«глобализация» до сих пор вызывает неоднозначное отношение. Одни видят в этом явлении прежде всего новые шансы и новые рынки, для других это борьба сильных против слабых и страх утраты собственной идентичности. Для третьей группы глобализация подобна погоде: ты можешь на нее сердиться, но изменить ч

Вид материала

Подобный материал:

1 2 3 4 5 6 7 8 9 ... 14

«Аль-Каида» как международная корпорация

Целый ряд характеристик международных корпораций подходят к «Аль-Каиде». Ее собственники – олигополисты, производство и сбыт осуществляются в нескольких странах, их структура состоит из головного управления и нескольких подразделений.^⁶⁸ Внутри «Аль-Каиды» бен Ладен и его «шура» (совещательный орган) принимают деловые решения по вопросам, касающимся всей «фирмы». Ниже «шуры» имеются советы, отвечающие за военные дела, бизнес-интересы, фатвы и СМИ, хотя мы довольно мало знаем о точных полномочиях этих органов. Внутри «фирмы» бен Ладена называют «директором», пользуются деловым языком, как видно из документа о йеменской ячейке «Аль-Каиды», обнаруженного в Кабуле. Там написано: «Необходимо консультироваться с высшим руководством по вопросам, касающимся приема работников и их увольнения из фирмы, генеральной стратегии и названия фирмы».^⁶⁹

«Аль-Каида» – это международная фирма высшего класса. Она действует почти в 50 странах, включая Египет, Сомали, Боснию, Хорватию, Танзанию, Кашмир, Чечню, Уганду, Кот-Дивуар, Того и Гану, используя при этом самые современные средства связи. Многих «заведующих отделами» можно назвать «космократами», они чувствуют себя одинаково комфортно и в родном городе, и в Нью-Йорке, и в Гонконге.^⁷⁰ «Аль-Каида» – это уже не одна из тех старых террористических организаций, которые жили на государственные субсидии. Эта корпорация, напротив, свободна от всякого государственного контроля, она может содержать собственные организационные инфраструктуры, самостоятельно осуществлять программы подготовки кадров и операции, поэтому она предпочитает работать на территории слабых государств.^⁷¹

Ближайшие сотрудники бен Ладена также обладают высокой технической и экономической квалификацией. Айван Завахири, которого часто называют «мозгом Аль-Каиды», по профессии врач. Лондонским консультантом бен Ладена по информационным технологиям и СМИ был бывший саудовский бизнесмен, занимавшийся экспортно-импортными операциями. По военным вопросам его консультировал специалист по компьютерной технике, работавший в Калифорнии. Мамду Махмуд Салим, еще один из руководящих сотрудников компании, имеет высшее электротехническое образование.^⁷²

В инвестиционном портфеле бен Ладена – инвестиции на Маврикии, в Сингапуре, Малайзии, на Филиппинах и в Панаме; он владеет также земельными участками – в частности, в Европе.^⁷³ «Аль-Каида» использует также благотворительные организации вроде недавно закрытого фонда «Benevolence International Foundation» из штата Иллинойс, который работал в Боснии-Герцеговине под руководством сирийца, имевшего американское и боснийское гражданство. Эта благотворительная организация содержала, в частности, детский дом в Азербайджане и туберкулезную больницу в Таджикистане, содействовала попытке приобретения урана и предоставила деньги на проведение терактов против двух посольств США в Африке в 1998 году.^⁷⁴ Есть сведения, что эта организация участвует также в торговле «кровавыми» алмазами из Сьерра-Леоне.^⁷⁵

«Аль-Каида» очень умело манипулировала международной банковской системой. Сам бен Ладен утверждал в интервью, данном одному пакистанскому журналисту, что его финансовые агенты «знают лазейки в западной финансовой системе так же хорошо, как линии своей руки».^⁷⁶ Миллионы долларов были уже заморожены на счетах, об использовании которых «Аль-Каидой» стало известно. Но сейчас организация переключилась на недостаточно прозрачные региональные банковские системы Ближнего Востока, включая Объединенные Арабские Эмираты, Кувейт, Бахрейн и Ливан. Исламские банковские структуры, работающие по правилам шариата, пользуются очень широкой автономией и известны тем, что смешивают деньги, поступающие от разных клиентов, и размещают их в виде групповых инвестиций, что способствует анонимности счетов. Организация широко использует также возможности альтернативных финансовых структур типа дубайских «хавал», известных своей непрозрачностью, анонимностью и высокой эффективностью. Наконец, «Аль-Каида», очевидно, часто прибегает к услугам оффшорных банков (прежде всего на Багамских островах), которые, как известно, свято берегут банковскую тайну.^⁷⁷

Неправительственные организации (NGO), основанные «Аль-Каидой» или находящиеся под ее влиянием, также вносят значительный вклад в ее деятельность. Предоставляя активистам «Аль-Каиды» должности в рассредоточенных по всему миру бюро NGO, они поддерживают инфраструктуры, необходимые для планирования и осуществления актов террора. Они обеспечивают террористов жильем, видами на жительство и удостоверениями личности.^⁷⁸ Они предоставляют также банковские счета, которые используются для снятия наличности. «Благотворительные организации – это лучшее прикрытие. Одной рукой они творят добро, а другой прикрывают террористов», - заявляет представитель правительства США.^⁷⁹

Инвестиции «Аль-Каиды» показывают, что руководство компании хорошо разбирается в глобальном рынке. Тяжелую технику, например, она приобретает, как правило, в Чехии, Венгрии и России, где она стоит дешевле. Продукция ферм бен Ладена продавалась на Кипре, потому что это обеспечивало самый простой выход на доходный европейский рынок, к тому же на острове весьма «доброжелательная» система банков, где не задают лишних вопросов.^⁸⁰ Все больше внимания «Аль-Каида» уделяет Европе с ее открытыми общественными системами. К тому же исламское население континента, и так уже значительное, продолжает расти, «Аль-Каида» может вербовать среди него новых членов, внедрять своих людей. Наконец, Европа обладает развитой технической инфраструктурой, которая нужна террористам для глобальной деятельности.^⁸¹

Как в любой международной компании, в «Аль-Каиде» может случиться финансовый кризис. Говорят, что в 90-е годы у нее якобы были проблемы с ликвидностью из-за сильного доллара – прежде всего по отношению к слабому суданскому фунту. Бен Ладену пришлось сократить расходы путем снижения жалования сотрудников. Это вызвало напряженность внутри группировок джихада, действующих под руководством «Аль-Каиды». Трудности, очевидно, стали столь серьезными, что бен Ладен был вынужден предупредить подчиненных: «Наши задачи шире, чем бизнес. Прибыли у нас здесь не будет, но мы должны помочь правительству, а правительство – нашей группе, именно в этом состоит наша цель».^⁸²

«Аль-Каида» как СП

Принципиальная цель международной компании состоит в том, чтобы обеспечить производство товаров на мировом рынке при самом низком уровне издержек. Делать прямые зарубежные инвестиции стало легче благодаря улучшению транспортных коммуникаций, связи и благоприятной политике правительств.^⁸³ Одну из форм таких инвестиций представляют собой совместные предприятия (СП). Бен Ладен склонен к тому, чтобы вести себя как капиталист, участвующий в СП. Он поощряет выдвижение собственных идей снизу, поддерживает творческий и реальный подход к делу, предоставляет финансовые средства для реализации самых перспективных предложений.

В первую очередь это относится к терактам, осуществляемым на «периферии» исламского мира, таким, например, как акции индонезийской группировки «Джемаа Исламия» на острове Бали в 2002 году и в Джакарте в 2003 году.^⁸⁴ На брифинге ЦРУ, состоявшемся в 1995 году в Белом доме, бен Ладена описывали как «Фонд им. Форда» суннитского экстремизма»: «Начинающие террористы выдвигали предложения. Если бен Ладену проекты казались стоящими, он выписывал чеки».^⁸⁵

Как многие другие международные компании, «Аль-Каида» работала над тем, чтобы сделать свои структуры более плоскими и взаимосвязанными.^⁸⁶ Ван Натта-младший указывает на то, что «терроризм можно воспринимать как кривое отражение «новой экономики». В рамках этой финансовой структуры директора управляют маленькими, «стройными» фирмами, нанимая для выполнения специальных работ фрилансеров. Специалисты работают в команде над выполнением определенного задания, а затем переходят на другую работу, нередко для других фирм».^⁸⁷

Тем не менее, в организации «Аль-Каиды» есть аспекты, отражающие более традиционную модель ведения бизнеса – прежде всего в верхнем эшелоне. Так, бен Ладен лично принимал участие в некоторых наиболее крупных акциях.^⁸⁸ В том случае, если один из главарей будет взят в плен, убит или отключен от связи, точно определено, кто его заменит.^⁸⁹

«Аль-Каида» отличается большой гибкостью: она не следует одной-единственной оперативной модели. Как пишет Брайан Дженкинс, «нынешние враги более динамичны, непредсказуемы, лучше скоординированы и находятся в постоянном развитии».^⁹⁰ Эта гибкость частично объясняется биполярностью «Аль-Каиды», которая представляет собой как организацию, так и динамичную идеологию. Наряду с командной цепочкой бен Ладена существуют и другие цепочки, которые входят в довольно свободную сеть, связующим элементом которой является уважение к бен Ладену и его идеям.^⁹¹

Эта гибкость обеспечивает сохранение организации, несмотря на то, что против нее ведется жесточайшая антитеррористическая борьба. Если одна из оперативных сфер кажется уязвимой, «Аль-Каида» может чрезвычайно быстро изменить свой образ действий. Если под угрозой оказывается один из филиалов, она использует свои разветвленные структуры, чтобы переместить его в более безопасное место. Если американские налоговые инспекторы берутся за проверку какой-то благотворительной организации, она может под другим названием переехать в другой штат.^⁹² В этом амебообразном существовании и скрыт ключ к выживанию всей организации.

Новое поколение «Аль-Каиды» будет, наверное, еще более неуловимым. «Новая гвардия» видит в бен Ладене скорее вдохновителя, чем председателя правления. В эту новую гвардию входят иорданец Абу Мусаб аль-Заркави, предполагаемый главный террорист «Аль-Каиды» в Ираке, и саудовец Абу Валид, занявший одну из ведущих позиций у чеченских повстанцев. Эту группу считают более образованной, технически еще лучше подготовленной и в религиозном плане, по крайней мере, столь же мотивированной, как и первое поколение «Аль-Каиды».^⁹³ К тому же «Аль-Каида» все больше полагается на свои разбросанные по всему миру «франчайзинговые фирмы». Среди них – национально-освободительное движение «Моро» на Филиппинах, «Джемаа Исламия» в Индонезии, «Аль-Ансар Муджахидин» в Чечне и «Харакат уль-Муджахидин»» в Кашмире.

Система распределения денег «Аль-Каиды»

Поскольку организация теперь еще более децентрализована, она больше не имеет лагерей подготовки и не поддерживает правительств. Потому ей уже не нужно столько денег, как раньше. По оценкам Дэвида Ауфхаузера, консультанта министерства финансов США, вместо 35 миллионов, которые ей были необходимы несколько лет назад, сейчас ей нужно всего пять-десять миллионов долларов в год.^⁹⁴

В целом, операции «Аль-Каиды» финансируются двумя способами. При проведении крупных операций, таких как 11 сентября, основной капитал и консультации предоставляются руководством организации. Расходы составили примерно от 200 до 500 тысяч долларов. Менее затратные операции небольшие ячейки могут, очевидно, профинансировать сами, используя для получения наличных средств подставные фирмы или краденые кредитные карты.^⁹⁵ Маленькие, находящиеся на самофинансировании ячейки чрезвычайно трудно раскрыть. Тем не менее, к ним можно подобраться с помощью традиционных следственных методов – прежде всего тогда, когда секретные службы делятся информацией с органами следствия. Но чтобы подавить деятельность «Аль-Каиды» в целом, необходимы большие усилия секретных служб и международная поддержка. В этой области уже используется различная тактика. В долгосрочном плане предпринимаются попытки лишить «Аль-Каиду» поддержки в исламских странах. Предстоит, однако, сделать еще больше, чтобы разрушить финансовые структуры, которые обеспечивают существование организации в целом. С этой целью нужно проанализировать финансовые потоки, с помощью которых «Аль-Каида» осуществляет террористические операции и пропагандистские кампании.

Законодательство США определяет отмывание денег как «движение нелегальных денежных средств или их эквивалентов внутри финансовых учреждений США, из них или через них».^⁹⁶ Любой криминальной группировке приходится маскировать денежные потоки – особенно, если эти средства нужны для проведения нелегальных операций. Процесс отмывания денег имеет, как правило, три этапа. Первый этап – это размещение, когда лицо, способное обнаружить лазейки в финансовых системах, вбрасывает деньги в международную финансовую систему. Часто это делается через оффшорные счета. На втором этапе деньги перераспределяются, чтобы скрыть их источник. Для этого проводят несколько финансовых операций объемом менее 10 тысяч долларов, поскольку более крупные трансакции подвергаются особому контролю. Третий этап – это интеграция, когда деньги под видом легальных трансакций вкладываются в легальный бизнес или недвижимость.^⁹⁷ «Аль-Каида» в совершенстве владеет всеми тремя этапами.

Политические рекомендации

Как свидетельствуют результаты недавно опубликованного исследования ООН, попытка отрезать «Аль-Каиду» от источников денежных средств потерпела неудачу. Причины этого многообразны: оказалось, что чрезвычайно трудно применять санкции не к государствам, а к организациям или конкретным лицам. Многие государства не хотят или не могут принять соответствующие законодательные меры и добиться их применения. Свою роль сыграла и особая способность «Аль-Каиды» менять тактику и организационные формы.^⁹⁸

Брайан Дженкинс констатирует: «Что касается деятельности секретных служб, то нам срочно необходимо поумнеть. Мы должны научиться системно и многосторонне анализировать угрозы – примерно так, как разведслужбы «в режиме реального времени» анализируют ситуацию на поле боя – с тем, чтобы получать информацию, которой в комплексе и быстро смогут воспользоваться солдат в Афганистане, чиновник во Франции, полицейский в Сингапуре и морской пехотинец на Гаити. Такой способности у нас пока нет».^⁹⁹

Борьба с террором на этом уровне требует отхода от некоторых устоявшихся представлений. Во-первых, США должны понять, что сейчас уже почти невозможно провести грань между внутренними и иностранными делами. Во-вторых, исчезла разница между государственным и частным сектором.^¹⁰⁰ Наш опыт до и после 11 сентября свидетельствует о том, что финансирование террора – это сложная и многогранная проблема, которая затрагивает на внутри- и внешнеполитическом уровне интересы многих правовых, законодательных, финансовых, разведывательных и судебных учреждений.^¹⁰¹

США не в состоянии уничтожить в одиночку каждую ячейку «Аль-Каиды». Дэвид Ауфхаузер, один из руководителей министерства финансов США, заявлял еще в 2003 году: «Наши экономики открыты и прозрачны, потому что мы этого хотим. Существует практически бесконечное количество возможностей, чтобы обойти ограничения потоков капитала. К тому же мы столкнулись с вызовом, который имеет глобальный характер».^¹⁰² Эксперт по Африке Алексей Васильев из Российской Академии Наук указывает на то, что «торговцы наркотиками успешно обошли аналогичные меры, и в прошедшее десятилетие им удалось отмыть около одного триллиона долларов. Поэтому сомнительно, что можно будет полностью заблокировать каналы финансирования террора».^¹⁰³ Самое большее, на что могут надеяться США, - это сдерживание «Аль-Каиды», как они это делали по отношению к Советскому Союзу в годы «холодной войны». А пока США и их союзники должны ограничивать возможности «Аль-Каиды» и минимизировать социальные факторы, способствующие укреплению ее идеологической базы.^¹⁰⁴

Хеннинг Рике,

научный сотрудник программы «Трансатлантическая и европейская безопасность» ГОВП,

куратор групп «Стратегические вопросы» и «Европейская политика»

Трансатлантические тихоходы

Между Мюнхеном и Майнцем: германо-американские отношения начинаются заново

Партнерство становится программой. Встретившись со своим коллегой Шредером в Майнце, президент Буш подчеркнул общность интересов. Американец рассыпался в любезностях. Он порадовал Шредера своей симпатией к ЕС, готовностью налаживать кооперацию в политике по отношению к Ирану и в деле защиты климата и даже похвалил его за мюнхенскую инициативу относительно НАТО.

Тем самым президент Буш задал тон диалога. Американцы хотят укрепить трансатлантические связи. Если США хотят упрочить посредством инструментария свободы позиции прозападных сил в мире, в их интересах привлечь на свою сторону как можно больше европейских партнеров. Кондолиза Райс повела это наступление на Европу не только с присущим ей шармом, но и ясно просигнализировала: в новой фазе трансатлантических отношений США хотят видеть сильный ЕС в качестве партнера и самого важного своего союзника в сообществе демократических государств.

Шредер поймал Буша на слове. В его речи на Мюнхенской конференции по безопасности речь шла о двух вещах: новой дефиниции трансатлантических связей вкупе с проверкой старых каналов и о повышении роли ЕС. Эта уверенность европейцев в своих силах не должна вводить в заблуждение: Союзу еще предстоит разработать собственные внешнеполитические инструменты и, кроме того, у него нет единой позиции по отношению к США. Разногласия по поводу использования военной силы и роли международного права по-прежнему не урегулированы.

Программа визита американцев нацелена на новое взаимное признание друг друга в качестве партнеров. Пока еще нет уверенности в том, что каждая сторона понимает силу другой как свою собственную силу. Это сближение важно, прежде всего, в отношениях между Берлином и Вашингтоном, коль скоро Германия хочет снова взять на себя роль посредника. На этом пути, однако, есть еще препятствия.

Несомненно одно: если европейцы будут действовать вместе с США, они смогут эффективнее противостоять самым грозным вызовам политики безопасности. Это справедливо и в том случае, когда кажется, что бряцание оружием в Вашингтоне мешает плавному течению европейской дипломатии, так как внешнеполитический вес ЕС еще недостаточно велик для того, чтобы он мог самостоятельно влиять на развитие взрывоопасных кризисных процессов. Но все же иракский кризис не прошел бесследно. Озабоченность американцев подрастанием стратегического соперника и боязнь европейцев втянуться в качестве союзников США в плохо обоснованную, неэтичную и опасную военную авантюру породили колоссальное недоверие. Большинство европейцев не хотят, чтобы ЕС превратился в стратегического соперника США, стремятся к надежному партнерству, но отнюдь не в качестве подручных США и проводников их политики, опирающейся на военную силу. Наконец, на обеих сторонах Атлантики можно сколотить политический капитал, разделяя страны на друзей и врагов.

Под покровом дружеской риторики консолидируются различные позиции. В повестке дня в США сохраняются неоконсервативные взгляды. Это продемонстрировали как кадровые решения, принятые в начале второго президентского срока, так и внешнеполитический лейтмотив свободы, прозвучавший в инаугурационной речи Буша. Однако трудности в процессе восстановления народного хозяйства Ирака, по-видимому, усилят элементы прагматизма в американской внешней политике.

Евросоюз, принявший собственную стратегию безопасности и подготовивший проект конституции, старается таким образом сформировать собственную внешнеполитическую идентичность. Дело в том, чтобы привести его многочисленные возможности для оказания влияния в соответствие с военными способностями и использовать все это для активного урегулирования кризисов. Этот проект может увенчаться успехом, если ЕС продолжит реформировать свою внешнюю политику, а европейские страны будут вкладывать больше денег во внешнюю политику и оборону и не будут слишком уж тягаться с американцами по отдельным поводам. Но при таком подходе европейцам в политическом плане проще сделать упор на долгосрочную политику интеграции и разнообразные варианты действий ЕС, чем пускаться на конфронтацию с США. Тень, через которую необходимо перепрыгнуть обоим партнерам, становится все длиннее.

Если Германия и Европа хотят воспользоваться новой американской открытостью, то они и сами должны что-то предлагать. ЕС необходимо выработать общую позицию по отношению к идеологии свободы американской внешней политики. Распространяя свободу и демократию - а эта задача стоит и в повестке дня ЕС - он должен найти стратегии, сулящие успех и с американской точки зрения. Программа «эффективных многосторонних действий» заинтересует Вашингтон только в том случае, если укрепленные институты смогут эффективно бороться с терроризмом и распространением оружия массового уничтожения.

Символическое значение программы визита невозможно переоценить. Каковы, однако, дальнейшие шаги? Идея нового договора, которая часто высказывается адептами трансатлантического партнерства, пожалуй, малопродуктивна. Новые институциональные оковы вряд ли отвечают интересам правительства Буша. Было бы также сложно определить верифицируемый вклад каждой из сторон: неужели европейцы должны взять на себя обязательство повысить оборонные расходы, а США в ответ вновь возлюбить ООН? Новый «трансатлантизм» необходимо выстраивать прагматически, путем успешного сотрудничества в различных сферах политики. Такое сотрудничество налицо уже сейчас: в борьбе против терроризма и в деле стабилизации Афганистана, а также, возможно, в противодействии иранской программе разработки ядерного оружия, где, по словам Буша, дипломатия только-только началась.

Адаптация расширившейся НАТО могла бы стать центральным проектом, способствующим трансатлантическому единению. Шредер прав: настоящая реформа НАТО еще только предстоит. Начавшийся процесс трансформации необходимо дополнить политическими консультациями, улучшить процедуру выделения войск и ресурсов. За этим должна последовать стратегическая дискуссия о применении сил НАТО для противодействия новым рискам. При этом речь должна идти о главной сфере оборонной политики, а не о политике защиты климата или генной инженерии. Германия наилучшим образом будет способствовать этому процессу, если предельно ясно заявит о том, что ЕС не замышляется в противовес модели Североатлантического союза, и что его внешнеполитические усилия направлены на укрепление НАТО и решение общих проблем. В Мюнхене Федеральный канцлер Шредер потребовал реформы НАТО и одновременно выдвинул на передний план ЕС в качестве внешнеполитического игрока. На встрече в Майнце американцев ознакомили с этой двойной стратегией.

Франк Умбах,

член Ученого совета Научно-исследовательского института ГОВП,

руководитель программы «Азия – Тихоокеанский регион»,

сопредседатель Европейского комитета Совета по сотрудничеству в сфере безопасности в Азиатско-тихоокеанском регионе

Blog