногородов сводится к получению людьми заработной платы, это важный вопрос, хотя и далеко не единственный. Вот ситуация, когда зимой города будут замерзать, причем даже не в силу чьей-то злой воли. Допустим даже, энергетическая компания каким-то образом по минимуму, за свой счет будет обеспечивать отопление, как-то организует взаимозачеты. Но элементарная инфраструктура, которая не поддерживается ремонтами, может выйти из строя. Вспомните казус замерзающего зимой Алчевска в соседней Украине - какой был шок. Представьте, если в нашей (гораздо более северной) стране возникнет десяток таких городов. Это достаточно серьезная проблема, и решать ее надо в течение сентября.
А.Г.: Евгений Николаевич, все новые и новые ракурсы выявляются. А вот скажите: в Пикалево был аспект, связанный в какой-то степени с безответственностью отношений между собственниками тех компаний. Прослеживается ли он в других конфликтах? Ведь моногород – это не одно, наверное, предприятие, а несколько смежных. Раньше они были завязаны друг на друга: одни поставляют другим какое-то там сырье, в советские времена это называлось "территориальный производственный комплекс". Мы же унаследовали оттуда эти вещи и проблемы. В Пикалево был конфликт между предприятиями, принадлежащими Олегу Дерипаске, и предприятиями других собственников. Конфликт, может быть, возникший из-за излишней амбициозности. Но в любом случае, здесь сыграл важную роль субъективный фактор. Существуют ли подобные вещи, то есть открытая корпоративная конкуренция, в других конфликтах? Когда какой-то поставщик говорит своему потребителю: "Знаешь, с этого дня я хочу, чтобы ты платил мне другую цену", - как это было в Пикалево. И начинается конфликт, который в конечном итоге выливается в социальные протесты.
Е.М.: Что касается взаимоотношений собственников, случай с Пикалево, когда несколько предприятий раньше были одним, скорее является исключительным.
А.Г.: И они не смогли договориться.
Е.М.: Опять же, в чем тут проблема? Это проблема вертикально интегрированных компаний. Бизнес-группам, которые мы консультируем по проблематике политических рисков, в их среднесрочные стратегии зашили обязательную систему обратной связи по поводу возможных проблем и политических рисков, которые могут возникать на местах. Потому что, как правило, менеджер – это экономист, это управленец. Он не местный, поэтому у него нет тонких форматов обратной связи, нет включенности в местный социум. Эти люди даже живут отдельно, изолированно в таких городках. Это тоже осложняет ситуацию. <...>
А.Г.: Евгений Николаевич, наша программа не полемическая, но поскольку вы сами подвели к этой теме, спрошу, знакомы ли вы с докладом и со статьей господ Иноземцева и Кричевского. Эти авторы как раз говорят о факторе некой провокации и экономического кризиса, и политических протестов (наверное, прежде всего, в моногородах) со стороны крупных корпоративных структур. Провокации для того, чтобы каким-то образом претендовать на жирный бюджет. Типа, олигархов уже не осталось, и они хотят таким образом из бюджета что-то получить. Насколько это действительно похоже на правду?
Е.М.: Я не стал бы говорить, что это некая общая линия, общая стратегия крупного бизнеса. Наверное, где-то можно интерпретировать и так. Но где-то это связано со спецификой управления в тех или иных корпорациях – например, с родовой травмой собственника. Так, один из наших крупных бизнесменов, сам в свое время будучи менеджером, стал собственником.