Феномен человека вчера и завтра

Вид материала

Документы

Содержание 5.5. Проблема “сознание — материя” : прорыв в неизвестное У каждого человека, как установлено в ходе научных исследований, имеется собственное психологическое время. Феномен религиозного фанатизма

Подобный материал:

• Приказ 06. 03. 2011 г. № Об организации и проведении городского конкурса рисунков «Покорение, 59.27kb.
• «эксперимент»: вчера, сегодня, завтра…, 2640.82kb.
• «Дизайн: вчера, сегодня, завтра», 10.01kb.
• «Рынок микрофинансирования : вчера, сегодня, завтра», 49kb.
• Итоги iоткрытой научно-практической конференции «Образование и научное творчество:, 781.08kb.
• Положение о республиканской научно-практической конференции для обучающихся «Строительство:, 61.05kb.
• Провести конкурс кроссвордов «Государственная Дума: вчера, сегодня, завтра». Утвердить, 35.48kb.
• Положение об областном молодёжном проекте «Комсомольские «вожаки»: вчера, сегодня,, 78.4kb.
• Перевод Н. Немчиновой, 1287.21kb.
• Альбер Камю Посторонний Перевод с фр. Н. Немчинова, 1199.45kb.

5.5. Проблема “сознание — материя” : прорыв в неизвестное

На понимании феномена современного человека достаточно сильный отпечаток накладывает и происходящий прорыв в неизвестное в сфере культуры. Уже исчерпала свой потенциал смыслов культура, возникшая еще в Афинах, Иерусалиме и Риме. Приходит конец цивилизации, порожденной этой культурой, о чем свидетельствует глобальный кризис, охвативший все человечество. Согласно В. Налимову, новые смыслы не могут дать ни религия (ибо все официальные конфессии погружены в далекое прошлое и не считаются с радикальным изменением самого человека), ни философия (так как экзистенциализм и философская герменевтика достигли своего завершения, оскудел позитивизм и потерпел трагический крах марксистский материализм) [57]. Очевидно, философия и религия найдут точки соприкосновения, что позволит обнаружить новые смыслы. Не следует забывать, что одним из регулирующих принципов физики (как и любой науки, не говоря уж об искусстве и пр.) является требование смысла. Сейчас происходит сопряжение смысла человеческой жизни и смысла существования Вселенной (мироздания), выдвигая на первый план в физике (и космологии) проблему “сознание — материя”. Это может произойти и в биологии, если кто-нибудь из биологов признает эволюцию живого творческим процессом. В психологии уже сформировалось мировоззренческое на-. правление, известное как трансперсональное движение.

Философская проблема сознание — материя в наше время сталкивается непосредственно с физическим экспериментом. Именно теперь в западной культуре наметился немыслимый ранее прорыв в неизвестное, что требует оценки. Действительно, обратимся к эксперименту с маятником, включенным в компьютерную систему, которая его калибрует и регистрирует весь экспериментальный процесс. Принимающая участие в этом эксперименте Ж. Дрогалина, сотрудница В. Налимова, так описывает его ход. Маятник является достаточно сложным устройством, включенным в компьютерную систему, которая осуществляет его калибровку перед началом каждого эксперимента и ведет регистрацию всего эксперимента. Это прозрачный шар на оси, меняющий свою окраску в зависимости от воздействия: при убыстрении он желтеет и краснеет, при замедлении — зеленеет и синеет, что весьма красиво и увлекательно, оператор своими ментальными действиями влияет на скорость движения маятника -при чтении вслух и про себя любимых стихотворений или отрывков из Евангелия маятник меняет свой цвет. Наблюдалась его реакция в случае нахождения оператора в состоянии углубленной сосредоточенности на смыслах, когда сам

маятник как бы отодвигается в сознании на задний план. “И я услышала звонок, открыла глаза, увидала что-то перед собой, задержалась на этом что-то, не осознавая, потом поняла, что это маятник, - делится впечатлениями Ж. Дрогалина. — Он раскачивался пурпурно-прозрачный и казался мне странно живым и созвучным. Он подхватил мое состояние (мой текст) и послал свой цвет. Мы взаимодействовали. “Переливы чешуи далече озарили уступы круч, точно голос нечеловеческий, превращенный из звука в луч”. Я читала маятнику поэму Н. Гумилева “Дракон” два дня назад и вот теперь это превращение видела проявленным, достижимым” [58].

Гипотетическое объяснение наблюдаемого явления заключается в следующем. В сознании человека существует семантический аналог физического маятника, неким образом (типа гипнотической связи) связанный с механическим маятником. Изменение эмоций оператора при чтении текстов локально меняет метрику семантического поля, приводит к изменению длины маятника, и, следовательно, - периода колебаний. Затем в игру вступает резонанс. Все здесь основано на способности состояния сознания локально изменять метрику семантического пространства [59].

Данное объяснение (существует и другое, исходящее из квантовомеханической метафоры сознания) покоится на взаимоотношении сознания человека и квазисознания маятника (аналогично связи гипнотизера и гипнотизируемого). Речь в данном случае идет о вездесущности немеханистического сознания, что отражено в выдвинутой В. Налимовым и Ж. Дрогалиной модели бессознательного. Они исходят из того, что сознание человека “погружено” в “семантическую реальность”, не охватываемую естествознанием [60]. Следует считаться с тем, что бессознательное целостно, хотя его проявления многообразны и многосторонни. Конкретно, фактически это “подсознательное” 3. Фрейда, “коллективное бессознательное” К. Юнга, “потоки сознания” У. Джеймса, “космическое сознание” Р. Бекка, “интуиция” А. Бергсона, “трансцендентная феноменология” Э. Гуссерля, “категория вечных объектов” А. Уайтхеда, “третий мир” К. Попра, “субперсональность” Р. Ассаджоли, “саморазвивающийся дух” Гегеля, “мир идей” Платона. Все эти различные проявления бессознательного можно описать, введя представление о многомерности психологического (семантического) пространства. Это, разумеется, метафора, но при ее помощи различные аспекты бессознательного выступают как его проекции. Семантические поля (бессознательное) связаны не только с каждым человеком, но и сопричастны всему человечеству. В результате перед- нами возникает представление о реальности “семантической вселенной” [61].

У каждого человека, как установлено в ходе научных исследований, имеется собственное психологическое время. Гипноз, аутотренинг, медитация, специальные дыхательные упражнения, различного рода ритмические ритуальные процедуры, позволяющие достичь измененного состояния сознания, представляют собой и изменение собственного психического времени. Сновидения тоже в определенном смысле связаны с бессознательным: и психические заболевания приводят к иному восприятию времени. Семантическая вселенная (мир бессознательного) входит в сознание человека посредством образов (геометрических символов типа круг, треугольник, крест, равноконечные звезды). Эти символы присущи природным формам: листьям деревьев, цветам, формам беспозвоночных и т.д. Древним был известен эзотеризм геометрии, воплощенный в архитектуре храмов. Слова нашего языка имеют символический аспект, связанный с входом в бессознательное, и дискурсивный аспект, позволяющий строить логические конструкции, т.е. аспекты, выражающие дискретность и континуальность сознания. Семантическая вселенная не подчиняется обычным пространственно-временным отношениям, о чем свидетельствуют неупорядоченность сновидений, измененные состояния сознания (реинкарнационные воспоминания), а также “воспоминания утробной жизни”. Семантическая вселенная архетипична, т.е. инвариантна с процессом, происходящем в нашем времени.

Рассуждая таким образом о семантической вселенной, В. Налимов и Ж. Дрогалина дают свое представление о вероятностной модели бессознательного. Исходя из нее, они вводят аналогично понятию физического вакуума понятие семантический вакуум, под которым понимается непроявленное семантическое поле. Известно, что представление об изначальном и потенциально все содержащем ничто имеется как в восточной традиции, так и в западной философии (гностики, Экхарт, Беме, Шеллинг, Сартр, Хайдеггер, Юнг, Тиллих). В состоянии глубокой медитации происходит деперсонализация индивида, его слияние с целостностью мира. Индивидуальность каждого человека в этой модели бессознательного описывается функцией распределения, построенной над общим всем людям “полем признаков”. Она может быть “иглоподобной”, “размытой” или “асимметричной” - в соответствии с типами людей. В случае отождествления “эго” с функцией равномерного распределения на всем поле признаков происходит потеря привязанностей, т.е. растворение в целостности мира. Это аналогично тому, что адепты мистицизма называют “сжиганием кармы”, исчезновением “эго”, достижением нирваны. Наиболее интересно в данной модели бессознательного то, что “семантические поля” слов выражают не парадигматический опыт нашей культуры, а “сознание” глубокого прошлого, не выраженного явно в нашей культуре, т.е. речь идет о древних символах, элементах мифов прошлого и |пр. Отсюда В. Налимов и Ж. Дрогалина пришли к гипотезе о том, что “сама культура содержит не только сознательное, но и бессознательное, оттесненное в ее “подполье” [62]. Однако именно то, что “оттеснено в подполье культуры”, и остается нераскрытым.

Оригинальный ответ на данный вопрос дается в исследованиях американского врача, чеха по происхождению, С. Грофа. Он исходит из концепции взаимосвязи “микрокосма” и “макрокосма” и на этом основании выстраивает модель психики человека. Под нее подводятся и эмпирические данные о клиническом применении ЛСД в психотерапевтических целях. Пациент, принимавший серию доз ЛСД, с каждым разом раскрывал все более глубокие уровни своей бессознательной памяти. В ходе действия ЛСД он испытывал галлюцинации, о которых тут же рассказывал врачу, и таким образом из глубин его бессознательного извлекалась скрытая информация.

Эта модель С. Грофа, построенная на основе информационной концепции и взаимосвязи человеческой психики со Вселенной, содержит следующие компоненты:

- Абстрактно-эстетический опыт - возникают оптические, слуховые и обонятельные иллюзии, а изменения в восприятии действительности приравниваются пациентами к восприятию живописи кубистов и абстракционистов.

- Психодинамический опыт, который имеет свой источник в индивидуальном бессознательном и относится к ключевым переживаниям прошлого, к эмоциональным проблемам и нерешенным конфликтам из разных периодов жизни пациентов.

- Перинатальный опыт, где центральная тема - непосредственное переживание собственного рождения и сопровождающих его ощущений боли и наслаждения. Этот опыт богат видениями метафизического характера и чисто философской рефлексии о непрочности жизни.

- Трансперсональный опыт, охватывающий чувство “выхода” сознания за рамки обычных пространственно-временных ограничений. Он может относиться к ранним фазам жизни плода, зародыша и задолго до возникновения зародыша [63].

Трансперсональный опыт дает человеку возможность пережить ощущение выхода за пределы своего “Я”, за пределы пространства и времени, ощущение возврата в культурное и историческое прошлое человечества и мира. Трансперсональный опыт свидетельствует о том, что человек обладает способностью беспрепятственно путешествовать в любом времени, в любом мире, в микро- и макрокосмосе. В ходе этого поступает информация, которую невозможно получить даже в процессе специального образования.

Для объяснения удивительных черт трансперсонального опыта С. Гроф выдвигает концепцию о том, что человек есть единство материального тела (биомашины) и бесконечного поля сознания [64]. Речь идет о корпускулярно-волновой природе человека (чему посвящен у нас первый параграф первой главы). И хотя данные трансперсонального опыта пока невозможно объяснить с точки зрения современной науки, они представляют собой прорыв в неизвестное. Исследования в области трансперсональной психологии являются; основанием для холистического подхода к психике человека, которую уже нельзя редуцировать к “эго”, разуму и чувствам. Психика, стало быть, подобна пирамиде, причем доступна исследованию только вершина, а “основание” теряется в глубинах Космоса. Существующая до сих пор концепция разума человека как tabula rasa тем самым окончательно рушится. Открываются новые возможности понимания некоторых неясных аспектов психики, обычно зачисляемых наукой в разряд аберраций и патологий, таких, например, как стремление иных индивидов к достижению шизоидных и экстатически-визионерских состояний.

Прорыву в неизвестное способствует и развитие информационных исследований, связанных с кодированием информации. Известно, что с процессам! и явлениями самоорганизации природных полей связаны эффекты кодирования, точнее самокодирования информации. Это позволяет объяснить такие необычные феномены, как экстрасенсорика, телепатия, уфология и пр. Ведь мир представляет собой взаимосвязь массы, энергии и информации, динамичных в пространстве и времени. Миграция информации в природе происходит посредством многообразия полей - электромагнитных, гравитационных, биогравитационных и др.

Из теории Гюйгенса-Френеля и принципа суперпозиции полей следует, что поля характеризуются сферическои геометрической структурой организации их распространения. В применении к восприятию, обработке и отображению оптической информации зрительной системой человека, включающей в целом глаз и мозг, это значит, что сетчатка глаза контактирует с оптическим кодом, не похожим на обычную фотографию. Речь идет о голограммах: “Оказывается, что обычная световая природа так самоорганизована и обладает такими физическими свойствами, что предъявляет глазу наблюдателя информативное оптическое поле именно в виде Светового Кода, а не прямую фотографию” [65]. Данное представление выработано в области физики, психофизики зрения и информационной синергетики.

На протяжении длительного времени ученые и мыслители Востока и Запада считали, что любая точка мирового пространства содержит в себе информацию о всей Вселенной. На современном языке это значит, что Вселенная представляет собой огромную голограмму, тогда как каждая точка Вселенной по информативности соответствует этой голограмме. Данная информация закодирована в голографических интерференционных (или подобных им) микроструктурах. Последние появляются в результате самоорганизации и интерференционного самокодирования различного рода полей, в том числе и световых, электромагнитных полей. Естественно, что зрительная система живого организма использует световой голографический код, выступая в виде сложной оптической голографической антенны. Сам же “человек в целом и его мозг - это живое универсальное голографическое антенное устройство, которое резонирует и таким путем реагирует на реальное кодирующее физическое поле” [66]. Голографические коды информации — это микроструктуры вселенского кода, несущего разнообразную информацию. Мозг человека воспринимает вселенский код в виде наблюдаемых картин информации, причем принимает информацию, несомую различными полями. Отсюда можно понять эффекты телепатии, экстрасенсорики и пр., что в свою очередь способствует прорыву в область неизвестного и раскрытию одного из аспектов феномена современного человека.


ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Рассмотрение феномена человека на пороге XXI столетия приводит к следующим выводам. В силу происходящего цивилнзационного сдвига, когда угасает современная западная цивилизация и прорисовываются контуры новой, в силу накопленного громадного эмпирического материала и появления новых теоретических подходов уже устарел традиционный подход к человеку. Сейчас наиболее ярко проявилось взаимопереплетение в природе человека рационального и иррационального начал. Не случайно, в истории человеческого мышления тенденции всепоглощающего рационализма противостояла другая тенденция, включающая в себя критицизм Ницше и Гуссерля, экзистенциализм, философскую герменевтику, французский персонализм, трансперсональную психологию, которая находится под сильным влиянием буддистского мировоззрения. В настоящее время плодотворным является использование голографической модели Вселенной и Человека, что позволяет объяснить ряд связанных с индивидом психофизических явлений (телепатия, предвидение будущего) и т.д.

Феномен современного человека следует анализировать в контексте бурного развития информационных технологий, дающих ему возможность “погружаться” в виртуальные реальности со всеми вытекающими отсюда социокультурнымн последствиями. Теперь перед нами проявляется многомерная, сложная, нелинейная и многоэтажная природа человека постиндустриальной цивилизации. Ее отдельные стороны отражены в концепции множественности “Я” в одном теле, в полицентрической модели “Я”, в семантической теории личности и иных концепциях и моделях человека, представленных в тексте данного исследования.

Феномен современного человека с необходимостью требует дальнейших исследований, находящихся на стыке метафизики, естествознания и гуманитарных дисциплин. Он является объектом междисциплинарного изучения, причем здесь актуализируется весь массив знания, накопленный в традициях культур Востока и Запада. Особенно интригующим является анализ космических оснований человеческой психики. Ведь Мир есть Великая Пустота, которая сама “внутри” себя дифференцируется на Бытие и Небытие, Существование Несуществования и Несуществование Существования. Эта Великая Пустота является живой, она осознает себя (не случайно, сейчас все чаще идет речь о том, что Вселенная обладает сознанием и имеет смысл своего существования) и закономерно порождает человека. В данном случае как нельзя лучше подходит старое определение: “человек есть замаскированное небытие”. Человек представляет собою “узел” Великой Пустоты, последняя вся как бы сплетена из таких “узлов”. И здесь не обойтись без представления о человеке как “мпкрокосмосе”, “монаде”, неразрывно связанной с “макрокосмосом”, Вселенной.

Исследователям человеческой природы следует рассматривать индивида со всеми его космическим, биологическим, социальным, культурным и психологическим измерениями, чтобы выявить его возможности, а также его ограничения и слабости. Путеводной нитью в исследовании феномена человека является парадокс: с одной стороны, человек есть “мыслящий тростник”, с другой — своеобразный центр Вселенной. Очевидно, что здесь плодотворной окажется идея о человеке как бесконечном существе, которое входит в бесконечное число творцов бесконечного мира.


ФЕНОМЕН РЕЛИГИОЗНОГО ФАНАТИЗМА


ВВЕДЕНИЕ


В настоящее время происходит перестройка всех сфер жизни нашего общества, положительные результаты которой проявляются и в области отношений государства и церкви, верующих и неверующих граждан нашей страны. Значительную роль здесь играют новое политическое мышление и неразрывно связанные с ним гласность и преодоление догматизма, нетерпимости к инакомыслию, в том числе и религиозному. В связи с этим возникает проблема социально-политической оценки современного религиозного фанатизма, острота которого и приводит в некоторых случаях к взрывоопасным ситуациям как в нашей стране, так и за рубежом. Ведь в XX веке по-прежнему проявляются религиозный фанатизм и насилие над личностью, опасность которых значительно усиливаются в периоды нестабильности, кризисных ситуаций.

Необходимо представить общую картину положения разных религий и вероисповеданий (православия, униатства, мусульманства, баптизма и др.) в нашей стране, когда провозглашенные принципы свободы и отделения религии и церкви от государства начинают претворяться в жизнь. Последние исследования показывают тенденцию повышения интереса интеллигенции к церкви и религии, в основном к православию, хотя наряду с этим наблюдается появление католиков среди русских, ортодоксальных иудаистов в среде евреев, широкое распространение оккультистской литературы всех сортов и видов, активно функционируют организации кришнаитов, дзэн-буддистов и др. [I].

С такой тенденцией связан и рост религиозного фанатизма как комплекса черт, присущих крайним религиозным движениям (доведенная до предела приверженность определенным религиозным доктринам, крайняя нетерпимость к инаковерию и инакомыслию и пр.). Советский исследователь Д.Е. Фурман пишет о религиозном движении эпохи перестройки: “Мне кажется, что в нашем теперешнем интеллигентском религиозном движении есть та же двойственность, какая была в дореволюционном движении к атеизму. С одной стороны, это - движение от принудительно навязываемого мировоззрения к свободе. Но в нем есть и другая сторона. В нем есть и элемент движения от одной жесткой и нетерпимой идеологии к другой, зачастую тоже жесткой и нетерпимой” [2].

Причин такого положения, когда маятник в области мировоззрения качнулся от свободомыслия и атеизма к религиозности, существует несколько.

- Одной из них является то, что в первые послереволюционные годы победивший пролетариат провозгласил несовместимость своей идеологии и религии.

- Другой причиной служит созданная Сталиным тоталитарная система, когда государственная власть обожествила сама себя, утвердила себя в качестве абсолютной единственной ценности, когда сталинизм превратился в квази - религию с ее худшими чертами исторических религий, наиболее ярко проявлявшимися в кризисных ситуациях: инквизиция, нетерпимый догматизм, “охота на ведьм”. Сталинизм представляет собой политический фантом, суррогат извечной идеи божества, страшную духовную тиранию, использовавшую всю мощь государства для поддержки атеизма. Православный священник А. Мень в связи с этим писал следующее: “Страшный опыт диктатур XX в. может послужить уроком и для нас, верующих. Он дает нам возможность увидеть “со стороны” облик духовной тирании, патернализма, игры на инфантильных чувствах и массовых неврозах. Этот опыт должен привести и к отказу от самой идеи государственной религии, которая имела столько аналогий со сталинизмом, идет ли речь о Женеве при Кальвине пли о Тегеране при Хомейни” [3].

- Третья причина связана с тем, что в нынешний период человек лишился чувства уверенности в завтрашнем дне, будущее пугает его, в настоящем нет никакой радости, а прошлое дискредитировано им самим. Как раз в ситуациях неопределенности и возникают условия для проявления религиозного фанатизма.

Общую картину состояния религиозности в нашей стране (как и во всем мире) следует рассматривать в контексте проблемы будущего религии. Сегодня эта проблема становится предметом исследований и размышлений в литературе по социологии, культурологии, философии, религиоведению, теологии, в церковных документах, в публицистике. В нашей стране сейчас происходит переосмысление феномена религии, ее функций в жизни социалистического общества, рушатся старые представления, согласно которым религия исчезает в ходе развития социализма. Существовавшая длительное время установка на изживание религии оказалась неадекватной действительности, бессмысленной и даже тормозящей развитие нашего общества. Сегодня становится все более очевидным, что религия и церковь будут еще долго функционировать в нашем обществе, что нам следует критически переосмыслить устаревший стереотип нетерпимости к религии. А это значит, что религия как надстроечное явление имеет определенные позитивные функции в жизни нашего общества. Например, служители церкви ведут борьбу с такими явлениями социальной патологии, как алкоголизм и наркомания, преступность и распущенность нравов, участвуют в обновлении нашего общества. Следует использовать помощь и поддержку духовенства разных конфессий в нравственном воспитании, ибо общечеловеческая мораль зафиксирована в догматах различных религий, впитавших в себя тысячелетние традиции развития мировой культуры.

Само собой понятно, что религия может использоваться в политической практике в антигуманных целях. Именно для достижения таких целей националисты, национал-бюрократы, сепаратисты, экстремисты прибегают к помощи религии и религиозного фанатизма. Но ведь то же можно сказать о любой форме общественного сознания. Почему же нам не приходит в голову отвергать политику из-за войн, идеологию — из-за опровергнутой ныне тенденции к идеологической борьбе, искусство - из-за протаскиваемой через него порнографии, и т.д.? Почему именно злоупотребления религией еще недавно порочили ее целиком, огульно, без разбора? Нет, настала пора и здесь отделить зерна от плевел.

Примечательно то, что священнослужители различных вероисповеданий стараются оказать помощь нашему обществу в преодолении дефицита духовности, в построении моста через пропасть, отделяющую нас от многих прекрасных общечеловеческих ценностей прошлого, в связи “нити времени”. Так, упоминавшийся выше священник А. Мень отмечал пагубность того, что целые поколения у нас были оторваны от этической, религиозной традиции, что благотворно начинает действовать восстанавливаемая традиция русской религиозной философии, что происходит возрождения духа Евангелия, свободы, любви, терпимости и уважения к личности. В том же роде высказывается и председатель Духовного управления мусульман Средней Азии и Казахстана, народный депутат СССР, муфтий Содик Мухаммад-Юсуф, выступая за доброжелательность и взаимопонимание между народами, за уважение гуманных традиций человека, за мирное урегулирование проблем, которые вылились в ферганские события [4]. Можно привести множество примеров общественно полезной деятельности представителей духовенства различных конфессий нашей страны.

Сегодня следует покончить с упрощенным пониманием перспективы естественного “отмирания” религии как простого и линейного процесса в силу какой-то фатальной

причины. В действительности тезис об исчезновении религии в общественной и индивидуальной жизни означает весьма сложный, трудный, длительный и многообразно связанный с внерелипюзными изменениями (в сферах экономики, культуры, психологии и др.) процесс освобождения человека от религии. В религиоведческой литературе выдвигается гипотеза, что этот процесс представляет собой не столько полное исключение религиозного начала из жизни человека и культуры, сколько падение монополии религии в этой области и появление качественно новой, высшей, плюралистичной по своей сути, мировоззренческой культуры [5].

Данная гипотеза основывается на обозначившихся в последнее время тенденциях религиозно-культурных изменений, а именно: ускоренный цивилизационнымн и мировоззренческими изменениями процесс своеобразного “врастания” традиционных форм религии и религиозного содержания в светскую культуру. Это, например, движение новых теологии в современном христианстве или существенные изменения доктрины в католицизме. Сегодня все рельефнее проявляется тенденция, обратная той, которая доминировала в прошлом. Целые столетия религия ассимилировала элементы различных сфер внерелигиоз-ной культуры, например обыденной культуры, философии, искусства и др.; теперь все чаще наблюдается аккумуляция религиозных форм в светской культуре. Последнее особенно заметно в современной музыке, архитектуре, определенных течениях философии, литературы (достаточно вспомнить “Плаху” Ч. Айтматова) и т.д. Возникает впечатление, что религия постепенно “растворяется” в культуре и этносе повседневной жизни. Очевидно, ее формы еще долго будут присутствовать в семейных отношениях, в жизненных циклах индивида и связанных с ними ритуалах, обрядах, обычаях. Именно здесь уже просматриваются некоторые контуры ее будущего.

Несомненно, что процесс “врастания” традиционных форм религии в светскую культуру, “растворения” традиционных религиозных ценностей в обыденном пласте культуре и связанных с ним специализированных сферах (философии, искусстве и др.) требует обогащения теоретического мышления, занимающегося выяснением места и роли религии в культуре, ее положения в настоящем и будущем стремительно развивающейся научно-технической цивилизации, ее связи с существованием отдельного человека. Иными словами, жизнь показывает упрощенный характер унаследованных от эпохи Просвещения и некоторых течений философии и науки XIX в. (позитивизм, эволюционизм, сцеинтизм и пр.) концепций “отмирания” и “конца” религии как “реликта прошлого”, “опиума народа”. Неадекватным действительности оказалось также традиционное понимание (недиалектическое и догматическое) процесса секуляризации, десакрализации сфер человеческой жизни и его культуры. Все это требует нового подхода к исследованию многослойного феномена религии в современных условиях, использования нового научного инструментария для выяснения будущего религии, а вместе с тем и перспектив религиозного фанатизма.

На наш взгляд, в этом плане заслуживает внимания применение теории катастроф (или теории бифуркации), которая дает универсальный метод исследования всех скачкообразных переходов, разрывов, внезапных качественных изменений, происходящих в нелинейных системах, к моделированию общественных процессов, в том числе и функционирования религии. В последней части книги будет показано ее использование при моделировании перспектив религиозного фанатизма в различных регионах современного мира. Известный советский математик В.И. Арнольд, внесший значительный вклад в разработку этой теории, излагает математическую теории перестроек, созданную гораздо раньше концепции перестройки в нашей стране [6]. Особенность происходящей у нас перестройки связана с ее нелинейным характером, обусловленным движением общества от командно-административной системы к гуманному, демократическому социализму с его рыночной экономикой. Традиционные методы управления социальными процессами здесь не “срабатывают”, так как результаты, как мы видим, отнюдь не пропорциональны усилиям. Поэтому возникает необходимость в методах управления, основанных на парадоксальных идеях нелинейной теории. Простейшие качественные выводы из математической теории катастроф, или теории перестроек, в применении к нашему обществу, как нелинейной системе, таковы:

- Начало движения в сторону лучшего состояния сразу же приводит к ухудшению наличного состояния (за счет самого факта нарушения стабильности), причем скорость ухудшения при равномерном поступательном движении к лучшему состоянию в первое время увеличивается.

-Максимум сопротивления новации достигается раньше, чем само плохое состояние, через которое нужно пройти для достижения лучшего. После прохождения максимума сопротивления состояние продолжает ухудшаться.

- Сопротивление, начиная с момента достижения им максимума, по мере продвижения к самому плохому состоянию на пути перестройки начинает уменьшаться, и как только самое плохое состояние пройдено, не только полностью исчезает сопротивление, но система начинает “притягиваться” к лучшему состоянию.

- Величина ухудшения, которая необходима для перехода в лучшее состояние, сравнима со степенью улучшения и тем больше, чем совершеннее система. Слабо развитая система может перейти в лучшее состояние почти без предварительного ухудшения, в то время как развитая система благодаря своей устойчивости на такое линейное улучшение неспособна.

- Если систему удается сразу, скачком, а не постепенно, перевести из плохого устойчивого состояния достаточно близко к хорошему, то дальше она сама собой будет эволюционировать в сторону хорошего состояния.

С этими объективными законами функционирования нелинейных систем следует считаться при рассмотрении изменений в нашей стране и при прогнозировании будущего религии и соответственно религиозного фанатизма, хотя связь между ними отнюдь не является однозначной.

Из нелинейного характера современных процессов следует, что религиозность в нашей стране будет расти, ибо сопротивление административно-командной системы будет увеличиваться, жизненные условия постоянно ухудшаются, происходит социальное расслоение, растет число людей, живущих за чертой бедности, исчезает уверенность в будущем, усиливаются явления социальной патологии, что, в свою очередь, нагнетает атмосферу иррациональности и мистицизма в духовной жизни общества. Вместе с ростом религиозности, очевидно, будет усиливаться и религиозный фанатизм, хотя степень усиления и формы его проявления не одинаковы в силу существования в нашей стране многообразия конфессий, начиная с православия и кончая кришнаизмом, не говоря уже о действии множества других, внерелигизных факторов (этнических, культурных, исторических и пр.).

Если мы обратимся к православию, то увидим в нем не жесткие формы религиозного фанатизма, проявляющиеся в виде мистицизма, аскетизма, отшельничества и пр. В наши дни православие обладает универсальностью, динамичностью и готовностью к общественному служению евангельским благовестиям и делам милосердия и просвещения. Традиции православной церкви как “стержня культуры и нации” являются во второй половине XX в. основой для осмысления судьбы России в целом, стремления понять место России и русского православия в отношении к Западу и ко всемирной истории. Это приводит к возрождению полемики западников и славянофилов, характерной для прошлого века. Современные группы “неозападников” (“беспочвенников”) и “неославянофилов” (“почвенников”), подобно их предшественникам XIX в., переоценивают соответственно роль Запада и России, а также подчеркивают одни пагубность русского “церковного национализма”, другие - тлетворность западного влияния.

Для православия всегда были характерны универсализм, терпимость и открытость в отношении к другим религиям и вероисповеданиям: “Дух вселенскости, терпимости и широты постоянно пребывал в русском религиозном и церковном сознании в борьбе с началами национализма, филетизма и конфессионального фанатизма, но никогда не был побежден последним [7]. Не случайно Русская православная церковь приняла активное участие во всемирном экуменическом движении, стремясь установить прочный диалог с другими конфессиями и осуществить подлинный православный универсализм, который основан на единстве всех христиан во Христе.

В наше время православная церковь предпринимает немалые усилия для возрождения славянской культуры, что предусматривает дальнейшую многообразную деятельность издательств, музыкальных, художественных, архитектурных организаций по исследованию и развитию славянской культуры. Характеризуя участие православных христиан в этом архиважном деле, митрополит Волоколамский и Юрьевский Питирим заявил следующее: “В отношении перспектив сотрудничества церкви и общественных организаций, думаю, прогнозировать довольно трудно, хотя есть пути совершенно ясные и четкие...Церковь -это народ, таково догматическое понимание, таково ее историческое проявление...Что может сделать церковь? Перестройка ставит в центр внимания личность человека - человека нравственного. Мы говорим о будущем человечества и человека, который прекрасен и совершенен во всех своих возможностях: и в отношении к труду, и в творениях своего ума, и в проявлениях своих нравственных сил

Поэтому тот исторический путь, который мы прошли — путь объединения сил для достижения общей цели, — всегда был путь нашей церкви [8].

Принимая участие в возрождении славянской культуры, обращая особое внимание на нравственную культуру, на культуру отношений между людьми, православие стремиться объединить людей, преодолеть нетерпимость между представителями различных конфессий и национальных групп, снизить уровень религиозного фанатизма и экстремизма в нашей многонациональной стране. Так, епископ Никанор, глава Сумской епархии, призывает свою паству и других людей к единению, к спокойному диалогу между различными конфессиями, осуждая действия львовского Руха. В интервью еженедельнику “Союз” он говорит о том, что даже фашисты старались избегать открытой конфронтации с православной церковью и ее служителями, а вот эмиссары униатской церкви несут смуту и раздоры по всей Украине [9]. Однако великий Кобзарь никогда не выступал за католическую веру на Украине. При этом следует заметить, что запорожские казаки носили оселедец, который символически противостоял выбритой на затылке католического монаха тонзуре [10].

Нашими средствами массовой информации неоднократно сообщалось о проявлениях религиозного фанатизма и экстремизма со стороны униатов в отношении православной церкви, ее служителей и православных верующих. Во Львове, например, униаты силой занимают здания православной церкви, избивают священнослужителей и верующих, таким образом “неся в народ” ценности католицизма. А ведь Иисус Христос призывал народы к любви и единству, все здравосмыслящие патриоты, несмотря на различие вер и идеалов, должны объединиться для того, чтобы сохранить в целостности наше Отечество и принести счастье грядущим поколениям. Надо заметить, что определенный “вклад” в религиозный фанатизм униатов внесло и наше государство. Оно не только не признавало униатскую церковь и не стремилось вступить с ней в диалог, но и нередко применяло против униатов репрессивные меры. Подобные действия долгие годы провоцировали ответную реакцию. Когда страсти разыгрались государственные органы власти не препятствовали разгулу фанатизма и экстремизма униатов, не обеспечили элементарной защиты прав человека и представителей православной конфессии. Отсюда следует вывод: если государство не обеспечит свободное развитие многообразных религий и вероисповеданий в нашей стране, то это будет играть на руку религиозным фанатикам и экстремистам. И то же самое произойдет, если оно не будет препятствовать крайним проявлениям религиозного фанатизма.

Иное воплощение религиозного фанатизма мы видим в деятельности кришнаитов в нашей стране, чье вероучение ориентировано на духовное совершенствование, самореализацию собственного “Я”, слияние с чистым божественным миром. Для реализации этих идеалов адепту кришнаизма необходимо обрести “сознание Кришны” - верховной божественной личности, высшей истины, обладавшей бесчисленными трансцендентными качествами. Кришнаиты верят в перевоплощение душ после смерти в соответствии с законами кармы (законом воздаяния за совершенные в прошлой жизни проступки). В зависимости от прожитой жизни душа воплощается не только в формы человеческого существа, но и растения, насекомого, животного. Однако целью кришнаита является разрыв цепи воплощений, прекращение действия закона кармы и достижения единства с Кришной.

Деятельность кришнаитов регулируется четырьмя принципами: вегетарианское питание, не несущее ущерба организму, запрещение алкоголя, наркотиков, табака и других возбуждающих средств, исключение половой жизни внебрачных отношений и отказ от участия в азартных играх. Этих принципов, по их мнению, достаточно для духовного совершенствования и преданного служения Кришне, чтобы достичь высшего блаженства. Кришнаизм предлагает своим адептам развивать такие духовные качества,

как смирение, покорность, искренность, доброжелательность, независимость, уравновешенность, сострадание, милосердие [11]. На наш взгляд, принципы, регулирующие жизнедеятельность кришнаитов, являются морально совершенными, человек должен стремиться к идеалу с целью самореализации.

Однако следует учитывать и элементы фанатизма, присущие деятельности кришнаитов, о которых свидетельствует как кришнаитская литература, так и наблюдения автора во время контактов с харьковскими кришнаитами. Самой известной и наиболее читаемой из Пуран является “Бхагавата-Пурана” или “Шримад-Бхагаватам”, ибо она считается непосредственным комментарием к “Веданте-сутре” и продолжает “Бхагаватгиту” - евангелие индийского мистицизма. Основная тема “Шримад-Бхагаватам” — описание бога Кришны, его спутников и преданных. Ядром “Шримад-Бхагаватам” служит почитание “Личности Всевышнего Господа, Бхагавана Кришны” как причины всех причин. Анализ глав “Шримад-Бхагаватам” показывает, что:

- во-первых, истинная религия единственна и основана на строгом выполнении приказов Кришны, изложенных в “Бхагават-гите”, причем человек сможет спастись от смерти только “предавшись лотосным стопам Господа” (8.9),

- во-вторых, кто отказывается принять учение Кришны, квалифицируются как люди, обладающие “демоническим складом ума” (8.19),

- в-третьих, все те, кто имеет демоническое мышление, являются глупцами и представляют собой “низшие человеческие существа” (11.34). Иными словами, перед нами изложены принципы, выражающие религиозную нетерпимость к представителям других религий и атеистам.

Встречи с кришнаитами показывают, что их молитвенная практика, совершаемая индивидуально или коллективно, когда адепт этой религии должен в течение дня не менее 1728 раз исполнить мантру, посвященную именам Кришны, приводит к зацикленности сознания. Это значит, что кришнаит признает все, относящееся к его вероисповеданию, и отвергает инакомыслие и инаковерие, его сознание исключает диалог с человеком, находящимся на иных позициях. Впрочем, развертывание перестроечных процессов, официальная регистрация кришнаитов, большая терпимость к их взглядам в определенной мере уменьшили присущий им ранее фанатизм, сделали их более контактными.

Исходя из приведенной выше математической теории перестроек в применении к нашему обществу, можно сказать, что эти процессы в конечном счете должны привести к ослаблению религиозного фанатизма, однако продолжающиеся ухудшение социально-экономической ситуации, распад культуры, деградация нравственности, взаимодействие разнообразных религий и вероисповеданий при центростремительных тенденциях и межнациональных противоречиях еще дадут всплески религиозного фанатизма и экстремизма. Такие тенденции в развитии религии характерны и для мира в целом.

Широко известно, что в последние десятилетия резко увеличилось число различных “новых” религий и религиозных сект, преимущественно восточного толка. В духовной жизни современной, научно-технической цивилизации значительно усилилось влияние идей древневосточного мистицизма. Возрос интерес к религиозным культам народов Азии, Африки и Латинской Америки. Происходит интенсивное проникновение элементов религий внеевропейских цивилизаций в европейскую культуру [12], Развернувшийся на наших глазах диалог культур, в ходе которого намечается фактически синтез культур Востока и Запада, влечет за собой не только позитивные, но и негативные последствия. Некоторые из методов и форм культовой практики, присущие ряду эзотерических, религиозно-мистических движений и организаций (Международное бюро саньясинов и др.), формируют и закрепляют у своих адептов те или иные формы религиозного фанатизма, для них характерна тотальная разрушительно-нигилистическая направленность. Об этом, в частности, свидетельствует появление в ряде западных стран специальных агентств по “депрограммированию”, которые преимущественно медицинскими средствами возвращают к нормальной жизни бывших адептов этих “новых” культов и религий [13].

Не менее существенным является и происходящий в современном мире процесс политизации религий, особенно ислама, что вызывает также актуализацию целого комплекса проблем, связанных с религиозным фанатизмом (социальные, исторические, этнические, философские, психологические, нравственные и др.). В условиях противоречиво развивающегося мира наряду с такими высокими моральными качествами, как личное достоинство, прямота, мужество, храбрость, самоотверженность, чувство дружбы и любви, сплачивающие коллектив, существуют жестокость, зависть, подлость, ненависть, черствость, предательство, фанатизм, разобщающие индивидов и унижающие человеческое достоинство. Все это приводит к напряженности в обществе, к “закрытости” человека, к дестабилизации социального порядка. Свой вклад в это вносит и религиозный фанатизм.

В данной монографии на основе диалектико-материалистической методологии с привлечением широкого круга данных истории культуры, истории религии и свободомыслия, ряда гуманитарных и общественных наук делается попытка комплексного анализа феномена религиозного фанатизма. В книге показано, что религиозный фанатизм имеет социально-культурные, социально-психологические и биопсихологические основания, что в XX в. он выражает ряд вполне реальных проблем современного мира, порожденных социальными, культурными и экономическими противоречиями общества как на Западе, так и на Востоке. Раскрываются способы и методы воздействия на сознание и поведение человека с целью выработки установок религиозного фанатизма и объясняются механизмы этого воздействия с точки зрения результатов нынешней науки. Очерчиваются исторические метаморфозы религиозного фанатизма и пути его преодоления на основе формирования у человека принципов терпимости, гуманизма и высокого уровня культуры в ходе освоения сокровищ мировой культуры. Показываются перспективы религиозного фанатизма, а также раскрывается роль принципов нового политического мышления на глобальном и региональном уровнях и на уровне отношения между странами в противодействии религиозному фанатизму.