Geum.ru

В. П. Малков Вмонографии исследуются сущность, социальная ценность в эффективность уголовно-процессуального принуждения. На мате

Вид материалаКнига
§ 2. Условия эффективности применения меруголовно-процессуального принуждения
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9

§ 2. Условия эффективности применения мер
уголовно-процессуального принуждения


В большинстве исследований по проблемам эффек-
тивности права (эффективности правовых установлении
и соответствующей правопримевительной деятельности)
подчеркивается ее прямая зависимость от различных
по своему характеру факторов социальной жизни.

В теории и практике категория «фактор» объясня-
ется как «причина, движущая сила какого-либо процес-
са, определяющая его характер или одну из его харак-
терных черт»74.

В литературе, наряду с отмеченным термином75,
часто используется термин «условия», определяемый
как «обстоятельство, от которого что-нибудь зависит»76.
Учитывая такую близость смысловых значении назван-
ных категорий, в дальнейшем наше отношение к ним
определяется как отношение к синонимам.

Отправляясь от понимания эффективности как спо-
собности всей системы уголовно-процессуального при
нуждения обеспечивать при наименьших социальных
издержках достижение стоящих перед ними целей, под
условиями эффективности применения таких мер пони
маем те обстоятельства (факторы), которые влияют на
развитие возникающих при этом отношений. Именно
социальная ценность (социальная значимость) как их
имманентное свойство является основным внутренним
условием эффективности мер уголовно-процессуального
принуждения.

Но на эффективность их влияют и многочисленные
внешние факторы. Несмотря на все свое многообразие,
эти внешние условия эффективности мер уголовно-про--
цессуального принуждения можно классифицировать
по их отношению: а) к правовому регулированию та-
ких мер; б) к соответствующей правоприменительной
деятельности; а также в) в зависимости от психологи-
ческого отношения к мерам уголовно-процессуального
принуждения и последствиям их применения со стороны
лиц, подвергнутых воздействию таких мер.

Как особое условие эффективности правовых обра-
зований выступает режим социалистической законности,
составные компоненты которого могут проявлять себя
в плоскости всех вышеназванных условий.

43

Существующая система мер уголовно-процессуаль-
ного принуждения, как нам представляется, достаточно
полно охватывает весь тот круг общественных отноше-
ний, которые подлежат регулированию посредством
названных мер. В современных условиях мы не видим
каких-либо серьезных! причин, которые бы вызывали не-
обходимость в существенном сужении, расширении либо
видоизменении этой системы. Что же касается отдель-
ных ее звеньев, то они более подвижны, более подвер-
жены воздействию постоянно меняющихся факторов
социальной жизни. Такие факторы вызывают необхо-
димость согласования с ними конкретных законополо-
жений. Весьма ощутимый импульс законодательному
процессу придало принятие Конституции развитого
социалистического общества, существенно расширившей,
в частности, объем демократических прав и свобод со-
ветских граждан.

Анализ современного состояния правовой регламен-
тации мер уголовно-процессуального принуждения в
свете указаний Л. И. Брежнева о том, «чтобы наши
законы, оставаясь прочными, стабильными, правильно
отражали происходящие в обществе процессы»77, при-
водит нас к выводу о необходимости законодательного
уточнения содержания отдельных правовых норм в
части таких мер. Наши соображения об этом были до-
ложены на научно-практической конференции в г. Ле-
нинграде (май 1979 г.) 78.

Сказанное относится прежде всего к формулировке
основания для применения той или иной меры уголов
но-процессуального принуждения. «От : правильного
разрешения данного вопроса,— замечает Ф. М. Кудин,—
в конечном счете зависит законность и обоснованность
реализации этих мер в уголовно-процессуальной дея-
тельности, охрана прав и свобод советских граждан,
соблюдение социалистической законности в уголовном
судопроизводстве» 79.

Тем не менее в ряде случаев формулировка основа-
ний применения таких мер оставляет желать лучшего.
Наряду с довольно четкой формулировкой оснований
для осуществления, к примеру, привода (часть 2 ст.
74, часть 1 ст. 147 УПК РСФСР), задержания лица,
подозреваемого в совершении преступления (часть 1

44

ст. 122 УПК РСФСР), формулировка оснований для
избрания мер пресечения (часть 1 ст. 89 УПК РСФСР) и
производства обыска (часть 1 ст. 168 УПК РСФСР)
далека от совершенства. В том и другом случае они
могут осуществляться «при наличии достаточных ос-
нований полагать, что...» и далее по тексту в зависи-
мости от характера предположений следователя о'воз-
можности ненадлежащего поведения обвиняемого (по-
дозреваемого) либо возможности нахождения в каком-
либо помещении или ином месте или у какого-либо лица
интересующих следствие объектов. Видимо, здесь в
какой-то мере сказалась превентивная природа при-
нуждения в советском уголовном процессе, допускаю-
щая возможности применения конкретных мер уголов-
но-процессуального принуждения для предупреждения
совершения определенными лицами нежелательных
действий.

Применительно к мерам пресечения такая форму- -
лировка основания не исключает возможности появ-
ления на практике мер пресечения, фактической базой
которых являются не соответствующие фактические
данные (доказательства), а лишь предположительные,
вероятностные суждения следственных органов о воз-
можности в будущем ненадлежащего поведения обви-
няемого. Этому способствуют и встречающиеся в лите-
ратуре суждения о том, что основанием применения
меры пресечения является «предположение (раз-
рядка наша.—3. 3.), что обвиняемый скроется от до-
знания, предварительного следствия или суда, или вос-
препятствует установлению истины по уголовному
делу, или будет заниматься преступной деятельностью,
либо уклонится от исполнения приговора». Видимо,
понимая шаткость подобных суждений, автор здесь же
продолжает, что каждое из подобных предположений
должно иметь под собой «достаточное основание»80,
но содержание последнего так и остается нераскрытым.

Прогностический характер основания для примене-
ния мер пресечения, на наш взгляд, не должен касаться
самого решения о необходимости использования таких
средств. Фундаментом такого решения должны быть
не «установленные с помощью фактических данных
(доказательств) обстоятельства, свидетельствующие о

45

том, что обвиняемый (подозреваемый)... скроется от
органов расследования и суда, воспрепятствует уста-
новлению истины по делу, продолжит преступную дея-
тельность» 81, а конкретные фактические данные (до-
казательства), их определенная совокупность. По ха-
рактеру своего содержания они могут выступать в
форме как сведений о фактах реальной действитель-
ности, так и самих таких фактов. Применительно же к
нашему вопросу в качестве таких данных выступают
наличие самого общественно опасного и противоправ-
ного деяния, содержащего в себе признаки конкретного
преступления (сформулированное по делу обвинение
есть лишь одно из условий, учитываемых при примене-
нии той или иной меры пресечения), и реально суще-
ствующие факты о предпринимаемых обвиняемым
(подозреваемым) действиях, идущих в разрез с интереса-
ми осуществления социалистического правосудия, та-
кие, как спешная распродажа обвиняемым ценного
имущества; посещение им или его родственниками
(знакомыми) потерпевшего, сопровождаемое к тому же
передачей (или попыткой передачи) последнему опре-
деленной денежной суммы и т. д.82.

Все сказанное приводит нас к выводу о том, что
острота вопроса об основании для применения мер
пресечения может быть в определенной мере снята,
если начало ст. 33 Основ (часть 1 ст. 89 УПК РСФСР)
будет сформулировано следующим образом: «При на-
личии достаточных доказательств считать, что...» и да-
лее по тексту закона.

С общим целевым назначением мер пресечения (ст.
33 Основ, ст. 89 УПК РСФСР) не согласуется в долж-
ной мере и наименование одной из весьма распростра-
ненных на практике мер пресечения как подписки о
невыезде (ст. 93 УПК РСФСР). При существующей
ныне формулировке данной меры пресечения может
сложиться мнение, что ее применение допустимо лишь
для пресечения возможности уклониться обвиняемому
от следствия и суда, в то время как она может быть
избрана и с целью пресечения возможности продолжить
обвиняемым свою преступную деятельность, воспрепят-
ствовать установлению по делу объективной истины,
Так этот вопрос понимается и в практической деятель-

46

ности следственных органов. Видимо, назначению этой
меры уголовно-процессуального пресечения будет более
приемлемым ее наименование не как подписки о не-
выезде, а как подписки о явке по вызовам в следствен-
но-судебные органы и о надлежащем поведении.

Повышению эффективности такой меры пресечения
способствовало бы и введение определенного режима
поведения обвиняемого с четко установленными огра-
ничениями. Вместе с тем, видимо, нельзя, как предла-
гается отдельными авторами83, пойти по .пути уста-
новления уголовной ответственности за нарушение
рассматриваемой меры пресечения. Уголовно-процес-
суальное законодательство предусматривает для таких
случаев свое собственное средство реагирования в виде
изменения избранной меры пресечения на другую, в
том числе и более строгую.

На эффективность правовых предписаний оказывает
влияние и знание их существа самими адресатами. Мы
полагаем, что действующий закон в этой части содер-
жит существенный пробел, ибо не предусматривает
нормы (некоторое исключение составляют случаи из-
брания подписки о невыезде), регулирующей порядок
разъяснения обвиняемому его процессуальных прав и
обязанностей, возникающих в связи с применением в
отношении его той или иной меры пресечения. Воз-
можной формой реализации этого мог бы выступить
протокол применения меры уголовно-процессуального
пресечения. При избрании в качестве мер пресечения
личного поручительства, поручительства общественной
организации, а также отдачи несовершеннолетнего под
присмотр (ст. ст. 94, 95, 394 УПК РСФСР) в таком
документе можно было бы указать о рекомендуемых
формах осуществления наблюдения за поведением об-
виняемого и те последствия, которые могут наступить
в случае невыполнения поручителями и лицами, взяв-
шими обвиняемого под присмотр, возложенных на них
обязанностей. Причем и в случаях применения поручи
тельства общественных организаций, а также присмотра
администрации детских учреждений есть, на наш взгляд,
необходимость в установлении реальных (в том числе
и штрафных) санкций за невыполнение таких обяза-
тельств.

Последние годы ознаменовались сокращением сферы

47

применения в качестве меры пресечения заключения под
стражу. Законом теперь определено, что заключение
под стражу, как правило, не должно применяться при
расследовании преступлений, за которые предусмотрено
наказание в виде лишения свободы на срок до одного
года. На практике, исходя из общего духа ст. 96 УПК
РСФСР в редакции Указа Президиума Верховного Совета
РСФСР от 11 марта 1977 г.84, к этой мере пресечения
почти перестали прибегать в отношении лиц, совер-
шивших преступление впервые (когда преступление не
относится к категории тяжких), женщин, особенно бе-
ременных или имеющих малолетних детей, несовершен-
нолетних, а также в случаях совершения преступления
по неосторожности. Видимо, сложившееся положение
должно найти свое отражение и в уголовно-процес-
суальном законе. Так, в части 1 ст. 96 УПК РСФСР
можно было бы прямо записать, что заключение под
стражу в качестве меры пресечения применяется лишь
в случаях совершения умышленного преступления, на-
казуемого лишением свободы не менее одного года.

В настоящее время, как нам представляется, пол-
ностью отпала необходимость в сохранении нормы,
предусматривающей возможность применения заключе-
ния под стражу в качестве меры пресечения по моти-
вам одной лишь опасности совершенного из числа .пе-
речисленных в ней преступлений. Тяжесть, преступления
есть лишь одно из обстоятельств, которые должны учи-
тываться при избрании той или иной меры пресечения.
В этом плане нет смысла в дополнительном дублиро-
вании в ст. 96 УПК РСФСР положений, содержащихся
в более общей норме, какой является в данном случае
ст. 91 УПК РСФСР.

Наши предложения нельзя расценивать как некое
послабление в сфере применения государственного
(в том числе уголовно-процессуального) и общественного
воздействия к правонарушителям, которые, как отмеча-
ется в постановлении ЦК КПСС 1979 г. «Об улучшении
работы по охране правопорядка и усилении борьбы с
правонарушениями», используются, к сожалению, еще
недостаточно эффективно 85.

В целях усиления предупредительного и воспита-
тельного воздействия представляется целесообразным

48

вменить в обязанность лица, расследующего уголовное
дело, направить по месту жительства и работы обви
няемого сообщения о применении к нему меры пресе-
чения, в том числе и не связанной с лишением свободы.
Подобные уведомления, но только в части заключения
под стражу, предусмотрены, например, в УПК Азер-
байджанской (ст. 93) и Белорусской (ст. 94) союзных
республик.

Весьма распространенной мерой процессуального
принуждения в практике следственных органов яв-
ляется задержание лица, подозреваемого в совершении
преступления, состоящее в немедленном (безотлага-
тельном) взятии последнего под стражу для решения
в установленном законом порядке вопроса о возмож-
ности его ареста. Острота в степени стеснения гаран-
тированной Конституцией СССР (ст. 54) неприкосно-
венности личности, оперативный характер его произ-
водства вызвали необходимость не только урегулиро-
вания уголовно-процессуальным законом (ст. 32 Основ,
ст. ст. 122—123 УПК РСФСР) оснований и порядка
производства этого действия, но также и правового ре-
жима содержания задержанных в специальных изоля-
торах. Последнее осуществлено посредством разработки
Положения о порядке кратковременного задержания
лиц, подозреваемых в совершении преступления (ут-
вержденного Указом Президиума Верховного Совета
СССР от 13 июня 1976 г.) 86. Отдельные вопросы, свя-
занные с жизнедеятельностью данной меры уголовно-
процессуального принуждения, урегулированы целым
рядом ведомственных актов (уставами, инструкциями,
правилами).

Дальнейшее совершенствование правотворческой
деятельности в плане рассматриваемой меры мы видим:

а) в сокращении сферы ее применения за счет ограниче-
ния возможности осуществления такого задержания
лишь случаями, когда -лицо подозревается в соверше-
нии преступления, за которое может быть назначено
наказание в виде лишения свободы на срок, допустим,.
свыше одного года; б) в устранении из текста закона
отдельных, редко встречающихся на практике основа-
ний для применения кратковременного задержания.
Заметим, в частности, что необходимость в задержании

49

лица, к примеру, ввиду обнаружения на нем или на его
одежде, при нем или в его жилище следов преступления,
на наш взгляд, утрачивает свою безотлагательность; в) в установлении правила об обязательности оформ-
ления решения о производстве кратковременного за-
держания специальным мотивированным постановле-
нием. Наличие такого процессуального документа вне
всякого сомнения явится важной гарантией от все еще
встречающихся, хотя и в незначительном количестве,
незаконных задержаний. Подвергаемое же задержанию
лицо сразу ставится в известность о причинах приме-
нения к нему такой меры процессуального принуждения
и о своем процессуальном положении.

Против вынесения подобного постановления, как
нам представляется, не имеется серьезных возражений.
Вместе с тем, в законе можно предусмотреть те исклю-
чительные обстоятельства, когда производство задер-
жания допустимо и без вынесения об этом отдельного
постановления. В качестве таковых могут, к примеру,
выступать, случаи, когда лицо застигнуто непосред
ственно в момент совершения преступления.

И, наконец, правильное исчисление сроков задер-
жания является настолько значимым моментом, что
регулироваться он должен не Положением о порядке
кратковременного задержания (ст. 3), а основным уго-
ловно-процессуальным законом. Указание ст. 122 УПК
РСФСР о том, что порядок кратковременного задержа-
ния лиц, подозреваемых в совершении преступления,
определяется соответствующим положением, представ-
ляется в названной части явно недостаточным.

Многие из мер условно-процессуального принужде-
ния связаны непосредственно с собиранием и иссле-
дованием средств уголовно-процессуального доказыва-
ния. Такие из них, как обыск и выемка, самым тесным
образом связаны с конституционными гарантиями,
неприкосновенности личности, жилища, тайны перепис-
ки, телефонных переговоров и телеграфных сообщений
(ст. ст. 54—56 Конституции СССР).

Выше мы уже обращали внимание на необходимость
более четкого формулирования в законе основания для
производства обыска. Нам представляется, что часть 1
ст. 168 УПК РСФСР может быть изложена в следую-

50

щей редакции: «При наличии достаточных доказательств
считать, что... [далее по тексту существующей редак-
ции], следователь производит обыск для отыскания и
изъятия». Уточнить в части основания следовало бы и
часть 1 ст. 172 УПК РСФСР.

Как общее правило, обыск возможен только по мо-
тивированному постановлению, санкционированному
прокурором. Отсутствие такой санкции закон связывает
лишь с нетерпящими отлагательства случаями, конкре-
тизация которых законодателем представлялась бы
желательной. Думается, что в качестве таких обстоя-
тельств могут стать случаи, когда имеют место реаль-
ные основания опасаться, что разыскиваемый объект
может быть ввиду промедления с производством обыс-
ка утрачен, уничтожен или поврежден. В части же
личного обыска исключительные обстоятельства, как
известно, прямо предусмотрены в тексте закона (см. часть
2 ст. 172 УПК РСФСР).

В части выемки уголовно-процессуальный закон
связывает наличие санкции прокурора лишь случаями
выемки документов, содержащих государственную тай-
ну (ст. 167 УПК РСФСР), а также наложением ареста
и выемкой почтово-телеграфной корреспонденции (ст.
174 УПК РСФСР). Впервые Основным Законом на-
шей страны гарантируется гражданам такое важное
социальное благо, как тайна телефонных переговоров
(ст. 56 Конституции СССР). Видимо, независимо от
того, стоит ли предусмотреть какие-либо исключитель-
ные обстоятельства, в силу которых возможно вторже-
ние органов следствия в тайну телефонных перегово-
ров, либо полностью отказаться от такого ущемления
(что, по нашему мнению, более согласуется с социаль-
но-политическими установками партии и государства),
в уголовно-процессуальном законодательстве необхо-
димо закрепить соответствующие положения, относя-
щиеся к тайне телефонных переговоров.

В литературе высказано мнение о том, чтобы пре-
дусмотреть получение санкции прокурора не только на
обыск в жилище, но и осмотр его, а также на произ-
водство в нем выемки87. Нам представляется, что в
части производства выемки это мнение заслуживает
поддержки. Но в тех случаях, когда необходимо лишь


51

осмотреть жилище с целью возможного обнаружения
в нем следов преступления и т. д., без осуществления
выемки тех или иных объектов, то вряд ли для этого
необходима еще и санкция прокурора ( к тому же та-
кие действия не носят характер уголовно-процессуального принуждения).

При расследовании уголовных дел, связанных в пер-
вую очередь с совершением насильственных по отно-
шению к участникам процесса действий, практически
невозможно бывает обойтись без производства освиде-
тельствования. В зависимости от того, кем проводится
это действие, различают: а) освидетельствование, про-
ходимое следователем (следственное) и б) освидетель-
ствование, проводимое врачом (медицинское). Однако
такого четкого разграничения видов освидетельствова-
ния в тексте ст. 181 УПК РСФСР мы не находим, что,
на наш взгляд, является в определенной мере пробе-
лом. Более предпочтительными в этом плане являются
УПК Украинской (ст. 193), Казахской (ст. 130), Азер-
байджанской (ст. 207) и Узбекской (ст. 165) союзных
республик, в которых содержится такое разграничение.
Но освидетельствование является не только следствен-
ным, но и принудительным действием. Последнее обстоя-
тельство вызывает необходимость наличия для произ-
водства освидетельствования специального постановле-
ния. Думается, что закрепленное в ст. 54 Конституции
СССР положение, гарантирующее гражданам неприкос-
новенность личности, имеет непосредственное отношение
и к освидетельствованию. Это вызывает, на наш взгляд,
необходимость установления санкции прокурора на
производство данного действия.

При производстве по уголовному делу экспертизы
часто возникает необходимость в получении образцов
Для сравнительного исследования (ст. 186 УПК РСФСР).
Имея в виду принудительный характер этого действия,
следовало бы, на наш взгляд, законодательно отразить
недопустимость его производства без соответствующего
постановления. Кроме того, представляется необходи-
мым указать в тексте закона, что изъятие образцов,
связанных с жизнедеятельностью организма человека,
производится с обязательным участием врача (а не лю-
бого специалиста).

52

Интересные предложения в части совершенствова-
ния законодательного урегулирования такой меры
уголовно-процессуального принуждения, как помещение
лица в медицинское учреждение в связи с проводимой
по делу судебно-медицинской или судебно-психиатри-
ческой экспертизы (ст. 188 УПК РСФСР), высказаны
В. М. Корнуковым88. По своей направленности они
связаны большей частью с укреплением гарантий прав
и свобод участвующих в уголовном судопроизводстве
лиц (обязательность оформления принятого решения
специальным постановлением; необходимость санкции
прокурора для помещения в любой — а не только су-
дебно-психиатрический — вид медицинского учрежде-
ния и др.), а потому заслуживают к себе пристального
внимания.

В определенном законодательном уточнении нуж-
даются, на наш взгляд, и некоторые иные меры уголов-
но-процессуального принуждения. Так, в ст. 175 УПК
РСФСР представляется необходимым отразить возмож-
ность: а) наложение ареста на имущество обвиняемо-
го, подозреваемого или лиц, несущих по закону мате-
риальную ответственность за их действия, вне
зависимости от местонахождения такого имущества; б) участия специалиста при производстве такого дейст-
вия 89. В части привода как меры уголовно-процессу-
ального принуждения следовало бы в статьях 73, 75 и
82 УПК РСФСР отразить возможность осуществления
такого действия в отношении свидетеля, потерпевшего
и эксперта лишь на основе специального постановления
об этом, как это сделано применительно к приводу
обвиняемого (ст. 147 УПК РСФСР). Ввиду того, что
отстранение обвиняемого от должности (ст. 153 УПК
РСФСР) может иметь место лишь при санкциониро-
вании постановления об этом прокурором, видимо, и
отмена этой меры процессуального принуждения воз-
можна только с ведома прокурора.

Качественная правовая регламентация мер уголов-
но-процессуального принуждения является одним из
важнейших условий их эффективного функционирова-
ния. Но, как указывает Л. И. Брежнев, «мало вырабо-
тать хороший закон, мало его принять. Закон живет,
действует лишь тогда, когда он исполняется»90. На не-

53

обходимость практического осуществления основ тех
преобразования, которые уже стали законом, обращал
внимание в «Очередных задачах советской власти»
В. И. Ленин91.

Эффективность правоприменятельной деятельности
зависит от целого ряда условий. В теорий права раз-
личают условия, относящиеся: а) к материальным, со-
циально-политическим и идеологическим аспектам
правоприменения; б) к качеству организации и деятель-
ности правоприменительных органов и в) к правовой
обеспеченности правоприменительной деятельности92.
Первая группа условий, являющихся по существу со-
ставными компонентами хозяйственно-организаторской
и культурно-воспитательной функции государства, иг-
рают решающую роль в определении содержания и
характера правоприменительной деятельности. В то же
время, будучи в определенной степени производными
и зависимыми от факторов (условий) первой группы,
факторы, входящие в последующие группы, оказывают
на эффективность правоприменительной деятельности
более активное и непосредственное влияние.

Рассмотрим их в аспекте применения мер уголовно-
процессуального принуждения. Здесь прежде всего
следует отметить, что на применение мер уголовно-
процессуального принуждения законом уполномочен
строго определенный круг органов и лиц: суд, судья,
прокурор, следователи, лица, наделенные правом про-
изводства дознания по уголовным делам. Центральной
фигурой во всей правоприменительной деятельности яв-
ляется ее субъект, конкретный человек. «Именно чело-
век со всеми его склонностями и привычками, особен-
ностями характера и воли, знаниями, чувством, опытом
и т. д. и т. п. в конечном счете обеспечивает эффектив-
ное применение права»93.

Вот почему проблема человека, его места и назна-
чения в структуре правоприменительного процесса яв-
ляется одной из основных проблем эффективности права.
Должностное лицо правоохранительных органов
должно обладать всеми качествами современного ру-
ководителя, а именно: «органически соединять в себе
партийность с глубокой компетентностью, дисциплиниро-
ванность с инициативой и творческим подходом к делу.

54

Вместе с тем на любом участке ...обязан учитывать и
социально-политические, воспитательные аспекты, быть
чутким «к людям, к их нуждам и запросам, служить
примером в работе и в быту»94. В сфере уголовного
судопроизводства такое лицо выступает еще и в качестве
представителя власти, облеченного доверием народа,
и который в силу этого ожидает от него эффективной
и ответственной деятельности в интересах общества и
государства 95. «...Чтобы управлять,— отмечал В. И. Ле-
нин,— нужно быть компетентным, нужно полностью и до
точности знать все условия производства, нужно знать
технику этого производства на ее современной высоте,
нужно иметь известное научное образование»96. Компе-
тентность предполагает прежде всего наличие у право-
применителя специальной профессиональной подготовки.
Последовательно претворяя в жизнь решения партии и
правительства в области кадровой политики, ныне мы
добились того, что судьи, прокуроры 'и следователи
имеют, как правило, высшее юридическое образование.
Так, если в 1946 г. судей с таким образованием было
лишь 14,6% 97, то в 1976 г-—уже 94,898. В ведущих
милицейских службах (уголовном розыске, БХСС) ныне
до 80% дипломированных специалистов, а среди сле-
дователей этот процент еще выше99.

Имея соответствующую профессиональную подго-
товку, дополненную практическим опытом, следователь,
проанализировав обстоятельства дела, может принять
своевременное, правильное и обоснованное решение о
применении той или иной меры уголовно-процессуаль-
ного принуждения и провести его в жизнь.

Хотя в процессуальной литературе не без оснований
ставится вопрос о возможности применения некоторых
мер уголовно-процессуального принуждения (задержа-
ние подозреваемого, освидетельствование и личный
обыск задержанного) до возбуждения уголовного де-
ла 100, в качестве общего условия возможности их при-
менения выступает наличие возбужденного производ-
ством уголовного дела.

Для избрания же конкретной меры уголовно-процес-
суального принуждения нужны еще и специальные ус-
ловия в виде наличия определенных обстоятельств,
делающих ее необходимой: при оперировании мерами

55

пресечения—это данные о возможности, например,
ненадлежащего поведения обвиняемого; при освиде-
тельствовании — это данные о возможности обнаруже-
ния на теле человека следов преступления или особых
примет и т. д.

Принятое о той или иной мере уголовно-процессуаль-
ного принуждения решение должно, по общему правилу,
находить свое отражение в мотивированном постанов-
лении (ст. ст. 92, 147, 181 УПК РСФСР). Обязательность
мотивировки постановления, осуществляемой на базе
оценки имеющегося доказательственного материала,
содействует в целом внимательному, глубоко проду-
манному подходу к решению вопроса о приведении в
действие тех или иных процессуальных принудительных
средств. В то же время она помогает лицу, подвергае-
мому воздействию таких средств, уяснить причины
применения к нему мер уголовно-процессуального при-
нуждения, а также выработать свое отношение к ним.
Этому содействует и сама процедура оглашения поста-
новления (определения) о применении меры уголовно-
процессуального принуждения.

Совершаемые при применении мер уголовно-про-
цессуального принуждения действия должны осуще-
ствляться не только строго в рамках закона, но и так-
тически грамотно, с соблюдением этических норм. Учи-
тывая повышенную значимость последних, некоторые
из этических норм возведены в рамки закона: произ
водство обыска и выемки в ночное время, как правило,
не допускается; запрещается оглашать выявленные при
обыске и выемке обстоятельства интимной жизни тех
или иных лиц (ст. 170 УПК РСФСР); не допускаются
действия, унижающие достоинство подвергаемого ос-
видетельствованию лица (ст. 181 УПК РСФСР) и т. д.

Ход и результаты применения мер уголовно-процес-
суального принуждения должны находить отражение
в соответствующих процессуальных документах, в том
числе в протоколе. Общие требования, предъявляемые
к протоколу, нашли отражение в статьях 141—142 УПК
РСФСР. Кроме того, они конкретизированы примени-
тельно к отдельным мерам уголовно-процессуального
принуждения (ст. ст. 122, 176, 182, 168 УПК РСФСР).
Непредусмотренность такого документа законодателем

56

в части мер пресечения, привода, отстранения обвиняе-
мого от должности, помещения лица в медицинское уч-
реждение для стационарного наблюдения за ним сле-
дует рассматривать как определенный пробел нашего
законодательства.

Наличие постановления, строгое соблюдение поряд-
ка производства действий, связанных с применением
мер уголовно-процессуального принуждения, составле-
ние соответствующего протокола в совокупности и об-
разуют все то, что именуют, как отмечалось, процессу-
альной формой.

В обеспечении эффективности применения мер уго-
ловно-процессуального принуждения значимую роль
играет складывающийся при этом нравственно-психо-
логический климат в отношениях между участниками
процесса. Нравственность исключает возможность ис-
пользования в процессе применения мер уголовно-про-
цессуального принуждения обмана, грубости, угроз,
насилия, других безнравственных действий, унижаю-
щих человеческое достоинство и подрывающих автори-
тет следственно-прокурорских и судебных .органов. Со-
ветское законодательство исходит из того, что «уваже-
ние личности, охрана прав и свобод граждан — обя-
занность всех государственных органов, общественных
организаций и должностных лиц» (ст. 57 Конституции
СССР). Только на базе такого уважения между участ-
никами соответствующих уголовно-процессуальных от-
ношений может сложиться наиболее благоприятный
психологический контакт, содействующий успешному
разрешению тех или иных задач советского уголовного
судопроизводства.

Примечателен тот факт, что, несмотря на громадные
трудности первых лет становления Советской власти,
В. И. Ленин и его соратники требовали, чтобы каждое
лицо, ведущее расследование, вело «...себя с той вы-
держкой, с какой не обязан вести себя ни один обык-
новенный человек...»101, что сотрудники ВЧК должны
вести себя при обысках и арестах «гораздо вежливее,
чем даже с близким человеком», всегда помнить о том,
что «он представитель Советской власти — рабочих и
крестьян и что всякий окрик, грубость, нескромность,

57


которое ложится на эту
невежливость — пятно,
власть» 102.

С факторами организационного порядка, влияющими
на эффективность применения мер уголовно-процессу-
ального принуждения, связано и качество осуществляе-
мого за этой деятельностью прокурорского надзора 103.
Конкретные формы проявления такого надзора могут
быть самыми различными (санкционирование ареста,
производства обыска, наложения ареста и выемки поч-
тово-телеграфной корреспонденция, помещения обви-
няемого в лечебно-психиатрическое учреждение и т. д.; истребование для проверки материалов уголовного дела;

дача указаний об избрании, изменении или отмене мер
пресечения, производстве других процессуальных дей-
ствий; участие и ведение предварительного следствия,
включая и личное его производство; разрешение жалоб
на действия и решения следователя и т. д.).

Надлежащий прокурорский надзор, не создавая сам
по себе условий эффективного применения мер уго-
ловно-процессуального принуждения, содействует тому,
чтобы правоприменительные органы использовали их по
своему прямому назначению и в соответствии с требо-
ваниями уголовно-процессуального закона. При , этом
следует учесть, что «слабый или же ограниченный кон-
троль—это один из элементов, ослабляющий действие
правовых норм» 104.

Важнейшим условием эффективности применения
мер уголовно-процессуального принуждения является
режим социалистической законности. Независимо от
того, как трактуется в правовой литературе само поня-
тие социалистической законности — либо как опреде-
ленное состояние урегулированности общественной
жизни и практической деятельности ее субъектов и в
этом смысле как принцип государственной и обществен-
ной жизни, их «правовой режим» 105, либо как метод
государственного руководства обществом 106 и т.д.,—в
плане нашего исследования важно подчеркнуть, что
режим социалистической законности в равной мере
имеет отношение как к сфере правотворчества, так и
к сфере правореализации. «Законность есть не что
иное, как реализуемое право (разрядка наша.—
3.3.)»,— отмечает С. С. Алексеев 107.

58

Установленная уголовно-процессуальным законода-
тельством система мер уголовно-процессуального при-
нуждения в своей основе, на наш взгляд, вполне удов-
летворяет потребностям в правовом регулировании
соответствующих общественных отношений и не нуж-
дается в каком-либо существенном дополнении. Но это не
исключает отдельных уточнений тех или иных законо-
положений.

В сфере правоприменительной деятельности идея
социалистической законности как высшей социальной
ценности имеет ряд аспектов. Главные из них связаны
с двумя основными группами актов поведения, урегу-
лированных правовыми нормами: акты .должностных
лиц и акты отдельных граждан. «Говоря об укреплении
социалистической законности,— отмечал Л. И. Бреж-
нев,— мы имеем в виду две стороны дела. Во-первых,
строжайшую охрану прав граждан, недопущение каких
бы то ни было проявлений произвола, в том числе со
стороны должностных лиц. Во-вторых, мы имеем в виду
строжайшее соблюдение советских законов, правил об-
щественного порядка всеми гражданами» 108. Эти два ас-
пекта социалистической законности получили свое закреп-
ление и в Основном Законе нашего государства. «Совет-
ское государство, все его органы действуют на основе
социалистической законности, обеспечивают охрану пра-
вопорядка, интересов общества, прав и свобод граж-
дан»,— гласит ст. 4 Конституции СССР. Каждый граж-
данин СССР обязан соблюдать Конституцию СССР и
советские законы, отмечает ст. 59 Конституции СССР.

Конституция развитого социалистического общества
существенно расширила объем демократических прав
и свобод советских граждан. Какое бы то ни было
ущемление, ограничение их (что как раз и имеет место
при применении мер уголовно-процессуального при-
нуждения) допустимы лишь в рамках социалистической
законности. В свете сказанного представляется невер-
ным суждение о том, что «с точки зрения интересов об-
щества гораздо важнее обеспечить прочную правовую
охрану всем честным гражданам от необоснованного
привлечения их к ответственности и осуждения, от не-
обоснованного применения к ним мер процессуального
принуждения. Для достижения этой цели, являющейся

59

неотъемлемым элементом демократии, можно, по наше-
му мнению, мириться с возможностью единичных слу-
чаев, когда преступник уйдет от заслуженного наказа-
ния» 109. Сказанное здесь не согласуется ни с известны-
ми ленинскими установками о предупредительном зна-
чении неотвратимости ответственности за содеянное 110,
ни с общей линией Коммунистической партии и Совет-
ского государства об усилении реальной гарантирован-
ности личных прав и свобод советских граждан. Высту-
пая на XXIV съезде КПСС, Л. И. Брежнев особо обра-
тил внимание на то, что «любые попытки отступления
от закона или обхода его, чем бы они ни мотивирова-
лись, терпимы быть не могут. Не могут быть терпимы
и нарушения прав личности, ущемление достоинства
личности» 111. В силу сказанного представляется верным
утверждение о том, что «никакими соображениями
нельзя оправдать возможность для преступника избе-
жать ответственности, в том числе и соображениями
о необходимости создать особые гарантии прав и за-
конных интересов личности. Пределы процессуального
принуждения, гарантии законного и обоснованного его
применения должны определяться исходя из интересов
правосудия и личности, на основании глубокого анали-
за практики применения процессуальных норм» 112.

Следовательно, вопрос может быть поставлен только
так: любое, в том числе и единичное, нарушение закона
есть нарушение режима социалистической законности.
Речь может идти лишь о разных уровнях (степени,
объема) нарушения законности. В этом плане стано-
вится понятной мысль о том, что «объем, содержание,
степень реальности и охраны субъективных прав во
всех основных сферах взаимоотношений государства
и личности являются «лакмусовой бумажкой» уровня
законности и демократии в обществе» 113. В целом же
магистральная линия на укрепление социалистической
законности представляет собой объективную закономер-
ность, органически присущую нашему государству и
праву.

На необходимость именно такого подхода постоянно
обращается внимание в постановлениях ЦК КПСС 114,
в приказах и указаниях Генерального Прокурора СССР,
постановлениях Пленума Верховного Суда СССР и

60

союзных республик, в актах МВД СССР. Так, в поста-
новлении Пленума Верховного Суда СССР от 26 марта
1976 г. «О повышении уровня осуществления правосу-
дия в свете решений XXV съезда КПСС» отмечено, что-
«любое отступление от норм материального и процес-
суального права наносит ущерб делу правосудия, сни-
жает его воспитательное и предупредительное значе-.
ние»115. Из этих установок мы и должны исходить при»
оценке даже единичных случаев нарушения законности,
при применении мер уголовно-процессуального принуж-
дения.

Следует иметь в виду и то, что, защищая субъек-
тивные права советских граждан. Конституция СССР"
предоставляет им право обжаловать действия долж
ностных лиц по применению мер уголовно-процессуаль
ного принуждения вплоть до суда. В случае же при-
чинения незаконными действиями таких лиц какого-
либо ущерба граждане СССР имеют право на его воз-
мещение (ст. 58 Конституции СССР).

На эффективность применения мер уголовно-процес-
суального принуждения существенное влияние оказы-
вает и научная организация труда следователя (НОТ)_
В сфере расследования предметом НОТ являются со-
вершенствование методов работы, разработка и внедре-
ние рациональных форм специализации и кооперации
трудовых процессов, рационального режима рабочего-
времени и отдыха, создание благоприятных условий
труда (включая сюда и организацию рабочего места, и
нормирование труда, и материальное стимулирование),
а также вопросы повышения профессиональной подго-
товки следователей 116.

Как видим, предмет НОТ следователя достаточно
разнообразен и широк. В сфере применения мер уго
ловно-процессуального принуждения он может прояв-
лять себя в рекомендациях о том, при наличии каких: обстоятельств может быть избрана та или иная мера
пресечения; как создать такую обстановку, при которой-
следователь мог бы с большей отдачей реализовать.
все разработанные криминалистикой тактические прие
мы проведения, например, обыска, как лучше сплани-
ровать расследование уголовного дела, включая и по-
следовательность проведения действий, связанных с-

61

уголовно-процессуальным принуждением и т.д. н т. п.

В исследованиях по НОТ много внимания уделяется,
в частности, проблеме использования следователем
своего рабочего времени. При этом подчеркивается, что
значительная часть такого времени тратится на работу,
которая либо вообще не связана с расследованием уго-
ловных дел (дежурства, участие в совещаниях и т.д.),
либо носит большей частью технический характер. По
данным Л. А. Соя-Серко, в 1968 г. на подобного рода
работу уходило до 40% рабочего времени. В последую-
щие годы этот показатель существенно снизился
(в 1973 г., он составил, к примеру, 25,7%) 117, но продол-
жает еще оставаться достаточно высоким.

В плане повышения производительности труда сле-
дователя значительный интерес представляют резуль-
таты эксперимента, проведенного в следственных ап-
паратах прокуратуры Ростовской области и УВД
Ростовского облисполкома. Суть эксперимента заклю-
чалась в том, что следователю был придан технический
помощник, имеющий среднее образование и по специ-
альной программе подготовленный к выполнению своих
полномочий. На такого помощника возлагалась, в част-
ности, работа по подготовке проектов процессуальных
документов, ведению на пишущей машинке записи до-
просов и очных ставок, оказанию физической помощи
при производстве следственных действий, выписке и
рассылке повесток, доставлению на мотоцикле следо-
вателя к месту выполнения процессуального действия,
производству фото- и киносъемки, звукозаписи, приме-
нению криминалистической и иной техники, содержа-
щейся в следственном портфеле, подшивке уголовных
дел. В результате такого сотрудничества производи-
тельность труда следователя в части расследования
уголовных дел возросла вдвое. Вместе с тем повысилась
и культура следственной работы. Следователь получил
возможность с большим эффектом заниматься вопро-
сами предупреждения преступлении и розыском скрыв-
шихся преступников 118.

Не рассматривая другие аспекты НОТ, мы видим,
что внедрение научных основ в организацию труда правоохранительных органов является важным факто-
ром повышения эффективности их деятельности.

62

Одним из условий эффективности правопримени-
тельной деятельности является ее информационная
обеспеченность (одно из звеньев НОТ). В самой общей
форме правовую информацию можно определить как
совокупность сведений о праве и всех связанных с ним-
процессах и явлениях119.

В зависимости от характера источников всю право-
вую информацию условно подразделяют на две груп-
пы: официальную и неофициальную. К числу первых
относят информацию, исходящую только от государст-
венных органов и должностных лиц этих органов. Со-
держится она в различного рода нормативно-правовых
актах (законах, указах и т.д.), в актах применения
норм права, а также в справочниках, обзорах, сводках,
указаниях соответствующих компетентных государст-
венных органов и должностных лиц. Если источники
сведений о праве черпаются в материалах, исходящих
от граждан, общественных организаций, предприятий,
учреждений и организаций, не являющихся органами
государства, а также из различных неофициальных
изданий (монографии, брошюры, журнальные статьи,
публичные лекции, доклады и т.д.), то получаемая
при этом информация носит неофициальный характер.

В основе правоприменительной деятельности лежит
прежде всего нормативный материал. Между тем имен-
но с обеспечением и использованием такого материала
в органах суда, прокуратуры и следствия дело обстоит
еще далеко не на должной высоте. Основные причины
этого В. Н. Кудрявцев видит в недостатках организа-
ции поступления и хранения нормативных актов, учета
вносимых в них изменений и дополнений, в ознакомле-
нии с имеющейся правовой информацией работников
правоприменительных органов 120. Устранению этих не-
достатков в значительной степени содействуют меры
как по повышению уровня знаний о праве 121, так и по
организации справочно-информационной службы, в том
числе и с использованием автоматизированной системы
управления (АСУ). Наряду с этим в центре внимания
партийных и государственных органов находятся во-
просы повышения уровня знаний о праве широкого
круга советских граждан 122.

На эффективность правоприменительной деятель-

63

ности, наряду с осведомленностью участников обще-
ственных отношений о норме права, оказывает влия-
ние и степень осознания ими необходимости, ценности
и справедливости этих норм, превращение их велений
в свои личностные установки. Не ставя задачей подроб-
ное исследование этой сложной и многогранной соци-
ально-психологической проблемы 123, заметим лишь, что
степень полноты в достижении целей той или иной меры
уголовно-процессуального принуждения определяется
во многом отношением к ней лица, подвергаемого воз-
действию этих мер. Таковы, на наш взгляд, основные
условия эффективности мер уголовно-процессуального
принуждения.