Geum.ru

Михаил Мухамеджанов

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   10   ...   47

К сожалению, срок службы подошел к концу. Несмотря на уговоры и обещания «золотых гор» высшими армейскими чинами и спортивными заправилами, спорт и армию пришлось оставить, а полюбившуюся кобылу Санту, отрывая от сердца, передать другому спортсмену. Бывали моменты, когда он и сам начинал уговаривать себя остаться, но это быстро проходило, и он снова мечтал о «гражданке» и свободе. Он действительно был сугубо гражданским человеком, и свою свободу не желал отдавать даже за коня. С пятиборьем, как и с большим спортом, он посчитал, было покончено раз и навсегда. Даже думать об этом было больно и грустно.

Говорят, что «дважды в одну и ту же воду не входят», но судьба распорядилась иначе. Скоро он снова скакал в седле на строптивом и горячем рысаке Булате, не желавшем подчиняться никому, кроме своего любимого седока.

Возвращение Ибрагима в большой спорт ознаменовалось тем, что он сразу же круто повздорил с заместителем декана спортивной кафедры, Валерием Максимовичем, который, решил стать его главным тренером. Как и предполагал Ибрагим, тот потребовал строжайшей дисциплины и всецелой отдачи только одному спорту, причем, дисциплина стояла на первом месте. Ибрагим был категорически не согласен и постоянно возражал, тем более тренер и понятия не имел о пятиборье, требовал постоянного присутствия, систематического отчета за все действия и отлучки. Дело дошло до громкого скандала, в результате которого он все-таки добился, чего хотел. А хотел он только одного – тренироваться без понуканий, обидных замечаний и проверок.

- Добровольное спортивное общество, - взывал он к институтскому руководству, - на то и является добровольным, что сюда приходят по доброй воле в надежде на помощь и обучение спортивному мастерству. Надо ли каждый раз выговаривать спортсмену, что он должен и чего не должен, когда он прекрасно все понимает сам и отдает себе отчет в том, что делает? В пентатлоне и так довольно строгий распорядок. Пять видов спорта, пять тренеров, к которым нужно попасть, чтобы получить необходимые навыки. С каждым необходимо договориться о времени, с пользой его провести, а тут еще приходится его терять, выслушивая поучительные нотации и несправедливые замечания. Все же желают получить хорошие результаты на соревнованиях, вот и не мешайте мне их добиваться, не мотайте мне нервы и поберегите свои! В конце концов, я и сам могу устанавливать, согласовывать графики тренировок, которые устроят всех. Надо ли для этого приходить на полуторачасовые совещания, которые устраивает кафедра, выслушивать отчеты всех спортивных секций, и только после докладывать, с кем я договорился, а с кем еще договариваюсь? А потом мне хотелось бы напомнить, что все-таки студент института, а уже потом спортсмен. Мне бы не хотелось совсем отставать от учебной программы, а для этого тоже нужно время. Я, конечно, понимаю, что спортивная кафедра помогает мне преодолевать некоторые трудности со сдачей зачетов и экзаменов, но мне кажется, что это не дает ей права полностью лишать меня учебного процесса. А получается именно так. Вот собственно и все, что я хотел сказать.

Смелое заявление Ибрагима повергло всех в шок. Такое случалось не часто. Какой-то неоперившийся первокурсник посмел восстать против могущественной спортивной кафедры, однако его доводы сочли разумными и решили удовлетворить его пожелание. К тому же с пятиборцами, да еще кандидатами в мастера в институте было негусто, а этот строптивец мог действительно постоять за честь родного вуза. Валерия Максимовича попросили отойти в сторону, а занявший его место Александр Михайлович полностью доверился своему подопечному, а может, просто не захотел связываться со строптивым выскочкой. И неплохие результаты не заставили себя долго ждать.

Через два месяца Ибрагим занял четвертое место на столичном чемпионате, еще через месяц стал бронзовым призером страны, а спустя полгода привез серебро с чемпионата Европы. За это время ему присвоили звание – мастер спорта СССР, а через год – заслуженный мастер спорта.

К сожалению, через два года большой спорт закончился для него тяжелой травмой. После неудачной попытки прыгнуть на лыжах с трамплина, он сломал крестцовый отдел позвоночника. Согласившись на операцию без наркоза, он сохранил подвижность конечностей и не остался калекой на всю жизнь, но со спортом на этот раз было уже покончено навсегда.


Словно бы предчувствуя, что спортивная карьера будет недолгой, он продолжал искать способ, который позволил бы ему без особых проблем учиться и закончить институт. Занятия спортом никак не способствовали пополнению его знаний, скорее наоборот, только увеличивали отставание от институтской программы. Спортивная кафедра после его смелого заявления особенно за него не заступалась, поэтому назревала критическая ситуация. Догнать ребят он не мог уже при всем своем желание и упорстве.

И выход из сложившейся ситуации ему неожиданно подсказали сами физики.

Ибрагим часто слышал бытующую в среде физиков шутку, что «физикой не занимаются, а болеют». Да он и сам не раз наблюдал, как они, увлеченные каким-нибудь научным спором, забывали обо всем на свете. Как глухари на токовище, они переставали видеть и слышать окружающий мир. Их оживленные беседы часто затягивались на долгие часы, даже сутки. При этом перерывы на сон и еду были крайне нежелательными и очень скоротечными. Да и то, необходимо было внимательно отслеживать, когда и что они могли положить себе в рот.

Ибрагим часто вспоминал одну такую историю, когда профессор за жарким обсуждением какого-то научного события вместо кофе выпил чернила для самописцев. Какой-то раззява, а такое среди ученых случается довольно часто, вылил их в кружку, другой посуды под рукой не оказалось, добавил туда немного спирта, тщательно перемешал и поставил отстаиваться. Так он пытался «вернуть к жизни» немного подсохшую жидкость. А другой ученый все это неторопливо выпил, жалуясь оппонентам, что «кофе с коньяком совершенно остыл».

И таких историй и анекдотов Ибрагим насмотрелся и наслушался уже огромное множество, хотя и попал в этот удивительный, увлекательный мир совсем недавно. С огромным интересом наблюдая за его обитателями, он учился у них, поражался их уму, силе знаний, ну, и подмечал их слабости. И теперь одной из них решил воспользоваться.

Выведав у сотрудников кафедры, какой проблемой на данный момент увлечен преподаватель, проводивший семинар в его группе, он быстро смотался в библиотеку, кое-что почитал, что-то выведал у аспирантов и отправился на занятия. В самом начале семинара он, как бы случайно, коснулся этой темы.

Результат был ошеломляющим. Два с половиной часа они вдвоем говорили только на эту тему, вернее, говорил только преподаватель, а он изредка ему поддакивал.

Боковым зрением он видел, как его сокурсники пытаются задавать какие-то вопросы, скучают, спят, играют в «морской бой» и даже карты. Доцент, кандидат физико-математических наук их не замечал. Он не видел никого и ничего, кроме того светопроводящего волокна, которое нужно было удешевить, превращая кварц-полимер в полимер в полимере. Он был настолько благодарен студенту, который разделил с ним его боль, что и в дальнейшем при каждой встрече мучил того в коридорах института, на улице, и несколько раз пытался продолжить диспут в туалете.

Все пять лет Ибрагим успешно применял свое открытие и удивлялся, почему эти умнейшие люди не могут разгадать его «шитой белыми нитками» хитрости?

Только один раз на втором курсе пожилая, строгая и принципиальная преподавательница по математическому анализу, больше часа проговорив с ним на интересующую ее тему, попросила ответить на вопросы в экзаменационном билете. В результате он трижды сдавал экзамен, после чего даже во сне мог написать все основные формулы по ее предмету.

Самое интересное, что болезни преподавателей довольно часто оказывались весьма заразными. Рано или поздно, он ими заболевал, причем, рецидивы порой проходили даже сложнее, а полное выздоровление наступало тогда, когда получался положительный результат. Во всяком случае, от болезни, полученной при первом своем эксперименте, а именно удешевление цветоводов, он начал избавляться тогда, когда основательно поломал голову над одним из заменителей кварца полимером дакрилом.


-5-

Решив таким оригинальным и, увы, нечистоплотным образом вопрос с учебой, Ибрагим добился совершенно неожиданного результата. Времени, остающегося после занятий спортом и учебы, если ее так можно назвать, стало хватать на остальную личную жизнь даже с лихвой. Можно сказать, что его стало просто навалом.

Спортивная кафедра продолжала честно обегать и уговаривать кафедры, те, уже давно махнув на пропащего студента рукой, продолжали ставить положительные оценки, а сам он, пользуясь независимым, отвоеванным у той же спорткафедры положением, особо тренировками себя не утруждал. В какие-то моменты ему становилось совестно, особенно тогда, когда приходилось общаться со своими друзьями-сокурсниками, которых учеба заедала до печенок и жутких головных болей.

В какой-то момент он подумал, а не вернуться ли в таксопарк, причем, как и прежде, на две смены. Увы, эта мысль так и осталась неосуществленной. К этому времени стали появляться совершенно иные идеи, позволяющие зарабатывать намного больше, чем дозволяла государственная служба. К тому же он еще и оставался полностью независимым от всякой дисциплины и, что еще немаловажно, от всякого руководства.

Стипендии, которая была выше, чем в других вузах, явно не хватало, а обычные студенческие подработки были непродуктивны, отнимали много сил и времени, но желаемого результата все равно не приносили.

Разгружать вагоны с овощами, фруктами и даже с водкой было трудно и противно. На станциях и овощных базах обычно обсчитывали, а иногда и вовсе наказывали. Это он уяснил еще до таксомоторного парка.

Однажды, разгружая мандарины, они с напарником случайно разбили ящик о борт машины. Тому в руку впилась окантовочная проволока. Пришлось часа два собирать рассыпавшиеся под вагоном фрукты только для того, чтобы получить обратно паспорта. Ящик все равно оказался неполным, поэтому ни о каких дальнейших заработках на этом поприще даже и речи быть не могло.

В канун октябрьских праздников сосед по комнате в общежитии Саня Сумачев предложил ему войти в «Бригаду по оказанию помощи отстающим студентам и аспирантам». Бригада под руководством очень шустрого доцента Юрика делала курсовые, дипломы и даже диссертации. Юрик приносил заказы, распределял задания и соответственно платил каждому по способностям, наказывая нерадивых, затянувших со сроками, подчас и вовсе оставляя без заработка. Поэтому текучка кадров была просто фантастической. Ибрагиму с его скудными знаниями самому требовалась помощь, поэтому из этой затеи тоже ничего не вышло. Он вылетел из бригады, как говориться, в одно касание, однако подметил, что, используя наемный труд, можно, очень даже неплохо заработать. Это был его первый наглядный урок политэкономии капитализма.

Подобрав бригаду из шести приятелей – однокурсников, он снова с еще большим рвением занялся поиском выгодных заказов.

Сначала бригада попробовала поработать на стройке, которая была организована руководством нового, Третьего медицинского института. Дело оказалось невыгодным и трудоемким. «Первый блин комом» - пошутили друзья и взялись за сборку щитовых домиков для садоводов. Оказалось, что собирать «советские» домики в отличие от «финских» дело тоже трудное, муторное и неблагодарное. За «финскими» стояла огромная очередь, а скуповатый советский дачник ни в какую не соглашался их приобретать, так как стоили они в полтора раза дороже.

Два суровых зимних месяца в свободное от экзаменов время он и шестеро его подельщиков промучились, подгоняя буквально каждую дощечку к трем советским домикам, проклиная как уродов - изготовителей, так и жадных садоводов. Но результат был все равно неплохим. Они неплохо заработали и научились забивать пятнадцатисантиметровые гвозди с двух - трех ударов.

Ибрагиму быстро надоела нелегкая работа «дятла», и он настойчиво продолжал поиски более выгодного заказа.


-6-

Кто ищет, тот всегда найдет. Во время зимних каникул, после первой сессии такой заказ подвернулся. Одной солидной организации выделили около семи гектаров земли под Москвой для организации садового товарищества. Треть площади составлял обезображенный пожаром лесной массив. Организация решила «облагородить» землю, спилив изуродованные деревья, а дальше встала перед проблемой выкорчевки пней. За эту трудную работу никто не брался. Пугал объем и сравнительно небольшие деньги. Но Ибрагим почему-то решил взяться за этот заказ.

Когда ребята увидели, на что подписался их бригадир, помрачнели и дружно высказали сомнение по поводу его умственных способностей. Ибрагим спокойно их выслушал и спросил:

- Все так думают?.. Я никого не неволю и хочу спросить: кто со мной?

Четверо из шести пожелали ему «счастливо поработать!» и поспешили на автобус, который появлялся в этой глухомани два раза в день, да и то не всегда.

- Баба с возу, кобыле легче, - грустно сказал Ибрагим, глядя им вслед. Потом повернулся к оставшимся Сане Сумачеву и Вале Баранову, и улыбнулся. – Ну, а вам, ребята большое спасибо за доверие.

- Знаешь, Ибрагим, - ответил Саня. – Я остался только потому, что не хочу оставлять тебя одного. В твою затею, честно говоря, я тоже не верю. Может, догоним ребят, пока еще не поздно? Автобус-то на самом деле ждать не будет. Не будем же мы ночевать в этом поле?

- Правда, Ибрагим, - присоединился к нему Валя. – Я с Сашкой согласен и остался по той же причине. Ну, чего ты упрямишься?

- Так, ребята, - прервал он их, хитро улыбаясь. – Во-первых, позвольте поблагодарить вас еще раз за то, что не оставили меня одного! Значит, вы и есть мои настоящие друзья. Эти четверо уехали, даже меня не выслушав. Что же, это их выбор, а вам только за то, что остались, хочу преподнести королевский подарок. Если вы его примете, придется на недолгое время задержаться здесь, нет – сегодня же уедете в Москву. Причем, не волнуйтесь! В обоих случаях обещаю комфорт: и ночлег у жаркой печки, и доставка до станции с комфортом. Ну, что продолжать, или поспешите к автобусу?

Ребята переглянулись, улыбнулись и попросили его продолжить.

- Еще раз спасибо за то, что не считаете меня идиотом! – улыбнулся он и продолжил свой монолог. – Мы приехали сюда, чтобы заработать, это понятно. Так вот. Думаю, что мы заработаем и очень даже недурно. Я тут покумекал и кое-что придумал. Правда, это рискованно, но, поверьте, игра стоит свеч. Самое интересное, что с этим может справиться даже один, но троим, будет в самый раз. Теперь каждый оставшийся получит больше. Еще раз предупреждаю, это - авантюра, но уверяю, хорошо продуманная. Если что, отвечаю я - один. Я придумал, мне и отвечать.

Ребята переглянулись, а Саня сказал:

- Мы остались, и этим все сказано. Мы видели, как ты пашешь, так что оснований для недоверия нет. А вот почему ты не доверяешь нам, непонятно и обидно. Так что и ответственность будем делить поровну. Валь, ты со мной согласен?

Валентин кивнул и добавил:

- Вообще-то меня это удивляет. Работу делим поровну, деньги тоже, а ты?.. Короче, говори, что делать?

Ибрагим улыбнулся.

- Еще раз благодарю вас за дружбу и доверие! А теперь объясняю. Мы поделим довольно приличные деньги на троих за исключением расходов на транспорт, трактор и материалы. Да, денег будет много, они предназначены для огромной бригады, которая корчевала бы эти пни «до посинения». С таким объемом даже с техникой не управиться до следующего года. Но я вам твердо обещаю, что через месяц, максимум – полтора здесь будет чистое поле. Теперь показываю, как это произойдет.

Тут он вынул из портфеля бутылку из-под пива, откупорил ее и полил жидкостью несколько пней. Они зашипели и стали чернеть. Потом он закупорил пустую бутылку, положил ее в полиэтиленовый пакет, сунул в портфель и отошел метра на два. Там он снова достал из портфеля вторую такую же бутылку, стаканы, какую-то закуску, завернутую в газету, разложил все это на другом пне, откупорил бутылку, разлил жидкость по стаканам и предложил отметить начало «первой особо выгодной авантюры».

Завороженные ребята с открытыми ртами наблюдали за его манипуляциями, но к стаканам не притронулись.

Он весело улыбнулся, взял стакан, осторожно ударил им по двум другим и одним глотком его опустошил. Тогда Саня и Валя осторожно взяли стаканы, так же осторожно понюхали их содержимое и, убедившись, что в них спирт, тоже их опустошили. Они закашлялись, и улыбающийся Ибрагим протянул им по соленому огурцу.

- Ну, как, все понятно? – с сияющей улыбкой спросил он.

- Ни хрена не понятно! – выдохнул осиплым голосом Валя, начиная приходить в себя от спирта.

- Правда, Ибрагим, объясни! – немного отдышавшись, прокашлял красный, как рак, Саня.

- Объяснить, говорите? – хитро прищурил он глаза, не переставая улыбаться. – А это здорово, что вы ничего не поняли. Значит, и другие ничего не поймут. Это очень важно, чтобы никто и никогда даже не догадался бы о том, что мы здесь собираемся делать. Это новаторство следовало бы запатентовать, но мы этого делать не будем. Слава - дама капризная и слишком уж переменчива, как неверная супруга, а вот деньги – вещь материальная и постоянная. И их постоянство свидетельствуется тем, что их вечно не хватает. Так что, нам хлеба не надо, но дай колбасу! Короче, я сейчас объясню и надеюсь, вам идейка понравится.

Он снова вытащил из портфеля первую опустошенную бутылку, вынул ее из полиэтиленового пакета и поставил на пень рядом со второй.

- Вот в этой бутылке находилась жидкость, которую я бы пить не советовал, - начал объяснять он, показывая на первую бутылку. – Как вы думаете, что это?

Ребята пожали плечами.

- Ну, а все-таки!?

Саня осторожно взял бутылку, так же осторожно понюхал и скривился.

- Фу, какая гадость! – произнес он.

- А теперь понял? – спросил Ибрагим.

- Нет, но что-то очень знакомое, - ответил Саня.

Ибрагим, улыбаясь, покачал головой. Теперь уже Валя попытался определить содержимое бутылки, проделав то же, что и Саня.

- Господи, что это? – скривив лицо, спросил он.

- Значит, не знаете? - улыбнулся Ибрагим. – Химию надо было лучше учить! Ладно, не буду вас томить. Это серная кислота, причем неразбавленная, как и спирт, который вы пили. А теперь давайте посмотрим, что она сотворила с нашими пнями?

Он подошел к облитым, уже успевшим почернеть пням и несильно под корень ударил не самый толстый резиновым сапогом. Пень отлетел и рассыпался на несколько обугленных обломков. Потом он стал проделывать то же самое с другими. Средние пеньки так же разлетались на части, а совсем небольшие просто рассыпались в труху, словно они были не настоящими пнями, а поганками. Устояли только два самых крупных, да и то треснули в нескольких местах.

- Ну, как!? – спросил он, довольный произведенным эффектом.

Ребята смотрели на сотворенное им чудо и не верили своим глазам. Пни, с которыми надо было возиться не менее двух - трех часов, были уничтожены за какие-то минуты. А это означало, что их не надо было подкапывать, жечь, пилить и выкорчевывать. Правда, оставались еще два, но вероятно, кислота их еще недостаточно пропитала.

- Да! - вздохнул Ибрагим, словно читая их мысли. – Береза и осина крепкое дерево, кислоты на них уйдет намного больше, но ничего, если их полить еще раз и оставить денька на два, сами развалятся.

- Вот это да! – выйдя из оцепенения, нарушил молчание Саня. – Это же гениально!

- Гениально-то, гениально, - задумчиво сказал Валя. – Но мы же здесь все к черту потравим.

- Конечно, потравим, - посерьезнел Ибрагим. – А что делать?.. Красота, наука и дело всегда требуют жертв. Но думаю, что все обойдется. Природа – матушка как-нибудь да справится. Люди еще не то с ней творят, а она бедная все терпит и исправляет. Правда, есть перегибы, как, например, Аральское море или утопленные деревни на Днепре, на Волге. И таких памятников человеческой деятельности на земле, увы, слишком много. Мне один приятель рассказывал, что они на своем предприятии сливают в Яузу отходы от производства, где применяется цианистый калий, так что мы еще по-божески. Не мы – первые, не мы - последние. Ладно, об этом можно говорить много. Короче, я снова повторяю свой вопрос: кто со мной?

- Ладно, ладно!.. Не обижайся!.. Я просто спросил, - быстро заговорил Валя.

- И, правда, Ибрагим, чего обижаться-то? - вступился за него Саня.

- Никаких обид. Дело на самом деле стремное, - строго спросил Ибрагим. – Потом дороги назад не будет!

- Мы с тобой! – дружно и одновременно воскликнули ребята и рассмеялись по поводу своей солидарности в ответе.

- Тогда еще раз спасибо! – снова улыбнулся Ибрагим. – И в знак благодарности расскажу вам о своих соображениях. Прежде всего, об испоганивании этого участка. Как вы уже заметили, это действительно девственное и божественное место уже начали поганить. Заметьте, не мы. Как его испоганят лет через десять – двадцать, можно себе только представить. А, если серьезно, то я уже все это обдумал. Как вы думаете, когда начнется освоение садовых участков? Я думаю, не раньше трех-четырех лет, почему, постараюсь объяснить. Прокладывать сюда дорогу наметили в следующем году. Так? Построена она будет еще через год, а, учитывая российскую расхлябанность, может и через два. Без хорошей дороги завести сюда стройматериалы будет просто немыслимо. Машины сюда пройдут только летом или зимой, когда строительство практически не ведется. Да и кто повезет стройматериалы, когда их негде хранить. А их обязательно растащат. На это умельцы найдутся даже без дороги. Все это означает, что и дома начнут строить после дороги. Строить их будут тоже не менее двух, а то и трех лет и только потом дело дойдет до сада и огорода. К тому времени от нашей кислоты и памяти не останется. Опять же матушка природа, да с Божьей помощью избавит эти почвы не только от нее, но и всей той гадости, что успеют натащить сюда садоводы. Я специально интересовался и выяснил, что почвы здесь преимущественно щелочные. А, если бы вы лучше учили химию, то знали бы, что кислота нейтрализуется щелочью. Поэтому единственное, что будет удивлять садоводов и огородников, почему у них в земле преобладают сернистые соли. Можно было бы использовать и соляную кислоту, тогда бы здесь можно было организовать завод по выработки соли, но, увы, соляная кислота не имеет такого эффекта и дороже. Ну как я немного успокоил вашу совесть?