Автор: "Черные" Бета

Вид материала

Подобный материал:

1 ... 5 6 7 8 9 10 11 12 ... 25

Северус понимал, что его тревожит сказанное духом Дамблдора. Дело было не в том, что он всерьез волновался за судьбу мира и его пугали пророчества о грядущих бедах. Он не собирался возвращаться, он не оставил в мире живых никого, за чью судьбу волновался бы, но вот Поттер… В общем-то, при всем неприязненном отношении к нему, Снейп не считал, что тот заслужил новый виток кошмара. Но Гарри не подходил для его лимбо, даже в нем он казался слишком живым. В нем было что-то такое, что ужасно жаль приносить в жертву Смерти. До зубного скрежета, до непонятного чувства противостояния всему и вся. Подобные ощущения стоило переложить в коробку с надписью «особенно нелепые мысли». Северус пытался, но ни намеренья, ни желания уничтожить Поттера не возникало. Он даже не рассматривал такой вариант, при котором ему придется это сделать. Альбус Дамблдор не был лжецом. Директор не любил говорить правду, но против истины грешил крайне редко. Снейп хотел узнать, что говорилось в Книге, но он сомневался, что даже самые страшные факты изменят его решение. Гарри Поттер не заслуживал смерти: слишком много жизни в нем все еще теплилось. Но если дела с его воскрешением обстояли так плохо… Северус допустил мысль о том, что они просто могли бы остаться здесь. В его лимбо. Вместе до скончания времен. Это, конечно, было бы совершенно ужасно, никому не нужно, бессмысленно, но... Что-то в нем тихо нашептывало, что это было бы приемлемым вариантом развития событий. Он не был бы одинок, потому что главным качеством Гарри Поттера было то, что тишина и холод бежали от него, как от чумы. Да, рядом с ним чувствовать себя одиноким было бы очень сложно.

***

– Я поговорил кое с кем.

Оборотень появился однажды на закате, когда Снейп совершал свою привычную прогулку по берегу моря. Просто возник из воздуха и пошел рядом, подстраиваясь под его неторопливые шаги. Люпин выглядел взволнованным, его менее призрачное, чем у остальных духов, лицо демонстрировало неподдельную тревогу.

– Судя по твоему долгому отсутствию, перечень собеседников был поистине длинным.

– Да, но в итоге я кое-что разузнал. Гарри отказался рассказать мне о том, что затеял. Вернее, он даже отрицал тот факт, что у него есть какой-то план, но, признаюсь, я ему не очень-то поверил. Не знаю, возможно, он не хочет меня тревожить или…

– Не доверяет тебе? – перебил Снейп Люпина.

Тот кивнул.

– Да, такое тоже может быть. Думаю, он прекрасно понимает, что если озвучит мне свои намеренья, я, в отличие от Сириуса, начну его отговаривать.

Снейп усмехнулся.

– Если в этом замешан Блэк, то мне становится по-настоящему страшно.

Люпин покачал головой.

– Дело не в нем, а в том, что легких путей тут не существует. Один мальчик… Колин, он на год младше Поттера. Погиб в сражении. Так вот, он сказал, что Гарри расспрашивал его об одной легенде. Парнишка очень заинтересовался ею, когда сам оказался в мире мертвых, потому что очень хотел вернуться. Видишь ли, у него крайне печальная история. Он из магглорожденных, его мать умерла несколько лет назад, и их с братом воспитывал отец. Когда мальчик погиб, тот умирал от рака. Последняя стадия, слишком поздно диагностированная, магглы это не лечат, а к магам он в тот момент обратиться не мог. Волдеморт все взял под контроль, в Святого Мунго не стали бы его лечить. Колин очень волновался за младшего брата. Не хотел, чтобы тот остался совсем один, но те истории, что он слышал о тех, кто пытался вырваться из царства мертвых… В общем, особой надежды на спасение они ему не давали.

Северус задумчиво нахмурился.

– Но эти самые истории все же существуют?

Люпин кивнул.

– Да, они есть. Ты сам видел то, что представляет собой смерть. Не знаю, какая картина предстала перед твоими глазами, все это видят по-разному, но одно бесспорно… Царство мертвых существует, и все мы, так или иначе, ему принадлежим. – Люпин усмехнулся. – Разумеется, кроме тех, кто обитает в собственном лимбо.

Снейп кивнул.

– Разумеется.

Оборотень не стал упрекать его в некотором подобии гордыни, просто констатировал:

– Речь сейчас не о тебе. Никто не знает, откуда появилась легенда, но в основе ее лежит некоторая закономерность. Если все мы существуем в пределе, над которым властвует Смерть, то где-то здесь существует и чертог Жизни. Возможно, не она сама, но что-то вроде ворот, ведь некоторые души перерождаются, а значит, уходят в мир живых. Многих веками мучает вопрос: как они это делают? Существует ли порог, переступив через который, снова становишься живым? Его ищут многие из тех, чья душа лишена покоя. Говорят, некоторые находили. Это всего лишь легенда, совершенно не обоснованная, ибо никто не может рассказать, откуда она взялась, кто первым ее услышал или просто выдумал и осмелился шепотом пересказать.

– И о чем она повествует?

Оборотень нахмурился.

– Об озере с живой водой, расположенном в самом сердце царства мертвых. Никто его не видел, никто не знает, где у Смерти сердце, но говорят, что именно туда уходят души, чтобы, войдя в его воды, вернуться в мир живых окончательно очищенными, лишенными воспоминаний и пригодными для новой жизни. Говорят, что тот, кого не призовет Жизнь, не в состоянии даже отыскать ее источник, но существует и иное мнение – будто его все же можно найти даже той душе, что не прошла до конца путь собственного чистилища. Вот только это ей ничего не даст, потому что озеро надежно охраняется существами, которые могут навсегда уничтожить грешный дух, вознамерившийся уйти без должного раскаянья.

– Я что-то подобное уже слышал, – признался Снейп. – Только это касалось Книги судеб. Вроде бы каждый, кто, прочитав содержимое ее страниц, разгласит его, подвергнется полному уничтожению. Даже от души ничего не останется.

– Да, истории действительно похожие. – Люпин нахмурился. – Я скажу тебе то, что никому не говорил. Эти твари… Я видел их однажды. Они – это нечто неописуемое, Северус. Они безжалостны и беспощадны и не подчиняются ни Жизни, ни Смерти. Их единственная хозяйка – это Судьба, властительница рока, облаченная в переплет. Лишь ей они служат, контролируя исполнение написанных на страницах приговоров. Говорят, их боятся даже те, чьи троны установлены в зале, где она вершит свой приговор. Один дух, имя которого тебе ничего не скажет, прочитал в Книге запись – уж очень его волновала судьба жены, оставшейся в мире живых. Прочитанное его так расстроило, что он по глупости поделился своими знаниями, и после этого его просто не стало.

– Что ж, – сказал Снейп. – Это означает только одно: Дамблдор никогда не расскажет мне, почему так боится, что Гарри Поттер вернется в мир живых. У него, должно быть, далеко идущие планы на собственную душу.

Люпин кивнул.

– Я говорил с ним. Когда он заключен в камень, толку от этого общения, конечно, мало, но знаешь… В общем, мне показалось, что он не хочет, чтобы правда стала известна, не потому, что он так сильно беспокоится о себе. Просто возвращение Гарри в мир живых – это пока всего лишь вероятность. Этого может никогда не случиться. Но если так будет… Книга создает возможные сценарии на ту или иную вероятность, но это не значит, что ничего нельзя изменить. Только рождение и смерть в этих записях – неизменные точки. Вернувшийся Гарри никак не будет влиять на собственное рождение, значит, я думаю, опасения директора связаны с тем, как именно он должен будет в случае возвращения умереть.

Северус задумался.

– Наши рассуждения вообще не имеют смысла, если этот героически настроенный идиот сбежит из моего лимбо и отправится прямиком в лапы к неизвестным монстрам.

Люпин кивнул.

– Да, но мы этого не допустим. Ни в коем случае не должны допустить. Не отпускай его от себя, Северус. Я выясню все, что смогу, и когда хоть что-то прояснится, мы сможем принять верное решение. Ты, главное, его не отпускай.

– Почему я должен этим заниматься?

Оборотень улыбнулся.

– Потому что тебе совсем не хочется, чтобы он попал в беду.

– Ничем не подтвержденное и бессмысленное с твоей стороны заявление.

– Возможно. Просто ты столько лет оберегал его от всевозможных бед…

Снейп нахмурился и зашагал быстрее, стремясь уйти от этого разговора.

– Это другое. Как будто откармливать и холить индейку, зная, что на Рождество все равно пустишь ее под нож.

Люпин догнал его.

– Неправда. Дамблдор рассказывал, что ты узнал о том, что он должен умереть, только на шестом курсе Гарри. Полагаю, в душе ты был против такого развития событий.

– Нет, не против. Не существовало способа ничего изменить.

– Но ты же думал о нем. Хотел, чтобы он появился.

– Какое все это, черт возьми, имеет отношение к тому, что происходит сейчас?

Оборотень улыбнулся.

– Ну, конечно же, никакого… Ты просто не отпускай его. Думай что хочешь, оправдывай свою доброту чем угодно, но не отпускай.

***

– Можно я тут немного посижу?

Северус вздрогнул, отложив в сторону книгу, которую пытался читать. Этот мир, лишенный звука шагов, часто заставлял удивляться, не желая предупреждать шорохом каменной гальки о приближении потенциального собеседника.

Поттер стоял на пороге в дверном проеме. Снейп не закрыл дверь, ожидая возвращения Люпина. Теперь он не знал, сожалеть ему об этом или нет, потому что Гарри выглядел странно. Его лицо казалось изможденным, несмотря на отсутствие обычных признаков усталости.

– Что вам нужно?

– Ничего. Разве что вы будете так добры и предложите чаю. Можно войти?

– Можно, – Снейп согласился, прежде чем отдал себе отчет в совершенном поступке, а Поттер уже вошел в комнату и сел на стул. Он облокотился на край столешницы и на миг закрыл лицо руками. Когда он убрал ладони, то изобразил вполне обычную приветливую улыбку, но именно она отчего-то окончательно встревожила Северуса. – Что-то случилось? – Собственная забота показалась ему странной, и он сделал вид, что вернулся к чтению, уткнувшись носом в книгу. – Можете, разумеется, не говорить, если не хотите.

Гарри кивнул.

– Не хочу. – Он посмотрел на свои руки и опроверг собственные слова, начав давать какие-то туманные объяснения. – Не произошло ничего, к чему я хоть как-то причастен, моей вины ни в чем нет. А может, есть? Может, сейчас я за что-то расплачиваюсь именно таким образом? Что-то не так однажды сказал, не то сделал… Я все думаю и думаю об этом. Вспоминаю множество собственных ошибок, каждое неверно подобранное слово. Это как снежный ком: достаточно собрать вместе несколько проблем – и сверху налипают все новые и новые, кажется, этому конца и края нет. Знаете, я был таким придурком с ней, полным идиотом. Все признаю, – Поттер повысил голос. – Признаю, черт возьми! Но во мне все равно остаются обида и бешенство. Возможно, я не самый лучший человек в мире. Говорю несколько косноязычно, потому что не всегда в состоянии подобрать нужные слова, постоянно попадаю в неприятности, моя работа оставляет не слишком много времени на нее, а теперь и вовсе валяюсь на постели обожженным куском плоти, в котором едва теплится жизнь. Вроде, всем нехорош, но я же люблю ее! Я так сильно ее люблю… И очень хочу, чтобы она была счастлива. Только не с кем-то, а со мной. Господи, зачем я вам все это говорю?

Снейп мог повторить этот вопрос:

– И правда, зачем?

Поттер грустно внес предположение:

– Потому что больше никого нет? – Он покачал головой. – Хотя это неправда. Вряд ли я стал бы обсуждать что-то подобное с друзьями или, например, с Сириусом. Они слишком близки нам. Я никогда не захотел бы принуждать их принять чью-то сторону. А крестный… В общем, он из тех людей, что скажут: «В мире полно женщин, так стоит ли так переживать из-за одной».

Снейп усмехнулся, откладывая в сторону книгу.

– Что заставляет вас думать, что я скажу нечто иное?

Поттер удивленно на него взглянул.

– Вы? Вы в самом деле хотите, чтобы я ответил на этот вопрос? Рассказал, что думаю по поводу того, как вы относились к маме? – Северус запоздало понял, что загнал себя в ловушку. Видимо, это каким-то образом отразилось на его лице, потому что Гарри поспешно заметил: – Я не стану ничего такого говорить.

– Поттер. – Он просил, несмотря на угрозу, что сама собой появилась в голосе. – Оставьте мое прошлое мне. Я не желаю его с вами обсуждать, никогда не захочу. Вы и так знаете больше, чем должны.

– Хорошо… – В ответ на его вопросительно приподнятую бровь Гарри даже кивнул, подтверждая свои слова. – Я согласен никогда не упоминать о нем, сколько бы вопросов к вам у меня ни накопилось. Вы мне ничего не должны объяснять.

Снейп тоже кивнул, не просто обрадованный, а практически покоренный тем фактом, что Поттер добровольно сдал имеющееся у него оружие. Конечно, его словам нельзя было верить, и первая же их ссора могла вылиться в очень болезненный обмен упреками, но… Сам факт, что враг не хотел его бить, стремился отказаться от войны, был внове. Возможно, именно эта непривычная ситуация говорила о том, что Поттера надо выслушать, даже если Северусу совершенно безразличны его проблемы. Ведь знание – это всегда острый нож в рукаве, так зачем от него отказываться? Почему не позволить глупому Поттеру себя вооружить, и тогда, возможно, придет день, когда все между ними опять будет просто и понятно. Каждый будет обладать секретами другого, а это уже похоже на полноценный взаимозачет. Либо они снова начнут кровавые битвы, либо навсегда откажутся от войны. Хотелось ли этого Снейпу? Скорее всего, нет, и именно по этой причине он был готов сыграть роль слушателя, даже толком не задаваясь вопросом, о каком «придет день» можно вообще вести речь, находясь в лимбо.

– Что такого вы увидели в своей радужной луже? – Он не был дураком и мог предположить, откуда Поттер почерпнул свое плохое настроение. Все иное вокруг них было слишком мертво, чтобы породить какие-то лишние эмоции. По крайней мере, ему так казалось, потому что о хаосе в собственной голове Северус предпочитал не вспоминать.

– Может, все-таки предложите чаю?

Кажется, Гарри был уже совсем не уверен в необходимости собственных откровений. Впрочем, стоило ему вспомнить о том, что его сюда привело, – и лицо Поттера снова стало невероятно усталым. Ему на самом деле было плохо. Достаточно скверно, чтобы попросить чашку чая, пусть даже и от Северуса Снейпа. Мысленно профессор сосредоточился, представляя все необходимое для такого случая. Не очень хорошо вышло, но тем не менее на столе появились пара чашек, молочник, заварочной чайник, от носика которого поднималась тонкая струйка дыма, белая сахарница и небольшой термос с кипятком. Все это было разноплановым и не очень эстетичным на вид, но, кажется, Поттера это совершенно не смутило. Он налил себе щедрую порцию заварки, взял в руки термос, отвинтил крышку и, понюхав содержимое, рассмеялся. Это был звонкий и чистый смех.

– Что? – раздосадованный собственным недоумением, спросил Снейп, отнимая у него термос. Ему даже не потребовалось подносить его к носу, чтобы почувствовать пары нагретого спирта. Это вышло невольно, но, кажется, он сам улыбнулся. – Черт. Сейчас исправлю.

Поттер выхватил у него термос.

– Ни за что. Ваше подсознание, похоже, точно знает, что мне нужно.

Снейп заметил:

– Это лимбо, Поттер. Здесь нельзя напиться даже горячим виски.

Гарри пожал плечами.

– Ну и что? Возможно, просто надо внушить себе, что оно действует. Я бы попробовал… – Он добавил скотч к заварке, завинтил крышку термоса и сделал глоток. Предсказуемо поморщился. – Гадость. Никогда ничего подобного не пробовал. Но в голове все равно складывается определенное впечатление о вкусе. Тут вообще много что складывается… Знаете, что меня особенно бесит в этом вашем лимбо?

– Нет, не знаю.

Поттер улыбнулся.

– Не собственная беспомощность и даже не то, что я целиком и полностью зависим от кого-то. Мне по-настоящему не хватает сна. Иногда это такая благословенная вещь. Вот вроде был тяжелый день, ты переполнен мыслями и чувствами, от них невозможно избавиться, но ты идешь в спальню, надеваешь пижаму, взбиваешь подушку, ложишься в кровать, накрываясь одеялом, и, закрыв глаза, начинаешь понимать, что внутри тебя существует что-то помимо накопившихся за день проблем. По мере того как твое сознание успевает провалиться в сон, ты чувствуешь, как часть из них отмирает. То, что днем казалось важным и нужным, уходит прочь, успевая лишь удивить напоследок тем, насколько незначительными в итоге оказались те или иные вещи. Утром уже все иначе. Силы возвращаются, ты чувствуешь себя обновленным… Знаете, все, чего бы я хотел – это хорошенько выспаться. – Он сделал еще глоток пойла, налитого в чашку. – Но это место, похоже, не предполагает сна. Сознание течет бесконечно, в нем все время что-то накапливается, а избавиться от этого постоянного напряжения нет никакой возможности. Как вы выдерживали это столько времени?

Снейп пожал плечами и совершенно неожиданно честно ответил:

– А во мне ничего не копилось.

Поттер не знал, что сказать. На пару минут он онемел, заставляя себя не задавать вопросов, которые, кажется, вертелись у него на языке. У него это получилось. Что-то все же примирило этого человека с таким понятием, как благоразумие. По крайней мере, лезть в чужую душу Поттер не спешил.

– Этому можно только позавидовать.

– Что же все-таки с вами произошло?

Гарри не стал избегать ответа на поставленный вопрос, но Северусу показалось, что он как-то особенно тщательно выбирал слова.

– Я старался не смотреть на то, что происходит с моим телом, с людьми, которые приходят в мою палату. Но это так тяжело – отказывать себе в праве видеть, как что-то во мне все еще существует. Меня словно тянуло снова и снова смотреть в эту радужную воду. Это как наркотик, невозможно оторваться. Хотя и горько, безумно горько, что жизнь – там, а не здесь.

– Это как посмотреть.

Поттер кивнул.

– Возможно, вы правы, и тело без души – всего лишь пустая оболочка. Но оно же есть. Это единственное, что сейчас с теми, кого я люблю.

Снейп покачал головой.

– Не единственное. Есть еще ваше желание видеть их снова и снова.

– Есть, – согласился Гарри, – вот только оно ничего не значит. Я не в состоянии дать им понять, что где-то рядом, что думаю о них каждую секунду.

Северус нахмурился.

– Все это, конечно, очень трогательно, и в ваших словах полно совершенно ненужной лирики, однако подобное созерцание и чувство беспомощности мучили вас, должно быть, не один день. Что же изменилось сегодня?

– Я всерьез попытался осмыслить, что же значит потраченное впустую время. – Поттер вздохнул. – Я здесь уже почти три месяца. Это много или мало?

– Смотря для чего.

– Черт, и тут вы правы. Наверное, я говорю ерунду.

– Не наверное, а точно говорите. – Снейп устал от беспредметного разговора. – Хотите, угадаю, что случилось? Это не так трудно, если проанализировать весь бред, который вы несете. Ваш монолог о том, каким придурком вы были с нею, разумеется, был о мисс Уизли. Что же такого произошло рядом с вашим телом? Она перестала приходить? Не навещает вас достаточно часто? Льет мало слез? – Его смешило отчаянье Поттера. Если у человека есть чувства и он готов в борьбе за них сделать ставкой собственную душу, то стоит ли расстраиваться по пустякам? – Ну что такого плохого там могло случиться? Ровным счетом ничего. Не закрутила же она роман с вашим лечащим колдомедиком?

В него полетела чашка. Прямо в голову. Впервые за время пребывания в его лимбо Поттер продемонстрировал весьма скверные фамильные черты своего характера. Снейп в силу привычки успел уклониться.

– Да как вы смеете так о ней говорить!

Северус не ответил. Он только оглянулся и мысленно приказал осколкам и мокрому пятну на стене исчезнуть, а потом вполне вежливо предложил:

– Убирайтесь отсюда.

Гарри встал. Его лицо было искажено гневом, но ему удалось сохранить некоторое достоинство, пока он шел к двери. Однако на пороге Поттер замер. Его плечи поникли, а пальцы судорожно вцепились в дверной косяк. Он привалился к нему в поисках опоры, словно какая-то неведомая сила заставила его колени подогнуться.

– Я приношу свои извинения.

– Мне нет до них дела, – холодно отрезал Снейп.

Поттер кивнул.

– Знаю, но все равно их приношу. Вы правы. Почти правы, вот только я не готов был услышать, как кто-то произнесет это вслух. Это не просто колдомедик, его зовут Дин Томас, и он всегда был влюблен в Джинни. Можно сказать, это я когда-то разрушил их отношения. Наверное, мудры те, кто считает, что наши поступки к нам же и возвращаются. Он хороший парень, и если судить по тому, что я видел, очень компетентный и заботливый целитель. Вот только у него еще остались какие-то чувства к ней. Если раньше она не замечала его пристальный взгляд, то теперь начинает обращать на него внимание. Я знаю ее, знаком с тем, как она улыбается, как вздыхает и с каким выражением лица говорит те или иные вещи. Джинни стала реагировать на его присутствие очень по-женски. То и дело поправляет волосы, не отнимает руку, когда Дин задерживает ее в своей ладони дольше, чем это необходимо для простого пожатия. Он такой внимательный, всегда находит что сказать. Знаете, все эти маленькие необременительные комплименты, которые так нравятся девушкам. Я так никогда не умел. Мне всегда не хватало на нее времени. Я смотрю, как она стала изредка улыбаться и… – Поттер резко ударил кулаком по дверному косяку. – И я в бешенстве, Снейп. Как бы ни старался держать себя в руках, как бы ни уговаривал себя, что во всем происходящем виноват лишь я один, но ничего не могу поделать с тем, что чувствую себя преданным.

Blog

Автор: "Черные" Бета