Geum.ru

Михаил Мухамеджанов

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   47

Заканчивая свое наставление таким обращением к Богу, она перекрещивалась сама, потом перекрещивала Ибрагима и произносила молитву. Ему нравилось, когда она молилась, особенно, произносила молитву «Отче наш», стоя перед небольшим иконостасом, аккуратно приютившемся в углу ее комнаты. Это было самое любимое их время, которое они проводили вместе. Это было так приятно ощущать тепло, исходящее от любимой нянюшки, слушать ее тихий, красивый голос, смотреть вместе с ней на лики святых, освещенных светом небольшой бронзовой лампадки, испускающей неповторимый, чудный аромат.

Так и получалось, что Ибрагим просто впитал эту «странную скромность», как говорится, с молоком матери. После смерти деда Ниязи баба Ира, случайно оказавшаяся в доме тетушки и ставшая полноправным членом семьи, была чуть ли не единственной, кому он верил без всяких оговорок. Даже отец, мама, тетушка и бабушка Нурия отходили куда-то на второй план, потому что часто сами же путалась в своих интрижках, постоянных недомолвках, а то и вовсе в откровенном обмане. Бабе Ире нельзя было не верить. Ей верили все и даже немного побаивались, поэтому и Ибрагим, любивший ее до беспамятства, слушался ее, как никого больше.

И он, конечно же, стал таким, каким его желали видеть она и близкие. Ведь они вложили в него свои частицы души, и он неплохо усвоил их уроки. Да, он старался меньше говорить о себе, быть скромным и особо не выделяться. При этом его нельзя было обвинить в абсолютной закрытости. Он же ничего не скрывал, когда это требовалось, правда, для этого нужна была какая-то серьезная причина, чтобы попросту не заниматься бахвальством. И ведь он не страдал отсутствием чувства тщеславия, наоборот, ему очень хотелось, чтобы люди знали о его возможностях, успехах, победах. И если бы кто-то знал, с каким трудом ему приходилось сдерживать себя, чтобы не похвастаться очередной победой. И его действительно сдерживали наставления любимых воспитателей. Он ведь не боялся зависти и злобы, как научился не бояться ничего в жизни, по крайней мере, очень старался перебороть свой страх. Он просто не хотел разжигать в людях зависть и порожденную ею ненависть.

Между тем, он переживал не лучшее время. Стена становилась все крепче, и надо было немедленно что-то делать, чтобы ее пошатнуть. И тогда он понял, что придется рассказать всю правду, какой бы неприятной и горькой для него ни была. Другого выхода просто не было. Иначе все это напряжение так и осталось бы висеть в воздухе, калеча и дальше пошатнувшиеся отношения. Любые недомолвки и искажения могли только все испортить вконец. Всем было бы плохо, в первую очередь ему, и ведь он их всех действительно обидел этой ложью.

И он им все рассказал, и они его внимательно выслушали, и все поняли, не дураки же, недаром им была доверена такая серьезная, ответственная служба, но его рассказ ошарашил их ничуть не меньше, а может даже и больше, чем все предыдущие недомолвки.


В несформировавшейся психологии подростка порой происходят какие-то странные сдвиги, понять которые сложно даже опытному воспитателю. Если бы кому-нибудь из родных Ибрагима, особенно его воспитателям сказали, от чего страдает их воспитанник, они бы просто умерли со смеху, что собственно вначале и происходило. А страдал он от своей внешности, более того он в себе возненавидел красивые, тонкие черты лица, нежную, белую, с трудом поддающуюся загару кожу, короче, все то, что ему подарила сказочно красивая мать. Это все ему очень мешало, раздражало до отчаяния, выделяя и разделяя с другими мальчишками.

А началось все с их обидного поддразнивания, что уж больно он похож на хорошенькую девочку. Взрослые тоже вносили в эту своеобразную травлю свою лепту, восхищаясь его ладностью и пригожестью. «Ах, какой красивый мальчик, какие у него румяные щечки, а какие дивные глаза, волосы, фигура! Точь-в-точь как у восточной красавицы»! – часто слышал он их восторженные восклицания и скрипел зубами от злости.

«Ну, зачем настоящему мужчине вся эта красота»? – думал он, еле сдерживая слезы. Понятно, что красота нужна женщине, это ей нужно обольщать и привлекать. А мужчине все это не нужно. Он же охотник, добытчик и воин. Недаром же говорят, его украшают шрамы, ум, смелость и находчивость.

Взрослые надо всем этим посмеивались, даже не подозревая, какая трагедия разыгрывается в его душе. Это действительно было смешно. Его сестренки пудами изводили косметические средства, чтобы быть хоть чуточку быть на него похожими, а он вынашивал тайные планы, как изуродовать себя так, чтобы быть похожим на настоящего мужчину, например, на того же Квазимодо. А что? Горб даже очень украшал этого героя.

Однажды тетушка чуть не сошла с ума, когда застала своего восьмилетнего воспитанника за тем, что он пытался опрокинуть на себя казан с кипящим маслом. Хвала Аллаху, что ее вмешательство было своевременным. Племянник, наконец, все-таки получил свой первый шрам, украсивший щеку и часть шеи, а она обварила себе ногу от колена и устроила негоднику серьезную взбучку, после которой он уяснил, что уродовать себя самому – один из самых страшных грехов перед Аллахом.

Ему пришлось смириться и принимать себя таким, каким его создал Всевышний, однако его мучения и страдания на этом не кончились и продолжались довольно долго, вплоть до самой армии. А происходило это примерно так.

Тетушке и родителям он не поверил. Их доводы показались ему неубедительными, а кроме того они не проявили должного такта, опять же высмеяли его блажь и потребовали, чтобы он не забивал голову всякими глупостями и никому о них не рассказывал. Конечно же, рассказывать кому-то о своей беде он не собирался, а вот выкинуть все это из головы был бы рад, да не получалось. Он же не мог не видеть, как на него смотрят ровесники, да и ребята постарше. Действительно, приходишь выяснять серьезные отношения и слышишь обидные реплики о своей внешности, делающей тебя похожим на девушку. В результате он все чаще стал уединяться, перестал смотреться в зеркало и вообще обращать внимание на свою внешность, и его любимым занятием стало времяпрепровождение в горах, где не нужно было ни перед кем красоваться и ожидать обидных насмешек. Совсем, как Гадкий утенок в сказке Андерсена или Серая шейка у Мамина - Сибиряка.

А причина его уединения и желания скрываться от людей была довольно веской. Занятия спортом стали развивать его фигуру и наряду с развитием мускулатуры у него вдруг начала расти грудь, очень похожая на женскую. И это становилось уже просто невыносимо. Трудно без содрогания и сжимая кулаки было смотреть на мальчишек, сравнивающих свои плоские грудные клетки с прыщиками вместо сосков с его «богатством» форм. Заставить его стянуть с себя рубашку или обнажиться на пляже было абсолютно безнадежным делом.

В секции легкой атлетики, которую он начал посещать с восьми лет, это еще как-то можно было скрыть под футболкой или майкой, которую он специально ушивал под самое горло. Через два года ему надоело бегать, прыгать в высоту, метать гранаты, диск, копье и молот. Особенно доставал бег. Тренер, разглядев в нем задатки неплохого спринтера, начал проявлять к нему особое внимание и заставлял бегать больше других. Что угнетало больше всего, сам тренер садился в автомобиль, надевал широкополую шляпу от солнца и ругался в мегафон, если его подопечный сбавлял темп и не желал сделать еще пару кругов по стадиону для закрепления успеха. И это все под лучами палящего южного солнца.

Короче, Ибрагиму надоело быть взнузданной скаковой лошадью, и он с удовольствием перешел в секцию плавания. Здесь, как он считал, свои изъяны фигуры тоже, по крайней мере, можно было спрятать в воду. Тренер по плаванию, правда, стал действовать так же, как и предыдущий, с той только разницей, что стоял на бортике и орал без мегафона. Акустика бассейна позволяла слышать его крик даже под водой. Через полтора года Ибрагим понял, что рыбой, да еще гоняемой по всему бассейну ему тоже быть не хочется. К этому времени его фигура развилась так, что не оставляла равнодушными даже престарелых уборщиц. Скрыть ее, особенно свои уже довольно крупные груди, да еще с признаками первой растительности даже в воде удавалось с трудом, несмотря на то, что остальные мальчишки уже побаивались высказывать обидные реплики в его адрес. Они знали, что за этим последует. Одному такому неосторожному шутнику еще повезло, что вмешался тренер, иначе он точно бы оказался в больнице.

Спасение пришло в виде секции по вольной борьбе, где тренер на тренировках разрешил ему одевать под трико футболку. Кореец Ян Ли давно присматривался к симпатичному парнишке и разрешил бы ему все, что угодно, лишь бы заполучить такого одаренного, перспективного борца. Он единственный увидел и понял, что означают его богатырская грудь. Ибрагим этого не знал, да знать не хотел. Ему просто не хотелось бросать спорт, тем более борьбу, о которой он тайно мечтал.

Ян Ли оказался не только опытным тренером, но и хорошим психологом. Он, правда, с трудом, но понял, что беспокоит Ибрагима и начал осторожно внушать ему, что о такой фигуре можно только мечтать и посмеиваются над ней только из зависти и глупости. Ребята в секции тоже оказались понятливыми, в каких-то случаях не без помощи тренера, предупреждавшего, что шутить с Ибрагимом на эту тему не рекомендуется. Да они и сами видели, что подобные шутки могут окончиться серьезными осложнениями. Ибрагим действительно становился серьезным борцом. Да и шутить на эти темы в секции борьбы было бы просто смешно. У многих ребят – борцов были точно такие же изъяны фигуры, правда, не такие ярко выраженные, но грудь все-таки отчасти напоминала женскую или, как он потом понял, настоящую борцовскую. И он немного стал успокаиваться и отходить от своих навязчивых комплексов.

И все-таки что-то не давало ему успокоиться окончательно. Рассматривая картинки и фотографии всех борцов, начиная с древнегреческих и кончая современными, он отмечал, что у всех у них чисто мужская красота, мужественные черты лица. Он же продолжал быть похожим на девушку с бархатистой нежной кожей, румяными щеками и добрым, вечно улыбчивым взглядом, не исчезающим даже во время борцовской схватки. Да и все тренеры, в том числе и Ян Ли часто жаловались, вздыхая, что Ибрагиму для достижения высоких показателей не хватает только одного – спортивной злости. И однажды, на третьем году занятий в секции по вольной борьбе ему, да и всем остальным удалось узнать, что значит, разжечь ее в нем.

Проходили ответственные республиканские соревнования, где от борцов потребовали выступать в одних трико. Увы, Ибрагиму, до этого под разными ухищрениями, вплоть до отказа от участия в соревнованиях избегавшему этого, тоже пришлось стащить с себя футболку. Естественно, все сразу же обратили внимание на такого дородного бойца, который к тому же еще и неловко себя чувствовал, стеснялся. Этим и решил воспользоваться один из эго противников, нахальный и немного развязанный курд, думая вызвать еще большую растерянность, и таким образом обезоружить соперника. Он плоско и пошло пошутил перед схваткой, что с удовольствием «обнимет хорошенькую девушку и получит истинное удовольствие».

Курд уже имел приличный опыт в соревнованиях, звание «Кандидата мастера спорта» и думал, что без особого труда сладит с неопытным, но подающем надежды новичком, только что получившим первый разряд. То, что произошло во время схватки, не мог предположить ни он, никто из присутствующих, в том числе и сам Ибрагим. Собственно говоря, никакой схватки и не было. Новичок в первую же секунду так обнял своего обидчика, что тот чуть не испустил дух в прямом смысле. Причем, не было нарушено ни одного установленного правила ведения боя. Боец-девушка поймал руки и грудь противника в так называемый, борцовский «замок», оторвал его от земли и сжал так, что зал замер от ужаса, слыша хруст ломающихся костей.

Бездыханное тело несчастного курда, в этот день так больше и не коснулось борцовского ковра. Санитары приняли его из рук растерявшегося борца и отнесли на носилках в машину скорой помощи. Та поспешила в больницу, где врачи констатировали, что пострадавший жив, но находится в тяжелом состоянии – сломаны два ребра, произошел вывих правового плеча и порвано сухожилие на запястье левой руки. Однако трудно было сказать, кому из двух противников медицинская помощь потребовалась больше?

Ибрагима приводили в чувство несколько дней. Многим уже начинало казаться, что он тронулся умом. Так он впервые оказался в руках психиатров, которые решили, что у спортсмена с головой все в порядке, но произошло сильное потрясение от случившегося, и нужно время, чтобы исцелиться и решить, продолжать ли занятия вольной борьбой? От них же он узнал, что у него развился несколько странный комплекс неполноценности, от которого теперь нужно осторожно и настоятельно избавляться. По крайней мере, избавиться от навязчивой и прочной мысли, что красота мешает стать ему настоящим мужчиной.

Месяца три Ибрагим и слышать ничего не хотел о спорте, но потом по настоянию Ян Ли и родных все же вернулся в секцию. Однако выяснилось, что с карьерой борца на этом было покончено. Памятуя о его медвежьей хватке и о том, что он сотворил с курдом, с ним отказывались тренироваться, а уж тем более бороться даже самые опытные борцы. Да и сам он уже особенного рвения не испытывал, к тому же начисто потерял свою улыбчивость.

Он с удовольствием занялся бы каким-нибудь другим видом спорта, например, игровым, тем же баскетболом, волейболом, наконец, теннисом, но они в республике были совершенно не развиты, да и у него самого никак не устанавливались дружеские отношения с мячом, даже с шариком для настольного тенниса. Кроме того, он теперь очень боялся покалечить игроков команды, и на то были основания. Он действительно мог только бегать, прыгать, что-то метать, бросать и бороться, короче, он умел и владеет тем, что убивало, калечило, требовало силы и выносливости. И это было просто ужасно. Он оказался какой-то машиной для убийств, монстром, выродком, да еще с лицом невинной девушки. Увы, обладая еще и уникальным слухом, он часто слышал, как о нем отзываются, перешептываясь, другие. А отзывались о нем именно так довольно часто, и что самое ужасное, слово «выродок» в его адрес произносила даже его любимая мама.

Трудно сказать, как бы излечивался Ибрагим от своих комплексов в других условиях, но здесь, в армии, да еще в таком дружном и сплоченном коллективе, исцеление происходило быстрее и не так болезненно. Наконец, все стало становиться на свои места, и вдруг произошел этот нелепый случай с его спортивной книжкой.

Конечно, такое объяснение поразило экипаж до глубины души, но и сразу же встретило полное понимание. Даже самые неисправимые балагуры и насмешники притихли и слушали друга с сочувствием. Улыбки были, но одобрительные и грустные. История, безусловно, была странной и необычной, но чего только в жизни не бывает? Короче, дружеские отношения были восстановлены сразу же и даже стали еще теплее. Появилось еще большее понимание, сочувствие и естественное желание помочь другу.

После этой исповеди командир объявил по громкой связи команду: «Слушать в отсеках», в которой попросил остальных членов экипажа считать инцидент исчерпанным, причину молчания старшины 2-ой статьи Сабирова весьма веской и оправданной. Еще он добавил, чтобы к виновнику с лишними вопросами не приставали и в дальнейшем его поведение не обсуждали.

Пожелает, скажет сам, а нет, требуется проявить деликатность и терпение.

Первым единодушным решением было принято не выносить эту историю за пределы лодки. Остальные, скорее всего, могли ее понять неправильно. Передать ее во всех красках, тонкостях и переживаниях было не под силу даже самым опытным рассказчикам. Вторым, таким же единодушным решением было предложено подыскать для друга вид спорта, где бы он мог приложить свои способности спортсмена.

Счастливый Ибрагим со слезами на глазах поблагодарил команду за понимание и дружбу, но с грустью заметил, что со спортом, вероятнее всего, ничего не получится. У него просто уже не было на это времени. Ведь, как ни старался командир разгрузить его от посторонних дел, обеспечив его подмастерьями и стареньким «Зингером», сам же умудрился загрузить его «по самое некуда». С его легкой руки его матрос стал обшивать еще и почти все женское население не только Северодвинска. О знаменитом моряке – Кутерье мечтали жены и их дочери Заозерного, Большой и Малой Лопаток, где жили семьи офицеров подводников. И если экипаж еще мог освободить своего любимца и как-то уговорить своих женщин, то лишать такого счастья остальных было делом немыслимым. Экипаж озадачился, и Ибрагима с большим трудом удалось как-то высвободить только через год, чтобы он снова занялся спортом и стал пятиборцем.

- Слушай, мастер! – обратился к Ибрагиму командир - капитан второго ранга, загадочно улыбаясь. – У меня к тебе одна несколько странная, но убедительная просьба. Мне кажется, нет, я просто уверен, что ты один с этим справишься. Короче, у нашего командира дивизиона дочка выходит замуж. Нужно сшить свадебное платье.

- Но я же не умею, - поперхнулся удивленный Ибрагим. – Шить женские наряды я никогда в жизни даже не пробовал, а тут платье, да еще свадебное.

- Я все понимаю, но думаю, что ты с этим справишься! Мне кажется, что флотская форма сложнее, но ты ее так шикарно подгоняешь, что нашему экипажу завидуют все другие моряки. Мои женщины сказали, что ты прирожденный закройщик. Я, конечно же, не настаиваю, но очень хочется помочь другу, тем более своему непосредственному начальству. Там уже есть портниха, но у нее ничего получается. Может, вы вместе что-нибудь придумаете?

- Даже не знаю?.. Боязно как-то! – засомневался Ибрагим. – Видите, там даже профессиональная портниха не справляется.

- Еще раз говорю, ты сможешь! – не давая ему опомниться, уговаривал командир. – Один ты и сможешь! Мы в тебя всей командой верим. Ну, пожалуйста, очень тебя прошу! В вечном долгу у тебя в долгу останусь, ну, что, попробуешь?

- Хорошо, попробую! - неуверенно согласился Ибрагим. Уж очень просил командир, и он не мог отказать.

- Ну, вот и ладно! - засиял улыбкой тот. - А то адмирал уже спокойно служить не может. Бабы его достали, хоть из кабинета беги. Представляешь, вчера нас в гальюне принимал, его жена с подругами в приемной засаду устроила.

- Хорошо, постараюсь, Виктор Федорович! Когда приступать?

- Сейчас же, адмирал уже за тобой машину прислал, - хитро улыбнулся командир.


Дом контр адмирала переживал ужасный переполох. Кроме двух школьных подружек невесты, матери, бабушки и трех соседок, над свадебным нарядом трудились, как оказалось, уже две портнихи. И, хотя эти мучения продолжались уже несколько дней, к шитью еще так и не приступили. Выкройки, которые предлагали модные и дефицитные по тем временам журналы «Бурда», никак не могли скрыть изъяны спортивной фигурки невесты – результат серьезного увлечения плаванием. Открывались сильно развитые мускулистые плечи, а, кроме того, сильно приталенное платье с юбкой до колен, похожей на парашютный купол, открывало тоненькие, немного искривленные ножки. Увы, свои условия диктовала еще и мода конца шестидесятых, поэтому слабоватый низ никак не сочетался с довольно массивным верхом.

Глядя в зеркало, девушка заливалась горючими слезами. В нем отражался стройный, широкоплечий юноша, на которого пытались натянуть женское платье, порядком изуродованное огромным количеством выточек и большими вырезами в области шеи и рук. Как выяснилось, это было непременным пожеланием мамы невесты.

Когда Ибрагиму стало понятно, что отвертеться уже не удастся, а женское население квартиры смотрит на него, как на последнюю надежду, он решил действовать быстро и самостоятельно. До свадьбы оставалось всего лишь двое суток, и, если не принять решительных мер, все могло сорваться. А это означало подвести своего любимого командира, который в него верил и не раз выручал из разных передряг. Понятно, что такого допускать было нельзя.

Пролистывая модные журналы, он вдруг вспомнил, как сногсшибательно выглядели в длинных, строгих, шелковых платьях его сестры, те же тетушка и мама. Внимательно осмотрев фигуру девушки, он представил ее в длинном платье и спросил:

- А какое платье тебе самой нравится больше других? Только честно, положа руку на сердце. Может, у тебя такое есть или у какой-нибудь подруги? А потом, почему оно должно обязательно быть с именно такой широкой, короткой юбкой, да еще и с этими громадными вырезами? Они же тебе совершенно не идут.

Измученные женщины оживились и, перебивая друг друга, принялись объяснять, что сегодня все невесты должны выглядеть именно так, а вырезы необходимы, чтобы как-то скрыть чрезмерно большие плечи. Он их выслушал и, словно бы раздумывая, обратился к невесте и ее матери:

- Если вас интересует мое мнение, я бы своей невесте разрешил такое платье, о котором она мечтает, и в котором будет выглядеть как самая настоящая сказочная красавица. В данном случае я бы наоборот скрыл плечи небольшими рукавами или накидкой. Скорее всего, рукавчиками, так как накидку все же придется иногда снимать. Само платье я бы ни в коем случае не делал бы приталенным и коротким, тем более юбку – таким куполом. Скорее всего, здесь подошел бы длинный, строгий сарафан, например, как у Снегурочки или Василисы премудрой. Это же на самом деле дивно, красиво и строго. Вам же, наверное, хочется, удивить Северодвинск, вот давайте и попробуем! Поэтому повторяю вопрос: Лена, какое платье ты хотела бы сама?

Женщины озадачились, но тут неожиданно встрепенулась бабушка.

- Внученька, дочка! - громко сказала она. – А ведь этот молодой человек прав. Я вам давно говорила, что эта мода подходит не всем, а тебя, Леночка, и вовсе уродует. Давайте, послушаем этого молодого человека, кажется, он знает, что говорит! Мне тоже, кажется, что длинное платье тебя бы украсило.

- Правда, бабуль? – ответила озадаченная невеста. – Но я ведь никогда таких платьев не носила, но, если честно признаться, мне очень нравится такое, в каком Наташа Ростова была на своем первом балу. Вообще женские наряды прошлого века мне нравятся больше, а от платья актрисы Ермоловой я вообще без ума.