Конституция РФ провозглашает человека, его права и свободы высшей ценностью

Вид материала

Документы

Содержание Круглов И.В., Бопхоев Х.В.

Подобный материал:

• Е. Н. президент Федеральной нотариальной палаты «Человек, его права и свободы являются, 77.04kb.
• Конституция Российской Федерации имеет высшую юридическую силу, прямое действие и применяется, 18.31kb.
• Основные права и свободы граждан Введение, 386.74kb.
• Новая Конституция России провозгласила, что права и свободы человека являются высшей, 156.1kb.
• Доклад о деятельности Уполномоченного по правам ребенка в Тамбовской области в 2011, 820.33kb.
• Конституция России. Права и свободы человека и гражданина, 1156.04kb.
• Конституция Российской Федерации статья, 14.33kb.
• 12 декабря российской конституции исполняется 15 лет. Это основной закон, провозгласивший, 38.37kb.
• Конституция российской федерации глава права и свободы человека и гражданина. (Извлечения), 20.07kb.
• Уважаемый Александр Александрович! Уважаемые члены коллегии! Уважаемые коллеги, приглашенные!, 83.4kb.

С. НОВИЦКИЙ,

соискатель


ЗАЩИТА ЛИЦ, ЗАКЛЮЧЕННЫХ ПОД СТРАЖУ, УЧАСТНИКАМИ УГОЛОВНОГО СУДОПРОИЗВОДСТВА


Конституция РФ провозглашает человека, его права и свободы высшей ценностью. Признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина – прямая обязанность органов государственной власти. Для реализации этой обязанности органы государственной власти не могут обойтись без мер государственного принуждения, в частности мер уголовно-процессуального принуждения, применение которых сопровождается предоставлением дополнительных прав лицу на защиту, в отношении которого эти меры применяются.

Актуальность защиты заключенных под стражу лиц обусловливается частым нарушением прав человека при задержании или аресте, а также подтасовкой фактов для такого задержания или ареста¹. Кроме того, тяжелейшие условия содержания заключенных в следственных изоляторах также требуют защиты их прав². Причиной активной защиты лиц, заключенных под стражу, является и то, что судьи не вполне непрофессионально подходят к изучению материалов дела и причин заключения подозреваемого или обвиняемого под стражу³. Заключение под стражу оказывает негативное воздействие на подзащитного. Будучи арестованным, он лишается работы и средств к существованию, отрывается от семьи и детей, что отрицательно сказывается на их воспитании и последующей жизни. Кроме того, нередко содержание под стражей формирует резкие антиобщественные взгляды, что зачастую выделяется защитниками⁴.

Вместе с тем следует отметить, что, несмотря на указанные факторы, заключение под стражу остается одной из самых распространенных мер пресечения. Динамику применения меры пресечения в виде заключения под стражу позволяют проследить обобщения судебной практики, проводимые регионами и Верховным Судом РФ⁵.

Особенностью защиты заключенных под стражу лиц в уголовном судопроизводстве является ограниченность круга стороны защиты, а также неполная правовая определенность их статуса, что также обусловливает актуальность рассматриваемого вопроса.

Однако при всей актуальности проблемы защиты задержанного и подозреваемого (обвиняемого), заключенного под стражу изучены и освещены недостаточно полно. Законодательство и практика содержат в себе множество противоречий, которые, в свою очередь, порождают различные точки зрения на рассматриваемую проблему защиты заключенных.

Согласно ч. 2 ст. 48 Конституции РФ, каждый задержанный, заключенный под стражу, обвиняемый в совершении преступления имеет право пользоваться помощью адвоката (защитника) с момента задержания, заключения под стражу или предъявления обвинения. Данное право служит для этих лиц гарантией осуществления других закрепленных в Конституции РФ прав – на получение квалифицированной юридической помощи (ч. 1 ст. 48), на защиту своих прав и свобод всеми способами, не запрещенными законом (ч. 2 ст. 45), на судебную защиту (ст. 46), на разбирательство дела судом на основе состязательности и равноправия сторон (ч. 3 ст. 123) – и находится во взаимосвязи с ними.

Эти конституционные положения раскрываются и конкретизируются большим количеством уголовно-процессуальных принципов (охрана прав и свобод человека и гражданина, презумпция невиновности и т.д.).

Обеспечение подозреваемому и обвиняемому, в том числе заключенному под стражу, права на защиту закреплено как один из принципов уголовного судопроизводства в ст. 16 Уголовно-процессуального кодекса РФ⁶ (далее – УПК РФ). Таким образом, уголовно-процессуальный закон гарантирует право на защиту, установленное ст. 48 Конституции РФ. Причем, в отличие от положений Конституции РФ, УПК РФ предусматривает реализацию этого права, возлагая на дознавателя, следователя, прокурора и суд обязанность обеспечить подозреваемому и обвиняемому возможность защищаться установленными в законе средствами и способами (ч. 2 ст. 16). Следовательно, подозреваемый или обвиняемый могут защищаться самостоятельно, и в связи с этим первым положением, характеризующим правовой статус указанных лиц, является знание сущности подозрения или обвинения (ст. 46, 47 УПК); а кроме того, могут прибегнуть к помощи адвоката (защитника) и реализовать право на защиту совместно с ним.

В ходе судебной реформы правовое положение подозреваемых и обвиняемых, процессуальные возможности защиты их интересов были значительно расширены, однако ряд авторов придерживаются мнения о том, что в российском уголовном судопроизводстве позиции обвинения гораздо сильнее, нежели защиты, поэтому ему присущ обвинительный уклон, особенно на стадии предварительного расследования⁷. Вместе с тем существенной гарантией соблюдения принципа обеспечения права на защиту служит правило, закрепленное в п. 4 Постановления Пленума Верховного Суда СССР № 5 от 16 июня 1978 г. «О практике применения судами законов, обеспечивающих обвиняемому право на защиту»⁸, – нарушение права на защиту следует считать существенным нарушением норм уголовно-процессуального закона, влекущим за собой отмену судебного решения.

В целом право на защиту предполагает право лица знать, в чем оно подозревается (обвиняется), давать объяснения и показания по поводу имеющегося в отношении его подозрения или обвинения либо отказаться от дачи объяснений и показаний, представлять доказательства, заявлять ходатайства и отводы, давать показания и объяснения на родном языке или языке, которым он владеет, бесплатно пользоваться помощью переводчика, приносить жалобы на действия (бездействие) и решения суда, про­курора, следователя и дознавателя, пользоваться помощью защитника, в том числе бесплатно, в случаях, предусмотренных законом, а также защищаться иными средствами и способами, не запрещенными законом⁹.

Вместе с тем закон разделяет участников уголовного судопроизводства в соответствии с функциями, выполняемыми ими по отношению к подозреваемому (обвиняемому), – суд (арбитр), обвинение и защита. И везде закон допускает множественность лиц.

Рассматриваемая сторона защиты лиц, заключенных под стражу, в уголовном судопроизводстве представлена самим заключенным подозреваемым (обвиняемым), законными представителями и защитником. При этом следует иметь в виду, что участие в уголовном деле защитника или законного представителя обвиняемого не служит основанием для ограничения какого-либо права самого об­виняемого (ч. 5 ст. 47 УПК)¹⁰. Очевидно, данное положение и стало причиной отнесения фигуры подозреваемого (обвиняемого) к стороне защиты, так как Конституция РФ гарантирует право на самозащиту (ч. 2 ст. 45).

Следует, тем не менее, выделить также фигуру задержанного на досудебной стадии уголовного судопроизводства, так как его права могут быть наиболее ущемлены, а значит, актуальность защиты его прав высока. Именно во время захвата подозреваемого к нему, как правило, применяется наиболее жесткое насилие, определенный период времени он находится в полной власти задерживающих его. Полупрозрачный и двусмысленный правовой режим деятельности по «фактическому задержанию» используется некоторыми «правоохранителями» для оказания незаконного давления на задержанного. Так, в некоторых случаях в рамках фактического задержания к подозреваемым в совершении преступлений применяют меры административно-правового воздействия – от административного задержания и доставления и до административного ареста по надуманному основанию. Случается, что оперативники в течение длительного времени давят незаконными средствами на задержанного, добиваясь признания в причастности к совершению преступления, и, только получив от него нужную информацию, доставляют задержанного в дежурную часть правоохранительного органа¹¹. В реальности получается так, что, до того как задержанный будет водворен в камеру для задержанных, что оформляется в документации¹², он находится как бы вне правового поля и соблюдение его процессуальных прав ставится под большой вопрос. Поэтому его защита также должна быть обеспечена участниками уголовного судопроизводства.

В соответствии со ст. 91 УПК РФ задержанное и заключенное под стражу лицо является подозреваемым. Следовательно, оно наделяется рядом прав на свою защиту, которые упоминались выше, гарантированных Конституцией РФ и уголовно-процессуальным законом. Вместе с тем данные нормы весьма противоречивы и создают немало коллизионных ситуаций.

Во-первых, существует противоречие в правовом положении подозреваемого относительно права на сбор доказательств. Так, в п. 4 ч. 4 ст. 46 УПК РФ указано, что подозреваемый имеет право представлять доказательства¹³. А в части 2 ст. 86 УПК РФ говорится, что подозреваемый вправе собирать и представлять письменные документы и предметы для приобщения их к уголовному делу в качестве доказательств¹⁴. Поэтому не ясно, что имеет право делать подозреваемый – представлять доказательства или только собирать и представлять письменные документы и предметы в качестве доказательств. Так, И.В. Круглов и Х.В. Бопхоев считают, что такое положение вещей является следствием непонимания и игнорирования законодателем аксиом теории доказательств в уголовном процессе, так как представленные подозреваемым письменные документы и предметы компетентное должностное лицо – дознаватель, следователь, прокурор или суд, должно осмотреть, исследовать, оценить и лишь затем признать доказательствами и в качестве таковых приобщить к материалам уголовного дела. До их признания таковыми любые сведения, документы и предметы не имеют статуса доказательств¹⁵. Указанное мнение верно по своей сути, поэтому обозначенные выше статьи требуют редактирования. Так, п. 4 ч. 4 ст. 46 УПК РФ мог бы быть изложен следующим образом: «…собирать и представлять следователю, прокурору, суду сведения, письменные документы и иные предметы, способные быть использованными в качестве доказательств»; ч. 2 ст. 86 можно изложить в следующей редакции: «Подозреваемый, обвиняемый, а также потерпевший, гражданский истец, гражданский ответчик и их представители вправе собирать и представлять сведения, письменные документы и иные предметы для приобщения их к уголовному делу в качестве доказательств».

Кроме того, нерешенным остается вопрос об осуществлении этого права подозреваемым, заключенным под стражу. В связи с тем что свобода передвижения и личная неприкосновенность ограничиваются, то вызывает сомнение сама возможность осуществления подозреваемым права на сбор доказательств. Наиболее острой данная проблема становится при отказе подозреваемого (обвиняемого) или заключенного под стражу от помощи защитника.

Право на защиту предполагает состязательное ведение процесса, при котором всем участникам предоставляются равные права и обвиняемый обладает возможностью самостоятельно или с помощью защитника опровергать предъявленное обвинение. На стадии судебного разбирательства принцип состязательности функционирует в полном объеме, но на досудебных стадиях процесса этого не происходит¹⁶. Так, принцип состязательности предполагает равенство сторон обвинения и защиты, но говорить о равенстве процессуальных средств обвинителя и обвиняемого на этапе расследования не приходится. На стороне органов предварительного расследования находятся подкрепленные властными полномочиями организационные, технические, материальные возможности, а обвиняемый и его защитник такого рода условиями не обладают, хотя и наделены правами представлять доказательства и заявлять ходатайства.

Существует несколько точек зрения на способы осуществления этого права подозреваемыми (обвиняемыми), в том числе заключенными под стражу. Первая из них понимает непосредственное представление вещественных и письменных доказательств органам следствия и суда (С.П. Бекешко, Е.А. Матвиенко); вторая – возможность ходатайствовать о приобщении к делу в качестве вещественных доказательств или документов известных подозреваемому предметов, документов либо о допросе лиц, показания которых имеют значение для дела (С.А. Колосович, А.В. Парий); третья включает в себя ряд действий: непосредственное представление следователю или суду документов и предметов, заявление ходатайств о проведении следственных мероприятий, дачу показаний, участие в производстве отдельных следственных действий (А.А. Напреенко¹⁷). Представляется, что последняя точка зрения наиболее удачна, так как все права тесно между собой связаны и в совокупности образуют право на защиту подозреваемого, поэтому право на представление доказательств может быть реализовано рядом действий¹⁸. Однако в свете указанных событий факт представления доказательств должен быть отражен в протоколе как важный элемент участия подозреваемого (обвиняемого) в раскрытии преступления.

Вторым весьма противоречивым моментом при осуществлении защиты самим лицом, заключенным под стражу, является его право давать показания в отсутствие защитника, которые впоследствии могут быть признаны недопустимыми доказательствами, для чего подозреваемому достаточно от них отказаться при допросе в суде. При этом уголовно-процессуальный закон не требует, чтобы подозреваемый указывал причины, основания или мотивы отказа от своих прежних показаний, а суд не должен проверять и исследовать их относительно того, насколько они соответствуют истине, объективно ли отражают событие преступления.

В юридической периодике эта норма сразу вызвала критику. Так, А. Бойков считает, что норма, закрепленная в п. 1 ч. 2 ст. 75 УПК РФ, является «крайним (запредельным) выражением заботы о комфорте подозреваемого и обвиняемого, попирающим здравый смысл и превосходящим конституционную идею о недопустимости доказательств»¹⁹. Эту же новеллу УПК РФ Р. Куссмауль критикует с противоположных позиций: он полагает, что рассматриваемая норма является дискриминационной, так как ограничивает право на защиту тех обвиняемых, которые имеют защитника, и им придется отказываться от защитника, чтобы сохранить возможность отказа в суде от своих показаний²⁰.

Некоторые следователи пошли по другому пути. Для обеспечения действительности показаний подозреваемого (обвиняемого), который отказывается от защитника, органы следствия и дознания делают отметку в протоколе о подозрении подозреваемого в психической неполноценности, исходя из его неуравновешенности и иных неадекватных действий при задержании, и в соответствии с нормами закона приглашают государственного защитника. Данные факты являются нарушением прав подозреваемого (обвиняемого), однако уличить в этом органы предварительного следствия практически невозможно. Поэтому, во избежание подобных нарушений, логичнее было бы изменить саму норму права, регламентирующую обязательность предоставления защитника подозреваемому (обвиняемому) во всех случаях.

Третьей, одной из актуальнейших проблем самозащиты лиц, заключенных под стражу, является разъяснение им их прав. В соответствии с ч. 1 ст. 92 УПК РФ после доставления подозреваемого в орган дознания или к следователю в срок не более трех часов должен быть составлен протокол задержания, в котором делается отметка о разъяснении подозреваемому его прав²¹. Однако из смысла статьи не ясно, в какой момент подозреваемому должны быть разъяснены его права, которые у задерживаемого лица (подозреваемого) возникают с момента фактического (физического) задержания. Указанное положение, тем не менее, должно быть отражено в уголовно-процессуальном законе.

Поэтому для обеспечения права на защиту подозреваемому, задержанному или заключенному под стражу, необходимо внести в УПК РФ норму, в соответствии с которой обязанность разъяснения прав задержанному с момента физического задержания возлагается на сотрудников правоохранительных органов, производящих фактическое задержание правонарушителя. Например, Ю.Б. Чупилкин предлагает передавать задержанному под роспись карточку с перечнем его прав, в которые входит: «1) все, что вы скажете, может быть использовано против вас; 2) вы можете не давать показания, это ваше право; 3) если у вас нет средств, то вы можете пользоваться услугами адвоката за счет государства; 4) уже на первом допросе вы имеете право на помощь защитника, консультироваться с ним наедине до начала допроса и после него»²².

Таким образом, самозащита лицом, заключенным под стражу, исходя из вышеперечисленных регулярных нарушений его прав и противоречий процессуального законодательства, зачастую неэффективна. Для полноценного обеспечения заключенному под стражу лицу его права на защиту требуется внесение в законодательство ряда изменений, а также практическое обеспечение прав правоохранительными органами, органами дознания, следствия, прокуратуры и суда.

Как известно, задержание и заключение под стражу могут применяться и к несовершеннолетним. Однако задержание и заключение под стражу несовершеннолетних должно иметь особенности. Более того, в УПК РФ имеется гл. 50²³, регламентирующая производство по уголовным делам в отношении несовершеннолетних. Казалось бы, законодатель должен был установить отдельные процедуры, предусматривающие применение мер процессуального принуждения в отношении несовершеннолетних, если для этого в законе предоставляются основания. Однако в ст. 423 УПК РФ указано, что задержание несовершеннолетнего подозреваемого, а также применение к несовершеннолетнему подозреваемому, обвиняемому меры пресечения в виде заключения под стражу производятся в порядке, установленном в ст. 91, 97, 99, 100 и 108 УПК РФ²⁴. Из этого следует, что никаких особенностей в отношении задержания и заключения под стражу несовершеннолетних в УПК РФ не предусмотрено (за исключением ч. 2 ст. 108 УПК). Таким образом, несовершеннолетние задерживаются и заключаются под стражу в таком же порядке и на такой же срок, как и взрослые. Более того, арест несовершеннолетних на срок до десяти суток без предъявления им обвинения является по отношению к ним чересчур суровой и несправедливой мерой процессуального принуждения²⁵. Все это противоречит международно-правовым нормам и принципам. Например, согласно Конвенции о правах ребенка²⁶ арест, задержание или тюремное заключение ребенка осуществляются согласно закону и используются лишь в качестве крайней меры и в течение как можно более короткого периода. Можно согласиться с А.В. Гриненко в том, что с принятием УПК РФ несовершеннолетние оказались в более тяжелом, чем взрослые, положении при решении вопроса об избрании в отношении них меры пресечения в виде заключения под стражу²⁷. В связи с этим актуальнейшим вопросом является представление интересов несовершеннолетних, заключенных под стражу, их законными представителями, а также защита.

Несмотря на важность данной проблемы, гл. 7 УПК РФ ограничивается положением о том, что по уголовным делам о преступлениях, совершенных несовершеннолетними, к обязательному участию в уголовном деле привлекаются их законные представители²⁸, оставляя регламентирование их прав на защиту несовершеннолетних гл. 50.

В соответствии с п. 12 ст. 5 УПК РФ законными представителями несовершеннолетнего подозреваемого или обвиняемого могут быть родители, усыновители, опекуны или попечители, представители учреждений или организаций, на чьем попечении находится несовершеннолетний, а также органы опеки и попечительства²⁹. В порядке защиты несовершеннолетнего, заключенного под стражу, законный представитель вправе знать суть подозрения или обвинения, присутствовать при предъявлении обвинения, участвовать в допросе несовершеннолетнего и с согласия следователя в иных следственных действиях, знакомиться с протоколами следственных действий, в которых он принимал участие, приносить на них замечания, заявлять ходатайства и отводы, приносить жалобы на действия и решения органов дознания и следствия, представлять доказательства, знакомиться по окончании предварительного расследования с материалами дела, делать выписки, участвовать в качестве представителя несовершеннолетнего в суде со всеми процессуальными правами³⁰. Вместе с тем законный представитель может быть отстранен от участия в уголовном деле и судебном разбирательстве, если есть основания полагать, что его действия наносят ущерб интересам несовершеннолетнего. Однако в этом случае вызывается другой законный представитель.

В целом сущность защиты выражается в реализации предусмотренных законом процессуальных прав. Однако нередко законные представители сталкиваются с проблемой их реализации. Кроме того, как правило, защита законных представителей несовершеннолетних, являющихся родителями, низко эффективна. Так, В.Я. Рыбальская делает вывод о том, что при родителях несовершеннолетние стесняются подробно рассказывать о своих преступных действиях, тем более трудно им говорить о нездоровой обстановке в семье, неладах с отцом и матерью, семейных ссорах и скандалах. Законные представители, оказывая на несовершеннолетнего одним своим присутствием своеобразное психологическое давление, вольно или невольно способствуют тому, что обвиняемые дают ложные показания³¹. С.Ф. Шумилин высказал мнение о том, что участие в допросе несовершеннолетнего подозреваемого (обвиняемого) его родителей допустимо лишь тогда, когда установление психологического контакта с допрашиваемым может вызвать затруднения³².

В связи с высказанными мнениями интересно предложение С.В. Матвеева, который предлагает в УПК РФ оговорить, что участие законного представителя в следственных действиях с несовершеннолетними осуществляется с учетом, прежде всего, мнения самого несовершеннолетнего³³.

Однако отрицать положительное влияние на защиту заключенных несовершеннолетних нельзя. Поэтому в УПК РФ необходимо закрепить положение о том, что присутствие законного представителя обязательно, но его выбор должен производиться следователем с учетом мнения несовершеннолетнего подозреваемого (обвиняемого).

Итак, нельзя не учитывать того, что законный представитель зачастую защищает интересы не только несовершеннолетнего, но и свои. В частности, в соответствии с Гражданским кодексом РФ родители, усыновители, попечители несут субсидиарную ответственность за вред, причиненный несовершеннолетним в возрасте от 14 до 18 лет, если не докажут, что вред возник не по их вине³⁴. При этом в литературе и судебной практике отмечается, что и на самого несовершеннолетнего, и на его родителей возлагается ответственность за причиненный не только имущественный, но и моральный вред, если по делу заявлено требование о его компенсации³⁵. Здесь во внимание принимается то обстоятельство, что в этом возрасте поведение несовершеннолетних во многом определяется воспитательным воздействием законных представителей, которые к тому же должны осуществлять соответствующий надзор за детьми. Условием ответственности родителей (попечителей) является их вина в ненадлежащем воспитании и надзоре за детьми, которая презюмируется³⁶. В связи с этим закон допускает совмещение законным представителем функции защиты с полномочиями гражданского ответчика³⁷. Не случайно в литературе можно встретить мнение о том, что законный представитель выполняет в уголовном судопроизводстве несколько процессуальных функций, в том числе функцию возражения против предъявленного гражданского иска, главное направление которой состоит в определении пределов материальной ответственности за ущерб, причиненный преступлением несовершеннолетнего, либо в опровержении факта причинения вреда³⁸.

Однако в литературе отмечается, что совмещение одним лицом функций законного представительства и полномочий гражданского ответчика отрицательно сказывается на защите несовершеннолетнего. Такая направленность процессуальной деятельности отвлекает родителей от защиты интересов обвиняемого и чревата переходом на позиции обвинения³⁹. Поэтому следует помнить, что интересы законного представителя могут войти в конфликт с интересами несовершеннолетнего.

На основании ч. 2 ст. 48 Конституции РФ каждый задержанный, заключенный под стражу, обвиняемый в совершении преступления имеет право пользоваться помощью защитника с момента соответственно задержания, заключения под стражу или предъявления обвинения, иными словами, право подозреваемого на защиту возникает с момента задержания или заключения под стражу до предъявления обвинения в порядке ст. 49 УПК РФ⁴⁰.

Правовой статус защитника до сих пор вызывает интерес процессуалистов, свидетельствуя об особой значимости указанной процессуальной фигуры в качестве равноправной стороны в уголовном судопроизводстве России⁴¹. Так, М.С. Строгович рассматривает защитника как представителя подозреваемого (обвиняемого)⁴², А.Д. Бойков утверждает, что защитник сочетает функции самостоятельного участника и представителя подозреваемого (обвиняемого)⁴³, а В.С. Джатиев определяет защитника как самостоятельную процессуальную фигуру, не наделенную полномочиями представителя⁴⁴. Последнее мнение вполне обоснованно, так как представительство предполагает переход прав представляемого, а современное уголовно-процессуальное законодательство построено на том, что подозреваемый (обвиняемый) должен лично участвовать во всех процессуальных действиях, а защитник не может заменить его. Так, УПК РФ определяет защитника как лицо, осуществляющее в установленном порядке защиту прав и интересов подозреваемых и обвиняемых и оказывающее им юридическую помощь при производстве по уголовному делу⁴⁵.

Законодатель, определяя статус защитника, исходил из общей правовой политики государства, а главное – из позиции Конституционного Суда РФ⁴⁶. Именно поэтому по УПК РФ в качестве защитников допускаются адвокаты и лишь по определению или постановлению суда в качестве защитника могут быть допущены, причем только наряду с адвокатом, один из близких родственников обвиняемого или иное лицо, о допуске которого ходатайствует обвиняемый. Участие защитника-адвоката более чем оправданно, ввиду его особого статуса и уровня профессиональных знаний в области юриспруденции, что согласуется с конституционными установлениями и состязательностью сторон. Роль же иного лица в качестве защитника заключается в формировании доверительной обстановки при взаимоотношениях обвиняемого (подозреваемого) и адвоката. Такая схема взаимодействия позволяет установить тесный психологический контакт между тремя субъектами, выступающими на стороне защиты, выработать единую правовую позицию по конкретному уголовному делу⁴⁷.

Некоторые авторы полагают, что защитник, не являющийся адвокатом, должен быть исключен из состава участников уголовного судопроизводства. Так, Г.А. Акатьева считает, что его участие может привести к разглашению тайны предварительного следствия и абсолютной некомпетентности защитника⁴⁸, а М.Ю. Медведев говорит о нецелесообразности и неоправданности деятельности непрофессионального защитника и предлагает исключить его из субъектов уголовного процесса⁴⁹. Тем не менее, несмотря на множество противников участия в уголовном судопроизводстве непрофессиональных защитников, активность последних, их гражданская позиция является одним из объективных показателей уровня правовой культуры гражданского общества⁵⁰.

Отдельно следует остановиться на фигуре защитника-адвоката, так как именно адвокат вправе наиболее полноценно участвовать в предварительном расследовании и на судебном разбирательстве при защите лица, заключенного под стражу. Причем осуществление защиты заключенного под стражу лица происходит через проверку защитником оснований его задержания, соблюдения сроков задержания, направления документов в суд, а также предоставления в суд доказательств о нецелесообразности применения меры заключения в виде заключения под стражу. При этом адвокат использует всю совокупность предоставленных ему законом прав.

Во многом защита адвокатом, да и непрофессиональным защитником, прав заключенного подозреваемого (обвиняемого) сталкивается с проблемой возможности взаимоотношений с последним в пределах мест принудительного содержания⁵¹. Разрешению указанной проблемы могут помочь только регулярные жалобы в вышестоящие инстанции, прокуратуру и суд.

Однако основной проблемой, отмечаемой правозащитниками, является недостаточная организация работы палат адвокатов. Для разрешения этой проблемы в литературе предлагалось организовать дежурные юридические консультации в каждом городском районе, численность адвокатов в которых должна устанавливаться с учетом среднего количества задержаний подозреваемых в указанное время в данном районе⁵². Между тем организация дежурств в адвокатских коллегиях находится на очень низком уровне. Недостатки работы адвокатских коллегий сказываются на ее организации особенно в вечернее время и в выходные дни: на эти периоды приходится примерно третья часть задержаний, когда требуются услуги адвокатов. Для преодоления данной проблемы организация работы адвокатских образований для защиты лиц, подвергнутых уголовному или административному преследованию, должна быть настолько четкой, чтобы конституционное право каждого на квалифицированную юридическую помощь могло быть соблюдено беспрепятственно, в кратчайшие сроки с момента волеизъявления лица о необходимости защиты его интересов адвокатом. Так, Ю.Б. Чупилкин вполне оправданно предлагал в Законе СССР «Об адвокатуре в СССР»⁵³ закрепить положение о том, что организация работы коллегий адвокатов должна устанавливаться в таком порядке, чтобы можно было круглосуточно обеспечивать юридическую помощь нуждающимся лицам. С этой целью вопросы, связанные с организацией дежурства адвокатов, должны согласовываться с местными органами предварительного расследования и суда⁵⁴. Это положение осталось актуально и для современного Федерального закона от 31.05.2002 № 63-ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации»⁵⁵.

Наряду с указанными причинами наибольшее беспокойство вызывает проблема пренебрежительного отношения к исполнению закона, которое имеет место как среди лиц, производящих дознание и предварительное следствие, так и среди адвокатов. На практике еще нередки случаи пренебрежительного выполнения своих профессиональных и нравственных обязанностей адвокатами, которые не только своевременно не прибывают для участия в следственных действиях, но и отказываются от защиты по причине отсутствия у потенциального подзащитного средств на оплату юридической помощи, несмотря на гарантированность Конституцией РФ права на бесплатное оказание защитником (адвокатом) юридической помощи (ст. 48).

Разрешение же проблемы защиты малоимущих многим адвокатам представляется простым и заключается в снижении налогообложения адвокатов. Если государство не может обеспечить оплату труда адвокатов, защищающих неплатежеспособных клиентов, то заработанную сумму, которую государство задолжало, необходимо вычитать из налогообложения адвокатских образований. У адвокатов появится материальная заинтересованность, которая будет стимулировать их к качественной и продуктивной работе⁵⁶.

Другой проблемой, с которой сталкиваются адвокаты, является сбор доказательственной базы для защиты лица, заключенного под стражу. Как уже отмечалось, в соответствии с действующим УПК РФ сбор доказательств осуществляет сторона обвинения, а иные участники процесса вправе предоставлять сведения, документы или предметы на предмет рассмотрения их в качестве доказательств. Указанное положение, как представляется, нарушает принцип равенства сторон.

Обеспечить равенство сторон в собирании доказательств теоретически можно двумя способами. Во-первых, путем предоставления адвокату-защитнику права самому собирать доказательства или даже проводить параллельное расследование. Такой подход находит довольно широкую поддержку среди процессуалистов⁵⁷. Во-вторых, путем передачи права собирания-легализации доказательств независимому от сторон органу юстиции – участковому судье (как в Германии) или судебному следователю (как во Франции). При этом органы уголовного преследования, лишаясь этих процессуальных полномочий, уравниваются со стороной защиты. Стороны лишь принимают участие в доказывании⁵⁸. Вместе с тем, учитывая специфику российского процесса, представляется более обоснованным вывод К.Б. Калиновского о том, что предоставление адвокату права процессуального собирания доказательств вряд ли необходимо. В состязательном процессе адвокат как защитник (или как представитель потерпевшего) должен участвовать в собирании доказательств, обладая теми же процессуальными средствами, что и органы уголовного преследования⁵⁹.

Таким образом, процессуальная фигура защитника до сих пор остается спорной и не до конца сформированной. Много противоречий возникает при реализации защитниками своих функций по защите заключенных подозреваемых, обвиняемых. Во многом они связаны с незавершенностью формирования процессуального статуса защитника, во многом – с несовершенством процедуры задержания и обеспечения прав заключенных под стражу органами дознания, следствия, прокуратуры, а также должностных лиц мест принудительного содержания.

В связи со сказанным институт защиты лиц, заключенных под стражу, участниками уголовного судопроизводства неполноценен и подлежит реформированию. Однако указанная процедура должна касаться всего уголовного процесса, при этом учитывая уже семилетнюю практику действия УПК РФ и накопившихся при этом недочетов в законодательстве. Кроме того, необходимо практическое обеспечение декларируемых российским законодательством прав заключенных под стражу лиц в местах принудительного содержания (ИВС, СИЗО). При условии соблюдения вышеобозначенного институт защиты заключенных под стражу лиц участниками уголовного судопроизводства начнет полноценно выполнять свою функцию.