Феномен человека вчера и завтра

Вид материала

Подобный материал:

1 ... 6 7 8 9 10 11 12 13 ... 26

5.3. Множественность “Я” в одном теле

Одной из граней сложного и многоаспектного феномена человека нашей эпохи является проблема множественности “Я” (в начале главы она затрагивалась при рассмотрении вопроса о соматологической идентификации личности). В сборнике оригинальных эссе “Множественное “Я” анализируется именно данная проблема: является ли “Я” единым или его можно представить в виде “множественного “Я” [27]. Она вырастает прямо из стремления объяснить рациональный и индивидуальный характер принятия решения и поведения человека. Эта проблема выступает центральной для нескольких научных дисциплин, ибо то или иное решение влечет за собой соответствующие концептуальные средства, используемые для исследования межличностных отношений вообще и интерперсональных конфликтов в частности. В упомянутом сборнике эссе выдвигается гипотеза о “множественном Я”, которая дает возможность под определенным углом зрения аналитически рассматривать межличностную борьбу.

Проблему множественности “Я” необходимо увязывать с дуализмом тела и психики, который глубоко укоренился в человеческом сознании и позволяет обосновать идеи реинкарнации. Этот дуализм, присущий иудео-христианской религиозной традиции, выводится из орфической мифологии и платоновской метафизики. Ведь древнегреческие интерпретации и различения души и тела отнюдь не являются основой христианской религии. В строгом библейском тексте фигурирует концепция единства души и тела, противостоящая принципам орфической мифологии. Позже было принято положение о том, что душа является пленником тела и имеет совершенно иную природу и предназначение.

Древнеиудейская идея, акцентирующая внимание на соматических основаниях личности трансформировалась в концепцию тела и личности, которая прекрасно вписывается в каноны современной западной философии. Когда Л. Витгенштейн отмечает, что “человеческое тело является лучшим образом человеческой души” [28], а Ж.-П. Сартр провозглашает, что “я — тело во всей протяженности моего существования”, то в этих высказываниях западных мыслителей просматривается идея, характерная для мышления эпохи древнего Ближнего Востока. Именно для такого типа мышления, как известно, было существенно восприятие человека как двуединства физического и психического начал. В знаменитой максиме X. Робинсона говорится: “Гебрайская идея личности есть анимация тела, а не инкарнация души” [30]. Это значит, что тело и сердце, голова и лицо, глаза и рот, уши и пр. считаются вместилищем души (человеческой психики), а не просто телесными органами. Нельзя не согласиться с отечественным ученым И. Вейнбергом, который показывает, что в древневосточной модели мира человек, даже будучи личностью-индивидуальностью, нераздельно связан со всей данной человеческой общностью, воспринимается и осмысливается в сочлененности “я — мы” [31].

Вместе с тем следует учитывать представление о богоподобности человека, вытекающей из его богосотворенности. В Библии это представление выражено в словах апостола Павла: “Прославляйте Бога в своем теле” [I Кор. 6, 20]. Идея реинкарнации порой отбрасывалась, чтобы смениться мистицизмом каббалы. Согласно этому религиозно-мистическому учению считается, что раз человек создан по образу Бога, то у него, по меньшей мере, должно быть 3 разных души: дух — высшая часть; собственно душа — обитель добра и зла; “жизненная сила”, непосредственно связанная с телом и приводящая его в движение. В самом начале XX века такая троичность трактовалась следующим образом: “В этих трех, т.е. в духе, духе и теле мы находим верный снимок с того, что происходит в высшей сфере, ибо эти три образуют лишь одно существо, где все связано в единство” [32].

Проповедники каббалы говорят о существовании у человека кроме этих 3 “душ” многих других душ: “Все миры, все творения находятся внутри каждого из нас. В нас есть много противоречивых начал, которые можно назвать как Творец, Адам, Хава, Авраам... - то есть все существующее и еще даже не появившееся в нашем мире... А сам человек — это наша внутренняя точка, ощущающее наше “я”... Таким языком написана вся Тора: она говорит о единственном творении — человеке, внутри которого находится все: и райский сад, и деревья, и змей, и потоп, и все человечество, ведутся войны и все ведется к намеченному концу - когда этот человек сольется с Творцом. Человек — это маленький мир” [33]. Это положение о множестве “душ” в одном теле как раз и привлекает внимание западных ученых и теологов. В настоящее время философы, социологи, психологи и богословы обсуждают вопрос о том, сколько “Я” существует в одном теле: одно или множество. Одни считают, что “Я” едино, т.е. личность и тело жестко связаны. Так, исходя из христианской концепции человека в ее модернизированном истолковании, американский теолог К. Браатен настаивает на психосоматическом единстве человека [34].

Некоторые ученые считают, что “множественная личность” представляет собой не что иное, как умственное расстройство, связанное с тем, что в одном теле имеется 2 или более интегрированных систем поведения. Авторы книги “Три лица Евы” К. Фигпен и Г. Клекли подвергли тщательному исследованию женщину, которая обладала 3 личностями. Она пыталась по очереди жить в соответствии со своими 3 Я-концепциями (организованными системами поведения), предполагающими определенные наборы обязанностей. Каждая личность заключала в себе несколько иные системы значений, поэтому доминировавшие интересы, знания и стандарты поведения драматически чередовались. Зафиксированы случаи, когда чередовались даже эротические интересы - от гомосексуальных до гетеросексуальных [35]. Следует иметь в виду, что неактивная личность находится в состоянии амнезии; в других случаях человек может сознавать поведение другой своей личности.

Заслуживает внимания попытка экспериментального воспроизведения явления “множественности личности” в одном теле при помощи гипноза. У контуженого солдата по имени Дик врач сумел создать “вторичную” личность, названную Франком, и “третичную” личность, получившую имя Лео. Их поведение показало значительный контраст между ними: “Как Франк, солдат был вежливый, предупредительный и стремился нравиться. Как Лео, он разваливался в кресле со скучающим видом, был необщителен и раздражителен. Когда каждой из трех его личностей задавали идентичные вопросы относительно готовности совершить убийство, изнасилование и воровство, он каждый раз отвечал, что он откажется. Однако Франк возражал по моральным мотивам, рассматривал такие действия как грубое нарушение закона. Лео возражал по прагматическим соображениям: он считал, что цель не стоит риска попасть в тюрьму. Реакция Дика была комбинацией двух первых. Показатели прожективных тестов - тест Роршаха и ТАТ - также обнаружили существенные различия между тремя этими личностями” [36].

До сих пор не существует общепринятой теории, объясняющей развитие и функционирование таких чередующихся личностей в одном теле. Одна из гипотез состоит в том, что “вторичная” и “третичная” личности представляют собой собранные в единый блок значения, которые обычно подавлены в сознательной жизни и проявляются в случае аварийных ситуаций. Еще П. Жане отмечал, что диссоциация отнюдь не является беспорядочным процессом — она представляет отделение готовых интегрированных систем. Другими словами, человек имеет несколько систем значений (их набор выражает выполняемые им роли в социальной жизни); в определенной мере жизнь каждого индивида разделена на такого рода интегрированные фрагментарные блоки. Эта фрагментарность особенно видна у индивидов, исполняющих несовместимые социальные роли. Так, внушающий в финансовых делах доверие бизнесмен может содержать любовницу и постоянно лгать жене.

В свете изложенного представляет интерес гипотеза, согласно которой человек является потенциальным носителем множества “Я”, однако все они, кроме одного “Я”, подавлены в сознательной жизни, находятся в сфере бессознательного и проявляются в определенных условиях. Эта гипотеза получила свою разработку в трудах К. Юнга, использовавшего словесно-ассоциативный тест для экспериментального выявления структуры бессознательного. Ему удалось выявить в психике испытуемого некие фрагментарные личности, находящиеся за пределами сознания. У шизофреников диссоциация личности более выражена, нежели у нормальных индивидов, и в итоге приводит к разрушению сознания, распаду личности, на месте которой остается ряд комплексов. Впоследствии К. Юнг провел различие между комплексам! личного бессознательного и архетипами коллективного бессознательного. Именно последние похожи на отдельные личности. И если до него безумие объяснялось “одержимостью бесами”, приходившими в душу извне, то у него весь их легион уже заключен в душе, и при определенных обстоятельствах они могут одержать верх над “Я” как одним из элементов психики. Душа любого человека несет в себе множество личностей, причем у каждой из них есть свое “Я”, которые время от времени выходят на поверхность сознания [37]. Древнее изречение: “У нежити своего облика нет, она ходит в личинах”, - можно применить к юнговскому пониманию психики с одной только поправкой - не “нежить”, а сама психика человека обретает разного рода маски.

Вполне понятно, что эти идеи К. Юнга выросли не только в рамках психиатрии и экспериментальной психологии. Они уже тогда “носились в воздухе” — творчество многих писателей показывает рост интереса к “легионам бесов”, населяющим темные глубины человеческой психики, к двойникам, к -“внутреннему человеку” (выражение апостола Павла), резко отличающемуся от телесной оболочки. В творчестве этих писателей, как и у К. Юнга, подобный интерес сливался с религиозными учениями. Достаточно вспомнить австрийского писателя Г. Мейринка, на чьи романы “Голем”, “Ангел в западном окне”, “Белый доминиканец” и др. иногда ссылался К. Юнг. В этих романах оккультизм, теософия и восточные учения выступают в качестве системы отсчета, противопоставляя миру обыденного здравого смысла “безумную” метафизически-чудесную реальность. Данное противопоставление известно давно — от Платона и апостола Павла до Гоголя, Достоевского и современных писателей. Но в юнговской “глубинной психологии” изменилась перспектива видения, перевернулась система отсчета, когда божественное, священное стали искать в бездне бессознательного, во тьме. Этот поиск и привел к концепции архетипов бессознательного, г.е. к гипотезе “множественности Я”, где только одно “Я” доминирует над остальными, погруженными в глубины бессознательного.

Наиболее ярко данный феномен обнаруживается в сценическом искусстве, которое представляет собой школу “согласования тела с душой и души с телом как независимых миров” [38]. Этим отличается актерская игра от действий обычного человека. Последний представляет собой единство духа и тела, его “Я” - сращенные тело и дух, существующие здесь и теперь. Человек в жизни подчиняется требованиям и нормам этики, чтобы телесные волнения и страсти регулировались умом. Актер на сцене, наоборот, вживается в роль, при этом он способен “войти” в любую плоть, перевоплотиться в другое “Я” [39].

Характер отношения актера к перевоплощению в тот или иной образ зависит от той культуры, к которой он принадлежит. Ведь “Я” - не просто сумма восприятий, воспоминаний и мечтаний, в нем проявляется схема поведения, выработанная обществом. Иное дело, что эта схема социального поведения воплощена в виде парадигмы сознания отдельного индивида. Выше уже отмечалось, что информация, генерируемая человеком (как биосистемой), циркулирует в биосфере; в ней присутствуют знания, эмоции и фантазии всех поколений человечества. Но поскольку общество вырабатывает парадигмы мышления и схемы поведения, постольку эта информация (“волны мышления” Патанджали) воспринимаются избирательно. Это значит, что парадигмы мышления и правила поведения (они тесно связаны с определенным! системами ценностей) выступают в качестве фильтров для отбора этой информации. Поэтому и придается немалое значение культуре, отличающей одно общество от другого. Тогда становится понятным, что европейский актер в отличие от китайского испытывает определенные трудности в “проигрывании” роли. Ибо между жизнью и сценой существует некий барьер, который должны были преодолеть его фантазия и интуиция. Не случайно К.С. Станиславский предлагал молодому актеру пожить, скажем, жизнью дерева, глубоко вросшего корнями в землю, почувствовать внутри себя столетний дуб [40]. Ведь в Китае “театр, накрепко сросшийся с религией и системой ее символов и условностей, позволял актеру свободно и естественно переходить из состояния просто человека в другое - актерское” [41]. Для китайской культуры была характерна театрализация жизни: в жизни и на сцене существовали единые принципы игры в различных ситуациях. Европейский же актер должен забыть свое “Я” и при помощи “физических действий”, системы тренинга актеров избавить тело от привычных движений, походки, улыбки и т.д. В итоге тело актера на сцене - своего рода “космическая плазма, способная мгновенно принять любую форму” [42].

В пользу гипотезы множественного “Я” свидетельствует и психопрактика современной культуры, которая является “постмодернистской”. В данном случае тотальность как таковая устарела и настал черед раскрепощения частей (В. Вельш) [43], что не означает патологической диссоциации. Действительности адекватна голографическая метафора: подобно голограмме (каждая часть которой содержит изображение целого объекта) в каждой части личности находится вся личность целиком. Отечественный психолог И.О. Генисаретский в связи с этим пишет: “Человек больше самого себя (трансперсонален), потому что он меньше самого себя (субперсонален)” [44]. Вслед за диалогическими концепциями межличностных и культурных коммуникаций, за социально-психологическими концепциями ролевого взаимодействия в современной культуре стал актуальным концептуальный анализ “частей личности”, описывающий и исследующий феномен субличностной психопрактики. Не случайно современные психологи и психотерапевты говорят о субличностном разнообразии: “Микроструктуры личностной самореализации, идентифицируемой в терминах “субличностей”, “субмодальностей” сенсорного, аффективного и когнитивного опыта, — это те реальности постмодернистской психопрактики, которые теперь впрямую — минуя уровень целостной личности - наделяются культурными значениями и культуротворческими функциями” [45]. Это значит, что теперь психологи и психотерапевты могут “работать” с произвольными и порождаемыми композициями частей личности (не надо забывать, что их множество), раскрывая тем самым пространство для творческого проектирования роста личности.

Гипотеза “множественности Я” сопряжена с культурой как семантическим полем, неразрывно связанным с духом. Последний представляет собой состояние активности, присущей деятельности по опредмечиванию идей и последующему распредмечиванию, что и определяет семантическое поле культуры. Вместе с тем духовный потенциал культурообразующей деятельности определяется ее способностью придавать смысл индивидуальному бытию. Дух сопричастен личности и подобен ей в том отношении, что не только извлекается из мира, но и предстает в виде специфического мира. Такого рода сопряженность личности и духа позволяет выразить проблему формирования духовности как задачу взращивания во внутреннем мире личности “бесконечного лица” (Гегель) [46]. Таким образом, гипотеза “множественности Я” позволяет увидеть феномен человека нашего беспокойного и кризисного времени в новом свете.

5.4. Полицентрическая модель “Я”

Внутренний мир “Я” весьма сложен, многомерен и имеет много “этажей”, или уровней, которые взаимосвязаны и переплетаются друг с другом. Об этом весьма рельефно свидетельствуют результаты такого нового направления в современной психологии, как топологическая психология [47]. Развитие топологической психологии связано с огромными трудностями, возникшими из-за того, что все модели — это сложные многоуровневые системы, “погруженные” в психику человека глубже не только логики и языка, но Дажерациональности и сознания. Новейший исторический опыт показывает, что именно нелогическое .и “невыразимое”, нерациональное и более всего - подсознательное детерминирует поведение масс. Уже “глубинная” или “аналитическая” психология представляет собой целое “исчисление” предсознательных, предрациональных и предлогических уровней психики человека.

Перечислим 10 уровней подсознания и сознания более или менее основательно исследованных учеными. В самой глубине человеческой психики находятся 3 уровня предсознания:

уровень сексуальных влечений в общем виде (З. Фрейд),

уровень доминирования, власти, “первенства” (Ф. Ницше и А. Маслоу),

уровень формирования сознания - от нераздельных образов через культ “Большой Матери” к сонму различного рода “героев” от св. Георгия, побеждающего дракона, и т.д. (Э. Нойман).

Далее следуют 3 уровня уже сознательного “Я”, отделяющего себя от мира, но еще предрационального:

идентификации (Э. Эриксон),

“общественного стандарта” власти - тюрем, полиции, казней, больниц и сумасшедших домов (М. Фуко),

национальная и далеко не простая идентификация (Г.Д. Гачев и П. Безансон).

Наконец, можно выделить вполне рациональные, но еще “предлогические” уровни:

топологической интерпретации языка и различных “языковых игр” (Р. Тома и Л. Витгенштейн),

абсолютно бессубъектная наука (Р. Декарт и Н. Ньютон)

топологически неотделимые от человека структуры (П.А. Флоренский и М. Хайдеггер),

архетипы искусства и науки (К. Юнг и В. Пауль).

Таким образом, в глубинах человеческой психики (в подсознании) и в предрациональном сознании человека можно выделить несколько слоев, не говоря уже о самом уровне сознания и сфере ультрасознания, или сверхсознания.

Можно сказать, что на различных уровнях многоэтажной структуры человеческого “Я” (если исходить из гипотезы его “множественности”) располагаются разные потенциальные “Я”. Это значит, что наряду с широко распространенной моделью “моноцентрической интеграции” существует также модель полицентрической интеграции личности, или “Я”, с более богатой и сложной структурой (по сравнению с моноцентрической моделью), в которой поле творческих напряжений является естественным следствием сосуществования — в одной личности - нескольких разных центров, или “Я”, вокруг коих концентрируются мысли, чувства и желания.

В качестве результата формирования личности полицентрическая структура чаще всего возникает благодаря непрестанной активности слоев, сформированных на ранних этапах развития личности, которые будучи погребены под более поздними слоями, дают знать о своем существовании. Следует заметить, что научную дисциплину о формировании последовательных “слоев души” (названную “психоптихологией”) пытался в 30-х гг. нашего века создать С. Фрич [48]. Среди современных психологов интересные размышления о “законах геологии души” можно обнаружить в книге Г. Олехнович “Первые шаги среди людей” [49]. Имеются “однослойные” индивиды, чье развитие остановилось с момента появления первого слоя или же когда последний слой “придавливает” и полностью заглушает предыдущие слои. Такая однослойность обычно обусловлена моноцентрической интеграцией личности. Полицентрическая структура является преимущественно многослойной, активность последнего сформированного слоя в ней сопряжена с активностью ранее сформированных слоев, а также с активностью еще формирующихся.

Различие между слоями может быть связано с изменением мировоззренческой картины и политических взглядов, с принятием другого способа видения и с модификацией понятийного аппарата. В полицентрической структуре “Я” новые представления не вытесняют старые, а входят с ними в аутентичный внутренний диалог. Вместо изменения угла зрения появляется способность к обозрению одного и того же предмета (объекта) одновременно с разных точек зрения (данная способность человека давно уже выработана в восточных культурах). В своей практике одному из авторов приходилось иметь дело со студентами и аспирантами из Непала, в чьем сознании прекрасно совмещались религиозные и научные представления и никакого противоречия, вопреки многочисленным писаниям наших специалистов по атеизму, не наблюдалось. Непальцы могли обсуждать фундаментальные проблемы современной науки и сразу переходить к рассмотрению кардинальных моментов своей религии, ничуть не смущаясь их “несовместимостью”. Полицентрическая структура “Я” становится психологическим основанием методологического плюрализма, позволяющего постигать каждый предмет в его объективной многоаспектности и всесторонности.

Полицентрическую структуру “Я” не следует, однако, редуцировать исключительно к сосуществованию различных взглядов (способов видения мира). В нее входит также и прежде всего сосуществование различных чувств, стремлений, потребностей, желаний и амбиций. Представляет значительный интерес не столько обычное “внутреннее противоречие” между усвоенными элементами научного взгляда на мир и эмоциональной привязанностью к элементам религиозных традиций, сколько взаимодействие научных и художественных устремлений человека или междисциплинарное исследование новых областей мира понятийными средствами нескольких разных научных дисциплин. Интересно, что полицентрическая модель “Я” напоминает структуру музыкального произведения, которое проанализировано в философии музыки Э. Блохом [50]. Такого рода аналогия между этими структурами отнюдь не является случайной. Вспомним необычайно глубокое и удачное определение музыки у Платона: музыка - это искусство портретирования (eikastike) [51]. В данном случае “портретирование” отличается от скульптуры, живописи, фотографии, кинофильма тем, что вместо показа тела человека оно раскрывает перед нами внутреннюю структуру человеческой активности. Можно очертить модель портрета человека, позволяющего проникнуть в его внутренний мир.

- Во-первых, портрет должен показывать не внешнее, а внутреннее, не тело, а личность “Я”.

- Во-вторых, изображать не какой-то выбранный момент, но весь процесс формирования личности: не один слой, а всю многослойную и полицентрическую структуру личности.

- В-третьих, следует фиксировать не только саму жизнь индивида, но и прежде всего то, в чем он себя воплотил (определил, если говорить философским языком). Ведь личность формируется в мире культуры, которая представляет собой опредмеченное бытие человека; каждый индивид в ходе освоения мира культуры присваивает мысли, чувства, потребности и способности других личностей.

- В-четвертых, важны не только готовые, завершенные предметы мира культуры, в первую очередь следует уловить процесс их создания, раскрыть тайны творческой деятельности человека.

- В-пятых, не менее существенно описание контактов (“встреч”) индивида с теми личностями, которые интериоризировались в компоненты его “Я” (например, в центры отдельных слоев личности).

- В-шестых, портрет должен воспроизводить не только прошлое и настоящее “Я”; его задача состоит в показе того, что еще не сформировалось, в предвосхищении того, чего еще нет, но может и должно появиться “из моря возможностей” (Э. Блох).

Необходимо подробнее рассмотреть последний элемент модели портрета в силу его существенной роли в понимании функционирования “Я”. Для этого можно воспользоваться теорией литературного произведения, созданной польским ученым Р. Ингарденом. С этой целью предположим, что портретируемое “Я” в чем-то аналогично произведению литературы, которое наряду с определенным содержанием заключает в себе “островки неопределенности” [52]. Тогда иное “Я” (в том числе и исследователь) выступает в роли реципиента литературного произведения; это значит, что другое “Я” в ходе контакта с нашим “Я” вынуждено наполнить своим содержанием “островки неопределенности” путем интерпретации, становясь таким образом сотворцом эстетического. Таких островков неопределенности в “Я” весьма много, однако наиболее важные из них находятся в области того, чего еще нет. В процессе толкования другим “Я” портретируемого “Я” происходит снятие неопределенности, актуализация потенциального, содержащегося в островках неопределенности, что влечет за собой ряд следствий:

- во-первых, предвосхищается то, чего еще нет;

- во-вторых, появляется возможность предвидения направления развития “Я”;

- в-третьих, образ полицентрической структуры “Я” дополняется слоями, которые еще не сформировались, но могут быть угаданы воображением иного “Я”.

Отсюда следует вывод, что портрет нашего должен не только воспроизводить процесс формирования полицентрической структуры человека, но так же предвосхищать его будущую судьбу, не только показывать “Я” в свете тех “встреч”, которые оказали решающее влияние на те пли иные фазы развития, но и предвидеть встречи, которых еще не было, но которые могут и должны случиться. Нельзя не согласиться с польским исследователем А. Новицким, применившем модель полицентрического “Я” к описанию фигуры философа: “Наряду со случайными встречами существуют такие, к которым неизбежно приводит логика исторического развития культуры: встречи между индивидами, которые взаимно дополняют и определяют друг друга, обнаруживая скрытые аспекты своих структур” [53].

Эвристический потенциал полицентрической модели “Я” весьма значителен, ибо дает возможность решать фундаментальные проблемы человеческой экзистенции. Одной из них является проблема формирования или конструирования нового человека: и если раньше на это претендовали различного рода революционеры, движимые прометеевским духом, то теперь это не дает покоя некоторым ученым. Американский специалист Б. Скиннер в своей книге “Уолден Два” прямо говорит об управлении человеческим поведением с помощью наук о поведении: “Ну хорошо, а что вы скажете о конструировании личности? Это бы вас заинтересовало? Управление темпераментом? Дайте мне необходимые параметры, и я дам вам такого человека! Что вы скажете об управлении мотивацией, формировании интересов, которые сделают людей в высшей мере производительными и преуспевающими? Это кажется вам фантастикой? Тем не менее уже существуют некоторые методы такого рода, а остальные можно разработать экспериментально. Только подумайте о возможностях!” [54]. Не следует сбрасывать со счетов науки о поведении, ибо они добились немалых результатов в управлении поведением человека, в конструировании биосистем с заданными свойствами. Здесь используются свойства одного из слоев полицентрической модели “Я”: при подавлении всех остальных слоев можно получить “одномерного” человека (история нашего века уже показала нам его). Мы не говорим о том, что существовавшими методами поведенческой технологни можно зомбировать человека. Так, в телевизионной передаче “Тореадор” наш разведчик (полковник Журов) сообщил, что он действовал в одной стране под именем Жака, которое было его четвертым “Я”. В данном случае зомбированпе использовалось в разведывательных целях, причем весьма эффективно.

Имеется и иная альтернатива применению поведенческих наук, связанная с определенной системой ценностей. Американский ученый К. Роджерс в качестве таких ценностей выделяет:

- обретение человеком достоинства и значимости благодаря развитию всех его потенциальных возможностей;

- самоактуализация индивида;

- творческая адаптация человека к изменяющемуся миру;

- формирование на основе прогресса знаний нового восприятия мира [55].Тогда наука сможет помочь человеку и человечеству в том, чтобы они смогли управлять (понятно, в определенной степени) собствен-• ной эволюцией - физической, психологической и социальной.

Полицентрическая модель “Я” позволяет использовать магические знания для осуществления творческих потенций современного человека. Тот же К. Кастанеда, приводя рассуждения мага дон Хуана об охоте, фактически дает символическое описание психологического отношения, подходящего для получения информации из бессознательного [56J. В плане нашего исследования существенным является то, что охотник рассматривает мир с разных точек зрения: он не только относится к нему с позиции своего “Эго”, но и может оценивать его под углом зрения вневременного психического бытия. Он имеет возможность оценить свою ситуацию и сознательно, и с помощью сновидений н фантазий как языка бессознательного, представляющего “вторую личность”. Именно эта вторая личность выражает безвременное в психике, ее диалог с сознательным “Я” позволяет индивиду творчески подходить к жизни и достигать полноты бытия, т.е. быть целостной личностью.

Завершая обсуждение полицентрической модели “Я”, можно ее наглядно представить в виде произведения “теплого искусства”. Последнее - это традиционная живопись, но по новому материалу, особой токопроводящей ткани, упакованной в весьма непростой стеклопластик (она получена в ходе создания материалов для космической техники). При росписи по горячей пластине появляются удивительные эффекты: основной из них состоит в том, что на пластмассовую аморфную поверхность можно нанести до 8 слоев масляной прозрачной краски и тогда будет “восприниматься” даже нижний слой. В этом случае, например при написании картины, изображающей уличную сцену на фоне вечернего городского пейзажа, появляются объемность и просматриваются все слои картины. Иными словами, картина “теплого искусства” служит наглядным аналогом полицентрической модели “Я”. Многомерный человек имеет полифундаментальную природу — это “неодносущностная” структура, требующая своего дальнейшего исследования.

Blog

Феномен человека вчера и завтра