Н. И. Фалеев Цели военного наказании Диссертация

Вид материала

Диссертация

Содержание § 27. Системы и цели воинских наказаний в эпоху XVIII и в XIX вв. Пруссия. § 28. Развитие прусского военно-уголовного законодательства до XIX ст.

Подобный материал:

• Становление теории авиации: эпистемологический анализ, 368.29kb.
• Диссертация на соискание учёной степени кандидата юридических наук, 1614.07kb.
• Портрет Дориана Грея»), А. Камю («Посторонний»), Р. Брэдбери («Наказание без преступления»)., 350.82kb.
• Свобода и несвобода в бытии, 2069.65kb.
• «военного коммунизма», 55.38kb.
• Институционализация террологии в россии как философско-эпистемологическая проблема, 773.75kb.
• Механизм уголовно-правового регулирования режима военного положения, 651.42kb.
• Парадигмы образования в социокультурном пространстве современного российского общества, 783.53kb.
• Государственное управление системой высшего военного образования в современной россии, 417.84kb.
• Роль Президента Российской Федерации в формировании системы государственного оборонного, 399.31kb.

§ 27. Системы и цели воинских наказаний в эпоху XVIII и в XIX вв.

Во второй половине XVII столетия немецкое право мало-помалу подпадает под влияние французского законодательства: блестящее царствование Людовика XIV, образцовое устройство его армии и сильное развитие законодательной деятельности, без сомнения, не могли не отразиться на постановке вопроса о воинском наказании в других государствах. Влияние это сказалось в том, что австрийские артикулы к этому времени пестрят французскими терминами и французскими данными о наказаниях, о порядке их исполнения и т. д.¹

Кульминационного пункта достигает идея устрашения в XXVII и начале XVIII столетии. Затем уже под влиянием новых гуманитарных учений, идея о воинском наказании изменяется и ко времени издания уложения Mарии Терезии 1768 года цель общего предупреждения теряет свою остроту², хотя продолжает еще существовать, отражаясь в системе телесных наказаний палкой, прохождением сквозь строй, кнутом, шпицрутенами, седельными ремнями через 200-300 человек, обрезанием носа и ушей, клеймением, розгами в соединена с позорным изгнанием и т. п.; смертная казнь зачастую применяется в квалифицированном виде, с отрезанием руки, посредством расстрела, обезглавливания или повешения. Словом, законодательство Австрии в эпоху XVIII столетия находилось в переходном состоянии: цели воинского наказания были крайне неопределенны: с одной стороны, хотели устранить, с другой – исправить, с третьей – удалить неисправимых и т. д. Но все это не имело никакой положительной постановки.

То же следует сказать и относительно дисциплинарных мер, представлявших собой пеструю смесь разных карательных средств из далекого прошлого; здесь мы встречаемся с позорным ношением седла, как в рыцарском войске, с постановкой у столба, как в средневековом законодательстве, с посажением на деревянную лошадь, с заковыванием у профоса и т. п.

Французская революция, по странной случайности, не оказала большого влияния на австрийское право: в уставе 1808 года³, как и в его предшественниках, встречаются те же телесные наказания, почти не изменили своей физиономии и наказания правопоражающие; зато возрастает значение лишения свободы, и в этой области австрийское военно-уголовное право пошло по пути заимствований из французского законодательства.

Смертная казнь продолжает еще существовать, но только в форме повешения и расстрела без всяких членовредительных последствий; шпицрутенам отдается большое место, равно как и наказанию палками. Правопоражающие наказания, в зависимости от служебного положения объектов, разделяются на два вида: для офицеров – исключение из службы с лишением чинов или без такового; для нижних чинов – клеймение спины, прибитие имени осужденного к виселице, разжалование для унтер-офицеров, лишение орденов и знаков отличия и лишение воинского звания¹.

Исправительными наказаниями были: различные виды ареста – домашний, у профоса и т. п. Stockhausarrest; при первом - наказанный не имел права оставлять своей квартиры; второй отбывался в особом помещении, с усилением его содержанием на хлебе и воде; Stockhausarrest отбывался на гауптвахте и мог точно также сопровождаться лишением горячей пищи². Далее следуют: арест в крепости для офицеров и отсылка в шанцевые работы рядовых и унтер-офицеров, лишенных этого звания. Во главе этого рода наказаний следует поставить Kerker. Однако, в течение всего XIX столетия военное законодательство Австрии жило и еще продолжает жить под влиянием дореформенного права, почему и развитие идеи исправления воинского наказания идет крайне медленными, тяжелыми шагами.

Пруссия.

§ 28. Развитие прусского военно-уголовного законодательства до XIX ст.³

Тридцатилетняя война оказала решительное влияние в области военного дела всех европейских государств: она выработала систему комплектовали и устройства войск, способы ведения войны, тактику, а законодательство шведского короля Густава Адольфа произвело разрушительное действие на догматы военной юстиции того времени.

Эти факторы в значительной мере коснулись и великого курфюршества Пруссии. Имея под знаменами армию, превышающую 25 тыс. человек, Фридрих Вильгельм счел нужным издать для нее уголовное законодательство. Земское право 1620 г. не могло удовлетворять нуждам армии, так как, будучи сколком с Каролины, оно совершенно не знало воинских преступлений, почему и не могло применяться к военнослужащим в случаях нарушения ими требований военного правопорядка. В виду этого в 1656 году курфюрст издает первый военно-уголовный кодекс – Kriegs-Recht und Articulus-Brief⁴.

Составление этого кодекса не представляло особенных затруднений, так как приходилось действовать, имея под руками выдающийся образец военно-юридической техники – шведский кодекс⁵. Благодаря этому, прусские войска не только получили устав, но даже и комментарии к нему, составленные генерал-аудитором E. Hoyer'ом и значительно облегчившие пользование уставом.

Таков был дебют Пруссии в истории военно-уголовного законодательства.

Однако, в артикулах 1656 г. нет ничего, что могло бы характеризовать прусского законодателя: артикулы часто дословно повторяют постановления кодекса Густава Адольфа, а комментарии представляют собой собрате данных, почерпнутых из судебной практики шведов, и только небольшой частью касаются практики прусской.

Но законодательство Пруссии не могло признать за наказанием тех целей, которые имела в виду военно-карательная деятельность в Швеции.

В Пруссии применение к виновному законодательной угрозы осуществлялось ради предупреждения возможных нарушений в будущем, ради устрашения; условия служебной обстановки прусского солдата указывали не на святость долга, а на страх грядущего наказания; этических основ недоставало, и в первые же годы после издания заимствованных артикулов прусская армия стонет под начальнической палкой, под самоуправством и всесильным усмотрением⁶. Некоторые исследователи прусского военно-уголовного права объясняли это явление дурным составом офицеров¹, мы же более склонны видеть в нем необходимое олицетворение тех общих основ, на которых покоилось военно-уголовное законодательство всех европейских государств того времени. Шведская армия была исключением из правила, ее законодательство и воинский правопорядок обеспечивались не только карательными угрозами, но и личным примером и личными свойствами законодателя. И везде, кроме Швеции, воинское наказание должно было устрашать, а отсюда недалеко уже до полного игнорирования действовавшего устава, поскольку он противоречил этой идее.

Великий курфюрст в длинном ряде законодательных актов борется с этим явлением, угрожает начальникам тяжелыми взысканиями, повышает силу репрессий и, таким образом, активно приобщается к тому же явлению, с которым борется. И в этой борьбе для армии была ясно видна цель воинского наказания и значение военно-уголовного закона².

Словом, не местные, а общие причины лишили изданный устав действительной силы.

Наоборот, удивительной живучестью пользуются военно-уголовные законы, заимствованные из имперского и французского права: таковы Edickt von Haltung gutcr Discijlin uncl Ordre 1665 года, Marsch-Edickt 1678 г. ³ и др.

Между прочим, великий курфюрст для флота издал See-kriegs-recht⁴, имевший административное и военно-судебное значение, и воинские артикулы 1672 г. для артиллерийского корпуса"⁵. Во всяком случае эпоха великого курфюрста была очень богата по числу уголовно-законодательных постановлений, а участие военных законоведов придавало этим определениям известную систематичность, стройность и полноту. В последние годы царствования курфюрста в Пруссии издается corpus juris militaris, составленный при участии генерал-аудитора Шульца, снабдившего военно-уголовные постановления комментариями из судебной практики и расширившего теоретические данные, преподанные Ноуег'ом при издании артикулов 1656 года⁶.

С момента воцарения курфюрста Фридриха III прусское законодательство становится под влияние французского военно-уголовного права, и шведские начала вымирают сами собой. В его царствование (1688-1713 г.г.) было издано очень много военно-уголовных законов, из которых наиболее важными следует признать законы о ландмилиции (1701, 1704, 1705, 1711 и 1712 г.г.) и Kriegsgerichts-Ordnung und der Auditeurin-struction 1712 г. Первые заключали в себе, помимо организационных и судебных постановлений, многочисленные определения о наказании чинов ландмилиции и очерчивали круг наказуемых деяний.

В этих законах идея устрашения проходит кровавой чертой: наказания поражают своей силой и разнообразием, смертная казнь и членовредительные меры получают выдающееся значение. Для законодателя этого периода важно охранить правопорядок, не заботясь о средствах, мягкость являлась непозволительной слабостью, поэтому и взоры Пруссии обращались туда, где царил строгий внешний порядок, поддерживаемый решительными и верными угрозами. Франция позволяла делать большой выбор, недостатка в наказаниях не было. И на прусскую почву пересаживают эдикты и ордонансы Людовика XIV⁷.

Такое же значение имеет и закон 1712 г. о судебном порядке, установивший быстрое отправление правосудия в интересах обеспечения того же воинского правопорядка скорыми и экономичными процессуальными средствами ¹.

Мы не упоминаем о других военно-уголовных законах того времени, которые быстро следовали один за другим, помогая законодателю очистить армию от ее порочных членов; все они раньше рождались на Западе и затем уже переносились в Пруссию, изменяя только отчасти свою внешнюю конструкцию и внося в прусское законодательство терминологию французского военно-уголовного права².

Король Фридрих-Вильгельм I (1713-1740 г.) ознаменовывает себя в истории законодательства изданием двух кодексов: Kriegsartikel 1713 г. и Dienrtreglement 1726 г.

Kriegsartikel был издан королем в первый же год его царствования. В его разработке принял участие знаменитый законовед того времени - генерал-аудитор Katsch³. Появление кодекса было желательным: артикулы 1656 г. не отвечали ни духу армии королевской Пруссии, ни целям законодателя; со времени их издания Пруссия пережила длинную историю реформ в области военного дела, увеличила свою армию, да и культурный строй государства сделался выше. Новые артикулы, не забывая основного стремления к общему предупреждению, оказываются более мягкими по сравнению со своими предшественниками, но лишь в отношении отдельных служебных нарушении⁴; в общем по-прежнему живет та же идея – устранить вооруженную толпу людей, взятых из низших слоев общества. Артикулы относились лишь к нижним чинам, поступившим на службу из непривилегированных классов, к офицёрам же применялся регламент о службе 1726 г. (Reglement vor die K. Preussische Infanterie)⁵. Этот кодекс, выросший в одинаковых условиях с артикулами 1713 года, имел в виду те же карательные цели, но к их достижению стремился другими путями. Привилегированные члены военного общества в качестве объектов наказания имели значительно больше прав, нежели низшие чины: законодатель признавал за ними известную свободу, известный круг преимуществу а потому, избегая действовать на тело, поражал их свободу и преимущества - служебные и сословные. Преступные деяния, о которых говорит кодекс, исчерпываются проступками против правил воинского повиновения, чинопочитания, служебного поведения и дуэлей. В кодексе имеются постановления и о нижних чинах, но исключительно как об объектах дисциплинарной власти начальников-офицеров⁶.

Просвещенный абсолютизм, получивший свое выражение в Пруссии в лице Фридриха II, должен был так или иначе проявить себя и в области военно-уголовного законодательства.

Дангельмайер утверждает, что царствование короля не оставило значительных реформ в военном праве того времени⁷.

Мы склонны думать иначе и в законодательных попытках Фридриха II видеть проявление многих новых начал, удержавшихся в прусском кодексе 1845 г. и появившихся даже в германском 1872 г.

Два регламента – о пахотной и гусарской службе 1743 года, значительных своей частью, касающейся вопроса о предупреждении воинских преступных деяний – предписывают усилить надзор за подчиненными и даже начальниками из высших чинов и совершение преступлений военнослужащими ставят в связь с отсутствием надзора за виновными¹.

Таким образом, начало ответственности за подчиненного получает новое авторитетное подтверждение. Но вместе с этим естественным путем рождается правило и об усилении ответственности начальника, как лица, обязанного надзором, в случае совершения им деяния совместными усилиями с подчиненным.

Оба эти начала сказались на последующем законодательстве самым решительным образом. Сам Фридрих старался придать им жизнеспособность и настойчиво вводил их в другие военные законы, как например, в регламент Ordre zur Erhaltung der Subordination bei der Armee 1744 г².

Другим памятником, заключавшем в себе новые законодательные тенденции, был Circlarordre 6 августа 1744 года³. Этот закон, установивший новые правила конфирмации военно-судебных приговоров, предписал, кроме утверждения приговоров, усиление таковых до известного предела. Таким образом, усмотрение военного начальства конкурировало с судебным решением, но не на одинаковых условиях: в то время, как суд взвешивал обстоятельства дела на неподвижных данных закона и только закона – конфирмующее начальство отправляло правосудие, пользуясь исключительно своим усмотрением, не стесненным определенными рамками; начальство было вполне самостоятельно и в выборе карательных мер не стеснялось, так как логически определения закона, в случае практической необходимости, могли быть совершенно отброшены.

Наконец, следует отметить еще более знаменательный акт: воинский артикул 1749 г. В нем отразилось все содержание военно-уголовного законодательства Фридриха Великого и его уголовно-политическая тенденция: устрашать во что бы то ни стало.

В начале 1749 г. король приказал генерал-аудитору Павловскому составить проект военного кодекса. Проектируемый закон должен был содержать в себе угрозу сильными карательными средствами, настолько сильными, чтобы у возможного виновника отпала всякая охота к нарушению своего правомерного состояния. Однако, чтобы примирить культурные требования времени с необходимостью охраны воинского правопорядка сильными мерами, законодатель пошел удивительно иным путем: угрожая санкциями закона, он вместе с тем воспрещал осуществлять таковую и заменял ее другой санкцией, более легкой.

В 1749 г. были изданы воинские артикулы, а вместе с ними особая декларация; артикулы должны были читаться в войсках, солдаты приглашались выслушивать постановления о строгих наказаниях, а декларация, отменявшая и заменявшая установленные в артикулах наказания, должна была, пребывать в безгласности. Знакомиться с декларацией предоставлялось только офицерам, а применять ее – начальству⁴.

Таково было значение уголовных определений Фридриха Великого.

В эту эпоху французское влияние не перестает быть еще заметным: прусские законы настойчиво повторяют определения и термины французских ордонансов, а иногда почти в целом заимствуют таковые; отметим, например, закон 17 ноября 1764 г. о дезертирах и их наказаниях, заимствованный из французского ордонанса 1727 года.

Со вступлением на престол Фридриха Вильгельма II военно-уголовное законодательство продолжает совершенствоваться под руководством генерал-аудитора Cavan'a. Причиной появления многих новых законодательных постановлений были войны и походы, в которых принимала участие Пруссия и которые убедили законодателя в несовершенствах установленного в армии воинского правопорядка. Поход в Голландию 1787 г., война с революционной армией 1792-95 г. и с Польшей 1793-96 повлекли за собой большие реформы в военно-уголовном законодательстве.

Идеи Фридриха II перестали удовлетворять интересам военного правосудия, его законодательство противоречило самым настоятельным нуждам армии.

Первым делом Cavan'a была реформа регламента о службе офицеров. В 1788 г. появляется новый закон, значительно умеривший начальнические полномочия и позаботившийся об этических началах отношении подчиненных и начальствующих¹.

Одновременно с этим ведутся детальные работы по пересмотру воинских артикулов Фридриха II, и в ноябре 1787 года появляется новый проект артикулов, к которому, по примеру старого закона, прилагается новая декларация, с воспрещением опубликовывать ее в войсках².

Новый кодекс получает утверждение 17 июня 1788 года.

По сравнению с предшествующим кодексом, устав 1788 г., не выдвигая новых начал военно-уголовного права, стремится дать воинским наказаниям большую действительность, но не в смысле устранения, а исключительно их жизненности и применимости.

Этому уставу суждено было просуществовать очень недолго. Через девять лет появляется совершенно новый кодекс, ничем не похожий на предшествующий.

Дело в том, что в 1794 году общеуголовное прусское законодательство подверглось коренному преобразованию³: средневековые начала, которыми руководствовался суд в своих приговорах о применении общих наказаний, должны были сойти со страниц законодательства. Просветительное движение XVIII в. изменило цели наказания, ввело гуманизацию в право, выдвинуло значение человеческой личности и указало путь для разработки права.

Наконец, и с практической точки зрения применение старых артикулов к военнослужащим представляло затруднения при существовании новых доктрин, провозглашенных земским правом 1794 года.

Поэтому, исключительно в целях согласования основных положений уголовного законодательства был .издан устав 1797 г. К его характерным особенностям надо отнести: сравнительную легкость наказаний, сокращение случаев применения наказаний телесных и большую ясность юридической терминологии. Однако, идея устрашения еще продолжает господствовать: устав грозит квалифицированной казнью, прогнанием сквозь строй, палками и лишением чести ⁴.

Содержание устава исчерпывалось только воинскими преступными деяниями, общие же рассматривались согласно определениям земского права.

С таким запасом военно-уголовных средств Пруссия вступает в XIX столетие.