Николай Довгай Друзья до гроба
| Вид материала | Документы |
| Петькина любовь Настя моя милая Глава одиннадцатая |
- Николай Довгай Маменькин сыночек, 1601.05kb.
- Николай Довгай Утраченный свет, 1132.05kb.
- Николай Довгай Записки Огурцова, 561.85kb.
- Реферат по философии Философия Н. Г. Чернышевского Общепризнанным лидером шестидесятников, 114.55kb.
- Николай Носов, 220.37kb.
- Глория Му Вернуться по следам, 5794.54kb.
- Личность в истории: Николай, 283.04kb.
- II. Николай Романов личность в истории, 289.05kb.
- Николай Раевский родился 14 сентября 1771 года, в городе Москве. Николай был болезненным, 115.26kb.
- Николай II александрович, 61.14kb.
Петькина любовь
Чертежный кабинет караблестроительного института…
Петр Воробьев стоит за кульманом, вычерчивая на листе ватмана шестерни редуктора. Бросив поверх чертежа скучающий взгляд, молодой человек увидел женские ножки в коротких сапожках.
Ножки были так изящны и стройны! В жизни своей Петр Васильевич не видывал пары таких стройных ног!
Осторожно, точно не доверяя собственным глазам, он поднял взгляд выше. У стола преподавателя стояла девушка с рулоном чертежей. Какой-то парень, проходя мимо нее, сказал:
– Настя, привет!
Девушка приподняла ладонь и ответила:
– Чао!
Следующей парой был сопромат. Петр отрешенно глядел в конспект с эпюрами и чуть заметно улыбался, а на лицо его словно упал отблеск далекой звезды.
С тех пор он стал подстерегать ее везде, где только мог.
Минуты радости, которые испытывал Петр, увидев Настю, все чаще сменялись печалью: ведь эти минуты были так редки!
Надеясь встретиться с девушкой, влюбленный юноша часами бродил по вечернему городу, прочесывал танцплощадки – но все было тщетно... и ему становилось так грустно, так одиноко на душе!
Настя была подобна огромному солнцу, а он был лишь ее маленькой планеткой. Что же удивительного, если планетка вращается вокруг своей звезды?
Как-то Петр поджидал девушку в раздевалке, затесавшись в бурлящей толпе студентов. Неожиданно Настя оказалась прямо перед ним. В руках она держала зеленое пальто с узким коричневым воротником. Она подняла голову и... взгляды их встретились. Как хороша была она в ту минуту! Ее лицо было печально, на тугих, розовых щечках, казалось, застыли слезы. Сочные губы полуоткрылись, и ему так захотелось приблизиться к ней, привлечь за гибкий девичий стан и поцеловать, что голова пошла кругом. В смущении потупившись, Петр вильнул в сторону, точно застигнутый на месте преступления вор.
В другой раз Настя шла с подругой по улице после занятий, а Петр плелся за ней в отдалении робкой тенью. И, когда девушки остановились у перекрестка, он трусливо заскочил в какой-то двор.
Свою нерешительность молодой человек оправдывал тем, что у него не было подходящего повода для знакомства. Но вскоре такой повод представился: приближался первомайский вечер.
На этот вечер Петр возлагал большие надежды. В непринужденной обстановке, среди всеобщего веселья, он пригласит ее на танец и... мало ли что может произойти?
Одна-две фразы, небрежно сорвавшиеся с его уст, несколько остроумных замечаний – и вот уже знакомство завязано! Что же удивительного, если после такого блестящего дебюта Настя согласится прогуляться с ним по городу, а потом и проводить себя домой?
На вечер Петр явился в строгом темном костюме, со свежим порезом от лезвия бритвы на левой щеке. Начались танцы. Петр стоял у стены и смотрел на Настю. С каждым новым танцем он говорил себе: «Сейчас, вот сейчас я подойду к ней и приглашу ее». Но время шло, а он оставался на месте. И тогда он говорил себе: «Поздно. Теперь уже слишком поздно. Но следующий танец будет непременно за мной».
Он так и не пригласил ее на танец в тот вечер, а когда пришел домой, то почувствовал, как дурманящий запах весны будоражит кровь; в груди поднималось что-то восторженное, глупое, нежное. Петр в волнении мерил шагами комнату, наконец он вырвал из ученической тетради листок и размашисто начертал на нем такие стихи:
Настя моя милая,
Ты самая красивая!
Больше в голову ничего не пришло. Но и этих слов оказалось довольно, чтобы волна нежности, поднявшись из самых недр его души, повисла на ресницах светлыми мальчишескими слезами.
Хранить в себе так много нежности Петр не смог, и однажды (разумеется, под строжайшим секретом) он поведал о своей тайне лучшему другу. Им был его бывший одноклассник, самоуверенный молодой человек с широкими атлетическими плечами и рыжими бровями. Друг был грубоват, прямолинеен, и когда играл и футбол, пер к воротам противника без финтов и затей, как паровоз. Уважение Петра Паровоз снискал, главным образом, благодаря своим тугим бицепсам, волевому характеру и хлесткому удару ни мячу.
Выслушав сбивчивое признание друга, Паровоз безапелляционно изрек: «Довольно вздыхать! Запомни, парень: женщины любят грубую мужскую силу. Ты должен пойти и завоевать ее».
Теперь объяснение с Настей стало уже делом чести: отступить, смалодушничать – означало уронить себя в Паровозовых глазах.
Друзья разработали план – как мы сейчас увидим, не слишком-то оригинальный.
Итак, в один прекрасный день, ничего не подозревавшая Настя возвращалась домой после занятий. За ней, на некотором отдалении, следовали два парня. Настя подошла к тележке с мороженым, и Паровоз, толкнув Петра в спину, шепнул: «Пошел!»
Девушка протянула руку за мороженным и услышала за спиной сдавленный возглас:
– Настя!
Она обернулась и сразу все поняла: перед ней стоял парень, так часто смотревший на нее печальными глазами. Сердце ее радостно встрепенулось: наконец-то он решился подойти к ней!
Она приветливо улыбнулась ему и сказала:
– О, вы знаете мое имя?
– Да,– пролепетал Петр. – Мы учимся с вами в одном институте.
– Неужели? – девушка кокетливо повела плечами. – Что-то я вас не припомню... Впрочем, у нас в институте так много ребят...
Петр был уничтожен. Он был сокрушен и раздавлен ее словами.
– Так что вы хотите? – спросила Настя, прекрасно видя его смятение и в глубине души наслаждаясь им.
Влюбленный юноша метнул заговорщицкий взгляд на продавщицу мороженым.
– Поговорить с вами.
– Что ж, говорите.
Петр замялся.
– Я слушаю вас.
– Здесь неудобно,– промычал Воробьев, потупляя взор и чувствуя, как пылают его щеки. – Давайте отойдем в сторонку.
– Ну, что ж, давайте отойдем в сторонку,– согласилась Настя.
Она откусила мороженое и плавной походкой двинулась по тротуару. Петр плелся рядом. Они молчали. Ему было ужасно неловко. Он чувствовал, что с каждым новым шагом его смелость иссякает. Еще немного – и он больше не сможет выдавить из себя ни слова. Бедный влюбленный уже начал подумывать о том, как он глуп и смешон, когда девушка сказала:
– Что же вы молчите? Ведь вы же, кажется, хотели мне что-то сказать?
– Да,– сказал Петр.
– Что-нибудь важное?
– Да,– сказал Петр, густо краснея.
Сегодня он решил сгореть в ее лучах!
– Настя, я люблю вас!
Губы девушки на мгновение полуоткрылись, и ее лицо озарила улыбка, но она тут же постаралась притушить ее. Ему стало легче, намного легче: ведь он ей признался! Теперь оставалось лишь ждать ее ответ. Но девушка молчала.
– Настя, я люблю вас,– уже смелее сказал Петр и увидел, что на этот раз порозовели даже мочки ее ушей.
Под одним из каштанов он приметил скамейку.
– Посидим? – стараясь казаться беспечным, предложил Петр.
Девушка равнодушно пожала плечами, но к скамейке пошла и послушно села рядом с ним.
– Настя, это правда,– снова заговорил Петр. – Я вас люблю.
Странно: он повторил ей все ту же фразу – старую как мир, избитую фразу. Но девушка не проявила ни малейших признаков неудовольствия. Больше того: казалось, она готова была выслушать ее еще много, много раз.
Она повернула к нему свое прекрасное лицо, и он почувствовал, что не в силах отвести от нее взгляда. Он смотрел на нее, как зачарованный; он готов был смотреть и смотреть на ее губы, на нежный изгиб подбородка, на милые щечки. И, особенно, в ее блестящие, чистые девичьи глаза. Эти глаза смотрели на него с наивностью и улыбались.
– Кто вы? – тихо спросила девушка.
– Я?
– Ну, да. Кто вы такой?
– Я – Петя.
– И давно вы влюбились в меня, Петя?
– Давно,– вздохнул Петр. – С этой весны.
Глава одиннадцатая