Geum.ru

Михаил Мухамеджанов

Вид материалаДокументы
Подобный материал:
1   ...   33   34   35   36   37   38   39   40   ...   47

Все ребята подняли на него удивленные взгляды.

- Да, ребята, это так, - подтвердил он. – Не знаю, какой она стала сейчас, но когда-то давно она мне очень помогла и я ей очень обязан. Это случилось еще до войны, когда и она, и я были молоды.

И он поведал ребятам свою грустную историю, как он встретил и полюбил таджикскую девушку Мавджюду. Как ее родители вместе со всеми родственниками воспротивились их отношениям, и только одна тетя Ибрагима, тогда еще молодая подруга Мавджюды Наргиз сразу же встала на сторону влюбленных и очень им помогла.

- Если бы не она и не помощь ее влиятельного мужа, нас, вероятно, убили бы, - говорил дядя Саша. – А так и я жив, и дочка. Моя Мавджюда, к сожалению, погибла во время войны, когда я был на фронте. А Наргиз, между прочим, чуть не взяла нашу дочку к себе. Вот какая история про нас и про тетю Ибрагима.

- Даже странно! – задумчиво произнес «Чума». – Она оказывается такая добрая и отзывчивая притом, что была женой басмача.

Ребята скосили на него недовольные взгляды, а дядя Саша вновь грустно улыбнулся и сказал:

- Это для всех нас он был басмачом и врагом, а для нее это был самый любимый и желанный человек. Вы еще слишком малы, чтобы понимать, что, если женщина любит, то для нее нет таких понятий, как враг. Как историк, хочу заметить, что Ибрагим бек был настоящим мужчиной, ярким, сильным, волевым и красивым. Более того нужно отдать должное его организаторским способностям как талантливого военачальника и мудрого руководителя. Если бы он продолжал свою деятельность, Таджикистан и Узбекистан еще долго оставались бы не советскими республиками, а Туркестаном, самым опасным противником СССР. Что вы так смотрите? Сам Фрунзе не раз посылал к нему парламентариев с тем, чтобы подписать с ним мирные соглашения. Теперь об этом стараются забыть, вот и вы об этом не болтайте! В нашей стране вообще лишнего говорить не следует. Я рассказал об этом только для того, чтобы вы поняли, что тетя Ибрагима неплохая, добрая женщина, только очень несчастная, как и все другие честные и порядочные люди.

- Дядя Саша, - спросил Коля. – Но ведь она выгнала первую жену отца Ибрагима и не разрешила ей забрать своего сына. Моя мама говорила, что эта бедная женщина так плакала, что до сих пор слышит ее рыдания на вокзале. Как же быть с этим?

- Понимаете, ребята, тут не все так просто. Я, конечно же, не оправдываю Наргиз-апа, но и эту женщину тоже. Ведь она так больше не появилась в Таджикистане, и, как я знаю, не написала Рашиду ни единственного письма. А потом это личное дело отца Ибрагима и этой женщины, а мы не вправе вмешиваться и осуждать их личную жизнь. Если бы они любили друг друга по-настоящему, никто бы им не смог помешать. Видно Бог решил, что так будет лучше. Старайтесь никого не осуждать, потому что неизвестно, что будете делать вы, окажись в такой сложной ситуации. «Не судите, - да не судимы будете!» - говорит народная мудрость, вот и вы к ней прислушайтесь! Надеюсь, я вас убедил в том, что национальность человека не определяет его ум, честность, благородство, чувство справедливости и другие человеческие качества. Не знаю, удалось ли мне вас помирить, но думаю, что вы сами решите этот вопрос, и, конечно же, положительно. Ой, засиделся же я с вами! Надо идти домой, кормить Валю. До новых встреч, не ссорьтесь, пожалуйста!

После его ухода ребята еще долго сидели молча и думали о том, что сказал им этот мудрый и по-своему счастливый старик.

Ибрагима же снова раздирали противоречивые чувства к тетушке. Он был страшно зол на нее за то, что она устроила в театре, и любил за то, что она оставалась доброй и справедливой.

-6-

Ибрагима тетушка полюбила, как родного сына. Более того, приблизив его, она старалась не подпускать к его воспитанию никого, даже родную мать. Та пыталась возражать, но у нее это получалось слишком слабо, да и отец старался не вмешиваться. Правду говоря, Ибрагима это положение в какой-то степени даже устраивало. Он понимал, что всесильная тетушка может дать ему намного больше, чем родители.

Мысль о том, чтобы сделать Ибрагима своим воспитанником, созрела у нее давно, да и именем своим он был обязан именно ей. Понятно, почему. На всю жизнь она осталась верна своему любимому Ибрагим-беку.

Разрушив первый брак своего младшего брата с русской женщиной – актрисой и вынудив ее уехать, оставив сына, тетушка снова женила брата на девушке из старинного татарского княжеского, но обедневшего рода. После того, как тетушке удалось побывать настоящей княгиней, родство со знатным родом стало ее заветной мечтой и навязчивой идеей.

Новую жену брата звали Зейнаб. У нее были огромные черные глаза, роскошные, волнистые, смоляные волосы и нежная, тонкая, белая кожа, значительно отличавшая ее от многих азиаток. Обычно она туго заплетала две толстые до колен косы, распуская которые могла спрятаться вся и без паранджи. Взгляд от этого сказочного зрелища оторвать было невозможно, как и невозможно было в нее не влюбиться.

Через год после свадьбы с братом тетушки Рахимом, у них родился сын – Ибрагим.

Мальчик тетушке нравился уже тем, что в его жилах текла кровь великих татарских князей, которые на протяжении нескольких веков верой и правдой служили московским царям.

До революции прадеды Ибрагима по материнской линии были одними из самых богатых и знатных людей России. Советская власть сделала их нищими и обездоленными.

Отец матери Ибрагима и его дед Саидджан прошел все тюрьмы и лагеря огромной российской державы, выйдя оттуда совершенно искалеченным и больным. Его не убили только потому, что он мог знать, как казалось чекистам, тайну родовых кладов, которые помогал прятать своему богатому отцу.

Поговаривали, что он происходил из рода самого Касым хана, престолонаследника и старшего сына правителя Казанского ханства Улу-Мухаммеда, который в свою очередь был прямым наследником самого Чингисхана. Кто-то из историков высказал предположение, что Улу Мухаммед был выходцем из Бухары, о чем говорило и его имя, и язык, на котором говорила и писала тогдашняя орда. Все письменные документы ханства, ферманы – указы, сохранившиеся с тех времен, были выполнены арабской вязью на фарси.

В те времена, подчинив огромное количество народов, исповедовавших Ислам, татаро-монголы решили его принять, значительно исказив смысл учения пророка Мухаммеда. Такой опыт уже имелся, и первыми это сделали арабы. Завоевателей не устраивала религия, проповедующая смирение и покорность. В результате такое понятие, как «джихад», обозначающее всего лишь соревнование в добрых делах, неожиданно превратилось в призыв к уничтожению иноверцев под зеленым знаменем Аллаха.

Царевич Косым не мог смириться с этим. Ему казалось кощунственным и диким убивать своих родственников, в числе которых был самый дорогой и любимый человек на свете, бабушка, оказавшаяся русской, черниговской княжной. Это обстоятельство явилось серьезной причиной его раздора с отцом и мусульманским духовенством. В результате ему пришлось бежать из орды и искать пристанища у русских князей.

Перед этим он послал 27 обращений, ферманов почти ко всем русским князьям, в которых просил предоставить убежище ему и его сторонникам. Единственным его условием было сохранение истинной, как он считал, веры в Аллаха. За это он и его единомышленники были готовы верой и правдой служить России и тому князю, который откликнется на его призыв.

Таковым оказался московский князь Василий Второй, который в это время был ослаблен, уже ослеплен своим братом, да и дружина после его пленения Василием Косым была значительно ослабленной и поредевшей. Прозорливый и мудрый князь понял, что такая дружба с бывшими врагами может намного усилить его дружину и влияние. Так оно и случилось.

Московское княжество неожиданно становится одним из самых сильных, быстро превращаясь в великодержавное. А это послужило тому, что оно без особых усилий усмирило и подчинило себе другие княжества. Еще бы. Ведь верными союзниками московского князя стали татарские князья, пришедшие вместе с Косым ханом. Да и сам он пришел не один. С ним пришли верные ему передовые ордынские войска, в числе которых была та самая могучая и быстрая татарская конница, с помощью которой ордынские полководцы завоевали полмира. Выходило, приди мятежный царевич в любой другой русский город, и столицей Российской империи была бы уже не Москва.

Его уход значительно ослабил Казанское ханство, которое можно было не опасаться и, как говорится, брать «голыми руками», что впоследствии проделывали внуки и правнуки князя Василия. За это Великий московский князь подарил царевичу Косыму часть рязанской земли вместе с городом Городец Мещерский, где образовалось Косимовское царство, просуществовавшее почти три века. Естественно, что его первым царем и стал Косым-хан.

Так в России появились татары, которых в простонародье стали называть «мещеряками». Они, как и все мусульмане, поклонялись Аллаху и почитали «Коран» с той только разницей, что оставались верными заветам пророка Мухаммеда, который призывал к веротерпимости к другим религиям. Это способствовало тому, что они мирно сосуществовали со славянами и защищали вместе с ними Россию, уже свою, новую отчизну. Они впервые получили в надел землю, превратившись из кочевников в оседлых крестьян, ремесленников и купцов. Естественно, что за этим последовали и смешанные браки. Именно поэтому остальные татары относились к ним с некоторой предвзятостью, даже нелюбовью.

Вероятнее всего, именно это и положило конец татаро-монгольского ига на Руси. Поддержка татар позволила сыну Василия Темного Ивану Третьему разорвать ханскую грамоту и не платить дань орде, а в «Великом стоянии на Угре» рядом с русскими войнами стояли решительно настроенные отстаивать уже свою землю - татарские. Потому-то ордынский хан Ахмат так и не решился наказать непокорную Москву.

Казалось бы, все это показало, чего можно добиться с помощью мира и дружбы двух совершенно чужих, даже враждебных друг другу народов. Однако опыт Василия Темного и его верного друга Косым-хана был забыт, искажен историками и преподнесен потомкам так, будто бы московский князь чуть ли ни сам «привел орду в самый центр Руси».

Понятно, что историю пишут победители, искажая факты так, чтобы они устраивали существующих правителей. Самое обидное и парадоксальное заключалось в том, что ни русские, ни татары не желали признавать этих фактов. Первые, по понятным причинам, старались забыть, что свою историю, оказывается, вершили не только они одни, а еще и их злейшие враги, державшие их в неволе более трехсот лет. Ну, а вторые, естественно, не желали признавать предательства своих предков. Только факты – упрямая вещь, хочешь ты их признавать или нет, они все равно рано или поздно заявляют о себе, и истина выплывает наружу. Нежелание помнить свое прошлое, как правило, оборачивается новыми, непредсказуемыми бедами. Оно жестоко мстит неблагодарным потомкам за такое неуважение.

Уже много позже, Ибрагим был поражен, когда ему удалось случайно заглянуть в список Великих русских фамилий, заведенный еще при Петре Великом. Оказывается, историю России на самом деле вершили не только русские, в том понимании, как это представляли и преподносили многие российские историки. Особенно поражало то, что инородцы преобладали и довольно значительно. Одни Рюриковичи, призванные из варягов на княжение в качестве «боевых холопов и на протяжении всей истории России являвшиеся ее правящей династией, составляли 49 родов. Столько же, даже немного больше было представлено инородными великокняжескими родами, куда входили грузинские, литовские, немецкие, татарские, бурятские, башкирские, даже киргизские фамилии. В 33-ех княжеских и 127-ми графских родах, пожалованных уже при правлении Рюриковичей, так же преобладали инородцы: финны, поляки, римляне, пруссаки, французы, шведы, татары, немцы, грузины, литовцы. Тот же порядок присутствовал и в 45-ти нетитулованных дворянских фамилиях. Среди семисот фамилий чисто русских присутствовало только около 4-х процентов от всего списка. Но что окончательно привело бы в ужас «русских патриотов», так это то, что татар в этом списке было больше шестидесяти процентов.

К примеру, выяснилось, что такие великорусские князья, как Глинские, произошли от татарского мурзы Лексада, а Сабуровы, Годуновы, Зерновы, Шейные, Пешковы и еще ряд фамилий праправнуки мурзы Чета. А однажды Ибрагим отправил в глубокий обморок симпатичную старушку, с гордостью заявлявшую, что является потомком великого русского историка Карамзина. Каково ей было узнать, что ее предком является татарин Кара Мурза? Вообще, если внимательно покопаться в родословной каких-нибудь русских князей, дворян, а то и простых людей, обязательно наткнешься на какого-то мурзу или какого другого «басурманина», которые однажды пришли на услужение российским князьям, да так и остались навсегда, как в России, так и в памяти русского народа. Почему-то это всегда упорно замалчивалось, а россияне превращались в «Иванов, не помнящих своего родства». Однако отрицать все это было неразумно и недальновидно. «Плевок в прошлое, - говорил кто-то из мудрых, - оборачивается страшным залпом в будущее».

Действительно, замалчивание таких фактов наносит жестокую обиду тем народом, которые принимали самое непосредственное, активное участие в формирование России, как великого, многонационального государства.

Трагедия Бориса Годунова заключалась в том, что его, бывшего татарина не приняло русское общество, а татарские роды, которых в списке великих русских фамилий оказалось больше половины, не поддержали по той же самой причине. Перекрестов и предателей не любит никто. В результате наступили «смутные» времена, закончившиеся тем, что на российский престол были снова посажены московские князья Романовы. И главную роль в этом снова сыграла поддержка татарских родов.

Кузьма Минин – сын знаменитого солепромышленника татарина Мина Анкудинова именно на их деньги помог собрать князю Пожарскому войско для того, чтобы освободить Москву.

Возникает резонный вопрос – почему Рюриковичи и почему обязательно Москва? Конечно же, в первую очередь потому, что к тому времени она уже являлась символом России, но ведь у того же Минина была вполне реальная возможность сделать столицей России свой любимый Нижний Новгород. Окажись такая возможность у любого другого русского князя, он непременно постарался бы сделать державным городом свою вотчину. И его бы не остановило то, что для этого пришлось бы переместить туда самого митрополита. Опять же деньги сделали бы свое дело. И такие мысли были. Владимирские, Тверские, Черниговские князья только и мечтали об этом, не говоря уже о господине великом Новгороде. Казань тоже об этом мечтала, ведь ее Кремль в то время был ничуть не хуже московского.

Странное дело, вся Россия не слишком любила и почитала Москву, но столицей почему-то осталась она. Объяснение этому кому-то может показаться странным, но только не мусульманам. В отличие от приверженцев других вероисповеданий, именно им удалось сохранить одно очень ценное качество – чтить своих предков и их заветы. А их великий предок Косым-хан завещал верой и правдой служить московским царям, доказательством чему послужила преданность Москве множества татарских родов вплоть до последнего Российского императора Николая Второго.

Безусловно, что Россия стала великой, многонациональной империей благодаря мечтам, чаяниям русского народа и мудрой, последовательной политике, которую проводили Рюриковичи. Но что бы они все могли сделать без своих верных союзников – «басурман», в числе которых оказались и предки Ибрагима, до самого конца существования Российской Империи служившие верой и правдой Москве, ее Великим князьям и самой России.

Все это тетушка узнала от своего мужа - чекиста, но держала втайне от всех, даже от родителей Ибрагима. Советская власть настолько изуродовала отношение людей к своему происхождению, что об этом предпочитали помалкивать, поэтому никто не догадывался, почему она настояла на этом браке.

Отец Ибрагима Рахим смирился, хотя свою первую жену очень любил и считал себя виноватым перед ней и ее сыном, а его новая жена Зейнаб заняла в их семействе какое-то странное, особое положение. Ее, как остальных женщин, не заставляли даже выполнять работы по дому. Наргиз-апа часто повторяла, что ее главное предназначение: «рожать и растить детей».


-7-

- Позвольте припасть к вашей руке, княгиня, и выразить соболезнование по поводу кончины вашего дорогого супруга, – склонился гость в низком поклоне, целуя руку Наргиз.

Она даже немного растерялась. Уже лет пятнадцать к ней так никто не обращался, понемногу стало забываться, что когда-то она была княгиней.

- Простите! – извинился гость, вставая с колена. – Я не представился, разрешите исправить эту ошибку? Саид Ауров, потомственный князь и друг вашего отца. Только что от него, где гостил около недели. Хвала Аллаху, он здоров, бодр и так же неутомим, чего желает и всем вам, своим родным! Если вы не возражаете, хотелось бы объясниться, почему я здесь и очень хотел бы с вами познакомиться.

- Конечно, конечно, Саид-бек! – согласилась она. – Проходите, пожалуйста, чувствуйте себя, как дома! Я очень рада знакомству с вами. Мужа, правда, сейчас нет дома, но Аллах простят, если я одна приму такого важного человека, да еще друга моего отца.

Она пригласила его к столу, который быстро накрыла баба Ира, и предложила ему присесть. Он снова улыбнулся своей приятной доброй улыбкой и остался стоять у предложенного стула. Она поняла, что воспитание не позволяет ему присесть в присутствии женщины, улыбнулась в ответ, присела первой, дождалась, пока он удобно расположит свою, как оказалось, больную ногу, и приготовилась внимательно слушать.

- Уважаемая Наргиз апа, - обратился к ней гость. – Прежде всего, хочу еще раз выразить соболезнование по случаю потери дорогого и уважаемого всеми нами Ибрагим-бека. Я лично его не знал, но много слышал о его жизни, делах, поэтому берусь утверждать, что это был достойный человек, сильный и мужественный, настоящий защитник нашей веры и верный патриот своей многострадальной и великой родины. Нисколько не сомневаюсь, что Всесильный Аллах к нему будет милостив, оценит его заслуги и примет в рай его чистую, открытую душу. На таких людях и держится наш грешный мир. Пусть земля ему будет пухом! Воистину, верующие и творящие добро, выражающие смирение перед Аллахом, будут обитателями рая, где им пребывать вечно! Да не оставит нас Всемилостивый и Всемилосердный! Хвала Аллаху, Владыке всех миров!

Гость вскинул руки в молитвенном приветствии, прочитал поминальную суру из Корана, опустил их, согласно традиции, как бы омывая лицо, сказал положенное «Аминь!» и снова обратил свое красивое доброе лицо к хозяйке, которая прониклась к нему симпатией и чувством благодарности.

Ей было приятно смотреть на то, что он делал и как. Одновременно с этим стало понятно, что перед ней сидит мудрый, добрый, воспитанный и очень отважный человек. Так открыто выражать свои чувства, смело признаваться в своем княжеском происхождении, говорить о самом злейшем враге советской власти с любовью и особым почтением мог себе позволить только очень смелый и сильный человек. Тем более он, вероятнее всего, знал, в какой дом пришел. Отец, конечно же, просветил его, что разногласия, возникшие между ним и его детьми, вспыхнули именно из-за того, что она вместе со всеми приняла эту проклятую власть и жила уже по ее законам, не говоря уже о том, кем был ее муж.

Несмотря на все это, гость говорил совершенно спокойно, не опасаясь, что та же баба Ира могла оказаться агентом органов или просто сторонницей этой власти. Ведь этого не знал даже отец, убежавший в свои горы до ее появления в доме.

Да, Саид-бек сразу же ей понравился, даже больше, чем понравился, несмотря на то, был покалеченным, неважно одетым и поначалу производил впечатление забитого жизнью неудачника. От него просто веяло какой-то внутренней неукротимой силой духа, что у нее самой начало перехватывать дух от сознания, что еще не перевелись в этой, Аллахом проклятой стране, такие мужественные и сильные люди. Да, перед ней сидел настоящий, потомственный князь, в котором текла кровь его, вероятнее всего, таких же могучих и гордых предков, не позволявшая ему опускаться до лжи даже во имя сохранения жизни. Единственное, что немного резануло ее слух, какое-то странное обращение к Аллаху. Все было абсолютно верно, и молитва, и поведение, даже чувствовалось неплохое знание Корана, но он зачем-то вставил типично русское, православное – «Пусть земля ему будет пухом!». Вероятно, сказывалась долгая жизнь в России.

- Позвольте, княгиня, преподнести этот скромный дар в знак моей признательности и будущей нашей дружбы, – произнес гость, вставая и вынимая из кармана своего изрядно поношенного, аккуратно заштопанного в нескольких местах пиджака маленькую коробочку, в которой лежало маленькое, изящное золотое колечко с аметистом. – Поверьте, в лучшие времена подарок был бы солиднее и достойнее вас.

- Ну что вы, Саид бек, не стоило беспокоиться! Я очень, очень тронута, благодарю вас! – стала благодарить его она, подумав, что этот подарок обошелся ему очень дорого. Весь вид его говорил, что этого кольца ему хватило бы месяца на три его нелегкой, полунищенской жизни. Неожиданно ее взгляд упал на его огромные намозоленные ладони. Было видно, что он трудился всю жизнь, причем, на самой тяжелой работе. Она, дочь ремесленника, конечно же, знала, что это такое, но даже мозоли ее прадеда и отца, по сравнению с этими, выглядели, как малюсенькие прыщики. И это были руки князя, человека, который на несколько голов был выше самого «крутого» смертного.

«О, Аллах Всемогущий! – с горечью подумала она. – Как ты мог такое допустить?»

- Бывает и такое, - улыбнулся Саид-ака, перехватив ее взгляд. – На все воля Аллаха! Нам, смертным не ведомы Его мысли. Может так он решил проверить мою стойкость? Так что не волнуйтесь за подарок! Пока я еще в силах заработать деньги и на него, и на свою семью. Дай, Всемилосердный, им всем здоровья и немного счастья!