Международных отношений: становление и характер

Вид материала

Документы

Содержание Последствия первой мировой войны и основные

Подобный материал:

• Программа подготовки аспирантов кафедры по специальности 07. 00. 15 История международных, 185.3kb.
• Тезисы лекций по теме: современные модели международных отношений, 71.47kb.
• Государство Израиль в системе международных отношений второй половины XX века, 590.32kb.
• I. Лига наций и становление Версальской системы международных отношений (1919 1920, 203.24kb.
• Сравнительный анализ внешнеполитических ресурсов россии и европейского союза на пространстве, 1413.55kb.
• Эволюция политико-дипломатической роли США в развитии палестино-израильского конфликта, 406.77kb.
• Системный подход к изучению международных отношений, 195.41kb.
• Использование аутсорсинга в международных экономических отношениях, 348.67kb.
• Сравнительный анализ деятельности международных организаций в конфликтах в косово, 570.6kb.
• Имперский характер внешней политики США, 349.34kb.

Глава 2

Последствия первой мировой войны и основные

тенденции внутреннего развития стран Европы и

Америки на рубеже 20-х годов




§ 1. Переход от войны к миру

Итоги войны. Окончание первой ми­ровой войны стало рубежом новой эпохи не только в системе международных от­ношений, но и в истории каждой из стран, принимавших участие в боевых действиях. В той или иной степени в войну были втянуты 32 государства, объеди­нявшие вместе с колониями 87 % насе­ления Земли.

В годы войны 74 млн. человек на всех континентах были поставлены под ружье, каждый седьмой из них погиб, еще 21 млн. человек вернулись с полей сражений ра­неными или инвалидами. Боевые действия выбили из жизни целое поколение. Пер­вое соприкосновение с реальным миром оказалось для молодежи военных лет про­питанным порохом и кровью. Призыв в армию резервистов старших возрастов оставлял без кормильца многочисленные семейства, их гибель пополняла ряды си­рот и беспризорников.

Невосполнимые потери а ходе первой мировой войны на несколько поколений обусловили деформацию демографичес­кой пирамиды в большинстве стран Евро­пы. Показателями послевоенного кризи­са в этой сфере являлись значительное преобладание числа женщин над мужчи­нами, падение рождаемости, относитель­ный рост лиц пожилого возраста. Стари­ки, которые рассчитывали на своих не вернувшихся с фронта сыновей как на кормильцев, оказались социально не защи­щенными. На государственные пенсии даже в самых развитых странах могло рас­считывать только от половины (Германия, Великобритания), до пятой части (Фран­ция) пожилых людей, а во многих странах, включая США, пенсионной системы во­обще тогда не было. Значительная часть социальных расходов государственного бюджета тратилась на различные виды военных пенсий (ветеранам, вдовам, си­ротам и т.д.). В Великобритании в начале 20-х годов их получали 3 млн. человек, в Германии - 2 млн.

Там, где проходила линия фронта, под ливнем бомб и снарядов оказывались мир­ные люди, женщины, старики, дети. Сер­бия, с территории которой начался пожар первой мировой войны, потеряла до чет­верти своего довоенного населения. Сот­ни тысяч людей были изгнаны с мест сво­его постоянного проживания, интерниро­ваны в лагерях для лиц «враждебной на­циональности». Постоянное недоедание, болезни, физическое и психическое пере­напряжение делали свое дело. Только эпи­демия гриппа («испанки») зимой 1918-1919 гг. унесла по разным данным от 20 до 40 млн. жизней.

В первые послевоенные годы в мире насчитывалось около 4,5 млн. беженцев и вынужденных эмигрантов. По подсчетам Лиги Наций, около половины из них явля­лись выходцами из России. Они бежали от ужасов гражданской войны и матери­альных лишений. Среди них было много представителей политической, духовной и предпринимательской элиты, которые ос­тавили заметный след в общественной жизни принявших их стран.

Массы беженцев создали немало про­блем для международною права. Для них был введен специальный «нанееновский» паспорт лиц без гражданства. Он был на­зван так по имени автора этой идеи, нор­вежского полярного исследователя Ф. Нансена, получившего в 1922 г. Нобе­левскую премию мира. Турция и Греция провели выселение со своей территории соответственно греков и турок, то же са­мое происходило и в других регионах Ев­ропы. Этот процесс затронул миллионы людей, мнения которых никто не спраши­вал. Миграционные потоки добавили ост­роты социальным проблемам. Соединен­ные Штаты, являвшиеся традиционным пристанищем для «лишних людей», в первые же послевоенные годы значительно ужесточили правила въезда в страну.

Масштабы разрушений в Европе пере­крывали даже то, что ей пришлось пере­жить в годы Тридцатилетней войны. Во­енные расходы составили 180 млрд. дол­ларов, уничтоженные материальные цен­ности оценивались в сопоставимую сум­му. Особенно пострадали северо-восточ­ные департаменты Франции и Бельгия, Галиция и западные области Российской империи. На огромной территории была уничтожена транспортная инфраструкту­ра, не возделывалисъ поля, люди были вынуждены ютиться в полуразрушенных ломах.

Подводная война Германии и конти­нентальная блокада держав Антанты ска­зались прежде всего на положении мир-нога населения. Они привели к массово­му недоеданию по обе стороны линии фронта, от которого не спасали ни кар­точная система, ни насильственные рек-ничшдии продовольствия. Ограничение производства товаров массового спро­са в пользу военной продукции вело к фоническому дефициту самого необхо-лимого. Меры властей по борьбе с «чер­ным рынком», где втридорога можно было достать практически все, оказыва-шсь малоэффективными.

В годы войны регулирующую роль государства в повседневной жизни почувствовал каждый. Она проявлялась в массовых мо­билизациях, тотальном рационировании, контроле за квартплатой и многом другом, обратной стороной государственного регулирования, которое сохранялось и в первые послевоенные годы, стал рост численности и влияния административно-распределительного аппарата. Высокопоставленные чиновники и муниципальные клерки, социальные работники и полицейские — все они отождествляли себя с мощью го­сударства и в то же время олицетворяли анонимность власти, весьма распростра­ненным явлением среди них являлась кор­рупция.

Сохранение государственного регули­рования порождало надежды на то, что после окончания военных действий пра­вительства компенсируют простым людям понесенные лишения. В странах Антанты властям приходилось в той или иной мере выполнять обещания «сделать страну до­стойной своих героев», возвращавшихся с фронта. В гораздо более неблагоприят­ном положении находилось население Германии и ее союзников, которым приходи­лось не только залечивать собственные раны, но и нести на себе бремя репараций.

Номинальный рост зарплаты в 1914-1918 гг. не привел в последующие годы к улучшению материального положения ра­бочих. Денежную прибавку съедала инф­ляция и дороговизна «черного рынка». На рубеже 20-х годов настоящим социальным бедствием вновь стала безработица, выз­ванная массовой демобилизацией, а затем новым экономическим кризисом 1920-1921 гг. и спадом производства. Так, в Великобритании число лиц, не имевших постоянной работы, выросло с 2,4 % са­модеятельного населения в 1920 г. до 14,8% в 1921 г.

Многие из возвращавшихся с фронтов мировой войны оседали в городах, усили­вая давление на рынок труда и жилищный кризис. Даже в странах с достаточно раз­витой системой социального страхования безработные получали в течение несколь­ких недель от трети до половины прежне­го заработка, а затем - только мизерное социальное пособие. Но во многих стра­нах не было и таких минимальных гаран­тий. Поэтому в первые послевоенные годы от трети до четверти населения даже са­мых богатых стран Западной Европы жили за чертой бедности. Это означало посто­янное недоедание, невозможность запла­тить за услуги врача, проживание в тру­щобах. В Вене во время врачебного обсле­дования, проведенного в 1919 г., около половины детей получили диагноз «крайняя степень истощения».

Четыре года войны радикально изме­нили геополитическое пространство Ьвро-пы от Ла-Манша до Волги. Из него исчез­ли Российская, Австро-Венгерская, Гер­манская, Османская империи, более того, был дискредитирован сам имперский дух. Уступая давлению демократической обще­ственности, державы-победительницы от­ныне вынуждены были скрывать свои при­тязания на новые колонии и сферы влия­ния под маской «мандатов Лиги Наций». Число государств на континенте увеличи­лось почти в два раза, малые нации Цент­ральной и Восточной Европы получили шанс независимого развития. Получился глубокий экономический кризис, который продолжался до конца 1921 г. В 1922-1923 гг. основные трудности пе­рестройки хозяйства стран - участниц войны на мирный лад были преодоле­ны, и показатели промышленного про­изводства вновь начали повышаться.

Однако восстановление экономики в крупнейших странах Запада проходило крайне неравномерно. Сталь и уголь уже не находили сбыта, что было связано со свертыванием военных программ и тор­гового судостроения, а также с переводом кораблей на жидкое топливо. Общий объем производства стали в 1920 г. не пре­вышал 60 % от довоенного уровня. В Ве­ликобритании до войны добывалось 292 млн. тонн угля, а в 1921 г. - только 165 млн. тонн. Во Франции добыча угля упала с 44 до 28 млн. тонн. Кризис добы­вающих отраслей и черной металлургии развивался на фоне стагнации отраслей легкой промышленности.

Зато в те же годы быстро развивались новые, технически высокооснащенные отрасли производства. Особенно быстро прогрессировала автомобильная промыш­ленность. Правда, в начале 20-х годов ос­новные страны Западной Европы все еще сильно отставали в этом отношении от Соединенных Штатов, где автомобильная промышленность достигла необычайно высокого уровня еще в довоенный пери­од. Так, в 1923 г. в США было произведе­но 3,6 млн. автомобилей, тогда как ежегод­ный выпуск автомобилей достиг в Англии только 95 тыс., а в Германии — всего лишь 40 тыс. Тем не менее не только в США, но и в Западной Европе расширялась сеть шоссейных дорог, росла добыча и пере­работка нефти.

Еще одним символом новой эпохи ста­ло быстрое распространение электриче­ства. Новый источник энергии позволил с большей свободой выбирать места для строительства новых фабрик, делать став­ку на передовые технологии, например, в производстве алюминия. Государства сти­мулировали перевод железных дорог на электрическую тягу. Наконец, без электри­чества не было бы вторжения радио в быт жителей Европы и Северной Америки, что имело далеко идущие политические по­следствия.

Регулирующая роль государства в первые послевоенные годы проявляла себя прежде всего в финансовой сфере. Деф­ляционная политика была характерна для держав-победительниц, инфляционная -для стран, потерпевших поражение. В пер­вом случае ставка делалась на поддержа­ние стабильности национальных валют и режим жесткой экономии для санации го­сударственного бюджета. Минусом такой политики являлись высокий уровень на­логов и инвестиционный голод. В 1921 г. Великобритания пережила резкое падение экспорта и связанный с этим скачок без­работицы до двух миллионов человек. В США проведением жесткой дефляцион­ной политики в течение 1920-1921 гг. уда­лось почти вдвое снизить индекс оптовых цен. Франция отступила от подобного кур­са, инвестировав крупные средства в вос­становление разрушенных войной облас­тей. После того, как стало ясно, что репа­рации не в состоянии закрыть дыры в го­сударственном бюджете, правительству пришлось смириться с инфляцией. Франк, который в 1914 г. соответствовал 20 цен­там США, в 1923 г. «весил» уже вчетверо меньше.

Инфляционная политика давала пра­вительственным кругам больше возмож­ностей для социального маневра. Рост номинальной заработной платы некоторое время давал необходимый эффект, созда­вая у трудящихся иллюзию повышения их благосостояния. Выпуск «дешевых денег» определялся и экономическими соображе­ниями: так, германские политики рассчи­тывали на то, что дешевизна марки будет стимулировать экспорт и, следовательно, выплату репараций. Однако они недооце­нили опасность срыва в гиперинфляцию, которую страна пережила летом-осенью 1923 г.

Аграрный сектор экономики играл зна­чительную роль прежде всего в Южной и Восточной Европе, где больше половины населения занимались сельским хозяй­ством. В годы войны и сопровождавшего ее продовольственного дефицита уровень сельскохозяйственных цен был сравни­тельно высоким. Однако в начале 20-х го­дов развернулся глубокий и длительный аграрный кризис, вызвавший резкое паде­ние мировых цен на сельскохозяйственные

товары. Положение крестьянства резко ухудшилось. Настоящим бичом для крес­тьянского хозяйства оставалась долговая кабала. Путем интенсификации хозяйства, применения сельскохозяйственных машин и искусственных удобрений верхушка крупных товарно-капиталистических хо­зяйств могла продолжать эффективное производство даже в условиях аграрного кризиса, но это было невозможно для ос­новной массы крестьянства.

В целом Европа превысила довоенный уровень промышленного производства только к конпу 1923 г. Однако довоенный объем европейской торговли все еше не был достигнут. Сказывались последствия военной автаркии, новые границы, неста­бильность национальных валют. Доля Европы в мировом экспорте неуклонно сокра­щалась. США и Япония сумели в значи­тельной степени вытеснить Великобрита­нию с азиатских рынков. Для французс­кой и германской экономики особенно чувствительна была потеря российского рынка. Несмо1ря на заявления Лиги На­ций о наступлении либеральной эры ми­ровой торговли, на практике сохранялись силовые методы борьбы за ресурсы.

Нерешенность репарационной пробле­мы неизбежно вела к тому, что страны-победительницы и государства, потерпев­шие поражение, находились в состоянии торговой войны. Стремясь оградить наци­ональную экономику от иностранной кон­куренции, многие страны Западной Евро­пы и Америки проводили политику стро­жайшего протекционизма, повышая по­шлины на ввоз иностранных товаров.

Мировые финансовые рынки в первые послевоенные годы характеризовал дефи-цитшшталов, К 1923 г. европейские стра­ны были все еще должны США 11,8 млрд. долларов. Это позволяло аме­риканским властям диктовать свои усло­вия, проводя «дипломатию доллара». Ан­глия и Франция также использовали фи­нансовые рычаги для расширения сферы своего влияния.

Попытки формирования новой сис­темы мирового хозяйства. Преодоление послевоенного экономического кризиса 1920-1921 гг., возобновление промышлен­ного подъема, определенное укрепление социальной стабильности общества - все

этo позволило правящим кругам держав-победителей приступить к обсуждению перспектив экономического возрождения Европы. Этот вопрос был впервые постав­лен на заседании Верховного Совета Ан­танты в Канне в январе 1922 г. В приня­том на этом заседании решении ювори-лось: «Союзные державы признают, что возобновление международной торговли в Европе, равно как и развитие ресурсов всех стран, необходимо для увеличения числа занятых производительным трудом лиц и для облегчения страданий, испыты­ваемых европейскими народами». Впер­вые приглашения получили страны, по­бежденные в первой мировой войне, а так­же Советская Россия. Сформулированные в Канне принципы будущего сотрудниче­ства звучали весьма привлекательно. Там говорилось: «Нации не могут присваивать себе права диктовать другим принципы, на основе которых они желают организовы­вать свою внутреннюю экономическую жизнь и свой образ правления».

В основу позиции стран Запада на меж­дународной конференции, открывшейся 10 апреля 1922 г. в Генуе, был положен доклад комиссии экспертов, работавшей в Лондоне в марте этого года. Он состоял из двух частей; в первой говорилось о «восстановлении России», а во второй - о «восстановлении Европы». Дискуссия по первому вопросу уперлась в проблему до­военных и военных долгов России, а так­же в вопрос о возможности компенсации за национализировашгую Советским пра­вительством иностранную собственность. Советская делегация выставила контрпре­тензии за ущерб, нанесенный России в ходе иностранной интервенции, и в то же время выразила готовность к некоторым тактическим уступкам, в частности, к воз­можности предоставления преимуще­ственных прав на концессии для бывших собственников предприятий. В течение всего периода работы Генуэзской конфе­ренции сколько-нибудь существенного сближения позиций сторон так и не про­изошло.

Несколько больший прогресс был до­стигнут в Генуе по вопросам восстанов­ления европейской экономики. Победила дефляционистская точка зрения: устране­ние дефицита государственного бюджета

В то же время, как это ни парадоксаль­но, первая мировая война дала новый тол­чок общественному npoгpeccy. Она выс­тупала в роли смотра достижений техни­ческой и предпринимательской мысли, ставя отстающие нации перед задачей дог­нать передовые державы. В эти годы продолжалось становление современного индустриального общества, были опробованы механизмы государственного регули­рования социально-экономических про­цессов. Наконец, волна послевоенных ре­волюций в Центральной и Восточной Ев­ропе сломала устаревшие политические и общественные институты, позволила на­родам этих стран самостоятельно опреде­лить свою судьбу.

§ 2. Подъем революционного движения в послевоенной Европе

На завершающем этапе первой миро­вой войны в полной мере выявилась глу­бина кризиса, охватившего традиционные структуры классического капитализма. Трудящиеся массы, терпевшие огромные лишения в тылу и на фронте, не хотели возврата к прошлому. Их политические представители, рабочие и социалистичес­кие партии, сосредотачивали огонь уже не на отдельных пороках существующей системы, а на необходимости ее слома в целом.

В тех странах, где социальные проти­воречия достигали особой остроты, где правящие круги оказались неспособны удержать ситуацию под контролем, движе­ние за радикальное переустройство обще­ства приобретало революционный харак­тер. Общим знаменателем программных установок лагеря революции в России, Германии, Венгрии стал социализм - об­щественный строй, где нет эксплуатации человека человеком, где частные интере­сы подчинены общему благу и где права человека и гражданина наполняются ре­альным содержанием.

Развитие российской революции. Россия, первой устремившаяся к револю­ционному выходу из войны, дальше всех пошла по пути радикальных преобразова­ний. Свержение монархии в феврале 1917 г. повлекло за собой разрушение ав­торитарных институтов власти в центре и

на местах, выдвинуло народные массы на историческую авансцену. Граждане России получили самые широкие политические права, были отменены сословные привилегии. В то же время самые актуальные вопросы, которые волновали всех и каждого - скорейшее окончание войны, раздел помещичьей земли, достижение социальной справедливости - оставались нерешенными. В условиях революционной анархии было нарушено снабжение крупнейших городов продовольствием, подо­рвана боеспособность армии.

Октябрьская революция, начавшаяся с приходом к власти партии большевиков во швее В.И. Лениным, открыла новый этап революционного процесса в России. Этот этап отличался крайним радикализмом, сочетая в себе политическое творчество масс, реализацию смелых социальных проектов к ожесточенную гражданскую войну. Объявив себя лидером человеческого прогресса, Российская коммунистическая партия вывела страну за скобки традиционных внешнеполитических комбинаций.

Развитие Советской России вызывало в остальном мире полярные чувства, от энтузиазма и подражания до ненависти, но мало кого могло оставить равнодушным. Поведение правящих кругов стран Запада в первые послевоенные годы определялось стремлением не допустить того, чтобы русский пожар перекинулся на нашу крышу».

В день приезда н Компьен германской делегации для подписания перемирия в Петрограде и Москве праздновали первую годовщину Октябрьской революции. К концу 1918г. Красная армия отбросила белые армии за Волгу и на Северный Кавказ. Вчерашиние союзники большевистской партии в борьбе с самодержавием-меньшевики и эсеры - лишились массового влияния. В деревне крестьяне разделили помещичыо землю, возвращались к традиционным формам самоуправления. Старый государственный аппарат в центре и на местах заменялся свежими кадрами из социальных низов, которые несли с собой энтузиазм борцов за построение нового мира.

За этот год новая власть смогла не только отбить атаки своих политических противников, но и провести кардинальные социально-экономические преобразова­ния. В них отражалось как стремление мобилизовать все наличные силы для по­беды в гражданской войне, так и следо­вание принципиальным установкам марксистской теории. Большевистское ру­ководство использовало ее в качестве идейно-политического средства, способ­ного покончить с угнетением трудящихся и создать новое, передовое общественное устройство. Обещание максимально быс­тро преодолеть отсталость страны и вы­вести ее в лидеры общественного прогрес­са являлось характерной чертой полити­ческого радикализма как движущей силы революции.

Основные мероприятия «военного коммунизма» 1918-1920 гг.-форсирован­ная национализация основных средств производства, прямой продуктообмен между городом и деревней, резкое сокра­щение сферы денежного обращения - не имели аналогов в мировой истории. В то же время подобные решения, как призна­вал Ленин, опирались на опыт военной экономики западных стран.

Большевики с гордостью говорили о себе как о первых социалистах, сумевших в полном объеме завоевать государствен­ную власть. Их тактика решающего штур­ма оказалась более успешной, нежели ре­формистская стратегия Второго Интерна­ционала. Революционный марксизм накла­дывал на большевиков принципиальные международные обязательства. С их точ­ки зрения завоевание власти в России дол­жно было подтолкнуть вперед всемирную пролетарскую революцию. Внешнеполи­тическая линия советского правительства диктовалась задачей, сформулированной В.И. Лениным: «разбудить спящую массу европейских рабочих».

Подобная установка имела и обратную сторону: в случае, если этого не случится, вставал вопрос о судьбе самой русской революции. Однако в 1918 г. возможность того, что пролетариат западных стран не придет на помощь революционной Рос­сии, казалась новой власти чисто гипоте­тической. Хотя предложение Советским правительством немедленного мира и не вызвало ожидаемого краха правительств воюющих стран, движение солидарности с Россией привело в начале 1918 г. к подъе­му стачечного движения в Германии и Австро-Венгрии. Ситуация в этих странах день ото дня стимулировала надежды ле­вых социалистов на близкий крах старого мира.

Отказавшись от дальнейшего участия в мировой войне, Советская Россия про­возгласила принципы открытой внешней политики, сформулированные в принятом 8 ноября 1917 г. «Декрете о мире». Советс-юае правительство опубликовало секрет­ные соглашения империалистических дер­жав, заключенные в канун войны. Эт вызва­ло бурный взрыв эмоций в западном обще­ственном мнении. Руководители воюющих стран вынуждены были дать позитивный ответ на подобный вызов революционной России. «Четырнадцать пунктов» прези­дента США В.Вильсона стали попыткой доказать, что у Запада тоже есть свои прин­ципы, отвечающие демократическим чая­ниям трудящихся.

Однако до тех пор, пока не была раз­громлена Германия, примат во внешней Политике стран Антанты оставался за во­енно-стратегическими соображениями. В марте 1918 г. английские войска высади­лись в Мурманске, в апреле того же года японцы начали оккупацию Дальнего Вос­тока. Хотя при обосновании этих акций руководство Антанты делало упор на не­обходимости установления блокады Цент­ральных держав, фактически создавались плацдармы для дальнейшего продвижения вглубь России. Великобритания и Фран­ция активно финансировали силы внут­ренней контрреволюции.

Если бывшие союзники России в 1918 г. еще не имели возможности актив­ного вооруженного вмешательства в ход революционных событий, то Германия сразу же начала превращать свое военное превосходство в территориальные захва­ты. В ходе мирных переговоров в Бресте ее представители выдвинули претензии на Прибалтику, значительную часть Белорус­сии и Украины, потребовали возмещения военных потерь и расходов. После срыва переговоров в середине февраля 1918 г. немецкие войска перешли в наступление на Петроград. Брестский мир, заключен­ный 3 марта 1918 г., превратил огромную территорию Восточной Европы от При-

балтики до Крыма в германский протек­торат. На Советскую Россию была нало­жена контрибуция в 6 млрд. марок, она была отброшена к допетровским границам и на некоторое время вычеркнута из чис­ла великих держав.

В то же время Брестский мир дал боль­шевикам мирную передышку и вывел Рос­сию из полной международной изоляции. Уже в мае 1918 г, в Берлине начало свою работу полномочное представительство Советской России, ставшее центром про­паганды революционного опыта больше­виков. Особым объектом большевистской пропаганды являлись несколько сотен ты­сяч солдат и офицеров, находившихся на российской территории в качестве воен­нопленных. Многие из них приняли непос­редственное участие в событиях гражданской войны на стороне Красной армии.

При всем несовпадении лозунгов ми­ровой революции и внутриполитических реалий Октябрьская революция оказыва­ла значительное воздействие на остальной мир. Популярный на исходе первой миро­вой войны лозунг «Сделаем как в России!» подразумевал не слепое подражание чужо­му примеру, а стремление вырваться из кошмара нескончаемых боевых действий, засилья военщины, материальных лише­ний, провести важные демократические преобразования. Более осознанным было отношение к русскому примеру европейс­кого рабочего движения. Его левые акти­висты внимательно изучали опыт подполь­ной борьбы РКП (б), примеряли к услови­ям своих стран декреты Советской влас­ти. В условиях военного времени они под­вергались жестоким полицейским пресле­дованиям, но их окрыляла вера в то. что вечный мир народам Европы может при­нести только победоносная пролетарская революция. События, развернувшиеся в Гер­мании накануне подписания Компьенского перемирия, свидетельствовали о реально­сти подобной перспективы.

Германская революция. К концу во­енного четырехлетия внутриполитическое положение Германии достигло кризисной отметки. Огромные и невосполнимые по­тери на фронте, голод в тылу, изнуряющая работа под лозунгами войны до победы -все эти факторы расшатывали устои им­ператорской власти, которая все больше

выступала в качестве прикрытия военной диктатуры. «Гражданский мир» образца 1914г.сменили в 1918 I. массовые выступ­ления трудящихся, которые требовали ско­рейшего окончания войны, решительных иер по борьбе с голодом и демократиза­ции государственных институтов.

В начале ноября 1918 г. в Киле нача­лось восстание моряков. Вскоре оно пе­рекинулось на корабли в Гамбурге и Лю­беке, охватило сухопутные гарнизоны на Севере Германии и расходящейся волной пошло по всей стране. По примеру русской революции повсеместно создавались Светы рабчих и солдатских депутатов, бравшие на себя огветственность за налаживание новой жизни, обеспечение продовольственного снабжения и демобилизацию часгей. 9 ноября на сторону восставших перешел столичный гарнизон. Германия была провозглашена республикой.

На след.день Берлинский совет рабочих и солдатских депутатов создал временное центральное правительство Германии – Совет народных уполномоченных, в который на паритетных основах вошли представители двух социалистичес­ких партий - Социал-демократической партии Германии (СДПГ) и Независимой социал-демократической партии Германии (НСДПГ). В первые же недели революции была ликвидирована монархия, провозг­лашены основные демократические сво­боды, отменены наиболее одиозные фео­дальные пережитки. Профсоюзы были признаны иконными выразителями инте­ресов трудящихся, значительным автори­тетом на местах пользовались Советы ра­бочих и солдатских депутатов. Однако они не смогли поставить, а тем более решить в свою пользу вопрос о власти. Старый, бюрократический государственный аппа­рат остался в полной неприкосновеннос­ти, в его составе по-прежнему было нема­ло реакционных дельцов аилыельмовско-го режима. Абсолютно нетронутым оста­лось военное командование. Это означа­ло, что политическая власть в стране ос­талась в руках буржуазии, осуществляв­шей ее через посредство лидеров СДПГ. Подобный исход германской революции в ноябре-декабре 1918г. был вполне законо­мерным. 11рограммные установки социал-

демократических лидеров Совета народ­ных уполномоченных исходили из либе­рально-демократических принципов, гла­сивших, что будущее государственное ус­тройство Германии должно быть опреде­лено не «классово ограниченными» Сове­тами, а демократическим волеизъявлени­ем- всех немцев через созыв Учредитель­ного собрания. Руководитель Совета на­родных уполномоченных лидер СДПГ Фридрих Эберт ставил себе в заслугу как раз то, что возглавляемые им силы огра­ничились «оформлением банкротства ста­рого режима».

Радикальное крыло германской социал-демократии, возглавляемое группой «Спартак», пыталось противопоставить курсу лидеров СДПГ принципиальное иную линию. Используя опыт Октябрьс­кой революции, спартаковцы и другие группы левых социалистов взяли курс на революционное ниспровержение устоев капитализма и на установление власти Советов как органа диктатуры пролета­риата.

На протяжении ноября-декабря 1918 г. вопрос о том, какая из этих двух полити­ческих линий возьмет верх, оставался от­крытым. Своего апогея конфликт между ними достиг в январе 1919г., когда сти­хийная демонстрация рабочих, недоволь­ных политикой Совета народных уполно­моченных, переросла в попытку сверже­ния правительства Эберта. В критический момент руководители СНУ призвали на помощь военизированные формирования крайне правого толка, которые беспощад­но расправились с революционно настро­енными рабочими.

Противостояние этих двух сил продол­жалось и в последующие месяцы. В марте-апреле 1919 г. революционными рабочи­ми были предприняты решительные по­пытки добиться перерастания буржуазно-демократической революции в социалис­тическую. 13 апреля 1914 г. в Баварии была провозглашена Советская республи­ка. Однако и эти наиболее решительные попытки осуществления социалистичес­кой революции окончились поражением. Обстановка в Германии была тогда небла­гоприятной для революционных сил. Ос­новные слои германского пролетариата оставались в стороне от революционных

сил, продолжали доверять лидерам Сове­та народных уполномоченных и ждали от Учредительного собрания осуществления своих стремлений.

Поэтому итоги германской революции 1918-1919 гг. оказались очень противоре­чивыми. С одной стороны, она принесла народу ряд важных завоеваний. Она уста­новила в стране строй передовой демок­ратической парламентской республики. Но, с другой стороны, господство буржу­азии и юнкерства, сохраненный в их рас­поряжении бюрократический государ­ственный аппарат остались непоколеблен-ными. В социально-политическом строе Веймарской Германии было много анти­демократических черт. Это давало реакци­онным силам законную базу для борьбы за ограничение и ликвидацию демократи­ческих завоеваний народа. Немалую не­гативную роль играл и тот факт, что зна­чительная часть населения воспринимала Веймарскую республику как результат во­енного поражения, а демократию как со­ставную часть диктата победителей. Пос­ле 1918 г. Германия продолжала жить ожи­данием революции, хотя в это понятие вкладывался весьма различный, а то и про­тивоположный смысл.

Распад Австро-Венгрии. Ощущение близкого конца не покидало монархичес­кую элиту Австро-Венгрии с начала осе­ни 1918 г. Наряду с сокрушительными поражениями на фронтах первой мировой войны этому способствовал крах «граж­данского мира» в тылу, а также подъем национального движения в Восточной Европе под влиянием Октябрьской рево­люции. Крестьяне прятали продоволь­ствие, в городах обыденным явлением ста­ровились голодные бунты. Полицейские репрессии уже не могли удержать населе­ние в повиновении. В армии день ото дня усиливались брожение и пацифистские настроения, прежде всего в славянских формированиях. 14 октября 1918 г. нача­лась всеобщая забастовка в Праге. Be уча­стники требовали немедленного создания независимого чешского государства.

Пытаясь вернуть себе политичес­кую инициативу, власти объявили о проведении реформ, однако это уже не могло спасти их от полной дискредита­ции. 16 октября 1918 г, император Карл I

издал манифест о трансформации мо­нархии в федеративное государство, учитывающее право каждой нации на самоопределение. Но он так и не всту­пил в силу. С 30 октября начались сти­хийные демонстрации рабочих в Вене, на фронте активизировалось создание Советов солдатских депутатов.

11 ноября 1918 г. последний импера­тор Австро-Венгрии подписал заявле­ние об отказе от участия в государствен­ном управлении. Временное Националь­ное собрание провозгласило создание демократической республики Немецкой Австрии, которую планировалось включить в качестве составной части в буду­щее германское государство.

В отличие от расколотой на отдельные течения СДПГ австрийские социал-демок­раты в годы войны сохранили свое орга­низационное единство. Во многом это было связано со специфической идеоло­гией партии, соединявшей веру в демок­ратический путь к социализму с готовно­стью возглавить захват власти пролетариатом в случае, если буржуазные силы по­кинут почву парламентаризма. Вернув­шийся из русского плена лидер СДНА Отто Бауэр с симпатией и пониманием относился к Октябрьской революции, хотя и не стал ее приверженцем.

Первым канцлером Австрии стал дру­гой социал-демократ - Карл Реннер, счи­тавшийся в партии экспертом по нацио­нальному вопросу. Его попытки реаними­ровать империю как федерацию респуб­лик не увенчались успехом. Австрия со­хранила в своем составе только коронные владения Габсбургов, разделенные па де­вять федеральных земель. В страну стека­лись немецкие беженцы из славянских частей империи, провозгласивших свою независимость. В результате в Вене ока­залось сосредоточено около трети нас еле-ния всей республики. Из-за разрыва тра­диционных хозяйственных связей и не­хватки угля экономика находилась на гра-ни полной остановки. Консервативные настроения альпийского крестьянства, которое представляла Христианского ци-альная партия, затрудняли реализацию программы радикальных преобразований в интересах городских низов. Правитель­ство сосредоточило свое внимание на

борьбе с голодом и урегулировании отно­шении с державами-победительницами.

16 февраля 1419 г, состоялись выборы в Конституционное собрание Австрии. Симпатии избирателей распределились поровну между Социал-демократической к Христианско-социальной партиями. Ко­алиционное правительство смогло прове­сти важные демократические реформы: йыл введен восьмичасовой рабочий день, шожены основы производственного само­управления, отменены сословные привилегии. Созданный по немецкому образцу Рабочий совет Австрии продолжал существовать н после созыва Констнтуционного собрания как орган представительства классовых интересов. На специальных складах хранилось оружие, принадлежав­шее отрядам рабочей самообороны. Коммунистическая партия Австрии, со­зданная 3 ноября 1918 г., пыталась начать борьбу за превращение этих отрядов в органы революционной борьбы за установление власти Советов, но эти попытки оказались безуспешными. Коммунистам не удалось завоевать на свою сторону значительные пролетарские силы. Основные группы австрийских рабочих поддержива­ли социал-демократов и их курс на закреп­ление буржуазно-демократической рес­публики. Ее законодательное оформление произошло с принятием конституции рес­публики, которая вступила в силу 1 октяб­ря 1920 г.