Автор: "Черные" Бета

Вид материала

Подобный материал:

1 ... 6 7 8 9 10 11 12 13 ... 25

Такие чувства он мог понять, даже слишком хорошо. Северус тоже считал только себя виновным в том, что у них с Лили ничего не вышло. Однако иногда, когда мыслям удавалось ускользнуть из-под жесткого контроля, он тоже чувствовал себя немного преданным и злился. Необоснованно, отчаянно, но это болезненное чувство у него тоже было.

– Вернитесь за стол, Поттер. Я сделаю для вас новую чашку.

Гарри покачал головой.

– Не нужно. Я не хочу, чтобы меня жалели.

Снейп усмехнулся.

– Я и не собирался. Знаете, Поттер, я согласен с вами в одном. Что бы ни происходило – это всегда последствия тех выборов и решений, которые каждый делает сам. Я понятия не имею, в чем заключается ваша ошибка. Возможно, вы не так себя вели или неправильно выбрали женщину, которую полюбили. Когда-нибудь вы сами разберетесь в этом, но, боюсь, не сегодня. Мир живых сейчас не для нас с вами. Не любуйтесь им. Если однажды вернетесь – тогда и будете решать свои проблемы. Вы же понятия не имеете, как и чем вас встретит мир живых. Возможно, ваша невеста не зайдет в своей неверности дальше слишком затяжных рукопожатий, и тогда вы будете чувствовать себя полным идиотом, вспоминая все, о чем сейчас так сильно переживали. Вам же удалось чем-то занять себя. Вы даже придумали граничащий с самоубийством план, как вернуться назад. Ну так работайте над ним, совершенствуйте до тех пор, пока в нем не появится хоть немного смысла. Иначе клянусь, что не выпущу вас из своего лимбо, потому что перспектива быть уничтоженным неизвестными тварями – не очень-то хороша, Поттер. В таком случае вам уже не будет дела ни до мисс Уизли, ни до кого-либо еще… Хотя, согласен, это весьма эффектный способ для полного самоубийства. Если вы хотите именно этого – тогда я вас останавливать не стану, но если ваша цель – все же вернуться в мир живых людей и, как бы это ни было сложно, но разобраться со своей жизнью, то вам предстоит еще многое продумать. Ну так думайте. Делайте что-нибудь, Поттер, и обращайте поменьше внимания на вещи, которые пока не в состоянии изменить.

– Черт. – Гарри обернулся. Его лицо было немного удивленным, но уже не таким расстроенным. – Знаете, это покажется странным, но, исходя из ваших слов, можно сделать вывод, что вы пытаетесь меня подбодрить.

– Неужели?

– Точно. При детальном рассмотрении это даже походит на заботу.

Ну, подобные заявления Снейп не мог не начать отрицать.

– Заботу? Это простое любопытство, Поттер, и немного скуки. Мне тут нечем развлекаться, кроме как за счет вас и ваших маленьких трагедий.

Прозвучало очень похоже на правду, но Гарри отчего-то улыбнулся, в несколько шагов преодолел комнату и, наклонившись к сидящему Снейпу, взял его за руку и крепко ее пожал.

– Знаете, на самом деле давно хотел это сделать.

Северус поспешно отдернул руку.

– Поттер, идите к черту с вашими проявлениями…

Он осекся, потому что не совсем понимал, что именно означал этот поступок. Но наглец, посягнувший на его ладонь, улыбнулся и пояснил:

– Дружбы. Знаю, звучит претенциозно, и, наверно, лимбо – не самое подходящее место, чтобы заводить приятельские отношения, но я все чаще думаю, что если бы не то, как сложилась ваша и моя жизнь... В общем, глупо, конечно, строить предположения на тему, что случилось «если бы», но, знаете, без всей этой вражды и нашей взаимной неприязни вы бы, наверное, мне понравились и как человек, и как преподаватель.

– А вы мне – нет, Поттер, – поспешно сказал Снейп. – Никогда не любил самовлюбленных идиотов.

– Самовлюбленных? – спросил Гарри. – Знаете, было бы намного проще, будь вы правы и умей я себя хоть немного любить. Но с этим как-то не сложилось.

– Мы должны говорить обо всем этом или вы сделаете мне одолжение и просто уйдете?

Поттер кивнул, отступая к двери.

– Конечно. Но теперь я буду часто возвращаться.

***

Северус Снейп никогда не любил успешных, популярных людей, наделенных обаянием, которого он сам был начисто лишен, людей, расположения которых все добивались, тех, кто был способен заставить мир вращаться вокруг себя. Как подобное отношения к лидерам, способным вести за собой толпу, укладывалось, например, в его приятельские отношения с Малфоями, он понятия не имел. Возможно, они обладали слишком большим количеством удобных недостатков, и поэтому их положение столпов магического общества его не слишком смущало, но, увы, Гарри Поттер был другим. Если не брать в расчет все те неприятные качества, унаследованные от отца, что приписывал ему Северус, он был почти без изъянов и червоточин. Смелый, решительный, довольно добрый и даже терпеливый, он был удивительно скромен. Если раньше Снейп считал, что это маска, призванная лишь убедить окружающих в его исключительности, то когда частые визиты Поттера превратились практически в полноценное совместное проживание, он вынужден был признать, что во многом ошибался. Конечно, у Поттера были недостатки. Множество недостатков, но тот их осознавал и не пытался как-то завуалировать, а искренне с ними боролся, подавлял свои приступы гнева, свойственные искренним натурам с горячей кровью, которые плохо контролируют свои эмоции или прячут чувства. Повзрослев, Гарри почти изжил тот юношеский максимализм, что когда-то так раздражал Снейпа, и, несмотря на некоторые его остатки, большую часть времени вел себя как довольно рассудительный человек, который думает о том, что говорит. Слава его не развратила и не испортила, как Северусу нравилось думать, потому что скромность Поттера была неподдельной. Он действительно не замечал, какое сильное положительное впечатление производит на людей, но при этом чувствовал ложь и не принимал лесть за чистую монету. Его радовали комплименты только тогда, когда он на самом деле чувствовал, что заслуживает их, но, даже радуясь их наличию, Поттер не становился восторженным или горделивым. В общем и целом, его можно было назвать интересным и приятным человеком, вот только у Северуса Снейпа язык не поворачивался дать Поттеру подобное определение.

Каждый новый день в его лимбо теперь начинался с ощущения крайней растерянности, потому что Гарри возникал на его пороге с немного растерянной улыбкой и говорил:

– Можно мне чаю?

Потом все окончательно шло кувырком, потому что, стоило Снейпу встать с кровати, Поттер резко шагал к нему и, взяв Северуса за руку, сжимал ее в своей руке, словно это было их собственным маленьким ритуалом. Подобное мальчишество раздражало. Снейп не понимал, кто из них был большим ребенком – он, прячущий руку за спину, или Поттер, хватавший его за локоть и всякий раз принуждавший к рукопожатию. Неважно, это было почти терпимо, потому что на этом выходки Поттера заканчивались. Не то чтобы Снейп не боролся с обстоятельствами, он даже создал Поттеру дом со своим водопроводом, чайником и богатым запасом заварки, но отчего-то созданные им иллюзии существовали недолго. То вода в доме Поттера переставала течь из кранов, то растворялась одна из стен или исчезала крыша.

– Должно быть, иллюзии не могут существовать без вашего к ним внимания.

– Такое может быть, – легко соглашался Северус. – Черт с ними, можете просто приходить за чаем.

Почему он так легко шел на сделку, проигнорировав собственное раздражение от этих ежедневных визитов? Все просто: потому что у Снейпа было еще одно объяснение происходящего. Возможно, его подсознание играло с ним злую шутку и в глубине души он не хотел, чтобы визиты Поттера прекращались, поэтому каждое созданное для него жилище так быстро приходило в негодность. Мог ли Снейп признать, что всерьез пересмотрел свое отношение к Гарри? Он никогда не стремился лгать себе и, в общем-то, довольно легко в этом признался. Что, впрочем, совершенно не означало, что изо дня в день он хочет видеть доказательства собственной душевной болезни.

Присутствие Поттера все меняло. Прекратились визиты Смерти, будто Северус перестал вызывать интерес. Он понимал, что все это, должно быть, выглядит для нее нелепо. Вокруг Поттера многое само собой немного оживало и наполнялось цветом, отличным от тех серых будней, к которым Снейп успел привыкнуть.

После ежедневного чаепития Гарри обычно просил у него какую-нибудь книгу, и не все названия того, что он желал прочесть, звучали бестолково.

– "Высшая трансфигурация" Толквуда Макферти? Вас действительно интересует подобное издание?

Поттер кивал.

– Очень интересует. Я ведь учился в школе только шесть лет, потом была война, а затем – много работы, так что у меня не слишком хорошо получилось заполнить пробелы в своем образовании. Старался читать учебники, когда находилось хоть немного свободного времени, но в основном приходилось избирательно заучивать заклинания, необходимые аврору, пропуская теорию, а от ее отсутствия практика, как известно, страдает. Сейчас у меня есть очень много времени, а значит, и возможность наверстать упущенное. Не знаю, пригодятся ли мне эти знания, но иметь их – это уже неплохо.

– Тогда не тратьте время на всякую чушь, – раздражался Снейп. – Возьмите «Практическую трансфигурацию» Доллиша. Он уделяет теории и практике равное значение, а его умозаключения менее расплывчаты, чем у Макферти. Преподавать по учебнику этого идиота могла только Макгонагалл со своей тягой ко всему шотландскому. Она дополняла пробелы в нем своими лекциями, и в такой форме подача материала была приемлемой. Но если вы хотите заниматься самостоятельно – возьмите Доллиша.

– Хорошо. С удовольствием.

До полудня Поттер обычно читал книгу – чаще всего, выбранную для него Северусом, стоило тому узнать, что именно его сосед по лимбо хочет изучить и чего достичь с помощью этих знаний. После полудня около дома обычно появлялись призраки. Слишком близко, но поскольку ни один из них не осмеливался потревожить Снейпа, он не считал нужным сетовать на это, глядя, как окруженный белыми тенями Поттер идет вдоль кромки воды сильно обмелевшего моря. Не обращать внимания на то, как ширилась с каждым днем полоска берега, уже было невозможно. Северус не знал, почему так происходит. Он был далек от того, чтобы принять доктрину, предложенную Смертью, и признать, что так отмирают в его душе какие-то демоны. Это означало бы принять тот факт, что с ним самим что-то не то и происходят перемены, смысл которых он не в состоянии постичь. Было несложно принять, что Поттер не так уж неудобен, куда хуже выходило с признанием, что он, в общем, для чего-то нужен. И пусть рядом с ним все кажется непривычным и немного суетным, но во всем происходящем есть какой-то смысл, и в этом сосредоточена загадка, имеющая какое-то отношение к самим законам бытия. Вот только разгадать ее Северус был пока не в силах, и это злило, даже бесило, от чего становилось и грустно, и совсем немного, капельку, но весело.

Тут, наверное, стоило признать, что Северус Снейп никогда не считал себя скучным человеком, лишенным чувства юмора или стремления к веселью. И то, и другое в нем было, надежно спрятанное под маской уныния, отрешенности и показной серьезности, но где-то в глубине души все же скрывалось умение улыбаться, и, надо отдать должное, над собой и своими недостатками он посмеивался чаще, чем над чужими проблемами. Многие назвали бы его чувство юмора специфическим и излишне желчным. С такой оценкой Северус соглашался довольно легко, свои и чужие «занозы», надуманные и преувеличенные раны забавляли его куда больше, чем разного рода милые безобидные глупости, которые он считал бессмысленной ерундой. Ну разве идиотизм смешон? Нет, глупцы, по его мнению, были достойны скорее сочувствия, чем иронии, а вот слабости сильных, тех, кто мог дать отпор… Это было по-настоящему забавно. Это будоражило, время от времени разгоняло застоявшуюся кровь и напоминало о том, что быть сволочью, в общем-то, не так уж плохо. Людей, пытающихся обременить тебя собой, меньше, а удовольствия от медленного препарирования «самоубийц», пробующих посягнуть на твои сомнительные сокровища, намного больше. Поттеру как-то удалось практически невозможное. Его присутствие и доброжелательность были неуместными, но так и не перешагнули черту навязчивости. Снейп мог немного злиться, но не находил в поведении Поттера слишком много поводов для упреков, а каждый раз, когда он уже хотел было в силу характера сбросить напряжение, устроив тому хорошую взбучку, его намерения рушились. Стоило взглянуть в зеленые глаза и вспомнить, что их обладатель волею судеб являлся хранителем слишком большого числа его секретов – и желание схватки отступало.

Кроме собственного умения быть сдержанным, еще одним из открытий, сделанных Северусом, было то, что он вдруг осознал, насколько свыкся с ролью ментора и наставника. Казалось бы, он никогда не любил свою работу, не уважал сей труд, а потому не слишком удивлялся, когда это делали и некоторые его студенты. Чтобы быть хорошим учителем, нужно было обладать целым перечнем качеств, которые, как считал Снейп, отсутствовали у него в принципе. Он не отличался терпимостью по отношению к чужой глупости, не умел при разговоре делать скидку на возраст или опыт собеседника и совершенно не выносил детей. Такое отношение у него сложилось еще в те времена, когда он сам был ребенком, и с тех пор, оно только усугублялось. Опережая большинство своих сверстников в умственном развитии, он всегда считал их глупыми, недалекими, но чертовски опасными. На свете не было более жестоких и беспринципных существ, чем подростки. С годами лицемерие и зрелость их немного обтесывали, и постепенно проявлений их агрессии и нетерпимости становилось все меньше, ну, или она была приятно завуалирована. В общем, с взрослыми можно было иметь дело, но вот детей Снейп на дух не переносил. С приближением осени у него всегда предательски стыли ладони, становясь холодными, как у покойника. Это совершенно не способствовало привязанности Снейпа к своей работе. Однако, давая Поттеру рекомендации, что почитать, он как-то незаметно для себя увлекся наставничеством. Стал интересоваться его мнением о прочитанных книгах, давать советы по дальнейшему изучению предмета, поощрять заинтересованность и поносить невежество. Может, все дело было в том, что его ученик был учтив, достаточно зрел, чтобы не задавать слишком уж глупых вопросов, и предметы, обсуждением которых они занимались, его действительно интересовали.

– Без практики это нельзя понять. «Произнося вторую часть заклинания, сделайте обратное движение кистью», но ведь не написано же, какое движение сделать вначале. Как, не зная первого, можно сделать второе?

– Все просто, Поттер. Видите ли, эта книга написана не для школьников, автор обращается к людям, понимающим саму структуру магии. Флитвик должен был объяснить, что все заклинания – это не просто слова на латыни. В них вложен определенный смысл.

– Это я понимаю.

– Иногда, употребляя конкретное заклинание, вы должны добавить к нему что-то. Например, возьмем простейшие чары призыва. Вы говорите «Акцио» и добавляете название предмета, который вам нужен.

– Акцио «Молния», – улыбнулся Поттер.

Снейп поморщился.

– Так кичитесь собственной изобретательностью?

– Нет, просто есть что вспомнить. В моей жизни было множество напряженных моментов, но не все из них заставляют улыбнуться.

– Думайте о чем хотите. Мне продолжить объяснения или вы сейчас предадитесь воспоминаниям?

– Нет, не буду. Я вас внимательно слушаю.

– Только не надо говорить это так, словно вы мне делаете этим одолжение!

– И в мыслях не было. Мною движет искренняя заинтересованность.

Снейп подозрительно взглянул на улыбающегося Поттера, но разговор о чарах продолжил.

– Тогда ответьте мне на вопрос: почему заклинание призвало именно вашу метлу, а не просто любую «Молнию» в округе.

Гарри предложил сразу пару версий.

– Потому что она была единственной на пару миль вокруг. Ну, или потому, что она моя. Сам я склоняюсь ко второму варианту.

– Поттер, заклятья не настолько умны и, разумеется, не наделены собственной волей. Как чары распознали, какую именно метлу доставить?

– Потому что я в этот момент представлял ее себе? Думал именно о своей «Молнии»?

– Именно. Наибольшая часть заклинания – не в словах или в движениях кистью, она происходит в голове волшебника. Возьмем простейшее заклятье трансфигурации, обращающее живые предметы в неживые. Один и тот же набор букв, чтобы превратить белку в кубок или орла – в вязальные спицы. Магия должна быть простой и удобной. Разложите для себя этот процесс на составляющие. Слова одни и те же. Пока они произносятся, вам необходимо представлять себе конечный результат, но в то же время думать и о том, что вы хотите превратить. Трудно одновременно держать в голове и белку, и кубок, и тут на помощь приходит обычная жестикуляция. О белке вам думать необязательно, достаточно на нее указать как на объект превращения и полностью сосредоточиться на конечном результате. Затем подумайте об обратной трансформации. Вы снова указываете на объект, а представляете себе результат. Теперь примените это простое правило для второкурсников к тому, что вас так озадачило в прочитанном сегодня. Вы знаете, что объект трансфигурировали, но понятия не имеете, что это было раньше. Ваша цель – выяснить именно это. Воображение тут почти ничем не поможет, значит, в распоряжении волшебника, отменяющего трансформацию, остаются только слова и жесты. Какой же жест будет первым?

– Я укажу на нужный предмет.

– Зачем? Магия не любит лишних движений и крайне склонна к логике. Мои слова, что воображение почти ничем не поможет, не означают, что оно совершенно бесполезно.

– Кажется, я не понимаю, – признался Поттер.

– На что вы тратили свое время в школе?

– На ссоры с вами и войну с Волдемортом.

– Со мной вы виделись меньше, чем двадцать четыре часа в сутки, и оставьте покойников в покое. Вы явно пренебрегали теорией, Поттер, причем начиная с самого начала. Хорошо. Представьте себе, что в вашем распоряжении имеется иголка, но вы не знаете, чем она была раньше – возможно, простой совой или пепельницей, но что если драконом? Вы в небольшой комнате. Вам хочется, чтобы вследствие вашего эксперимента вы оказались запертым в ней с драконом? Тут и потолок не выдержит, и стены на вас обрушатся.

– Значит, с первой частью заклинания я представляю предмет, а жестом немного изменяю структуру пространства вокруг него. – Снейп уже хотел вспылить, но Поттер сам себя поправил: – Нет, наоборот, расширение пространства жестом обозначить невозможно, его я в состоянии лишь представить. Значит, я с самого начала дал правильный ответ. Я указываю на предмет.

– Да, вы не ошиблись, но сейчас не просто говорите наугад, а понимаете, о чем рассуждаете. Теперь ответьте, в чем смысл обратного движения кистью и каким оно будет?

– Первая часть заклинания – это слово, указующий жест и представления о подпространстве. Вторая часть – я вижу предмет и вряд ли смогу о нем не думать, значит, мои мысли заняты, слова закрепляют достигнутый результат, сохраняя форму, а жест фиксирует изменения подпространства. Я просто его останавливаю, ограничиваясь размером трансфигурированного предмета, или отменяю вовсе, если оно не нужно, потому что перестаю направлять палочку на объект трансфигурации. Я прав?

– Правы, но сейчас я с огромным удовольствием снял бы с вас баллы за отсутствие вдумчивости и внимательности на уроках. Не так уж плохо Минерва преподавала, так что если вы не разбираетесь даже в таких простейших вещах, то…

– Это не моя проблема, – нагло заявил Поттер.

Снейп от такой наглости даже опешил.

– Простите?

– Вы никогда не думали о том, что это не люди вокруг тупые, а вы сами слишком умны и разносторонне образованы? Быть хорошо образованным – это отлично, кто же спорит, но знаете, в школе у меня были не самые плохие оценки. Ни один нормальный человек не может знать все. Большинство ребят, которые учились со мной, сейчас прекрасные специалисты, каждый в своей области. Вот взять, например, Невилла. У него всегда были отвратительные оценки по зельям, и с трансфигурацией он не слишком ладил, но никто из нас лучше него не разбирается в травологии. Там он просто царь и бог, хотя, я думаю, понятия не имеет о том, как именно из выращенных им растений будут готовиться зелья. И таких примеров можно привести тысячи. У всех, кто учится в Хогвартсе, рано или поздно появляются свои планы на жизнь, и мы стремимся к поставленной цели, а иногда потворствуем своим увлечениям, и они определяют то, кем мы будем. Существуют, конечно, уникумы вроде Гермионы, которые стремятся к знаниям как к таковым, но даже у нее это со временем прошло. После школы у нее появилась любимая работа, на все уже нет времени, и это несколько сузило круг ее интересов. Стала ли она от этого глупее? Нет, не думаю. Просто она определилась с тем, что для нее важно, а что – нет. Всем приходится время от времени делать подобный выбор. Всем, но не вам.

– Что вы всем этим хотите сказать?

– Сказать? Ничего. – Поттер задумался. – Я скорее хочу спросить. Зелья, ЗОТС, травология в которой вы прекрасно разбирались, руническая письменность, которую знаете так хорошо, что с ходу переводите сложные древние рецепты. Что же еще? Ах, да, помню, как была поражена на первом курсе Гермиона, когда мы, добираясь до философского камня, столкнулись с вашей логической задачкой. Значит, вы еще и хороший психолог и, ко всему прочему, прекрасно разбираетесь в маггловских науках. Вы, возможно, никогда не играли в квиддич, но неплохо держитесь на метле и достаточно разбираетесь в правилах игры, чтобы судить матчи. Теперь я, собственно, задам вопрос. Есть что-то, в чем вы не разбираетесь? Это не издевка, не ищите скрытых мотивов. Мне просто интересно.

Blog

Автор: "Черные" Бета