В ожидании христа (повесть о казантипе)

Вид материала

Документы

Содержание Однако Степан не унывал. Он в который раз принялся за изучение Дела и од­новре­менно за со­вершен­ствование своей программы «Дет Глава 4 Доклад Претлегина в восприятии автора Глава 5. Дискуссия о големах Глава 6. Психология преступления Глава 7. Дискуссия о свободе выбора

Подобный материал:

• Жизнь по вере во Христа, 152.11kb.
• «Над пропастью во лжи.», 748.97kb.
• Мистерия Христа «Мистерия Христа», 1310.9kb.
• Наставления Правителю Раджагрихи из жизни христа звезда Хождение Приход Христа Знаки, 593.46kb.
• Восьмиклассникам, 5.16kb.
• В в. Список произведений: И. С. Тургенев повесть «Первая любовь» Л. Н. Толстой повесть, 189.91kb.
• Литературоведческие термины, 12.01kb.
• Мавшегося усвоением социалистических систем и вопросами радикального изменения общества,, 215.51kb.
• Список литературы на лето для будущих восьмиклассников, 20.5kb.
• Доказательства Божественности Иисуса Христа в полемике со "свидетелями Иеговы" Бегичев, 271.73kb.

Глава 2. Замкнутый круг

1. Преступление без преступника.

Я попросил Степана разъяснить мне этот загадочный «15-й вариант» (пятна­дцатая версия пре­ступле­ния), когда преступление на­лицо, а преступника нет и в помине. Мо­жет ли, по его мнению, преступление совершится без преступника? Молодой энтузиаст от криминалистики сам уже не­сколько дней пребывал в за­думчивости. В ответ на мой вопрос он обрушил на меня целый ворох много­слов­ных, но равно неубеди­тельных для него же самого объяснений. Все они сводились к тому, что произошедшее могло быть случайностью, крайне маловероят­ным, но все же случаем.

- Но тогда по­чему - задал Степан, обращенный самому себе во­прос - компьютер ха­ракте­ри­зует про­изошедшее, как преступление? Ведь в ис­ходном понятийном тезау­русе программы пре­ступление определя­ется наличием умысла. А какой может быть умысел при отсутствии зло­умышленника? Замкну­тый круг получа­ется.


2. Замкнутый круг.

Попав в своих рассуждениях в тупик, Степан решил на время отложить анализ этого пока нераз­реши­мого феномена и пожелал для начала уменьшить число равно убеди­тельных для программы вариантов преступления.

Для того чтобы программа совершила второй тур отбора, было необходимо за­грузить ее до­полни­тель­ной информацией. Это было узкое ме­сто. Было абсолютно неясно, какая дополни­тельная ин­формация может сдвинуть работу с мертвой точки. Ситуация каза­лась критиче­ской. Ко­нечно, са­модеятельный де­тектив по­лучил интересные, недости­жимые традиционными методами резуль­таты. Но ко­нечная цель не была дос­тигнута, преступник не был выявлен.

Однако Степан не унывал. Он в который раз принялся за изучение Дела и од­новре­менно за со­вершен­ствование своей программы «Детек­тив».


Глава 3. Семен Претлегин глазами Марлена. Продолжение

1. Интеллектуальный вираж.

В дополнение к прежнему докладчик сделал следую­щий, еще более поразивший воображе­ние ин­теллектуальный вираж. Он предложил рассматривать патриотизм, как самосохрани­тельную функцию государст­ва-голема, а гуманизм, как аналогич­ную функцию Рода Челове­ческого - Ло­госа.

Вот это да! Это смело, это поражает воображение. От такого как не закру­житься го­лове.


2. Бог, как Логос.

Но и на этом интеллектуальные виражи не закончился. Не успели слушатели опра­виться от шока, вы­званного его предыдущей мыслью, как Претлегин, заявил, сле­дующее:

- Та сущностью, которую луч­шая часть человечества именует Господом Богом, вполне мо­жет быть тем феноменом, который я называю Логосом ….

- Именно с Богом – продолжил он, не­много по­молчав, – связывает человечество самые гу­манные свои идеалы.

Аудитория, казалось, замерла в оцепенении. Такого не ожидал никто. Многие, на­верное, испуга­лись. Это, действительно, было смело, не­обычно, необычно до ужаса. А страшно стало потому, что последняя мысль докладчика хоть и была очень уж не­обычной, но каза­лась слишком убедительной, чтобы ее можно было с порога отверг­нуть, пренебречь ею.


3. Снова «черти».

Как только докладчик заговорил о Боге, все трое чертей, как с цепи сорвались. Перебивая друг друга, они, со странным для обитателей ада по этому вопросу единодушием, стали кри­чать, что док­ладчик - оголтелый безбожник, что за богохульство его ждет страшная кара.


4. Его неправильно поняли.

Немного помолчав, докладчик оглядел аудиторию.

- Господа, вы меня не совсем верно по­няли – заявил он, хотя слушатели молчали, а спо­рили с ним только виртуальные черти, – у меня нет желания прослыть атеи­стом, да еще радикаль­ным, к тому же не хотелось бы хоть в малой степени оскорбить чувства ве­рующих.

- Более того, истинная цель, моей ми­ровоззренческой конструкции - удовлетворить всех, даже са­мых в вопросах основ веры кон­сервативных.


5. Всемогущество Божье.

- Во всех религиях – продолжил он, переведя дыхание, - Господь Бог – это Всеблагой Аб­солют, т.е. сущ­ность, наделенная беско­нечным могу­ществом и наделяющая человека, со­блюдающего Божьи законы, всеми благами мира. Единый организм - Род Человеческий, или Ло­гос в масштабе суще­ство­вания от­дельного че­ловека сущность, не­сомненно, обладающая бес­конеч­ным могуще­ством, хотя современ­ный человек да­леко не всегда это осоз­нает.

- Человеческая особь, воспи­танная животным, превращается в животное – вещал доклад­чик в ка­ком-то стран­ном оцепенении. - Че­ловеком она может стать, только вос­приняв от ро­ди­телей язык че­ловече­ский. Язык, в ко­тором хра­нится инфор­мация, необходи­мая для того, чтобы особь, рожден­ная женщиной, стала человеком.

- И древние, и отно­сительно новые религии – продолжал он - считают Бога силой космиче­ской, ино­гда творцом Вселен­ной, в других случаях ее Верховным Распо­рядителем, Главным Менеджером. Но эту особенность челове­че­ских верований я склонен относить к об­ласти за­блуждений, счи­тать их не более чем суевериями.

- Нет никаких данных – окончил эту часть доклада г-н Претлегин, - свиде­тельствующих о косми­ческом могуществе той сущно­сти, которую люди называют Бо­гом. А что касается Его все­могущества относи­тельно наших ин­диви­дуальных жизней, то оно несо­мненно. Именно эта сущ­ность делает нас людьми. Мы остаемся людьми, соблюдая гуманисти­ческие заповеди Бога. Нару­шая их, мы пре­вра­щаемся в животных……


6. Не кажется убедительным.

Сейчас, по прошествии времени, все это не кажется Марлену таким уж убедитель­ным. Но тогда, ар­гу­менты докладчика казались кристально ясными и до предела ло­гич­ными. Он до­вольно долго и очень убе­дительно говорил о языке, о нашей человече­ской зависимости от него. Жаль, что большая часть доклада и дискуссии во­круг него без­надежно утрачены. Те­перь, по памяти эту безупречную аргументацию, эту же­лез­ную ло­гику уже не вос­становить.


7. Голем и Логос.

- Мы тут обсуждали феномен социального организма или голема – продолжил свой док­лад г-н Претле­гин. – Голем - это организм, который в стремлении сохра­нить свою «жизнь» используя эгре­гор патрио­тизма, программирует граждан, убеждая их защищать его ин­те­ресы.

- Так называемые «пат­риоты-госу­дарственники» - сказал он с не лишенной яда улыбкой на лице - результат програм­мирующей деятельности голема, который таким образом защищает себя. Гибель голема – это разру­шение го­су­дар­ства, Оно, хотя и при­носит его подданным многочисленные беды, все же не грозит гибе­лью челове­честву.

- Иное дело Логос – продолжил докладчик. - Его смерть – это ги­бель вида homo sapiens. Логос может погибнуть и без физического уничтоже­ния лю­дей, как биологи­ческого вида. Если же человеческие де­те­ныши по какой-то причине будут начинать жизнь без опеки взрослых, вид homo sapiens исчезнет.

- Любовь христианская «приду­мана» Логосом для того, чтобы сохранить человечество. Любовь для самосохране­ния Ло­госа играет ту же роль, что патриотизм для самосохранения голема – закончил он.


8. Черти-патриоты.

Услышав нелестное о патриотизме, виртуальные оппоненты докладчика пришли в неис­товство. Крик поднялся такой, что разобрать их пре­тензии вообще не было никакой возмож­ности. Ясно было одно, тот, кто руководит хором чертей, не только православный фунда­мен­та­лист, но и ура-патриот.

Не будучи в состоянии из-за этого непрекращающегося ора продолжать свой доклад, г-н Претлегин почел за луч­шее его закончить, ибо основное он уже изложил.


9. Самое главное.

Но самое, как впоследствии оказалось, главное, было сказано г-ном Пре­тлегиным ме­жду прочим, вскользь, на что, естест­венно, тогда никто не обратил внимания. А ведь докладчик упо­мя­нул, что они с Тарасом Ивановичем плани­руют тес­тировать компьютер­ную систему усадьбы на предмет наличия в ней голема.


Глава 4 Доклад Претлегина в восприятии автора

1. Продолжение идей академика.

Собственно то, о чем говорил в своем докладе г-н Претлегин, было естественным продол­жением идей академика Рахманинова. Академик объяснил нам, что такое с его точки зрения жизнь. Он очень четко сформулировал свое представление о живом орга­низме в самом об­щем виде этого явления. По Рахманинову живой организм – это система связанных между собой элементов, активно сохра­няю­щая свою структуру. Так под понятие «организм» попали и муравей­ник с пчелиным роем. Г-н Пре­тлегин, двигаясь по этому пути, зачислил сюда и го­сударства.


2. Претлегин пошел дальше.

Академик в своем докладе утверждал, что размножение – функция не отдельного орга­низма, а единого ­организма биологического вида. Претлегин по­шел дальше, он заявил, что патрио­тизм и гуманизм – это функции соответственно голема и Логоса. Логично? Вполне.


3. Идеи Сидерского.

Но амбициозный аналитик г-н Претлегин позволил себе шагнуть еще дальше, хотя пона­чалу этого, вроде бы, никто и не заметил. Он очень акку­ратно (как и подобает уче­нику и по­следователю акаде­мика, осто­рожного и умелого провокатора от науки) пе­рекинул мосток к тому, о чем рас­сказывал библеист профес­сор Сидерский в первый день конференции. Он без особого нажима, но весьма недву­смысленно, дал по­нять, что голем и есть реальное вопло­щение абстрактной идеи анти­христа.

- Более сложно было раз­глядеть в Логосе Бога. И, тем не менее, если быть последо­ватель­ными в своих рассуждениях, такой вывод неизбежен - заявил он на­последок.


4. Это требовало осмысления.

Это требовало осмысления. Но не согласиться с выводами аналитика было трудно. Образ­ность доклада профессора Сидерского служила сильным эмоциональным доказатель­ством претлегинской пра­воты. По-сути вся деятельность голема-государ­ства – это создание пустых наду­манных лишен­ных под­линной жизни форм. Это ли не основная характеристика анти­христа? Основная идея Христа – это гуманизм. Но не гуманизм ли самозащита Разум­ного Человече­ства от самоунич­то­жения? Не это ли защитная функция Ло­госа?

Удивительно, но эскапады чертей, которых на этот раз было трое и все они неистовали го­раздо более прежнего, не ос­тавили вообще никакого впечатления. Наверное потому, что кроме шума во время доклада Претлегина они вообще ничего не производили.


5. Прав ли Претлегин?

Идеи Претлегина, вызывающе нетривиальные, откровенно противостоящие обще­приня­тому мнению, заслуживают серьезнейшего внимания. В сущности, докладчик попытался отыскать ис­точники человеческих представлений о Боге и Антихристе.

Претлегин утверждает, что государственный организм (в его терминологии – голем) - это Антихрист, а единый организм - Род Человеческий (по Претлегину – Логос) и есть Бог. Обе гипо­тезы, прямо скажем, мало обоснованны и выглядят, как построения, мягко говоря, совер­шенно произвольные.

Хотя некоторые основания для них все же имеются. Государство дей­ствительно порождает пустые формы. Но ведь не только оно. Их часто порождает искус­ство и даже философия. Еще сложнее с гипотезой о том, что Логос - это Бог. Сакральные представления чело­вече­ства слишком высоки и абстрактны, слишком идеальны, чтобы соотносить их с лю­бой зем­ной ре­альностью.

Да, все мы вместе составляем Род Человеческий, или по Претлегину Логос, но это вовсе не означает, что он, Логос, и есть обожествляемое нами Высшее Существо. Хотя бы потому, что мы на­де­ляем Бога атри­бутами абсолюта, а Человечество ими явно не наделено.

С другой стороны, иных серьезных претендентов на то, чтобы быть источником челове­че­ских представлений о Божестве, сегодня не существует. Поэтому, отказавшись от претлегин­ской гипотезы, мы вынуждены огра­ничивать свои представления о Боге либо околонаучным бредом эзотериков, либо мистическими фантазиями, эмоционально насыщенными, но ли­шенными всех и всяческих реальных оснований. Что вряд ли разумно. Хотя бы потому, что крайне непродуктивно, так как закрывает путь к рациональному познанию и сокровенных тайн природы, и высших ценностей человека.


Глава 5. Дискуссия о големах

(Вспоминая прошедшую конференцию)

1. Разошлись в задумчивости.

О том, как воспринимала слова Претлегина аудитория, можно было понять по тому, что все слуша­тели напря­женно молчали. Слушатели за­думались. Задумались над философским смыслом изложен­ного. Од­нако никто и предположить не мог, что теорети­ческие, более того, по об­щему мнению, ско­рее гипо­тети­ческие, чем отра­жающие конкретную реальность поло­жения, выдвинутые докладчиком, обернутся траге­дией.

По окончании доклада присутствующие, вопреки обычаю, разошлись в глубокой задумчи­вости. Веду­щий, г-н Письменный, жертва будущих трагических событий из-за связанных с идеями доклада интеллекту­альных пе­реживаний находился в со­стоянии близком к трансу. Поняв, что заседание продолжать бес­смысленно, он не стал никого задер­живать. Было ясно, что людям нужно все об­думать, что дискуссия начнется не ранее, чем за вечер­ним чаем.


2. Вечером в гостиной.

Что происходило вечером в гостиной описать очень трудно. Трудно, но придется, причем исключи­тельно по памяти, ибо большая часть ма­териалов этого бурного дис­пута была без­возвратно утрачена. Все в гостиной были возбуждены настолько, что даже строгий до при­вередливо­сти Тарас Иванович не мог справиться с аудиторией, и навести хотя бы подобие порядка. И конечно жару добавляли вир­туальные черти, ко­торые (все трое) бесились на этот раз на экране большого монитора.

Да, словесный бой был нешутошный, казалось, все сражаются против всех. Возму­щались все. Но при этом все без исключения были категорически не со­гласны друг с другом.

3. Мнение «патриотов».

Оно и понятно, доклад задел всех. Патриоты-государственники были возмущены наездом на их свя­тыни. «Государство» и «патриотизм» - для них священные коровы. Утверждать, что государство – какой-то примитивный, на интеллектуальном уровне инфузории организм, а пат­риотизм – это про­сто самосо­хранительная функция этой жалкой «инфузории», это надо же? Можно ли больнее оскор­бить светлые чувства пат­риотов?

Утверждение г-на Претлегина, что гуманизм не более чем охранительная функция Логоса, патриоты при­няли на ура. Правда, они пред­ложили уточ­нение:

- Не всего человече­ства, а только слабой, нежизнеспособной его части. А поскольку не­жизне­спо­собная часть человечества обречена на вы­мирание, вместе с ней отомрет и этот жалкий буржуазный гуманизм.

- На его смену при­дет гу­манизм национально-ориентированный – говорили они, - в кото­ром нет места не только духу все­прощения и жал­кой «любви» ко всем и вся, в нем не должно быть места унижающему националиста состраданию.

Естест­венно, что черти с экрана бурно поддерживали патриотов.

4. Мнение демократов.

Их оппоненты ока­зались возму­щены не менее. Эти тоже были согласны не со всем сказан­ным док­ладчиком. Мысли о государ­стве и пат­риотизме были встречены ими с одобрением. Но считать гума­низм функцией - это было, по их мнению, верхом цинизма. Перевозбужден­ные экранные черти слова демократов встречали возмущенным ре­вом и сви­стом.

Люди верующие были не просто возмущены, а находились на грани нервного срыва от не­годования из-за заявления докладчика, что Логос и есть Бог. Осо­бенно их возмущало неоп­равданное, по их мнению, использование Претле­гиным слова Ло­гос. Атеи­сты тоже не при­няли эту мысль докладчика. По их мнению, протаскивать идею бога в любой форме – есть обскурантизм и по­пов­щина.

Удивительно, но спорщики на этот раз не разбились, как обычно, на противоборст­вующие лагеря. Нет, это было бы слишком просто. Все было гораздо сложней, каж­дый участник дис­куссии находил свои ар­гументы за и против тезисов г-на Претле­гина. И каждый был катего­риче­ски не согласен с вы­сказыва­ниями своих оппонентов, причем, как из противоположного, так из своего собст­венного ла­геря.


5. Виртуальная сущность, способная на убийство.

Спорили отчаянно. Причем претензии спорщики предъявляли не к док­ладчику, скромно сидевшему в сторонке, а к Тарасу Ивановичу, который в первую половину ве­черней дискус­сии никак не вмеши­вался, а только старался ее упорядочить, привести ее бурный по­ток в четкий, с различимыми по­зи­циями дискутантов, диспут.

Но никто из спорщиков даже не дога­дывался, что обсуждае­мая ими, целиком, по их мне­нию, вир­туаль­ная сущность, сугубая абстракция, никак не соприка­сающаяся с конкретной реально­стью (а только отра­жаю­щая некие обществен­ные тенденции) обернется конкретной материальной силой, способной нанести серь­езный урон и даже совершить убий­ство любо­пытного, по­сягнувшего на тайны ее.


6. Рок.

О виртуальной сущности никто не догадывался, но вполне реальная злоба владела людьми. Каза­лось, в жизнь Тараса Ивановича вмешался рок. Неиспо­ведимые пути неумолимо тол­кали спорящих к ничем не оправданному озлоблению против него. И это озлобление посте­пенно пере­ходило в плохо скрываемую ненависть.

Что это было? Что двигало людьми? Что за набирающая силу гроза нависала над головой Тараса Ива­новича?

Глава 6. Психология преступления

1. Психология преступления.

И успех пришел уже на шестой день. Правда, этого Степан добился путем за­предель­ного, нече­ло­вече­ского напряжения. Как это ему удалось, для меня, и се­годня, является секретом, но он обу­чил компьютер разбираться в психологии преступления.

Не знал, что познания Степана Фомича в психологии столь глубоки и обширны. Од­нако, как фанта­стично это бы не казалось, Степе удалось в кратчайший срок составить тесты, выявляю­щие психологиче­ские особенности обследуемых.

Эти тесты позволили отделить агнцев от козлищ. Отделить людей, психологический строй лич­ности ко­то­рых, делает для них невозможным совершать некоторые поступки, от тех людей, для ко­торых это воз­можно.


2. Холмс или Мегре?

Я в шутку спросил психолога-любителя, помогло ли ему чтение детективов и каких именно? Не Конан Дойль ли его вдохновлял? Степан с совершенно непри­сущей ему серьезностью от­ветил, что все истории про Шерлока Холмса и док­тора Ватсона со­вер­шенно неубедительны ло­гически. В них выстраивается одна, вроде бы, вполне ло­гич­ная версия преступления, но абсо­лютно не учитыва­ется, что с той же степе­нью ве­роят­ности возможны и другие версии. А психо­логический рисунок преступления во­обще не анали­зируется, также, как и мен­тальные осо­бен­ности подозре­ваемых.

Иное дело Жорж Сименон. В его романах до такой степени достоверно проана­лизиро­вана психо­логия преступления, что иные вер­сии, по­мимо той, что предла­гает его ин­спектор Мегре, кажутся совершенно нереальными.


3. Из восьми осталось трое.

С согласия прокуратуры он подверг тестированию 8 человек, оказавшихся под подоз­рением пер­вой версии его программы. В резуль­тате по­дозрения с 5-ти чело­век были сняты. Подозре­ваемых осталось трое. Результат был налицо, но и эта работа не при­вела ис­следователя к фи­налу.


Глава 7. Дискуссия о свободе выбора

(Вспоминая прошедшую конференцию)

1. Проблема свободы выбора.

Интерес представляют все повороты той дискуссии, что разгорелась вечером второго дня конфе­ренции. И, конечно, не худо было бы позна­комить читателя с ними во всех подробно­стях. Но записи отсутствуют, поэтому по­пытаюсь изложить по памяти хотя бы са­мую инте­ресную их часть. По об­щему мне­нию, самая увлекательная часть дискуссии была та, что не­ожиданно свернула к теме сво­боды выбора. Впрочем, говорить о полной не­ожиданности та­кого пово­рота не прихо­дится. О чем бы не возник в любой компании спор с философским уклоном, он неизбежно споткнется на этой непро­стой теме.

Оно и неудивительно. Свободны ли мы в своем выборе - это вопрос вопросов. Во­круг этой про­блемы и развернулись основные баталии. Из доклада Претлегина следо­вало, что приня­тие че­ловеком жертвенно-гуманистического альтруистического реше­ния не свободный его выбор, а проявление са­мосохранитель­ной функции Логоса.


2. Аргумент Григория.

Несмотря на присущую ему стеснительность, начал эту часть дискуссии, местный интел­лектуал Григо­рий Гро­шев. Он с удивительной го­рячностью из­ложил свои претензии к док­ладчику:

- Во-первых, - заявил он с несвойственной ему категоричностью - чело­вече­ство, как соци­альный феномен, не является, по крайней мере, на сегодняшний день единым организмом ни в каких смыслах. А поэтому гово­рить о функциях не­су­ществующего орга­низма, по меньшей мере, не­корректно.


3. Ответ архивариуса.

На что неожиданно резко, с непонятным ядом в голосе ответил Тарас Иванович:

- Чело­вечество сего­дня конечно не является организ­мом в полном смысле этого слова, но представ­ляет собой некий протоор­ганизм, то есть сложно организованную инфор­ма­ционную систему, в не­драх кото­рой вполне могли заро­диться некие протофунк­ции.

- И если это задевает уважаемого участника в моральном смысле - добавил он с улыбкой - то эти свои эмоции не след пе­реносить на уро­вень строго научного обсуж­дения.

Бедный Гриша был вконец обескуражен неожиданно резкой отповедью сво­его со­перника. Мы все тоже. Мягкий характером, Григорий, вроде бы не должен был заго­реться жаждой мести за публичное унижение. Хотя, кто знает? Чужая душа – по­темки.


4. Писатель-патриот.

Но тут в спор вступил горячий полемист г-н Просящев. Писатель-патриот сначала до­вольно спо­койно, но постепенно, по своему обычаю все больше и больше накаля­ясь, заявил:

- По моему мнению, гуманизм – это действительно функция отмираю­щей общественной струк­туры, а именно либерального социаль­ного организма. И о том, что либералы отнюдь не свободны в своих заявле­ниях и действиях, а выполняют волю командующего ими некоего «либе­рального орга­низма» я догады­вался давно.

- И спасибо стороннику патриотов г-ну Претле­гину, которого здесь ошибочно записы­вали, чуть ли не в демократы и либералы, - добавил он - за доклад, четко расставляющий акценты.

- Но - продолжил он, постепенно заводясь – называть патриотизм функцией ко­щунственно. Пат­риотизм – это свободный выбор истинных патриотов.


5. Философ-патриот.

Философ-патриот Подпругин подошел к проблеме с неожиданной для всех стороны:

- Меня нисколько не смущает тезис г-на Претлегина о государстве, как об орга­низме. И на­ция – заявил он – тоже социальный организм, а пат­риотизм и национализм естественные функции этих ор­ганизмов. А эту пре­словутую «свободу воли» ос­тавим безответственным гло­бали­стам и безродным космополитам.


6. Горячие споры.

Но тут в полемику вступили сразу все. Гвалт стоял непомерный. Г-ну Письменному с большим трудом удалось утихомирить чесную компа­нию. Но поскольку слова за­просили од­новременно чело­век десять, пришлось каждому дать возможность выра­зить свою мысль од­ной единст­венной фразой. Фраз оказалось так много, текли они с такой скоростью, что Бед­ному Тарасу Ивановичу пришлось отказаться от своего ре­ше­ния, ограничивающего словоиз­вержения полемистов, и вновь вернуть им их закон­ные три минуты на выступление. Но и это не успо­коило горячих спорщиков. Схватывались бу­квально все со всеми, не взирая ни на ка­кие идейные, политиче­ские, и даже этические преграды.

7.Он опять полез на рожон.

Что за рок преследовал все дни конференции Тараса Ивановича, понять совершенно невоз­можно. Каза­лось бы, совершенно ясно, что, вступая в спор по поводу претле­гинского док­лада, г-н Письмен­ный хотел примирить и враждующие лагеря между собой, и оба лагеря с докладчи­ком. Но из этого ровно ни­чего не вышло, все участ­ники спора с удивительным еди­но­душием накинулись на него са­мого. Хотя то, что он ска­зал, казалось бы, ни в коей мере не задевало ни одну из сторон конфликта. Он про­сто пытался пояснить термин «мертвые формы»:

- Что такое «мертвые формы» - спрашивал он аудиторию? - Когда многоклеточный орга­низм «строит» клетки, или муравейник «строит» муравьев – это просто иные формы жизни, это живое. А если государ­ство-голем «строит» чело­века – это смерть его духа?

- Но это так только с нашей ев­ропейской точки зре­ния. – отвечал он самому себе. – Правда и здесь есть ис­ключения, но уж больно экстравагант­ные, например Сартр с его «свободой в тюрьме».

- А японец – продолжил он, - преданный член своей корпо­рации, в ее недрах в сво­бод­ное время в инди­ви­дуаль­ном порядке наслаждается саку­рой, дзен-буддизмом и прочее.

- Выходит – окончил архивариус свое выступление, - для японца «система» – не смерть духа. Ску­ченные в пространстве остро­ви­тяне в тюрьме, в ар­мии и, наверное, даже при пол­ном коммунизме, могут найти островки в пространстве и вре­мени для инди­видуального меди­тирования. И оставаться людьми в полном смысле этого слова.


8. Спор продолжался долго.

На эту эскападу г-на архивариуса присутствующие ответили чуть ли не сплошным ревом. Это было больше, чем общее возмущение – это было какое-то коллективное помешатель­ство. Хотя, каза­лось бы, в этом выступлении Тарас Иванович лично никого не задел.

Спор продолжался так долго, что к его окончанию большинство его участников на­чали си­петь, а неко­торые вообще потеряли голос. Как ни странно, но даже в этой своей беде спо­рщики обвиняли Тараса Ивановича в чем - в чем, но в этом совершенно неповинного, ибо он, как мог, пытался утихо­мирить особо ретивых дискуссантов.

Удиви­тельно, но в этой части дискуссии виртуальные спорщики не при­нимали никакого участия. Но и без них было достаточно шумно.

Поздним вечером в гостиной стало заметно тише. Все так накрича­лись, что сил бо­лее не оставалось ни у кого. Да и голоса многие сорвали основательно. Но эмоции продолжали за­хлесты­вать. И пришло время ядовитых реплик, произне­сенных тихими от устало­сти и по-прежнему полными ярости от на­копив­шейся злости голосами. Потом разошлись очень недо­вольные друг другом.


9. Опять чудеса.

На следующий день споры по докладу г-на Претлегина безусловно бы разгорелись с новой силой уже за утренним чаем. Од­нако этой интерес­нейшей дискуссии не суждено было про­дол­житься. Во-пер­вых, вы­званный телефонным звонком докладчик отбыл на рассвете по ка­кому-то своему неот­ложному делу. Во-вторых, оказалось, что все участники конференции (даже те, кто не принимал уча­стие в вечернем диспуте) лишились голоса.

Чудесный чай Ефросиньи Серафимовны (местной целительницы, давно состоящей в штате оли­гарха) в первый раз за все годы, вопреки принятому в особняке ритуалу, пили молча. Баба Фрося со­чувст­венно, с пониманием глядела на гостей. И только после чая, когда каж­дый обнаружил у себя в кармане иконку с изображением особо почитаемого старушкой свя­того Горлания Египетского, ко всем вернулся голос.