Ежегодная богословская конференция 2002 г богословие

Вид материала

Подобный материал:

1 ... 10 11 12 13 14 15 16 17 ... 38

Вопрос о церковноприходских школах на Поместном Соборе Русской Православной Церкви 1917–1918 гг. Житенев Т. Е. (ПСТБИ, МГУ)

1917 год стал временем испытания основ русской жизни. В результате февральской революции к власти в России пришли представители левых партий (как центристских, так и радикальных). Со сменой власти не могло не измениться отношение государства к церковноприходским школам, которые получили массовое распространение после 1884 г., в период контрреформ, и воспринимались в либеральной части общества как промонархические и реакционные. Представители этих партий открыто заявляли о своей позиции в вопросе о начальном образовании, согласно которой государственная поддержка всех школ, находящихся в ведении Церкви должна быть упразднена. Еще в 1908 г., при обсуждении вопроса церковных школах в третьей Государственной Думе кадетские депутаты прямо говорили: «Нахождение начального образования в двух ведомствах есть ненормальное, печальное явление народной школы. Накануне введения закона о всеобщем обучении оставлять школы в двух ведомствах было бы крупной ошибкой. Государственная школа должна быть едина и подведомственна Министерству народного просвещения. Церковноприходская школа была вызвана к жизни для борьбы с земской школой, для борьбы с просвещением страны»^¹. Принимая во внимание такие оценки деятельности церковной школы, нельзя не признать очевидным, что вскоре после Февраля, должно было последовать изменение в их положении.

Определением Временного правительства от 20 июня 1917 г. были переданы почти все церковноприходские школы из введения Святейшего Синода в ведение Министерства народного просвещения. Передать должны были все начальные школы, включенные в т. н. школьную сеть^² и получавшие от казны пособие, а также учебные заведения, подготавливающие преподавателей для них: второклассные и церковно-учительские школы.

Поводом для издания Временным правительством данного законодательного акта послужило недовольство учителей церковных школ. В конце марта 1917 г. Св. Синод и Министерство народного просвещения одновременно ходатайствовали об увеличении содержания учителей начальных учебных заведений с 360 до 600 рублей в год. Но Временное правительство, увеличив содержание учащих министерства, отказало учителям церковноприходских школ, что вызвало в них «бурю негодования» и «стремление уйти из духовного ведомства». Разница в жаловании учителей двух ведомств оказалась весьма значительной. И часть учителей церковноприходских школ для улучшения своего материального положения стала добиваться перевода церковных школ в Министерство народного просвещения. Это решение не было единодушным, но оно позволило Временному правительству изъять церковные школы из ведения Церкви.

Отторгнутыми оказывалась более 37 тысяч учебных заведений, тогда как под управлением Синода оставалось около одной тысячи школ, которые, как правило, из-за невысокого уровня преподавания в них оказывались не включенными в школьную сеть и потому не получали государственных ассигнований.

Конечно же, Церковь не могла оставить без ответа это решение, наносящее сильнейший удар по ее просветительной деятельности. 3 июля Синод попытался опротестовать это определение, апеллируя к Временному правительству, но оно проигнорировало его заявление. После этого можно было надеяться только на то, что власть, оставившая без ответа мнение церковной иерархии, прислушается к голосу всего церковного народа в лице Поместного Собора, подготовка к которому шла полным ходом.

15 августа 1917 г. открывается Поместный Собор Русской Православной Церкви, а уже через десять дней Синод обращается к нему с представлением по вопросу о судьбе церковноприходских школ. В нем говорится о передаче через Собор просьбы Временному правительству об отмене закона 20 июня, «предоставив Учредительному Собранию решать вопрос о бытии церковноприходской школы, как особого типа церковно-народной школы в России»^¹. Но прежде чем быть доложенным общему заседанию Поместного Собора, этот доклад Синода был обсужден в XIV отделе Собора, посвященного церковным школам.

Создание этого отдела указывает на то большое значение, которое приобрели церковноприходские школы для Церкви. В него записалось 65 человек, в том числе 6 епископов, 15 священнослужителей и миряне от разных епархий и фронтов. Председателем стал архиепископ Херсонский и Одесский Назарий (Кириллов).

На протяжении трех заседаний (4, 11 и 14 сентября) был подготовлен доклада Собору. Но уже здесь среди участников не оказалось единого мнения во взглядах на начальную церковную школу. Первым пунктом, который вызвал неоднозначную реакцию, был вопрос о самом существовании школы, находящейся в ведении Церкви. Некоторые участники отдела высказывали мнение: если школы получают средства из государственного казначейства, то пусть переходят в ведение государства. Председатель высказал опасения, что в таком случае вряд ли будут обеспечены задачи религиозно-нравственного образования и воспитания в начальных школах, переданных министерству. Это сомнение усугублялось следующим обстоятельством: согласно распоряжению Временного Правительства, преподавание Закона Божьего в школах становилось необязательным. Архимандрит Виссарион заявил, что «нужно употребить все силы, чтобы церковные школы оставались в противовес светским школам»^². С ним согласились большинство участников отдела.

Другим сложной проблемой стало отношение православного населения к церковной школе. Протоиерей Эмилиан Бекаревич, делясь впечатлениями от Всероссийского съезда духовенства и мирян, проходившего в Москве в июле 1917 г., отметил: « в секции съезда, работавшей по вопросу об этих школах, духовенство отстаивало их; крестьяне, учителя и церковные старосты откололись; они ожесточенно нападали на школу»^³. Почему же возникла такая разница в позициях среди православного населения? Объясняя позицию духовенства, Омский епископ Сильвестр (Ольшевский) вспомнил, как создавались церковноприходские школы: «Батюшка получал распоряжение об устройстве школы. Что ему делать? Говорит с церковной старостой, поговорит с прихожанами. Часть средств не без трений получит от прихожан, часть от храма и строит школу. Появляются прекрасные здания для школы, в то время как для причта нет удобных помещений. Созидание церковноприходских школ есть дело подвига духовенства, дело его необычайной самоотверженной деятельности»^¹. Поэтому в школах, созданных с таким трудом, священник являлся хозяином, и закон закреплял за ним это право.

Положение священника оказывалось противоположным положению учителя в школе. Как отмечал один из ораторов, «учащие в церковноприходских школах страшно возликовали по поводу передачи школ министерству, так как будут получать лучшее содержание, будет у них меньше начальства, будут работать в направлении единой школы. Возврат школ облечет их в траур…». Причина такой позиции учителей легко объяснима: существенная разница в окладах по сравнению с работниками министерских школ, а также подчиненность их руководству школы в лице священника (в то время как заведующими светскими школами являлись их коллеги) — делало для них уравнение церковной и министерской школы желаемой целью.

Недовольство устройством церковными школами разделялось в значительной степени и крестьянскими обществами, которые одновременно являлись и прихожанами сельских церквей. Здесь одной из главных причин был вопрос содержания школы. Дело в том, что очень большой процент средств для начальных школ до революции поступал с земских общественных сборов, значительная часть от которых шла на земские учебные заведения. На церковноприходские школы этих средств поступало крайне мало, а потому приходилось прибегать к дополнительным сборам с местного населения, как денежным, так и натуральным.

Церковные школы оказывались, таким образом, в ущемленном положении, на что неоднократно указывали их сторонники. Крестьянство не всегда с сочувствием смотрело на то, что за существование церковноприходской школы в своем селе им приходилось вносить взносы на ее содержание, тогда как за школу, подчиненную министерству народного просвещения, этого делать не требовалось.

Другой серьезной проблемой было отсутствие сколько-нибудь значительной и законодательно закрепленной связи прихожан со школой. Церковноприходская школа приходской, по сути, не являлась. Прихожане, давая деньги на школу, отдавая туда своих детей, не могли принимать никакого участия в ее управлении. И только передача заведования школой в руки прихода могло, по мысли большинства церковных деятелей, решить многие наболевшие проблемы. Правда самого прихода как юридического лица в тот момент еще не существовало, но разработка законопроектов, связанных с его устройством, шла полным ходом.

Основой нового закона, который должен был изменить отношение прихода к школе, стал выработанный Училищным Советом при Святейшем Синоде еще в марте 1917 г. «Проект особой главы в приходском уставе — Просвещение населения». В нем особо отмечалось, что важнейшую задачу прихода — «воспитание населения в духе православной веры и Церкви Христовой» — «приход осуществляет через свои церковно-приходские училища». Ближайшее заведование ими передавалось школьному совету, который подчинялся приходскому собранию. В состав школьного совета согласно проекту входили: «священник, один представитель от родителей учащихся, два от прихода по избранию приходского совета, попечитель и учащих в школе. Председатель школьного совета избирается приходским советом из числа членов приходского совета»^². То есть к управлению школой привлекались и прихожане, и учителя, что должно было изменить ситуацию. В материальном плане положение могло измениться, только если государство начнет финансировать церковную школу в том же объеме, что и остальные начальные учебные заведения. Именно на этом настаивали как члены Синода в своем послании, так и участники отдела по вопросу о церковноприходских школах.

На основании дискуссий, отделом был составлен доклад, представленный Собору на двадцатом заседании 28 сентября 1917 г. Докладчиком выступил протоиерей П. И. Соколов, который на протяжении пятнадцати лет стоял во главе церковно-школьного дела, будучи председателем Училищного совета при Святейшем Синоде.

Итогом доклада стали следующие предложения: А. Просить Временное правительство: 1) отменить закон 20 июня; 2) увеличить основное содержание учителей возвращаемых из Министерства народного просвещения духовному ведомству школ до нормы содержания министерско-земских училищ; 3) сделать срочные распоряжения о приостановке на местах передачу церковных школ Министерству, впредь до особых распоряжений.

В случае отмены закона Временным правительством предлагалось принять предложения под литерой Б, в которых говорилось о передаче всех церковноприходских школ в ведение православного прихода и контроле их со стороны государства в том случае, если они получают от него пособия; там же шла речь о переустройстве церковно-школьного управления на выборных началах.

В заключительном пункте доклада (литера В) говорилось: «Если не состоится отмена передачи Министерству народного просвещения церковных школ, то Церковь должна будет открывать их вновь. Поэтому необходимо здания, которыми пользуются школы, сохранить в ведении Церкви». Здания церковноприходских школ могут быть уступлены под помещения, передаваемые министерским школам во временное пользование при крайней необходимости не иначе, как на арендных условиях^¹.

После доклада были открыты прения по вопросу о церковных школах и обсуждение доклада, предложенного председателем Училищного Совета.

Задаваясь вопросом, почему же могло произойти столь быстрая и не вызвавшая почти никакого сопротивления передача церковных школ в ведение Министерства народного просвещения, ораторы приходили к выводу, что важнейшей причиной являлось отсутствие прихода как активного участника и руководителя школ, из-за чего школы фактически лишались широкой поддержки населения. М. П. Арашкевич отметил в своем выступлении: «Когда народ узнал, что школы церковноприходские передаются Министерству народного просвещения, мне нигде не приходилось слышать протестов; наоборот, все говорили: так и должно быть». К. К. Миркович в своем докладе заявил: «Назвать эти школы приходскими никак нельзя, ибо прихода не было и нет. Вот почему так легко произошло крушение. Правительство, которое не может собрать с крестьян 1000 пудов хлеба, не может взыскать с них государственных податей, изымает из ведения Церкви громадные ценности без всякого протеста. Если бы была связь школы с приходом, этого не произошло бы».

По единодушному мнению членов Собора, возрождение церковных школ возможно только при активном содействии прихода. «Церковноприходские школы, — отмечает тот же оратор, — несомненно, перейдут в земство, но если приход будет со временем организован, он сумеет получить свою школу обратно. Если же он не заявит своего права на школу, церковноприходской школы не будет». С ним согласился епископ Митрофан (Краснопольский), подчеркнувший: «Если произойдет слияние церковной школы с приходом, она будет крепка. Даже если ныне ее и отберут, она, несомненно, возродиться вновь»^².

В результате обсуждения первая часть доклада под литерой А, была принята без изменений. Собор постановил, что свое требование об отмене закона 20 июня Временному правительству должна лично передать избранная на нём делегация. В состав делегации вошли архиепископ Тамбовский Кирилл (Смирнов), протоиерей А. М. Станиславский, выступавший в защиту церковных школ еще в третьей Государственной Думе, Н. Д. Кузнецов, возглавлявший московский съезд церковных старост и мирян, и крестьянин П. Уткин.

Раздел Б, говоривший о передаче школ приходу и вызвавший поддержку большинства ораторов, был принят на следующем заседании 30 сентября 1917 г. также без изменений. А вот по поводу последнего пункта В снова начались прения. В первую очередь он касался сохранения права собственности на школьные здания за Церковью, но был воспринят многими участниками гораздо шире: если школе будет отказано в государственной поддержке, готовы ли будут Церковь и приход содержать ее на собственные средства. В результате Собор принял поправку о том, что школьные здания должны оставаться в ведении Церкви и могут передаваться лишь во временное пользование не церковным школам «по особым в каждом случае письменным соглашениям».

Парадоксально, но именно в тот момент, когда на Соборе в Москве обсуждался вопрос о школах, в Петрограде состоялось совещание представителей Министерства Народного просвещения и министра Исповеданий А. В. Карташева «по развитию и дополнению закона от 20 июня 1917 г.». На нем было еще раз подтверждено, что все церковные школы передаются в ведение министерства, но основная часть документа, выработанного там, была посвящена передача школьных зданий. Согласно документу, все здания церковноприходских школ, на постройку которых были потрачены суммы из Государственного казначейства, переходят Министерству народного просвещения. В остальных зданиях в течение двух лет министерские школы располагаются на тех же условиях, на каких ранее здесь размещались церковные школы^¹. Весь школьный инвентарь и учебные пособия также переходили в руки министерства. Этим законопроектом Церковь фактически лишалась почти всех материальных средств для дальнейшего создания начальных школ.

Однако делегация, отправленная в Петроград, вероятно, об этом еще не знала. По крайней мере, ее участники не теряли надежды повлиять на решение, принятое 20 июня. «Министр-председатель» А. Ф. Керенский согласился принять их 11 октября в Зимнем дворце, но до этого состоялась встреча с министром Исповеданий А. В. Карташевым, который постарался объяснить точку зрения правительства. Впоследствии архиепископ Кирилл изложил суть этой беседы Собору. «Идеология, развиваемая соборными рассуждениями, — отметил А. В. Карташев, — не может быть воспринята правительственным разумом существующего государственного строя. Решения Собора опираются на предпосылки религиозного и нравственного порядка, а распоряжения Правительства относительно церковноприходских школ основываются на оценке ее значения с чисто политической точки зрения… Отказ от услуг церковноприходской школы должен быть одной из обязательных примет в паспорте республиканского правительства»^².

А. Ф. Керенский в беседе с делегатами Собора заявил: «Представляя Церкви полную свободу в ее внутренней жизни, Правительство не может не порвать тех пут, которые мешают новому строю стать внекофессиональным. К тому же участие церковных школ в осуществлении государственной сети всеобщего обучения, нарушая органическое единство всего аппарата по народному просвещению, являлось бы нарушением и церковной автономии при неизбежности тогда подотчетного и подконтрольного положения Церкви перед государством. Против же свободной школы и деятельности Церкви… государство не может ставить никаких возражений. Что касается закона 20 июня 1917 г., то он никоим образом не может быть отменен»^¹. Таким образом, он с большой определенностью высказал мысль о невозможности возвращения к прежним формам взаимоотношения между государством и церковными школами. Мнение А. Ф. Керенского было доведено до участников Собора делегатами.

Стало очевидным, что для церковноприходских школ необходимо искать какие-то новые формы существования. Дальнейшее обсуждение на Соборе касалось в первую очередь вопроса о сохранении имущества школ в ведении Церкви. Как подчеркнул один из делегатов протоиерей А. Станиславский в беседе с А. Ф. Керенским: «Обращение собственных зданий церковных школ под школы министерские, хотя бы на условиях срочной аренды, равносильно запрещению самого существования церковноприходских школ. Ведь ни Церковь, ни приход не в состоянии заново оборудовать помещение для своей школы, хотя бы и владели средствами на ее содержание и оплату учительского труда»^². Тем не менее, попытки делегатов Собора переубедить главу Временного правительства во взгляде на этот вопрос не дали результата.

Для детального рассмотрения проекта постановления правительства об имуществе церковных школ, Собор передал его на скорейшую разработку в XIV отдел. 19 октября на двадцать седьмом заседании протоиерей П. И. Соколов выступил с докладом от отдела о церковноприходских школах, в котором настаивал на том, чтобы Временное правительство пересмотрело свое решение в соответствии с постановлениями Собора. Отделом совместно с Юридическим совещанием было подготовлено обращение к правительству о незаконности передачи зданий церковных школ Министерству Народного просвещения, в том числе по причине того, что средства, затраченные на их постройку и оборудование, поступали не только от государства, но и от Церкви. В нем также указывалось на необходимость отразить в законе тот факт, что школы, содержащиеся за счет прихода, не могут быть переданы в ведение Министерства^³. Собором было принято это обращение, а его окончательная редакция была утверждена на заседании 23 октября 1917 г. — за два дня до большевистского переворота…

Новые власти оказались еще более последовательными противниками церковных школ и вообще всякого преподавания церковных дисциплин в учебных заведениях. Декретом «О свободе совести, церковных и религиозных обществах», нередко называемым по своему содержанию декретом «об отделении Церкви от государства и школы от Церкви», вышедшим 20 января/2 февраля 1918 г., запрещалось всякое преподавание религии в школе, где преподаются общеобразовательные предметы (ст. 9). Это, казалось, ставило крест на дальнейшем существовании церковноприходских школ.

Тем временем Собор, фактически игнорируя это постановление советской власти, продолжил обсуждение вопроса о церковных школах на второй сессии, начавшейся в январе 1918 г. Вопрос был связан с разработкой приходского устава, одна из глав которого была посвящена просветительским учреждениям, находящимся в ведении прихода. Как уже упоминалось выше, эта глава была разработана в свое время в Училищном совете при Святейшем Синоде, обсуждена в отделе о церковноприходских школах и передана в отдел о благоустройстве прихода. На сто первом заседании, состоявшемся в марте 1918 г., эта глава была обсуждена и, претерпев незначительные изменения, принята Собором. Таким образом, Церковь в лице Поместного Собора еще раз подтвердила мысль о необходимости существования школ в ее ведении. Причем их устройство и деятельность связывалась не с каким-либо политическим строем, а находилось в непосредственной связи с приходом — «фундаментом Церкви».

Последние постановления Собора о церковных школах относятся к третьей сессии, проходившей летом 1918 г. Количество учебных заведений, подчинявшихся церкви, сокращалось, и сохранять громоздкий аппарат управления ими, доставшийся в наследство от синодального периода, не имело смысла. В изменившейся ситуации Собором было принято решение упразднить Училищный совет и Учебный комитет при Святейшем Синоде, и сосредоточить управление учебными заведениями при Церкви в Высшем Церковном Управлении, «предоставив ему организовать это дело в соответствии с действительными потребностями настоящего времени»^¹.

В дальнейшем политическая ситуация в стране сложилась так, что существование школ при Церкви стало невозможным. Всё же решения Поместного Собора оказались крайне важны, так как, во-первых, окончательно определили отношение Церкви к этому явлению, показав, что для усиления ее влияния на население обойтись без школы нельзя, во-вторых, указали ориентиры для последующего развития и организации церковноприходских школ.

Blog

Ежегодная богословская конференция 2002 г богословие