Geum.ru

В. П. Малков Вмонографии исследуются сущность, социальная ценность в эффективность уголовно-процессуального принуждения. На мате

Вид материалаКнига
Глава ii. понятие, показатели и условияэффективности уголовно-процессуальногопринуждения
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9

ГЛАВА II. ПОНЯТИЕ, ПОКАЗАТЕЛИ И УСЛОВИЯ
ЭФФЕКТИВНОСТИ УГОЛОВНО-ПРОЦЕССУАЛЬНОГО
ПРИНУЖДЕНИЯ

§ 1. Понятие, содержание и показатели
эффективности мер уголовно-процессуального принуждения


Исследуя аксиологический аспект института уго-
ловно-процессуального принуждения, мы пришли к
выводу что его социальная ценность состоит в способ-ности заключенных в нем принудительных процессуаль-
но-правовых средств правильно отражать объективные
запросы социальной жизни в сфере уголовного судопро-
изводства, служить выраженным в его задачах госу-
дарственным и общественным интересам. И в этом пла-
не, несмотря на многообразие и отчасти разноплановый
характер мер уголовно-процессуального принуждения,
включенных в данный институт, а также несмотря на
различные вариации их проявления в тот или иной
период развития нашего общества, в целом институт
уголовно-процессуального принуждения был и остается
прогрессивным, плодотворно содействующим успешному развитию советского общества на пути к коммунизму, обществу, в котором нет и не может быть места преступным проявлениям, а следовательно, и отпадает необходимость в каком бы то ни было уголовно-процес-
суальном принуждении.

Обладая в отмеченном отношении прогрессивным
характером, меры уголовно-процессуального принужде-
ния наполняются действенной силой, если, будучи со-
циально ценными-, они становятся еще и способными
оказывать самое благотворное, социально полезное
влияние на формирование и развитие общественных
отношений в сфере уголовного судопроизводства. Сте-
пень такой способности и есть то, что обозначается как
«эффективность». Причем эффективным может быть
лишь социально ценное правовое установление. «Эф-
фективный» значит «дающий эффект, действенный» 33.
Отсюда эффективность понимается в теории и практи-
ке как результативность. Если учесть, что «результа-
тивный» есть «дающий результат», «продуктивный по
своим результатам», а «способный» означает «обладаю-
щий способностью к чему-нибудь, могущий что-нибудь


сделать, обладающий каким-нибудь свойством»34, то
нетрудно заметить близость содержания двух этих ка-
чественных свойств явлений общественной жизни. Пер-
вая из них (результативность) имеет более житейское,
практическое, а вторая (способность) — теоретико-фи-
лософское звучание. Заметим сразу же, что истолкова-
тели категории «эффективность» вкладывают в него
достижение именно «социально полезного результата»,
ибо то, что наносит вред общественным интересам, вряд
ли можно рассматривать как ведущий к «нужному ре-
зультату» 35.

Что же следует понимать под эффективностью мер
уголовно-процессуального принуждения; каково ее со-
держание?

Тот факт, что институт мер уголовно-процессуаль-
ного принуждения есть лишь одно из самостоятельных
образований в системе советского социалистического
права, заставляет нас совершить в известной мере экс-
курс в то, что понимается под эффективностью права
вообще и правового явления, в частности36.

Учитывая, что право в целом состоит 'из совокупно-
сти различных по своему содержанию правовых норм,
выявление его эффективности уже в силу того, что по-
требовало бы необозримое число эмпирических прове-
рок, становится практически невыполнимой задачей.
К тому же сами эмпирические данные потребовали бы
теоретических обобщений некоторых общих положений,
которые не могут быть выведены индуктивным путем из
ограниченного поля эмпирических исследований и рас-
пространены на всю правовую систему. Представляется,
что задачам нашего исследования вполне может удовлет-
ворять определение эффективности правовой нормы как
общей категории, как первоосновы права. Отправляясь от
этойобщей базы, можно будет сделать вывод о том, что
понимается под эффективностью отдельных отраслевых
(в том числе и уголовно-процессуальных) норм, отдель-
ных совокупных их образований (правовых институ-
тов). Методологической основой сказанного выступает
указание В. И. Ленина о том, что «...кто берет-
ся за частные вопросы без предварительного реше-
ния общих, тот неминуемо будет на каждом шагу бес-
сознательно для себя «натыкаться» на эти общие во-
просы» 37.

20

Представляется, что в интересах дела нет необхо-
димости подвергать подробному анализу те взгляды,
которые существуют в юридической литературе относи-
тельно понятия эффективности правовых установлении.
Отметим лишь, что, по нашему мнению, несостоятельны
трактовки эффективности правовых норм как отноше-
ния между фактически достигнутым, действительным
результатом ее действия и той социальной целью, для
достижения которой правовая норма была принята38.
С точки зрения марксистской философии цель связана
прежде всего с категорией возможности (правильно на-
меченная цель отражает реальную возможность), а ре-
зультат же связан с категорией действительности. В ка-
честве имманентных свойств какого-либо социального,
в том числе и правового, явления они не выступают. От-
сюда категории «цель» и «результат», как находящие-
ся вне собственного содержания правовой нормы, не
могут включаться в понятие эффективности последней.
Выступая как «явления», через которые проявляется,
познается «сущность»39 (в нашем случае—«эффектив-
ность»), эти категории становятся необходимыми для
измерения, определения степени эффективности право-
вых образований, установления их действенности.

Что же касается самой эффективности правовой нор-
мы, ее содержания, то она заключается, как нам пред-
ставляется, в ее собственных, внутренних качественных
свойствах, вне которых «...вещь ... есть ничто»40. Имен-
но благодаря таким свойствам правовая норма и ока-
зывается способной благотворно (положительно) воз-
действовать на регулируемые ею общественные отно-
шения. Видимо, это и имелось в виду авторами, пони-
мавшими эффективность как целесообразность, правиль-
ность, обоснованность правовых норм 41. Но «сущность
должна являться...»42. Отсюда «жизнь права не толь-
ко в его существовании, но и в функционировании, реа-
лизации, лишь в движении права от возможности к
действительности, в воплощении правовых установлении, в регулируемых отношениях обнаруживается его назначение, действенность, эффективность»43. Поэтому эффективность правовой нормы не может рассматриваться изолированно от конкретных социальных условий ее действия (жизни).

21

Будучи обусловленными объективными закономер-
ностями и потребностями социального прогресса, со-
циалистические правовые нормы по своему характеру
должны соответствовать тому уровню правосознания,
правовой культуры и правореализации, который реаль-
но существует в стране в период их функционирования.
Следовательно, при определении эффективности право-
вого установления необходимо учитывать как уровень
регулирования соответствующих общественных отно-
шений (регулятивная функция права), так и то, какое
влияние оказали и оказывают эти установления на
внутренний мир людей (воспитательная функция пра-
ва). Регулятивное и воспитательное воздействие права
в реальной жизни вызывает (не может не вызвать)
определенные издержки морального, материального и
иного порядка, которые также оказывают влияние на
эффективность правового установления. Попытки отры-
вать подобные затраты от понимания эффективности,
как это имеет место в суждениях отдельных авторов44,
представляются бесплодными уже в силу того, что
,жизнь закона предполагает не что иное, как его жиз-
недеятельность. Жизнедеятельность же любого орга-
низма всегда связана с известными тратами, расходами.
Другое дело, что такие издержки должны быть как
можно минимальными, менее значимыми. Но вне зави-
симости от своего размера они не могут не рассматри-
ваться как один из внутренних компонентов эффектив-
ности правовой нормы.

Изложенное и привело нас к выводу о том, что эф-
фективность правовой нормы есть ее внутреннее свой-
ство, ее потенциальная сила, качественный компонент,
выражающийся в способности при минимальных со-
циальных издержках обеспечить достижение тех целей,
которые поставлены перед данной нормой 45. Такое по-
нимание эффективности правовых норм вполне прием-
лемо и при определении эффективности норм отдельных
отраслей советского социалистического права, в том
числе и уголовно-процессуального, с учетом, естествен-
но, специфики регулируемых ими общественных отно-
шений.

Здесь, однако, следует, прежде всего, отметить, что
в отличие, например, от норм материального уголовного
права, нормы уголовно-процессуального права в каж-

22

дом отдельном случае их применения «не закрепляют
(отменяют, ограничивают и т. п.) фактически сложив-
шиеся правовые отношения, а создают новые»46. В их
создании участвуют обычно несколько, а иногда и ком-
плекс, процессуальных .норм. Между такими нормами
существует более тесная взаимосвязь и взаимозависи-
мость, чем в нормах материального права. Социально
полезный результат здесь, как правило, является след-
ствием действия ряда норм и даже правовых институ-
тов.

В силу сказанного, об эффективности процессуально-
правовой нормы, степени ее эффективности можно су-
дить лишь в неразрывной связи с деятельностью по ее
применению.

Правоприменительная деятельность есть одна из
форм реализации права. Свое оформление такая дея-
тельность находит обычно в правоприменительном ак-
те. Эффективность правоприменительной деятельности
есть не что иное, как способность обеспечить такую сог-
ласованную с требованиями закона реализацию право-
вых норм, которая бы при наименьших издержках
максимально положительно воздействовала на регули-
руемые общественные отношения и поведение их уча-
стников в предписываемом направлении. Л. И. Брежнев
особо подчеркивает, что осуществляться эта деятельность должна «экономно, с наименьшими издержками и наибольшей отдачей для общества» 47.

Проводя разграничение между определениями эф-
фективности процессуально-правовой нормы и эффек-
тивности деятельности по её применению, мы не забы-
ваем о том, что сами по себе они представляют лишь
составные части более общего понятия — правового ре-
гулирования и что они находятся в самой тесной вза-
имосвязи друг с другом. Раздельное их рассмотрение
полезно по ряду соображений, в том числе, например, в
силу необходимости выявления причин изъяна в дейст-
виях какого-либо конкретно взятого правового установ-
ления: зависят ли они от недостатков правоприменения
или являются следствием пробелов, неполноты содер-
жания или нечеткости изложения самой правовой
нормы.

Вместе с тех в рамках данного исследования мы бу-
дем вести в дальнейшем речь об эффективности прежде

23

всего деятельности по применению процессуально-пра-
вовых норм, относящихся преимущественно к институту
уголовно-процессуального принуждения. Это обусловли-
вается, как отмечено выше, и спецификой предмета пра
вового регулирования в сфере уголовного судопроиз-
водства.

Поскольку эффективность правовых установлении
есть их способность обеспечить достижение стоящих
перед ними целей, становится необходимым определить
цели мер уголовно-процессуального принуждения,.
«Проблема цели,— отмечает Д. А. Керимов,— имеет ог-
ромное теоретическое и практическое значение, ибо от
того, как сформулирована цель, точно и четко названы
возможности и пути ее достижения, в значительной мере
зависит успешное овладение достижениями научно-тех-
ческой революции, соблюдение высоких темпов разви-
тия, умелое использование ресурсов и потенциальных
возможностей социалистического общества»48.

Но прежде всего необходимо сделать одно замеча-
ние. Дело в том, что в уголовно-процессуальном зако-
нодательстве наряду с категорией «цель» (см., например,
ст. 89 УПК РСФСР) широко употребляется категория
«задачи» уголовного судопроизводства (см., например,
ст. 2 Основ, ст. 2 УПК РСФСР). Более того в статье 2
Основ законодательства о судоустройстве Союза ССР,
союзных и автономных республик говорилось как о це-
лях, так я о задачах социалистического правосудия.
«Определенные нюансы данных понятий,— замечает
П. С. Элькинд,—лежат отнюдь не в различии их со-
держания, а в возможности их разноаспектного исполь-
зования. Категория «цель» — философская, категория —
«задача» имеет более практическое, житейское употреб-
ление» 49. Сказанное согласуется и со значением этих по-
нятий, ибо термин «цель» толкуется как «то, к чему
стремятся, что надо осуществить», а «задача» — как
«то, что требует исполнения, разрешения»50.

В философии цели (задачи) делятся на перспектив-
ные (глобальные, конечные) и ближайшие, общие и
конкретные (непосредственные) 51. Мы полагаем при-
веденную классификацию целей вполне приемлемой и
для потребностей советского уголовного судопроизвод-
ства. Не вдаваясь в подробный анализ этих целей, от-
метим, что уголовно-процессуальное принуждение со-

24

действует как достижению перспективной цели — иско-
ренению преступности в нашей стране и всех причин, ее
порождающих, как необходимого условия построения
коммунистического общества, так и достижению таких
ближайших целей, как активное содействие успешному
выполнению задач советского уголовного судопроиз-
водства (ст. 2 Основ, ст. 2 УПК РСФСР), установлению
по каждому конкретному уголовному делу объективной
истины. Но вместе с тем институт уголовно-процессу-
ального принуждения характеризуется наличием прежде
всего своих собственных, непосредственных целей. При-
чем эти цели могут выступать как общие для всего
названного института, так и быть специфичными для
отдельных видов мер уголовно-процессуального при-
нуждения. Кроме того, целевые особенности таких мер
могут проявляться и при их применении в отдельных
стадиях и этапах производства по уголовному делу, а
также применительно к отдельным его участникам (при
решении вопроса о возбуждении уголовного дела, привлечении лица к уголовной ответственности в качестве обвиняемого, осуществлении розыска скрывшегося обви-
няемого, при предании обвиняемого суду, в судебном
разбирательстве дела по первой инстанции и т. д.).

Все меры уголовно-процессуального принуждения
носят, как отмечалось, превентивный характер. В силу
этого все они имеют общее целенаправляющее свой-
ство, а именно: содействие предупреждению (пресечению, устранению) возможных преград на пути осуществления правосудия, всестороннему, полному и объективному исследованию обстоятельств уголовного дела, обеспечению надлежащего выполнения всех задач советского уголовного судопроизводства. При этом решаются и такие цели-задачи, как укрепление правовых гарантий
прав личности, воспитание у граждан уважения как к
закону, так и к правоприменительной деятельности ор-
ганов суда, прокуратуры, МВД и т. д. В ст. 2 Основ
(ст. 2 УПК РСФСР) сказано, что уголовное судопро-
изводство (следовательно, и применение мер уголовно-
процессуального принуждения) должно способствовать
укреплению социалистической законности, предупреж-
дению и искоренению преступлений, воспитанию граж-
дан в духе неуклонного исполнения советских законов
и уважения правил социалистического общежития. Но

25

каждая группа мер уголовно-процессуального принуж-
дения, а также каждый отдельно взятый их вид имеют
свои непосредственные, специальные цели.

Рассмотрим эти цели в рамках нашей классифика-
ции всех мер уголовно-процессуального принуждения: на направленные на предотвращение ненадлежащего по-
ведения участников уголовно-процессуальной деятель-
ности и те, которые связаны в основном с собиранием и
исследованием средств доказывания.

К первой группе относятся в первую очередь все
меры уголовно-процессуального пресечения. Причем за-
конодатель довольно четко очерчивает круг таких це-
лей (ст. 33 Основ, ст. 89 УПК РСФСР), отмечая, что
меры пресечения могут быть избраны в .целях воспре-
пятствования возможности обвиняемому (подозревае-
мому): а) скрыться от дознания, предварительного след-
ствия или суда; б) предпринять попытки воспрепятст-
вовать установлению истины по уголовному делу; в) продолжать заниматься преступной деятельностью.
Кроме того, целью мер пресечения является обеспече-
ние исполнения приговора. Применительно к наиболее
остро стесняющей личную свободу граждан мере пре-
сечения, такой, как заключение под стражу, целевое ее
назначение, отражено еще и в ст. 2 Положения о пред-
варительном заключении под стражу от 11 июля 1969 г.,
полностью совпадающей в этой части с установками
ст. 33 Основ.

Сама правовая природа мер пресечения в советском
уголовном процессе, необходимость строжайшего соб-
людения требований социалистической законности и
обоснованности их применения делают невозможным
избрание этих мер в каких-либо иных, помимо указан-
ных законодателем, целях, в том числе, например, для
пресечения злоупотребления обвиняемым своими про-
цессуальными правами, по требованию общественно-
сти 52 и т. д.

В основе применения мер пресечения должны ле-
жать фактические данные (доказательства), свидетель-
ствующие о существующем в наличии или реально воз-
можном в будущем ненадлежащем поведении обви-
няемого (подозреваемого), в силу чего последний не
может быть оставлен без применения к нему таких мер.
Отмеченные же выше факторы есть лишь обстоятель-

26

ства, учитываемые при избрании мер пресечения. Ис-
пользование же мер пересечения, к примеру, в целях
принуждения к даче показаний несовместимо с требо-
ваниями закона и коммунистической морали и при
соответствующих условиях может повлечь за собой
привлечение виновного к уголовной ответственности
(ст. ст. 178, 179 УК РСФСР).

Если цели мер уголовно-процессуального пресече-
ния определить не составляет особой трудности, то сде-
лать это несколько сложнее в части других мер уго-
ловно-процессуального принуждения. Так, определение
целей кратковременного задержания лиц, подозревае-
мых в совершении преступлений, наряду со всесторон-
ним анализом соответствующих законоположений
,(ст. ст. 32 Основ, 122—122 ', 123 УПК РСФСР и ст. ст.
1—3 Положения о порядке кратковременного задержания
лиц, подозреваемых в совершении преступлений от 13
июля 1976 г.), предполагает еще и обязательный учет
характера правовой природы такого задержания, его
отличительные особенности от иных мер уголовно-про-
цессуального принуждения и, в частности, от заключе-
ния под стражу.

Кратковременное задержание лица, подозреваемого в
совершении преступления, не может рассматриваться как
кратковременный (краткосрочный) арест такого лица 53,
а является вполне самостоятельной уголовно-процессу-
альной мерой принуждения, осуществляемой «в целях
выяснения причастности задержанного к преступлению
и разрешения вопроса о применении к задержанному
меры пресечения в виде заключения под стражу» (ст. 1
Положения о порядке кратковременного задержания
лица, подозреваемого в совершении преступления). Его
непосредственными целями являются: а) выяснение при-
частности задерживаемого к преступлению и б) разре-
шение вопроса о необходимости применения к такому
лицу меры пресечения (на наш взгляд, любой, а не
только заключение под .стражу). Одновременно при этом
преследуются и такие цели, как воспрепятствовать ук-
лонению подозреваемого от следствия и суда, а также
пресечь возможное с его стороны совершение дейст-
вий, мешающих нормальному производству по делу
предварительного следствия. Причем каждая из назван-

27

ных целей может выступать в качестве как отдельной,
так и связанной с другой, в том числе и иными целями
задержания.

Кроме того, попытки повлиять на ход следствия мо-
гут исходить со стороны других лиц, пытающихся на-
пример, совершить действия, направленные на уничто-
жение имеющихся на подозреваемом и его одежде сле-
дов преступления, облегчить ему возможность скрыть-
ся от правосудия и т. д. Для пресечения .всех таких
возможностей также может быть произведено задер-
жание подозреваемого.

Такое задержание может иметь место и в целях
обеспечения личной безопасности подозреваемого в со-
вершении преступления лица от возможной расправы со
стороны потерпевших и их родственников или иных лиц,
а также удовлетворения чувства общественной справед-
ливости потерпевших и других советских граждан. Но
эти цели, в отличие от предыдущих, не могут выступать
в качестве самостоятельных, изолированных от выше-
названных целей.

Привод как мера уголовно-процессуального принуж-
дения преследует, как правило, две группы целей: во-
первых, аналогичные тем, что имеют место при избра-
нии мер пресечения; во-вторых, содействование успеху
в деле собирания и исследования средств уголовно-про-
цессуального доказывания. Конкретный характер этих
целей находится в определенной зависимости от про-
цессуального положения подвергаемого приводу лица.
Если привод осуществляется в отношении обвиняемого
(ст. 147 УПК РСФСР) или подозреваемого (ст. 123
УПК РСФСР), то, по всей видимости, большую значи-
мость приобретает первая из названных целей привода;

если же приводу подвергается свидетель (ст. 73 УПК
РСФСР), потерпевший (ст. 75 УПК РСФСР), эксперт
(ст. 82 УПК РСФСР)—то вторая группа целей.

Цели таких мер уголовно-процеосуального принуж-
дения, как выемка, обыск, освидетельствование, полу-
чение образцов для сравнительного исследования, а
также помещение обвиняемого в медицинское учрежде-
ние (а такое действие всегда связано с проводимой по
делу судебно-медицинской, судебно-психиатрической или
судебно-поихологической экспертизой и представляет как
бы их неотъемлемую часть), связаны главным образом

28

с собиранием и исследованием средств уголовно-про
цессуального доказывания (см. ст. ст. 167, 174, 168,
181, 186, 188 УПК РСФСР). Ими соответственно явля-
ются: изъятие определенных документов и предметов
(выемка); обнаружение вещественных лоточников до-
казательств, документов, имущества и ценностей, необ-
ходимых для возмещения причиненного преступлением.
материального ущерба или возможной конфиска-
ции имущества, трупа или его отдельных частей, подо-
зреваемого или обвиняемого (обыск); установление на
личия или отсутствия на теле подозреваемого, обвиняе-
мого, свидетеля или потерпевшего следов преступления
или особых примет (освидетельствование); получение
образцов, необходимых для сравнительного исследо-
вания; стационарное наблюдение, необходимое для про-
изводства экспертизы (помещение обвиняемого в меди-
цинское учреждение).

Несмотря на недостаточно четкое определение за-
конодателем целей отстранения от должности как меры
уголовно-процессуального принуждения, их можно оп-
ределить посредством предварительного уяснения поня-
тия должностного лица (примечание к ст. 170 У К
РСФСР) и системного толкования положений ст. 153
УПК РСФСР с предписаниями, содержащимися в ст.
89 УПК РСФСР, с учетом ее нахождения в главе, по-
священной предъявлению обвинения и допросу обвиняе-
мого (глава одиннадцатая УПК РСФСР). Это позволя-
ет нам сделать вывод о том, что отстранение обвиняе-
мого от должности осуществляется с целью предотвра-
тить возможность его воспрепятствования установлению
по уголовному делу объективной истины или продол-
жения им преступной деятельности, связанной с зани-
маемой должностью.

В соответствии со ст. 175 УПК РСФСР целью нало-
жения ареста на имущество как меры уголовно-процес-
суального принуждения является обеспечение по уголов-
ному делу гражданского иска или возможной конфис-
кации имущества по приговору суда. Наложение ареста
на имущество преследует одновременно и цель предот-
вращения уклонения обвиняемого (подозреваемого) от
правосудия54.

Четкость выражения непосредственной цели конкрет-
но взятой меры уголовно-процессуального принуждения

29

делает процесс применения ее более стройным и пла-
номерным, целеустремленным и действенным. «...Деист-
вование без цели, — отмечал К. Маркс,— есть бесцель-
ное, бессмысленное действование»55. Ориентируя на
конкретные результаты применения мер уголовно-процес-
суального принуждения, цель вместе с тем ориентирует
и на средства и способы ее достижения. «Без сред-
ств,— замечает Д. А. Керимов,— цели нереальны, не-
осуществимы» 56. В то же время такие средства, как
соответствующие процессуальные категории, сами долж-
ны быть законными и нравственно оправданными. По
утверждению К. Маркса, «...цель, для которой требуются
неправые средства, не есть правая цель...»57. В качест-
ве таких средств и выступают прежде всего все меры
уголовно-процессуального принуждения. Законность та-
ких мер состоит, в первую очередь, в их предусмотрен-
ности законодательством.

В социально-нравственном аспекте меры уголовно-
процессуального принуждения и процесс их применения
должны находиться в полном согласии с принципами и
нормами коммунистической морали. Никакие меры по
усилению действенности правовой регламентации тех
или иных процессуальных категорий, в том числе и
анализируемых нами мер, не должны входить в проти-
воречие с принципами справедливости и гуманности,
имеющими в конечном счете «непреходящее, глобальное
значение» 58.

Соответствуя требованиям законности, научной обос-
нованности, эти средства должны быть максимально
эффективными, способными обеспечить максимальный
результат в достижении целей мер уголовно-процес-
суального принуждения. В то же время они должны
быть и экономичными, способными обеспечить достиже-
ние желаемого результата при минимальной затрате
человеческой энергии и сил. Требование экономичности
средств в самом широком ее содержании (и как бы-
строта в использовании, и как уровень затрат при их
использовании, и как экономия времени тех, кто уча-
ствует в применении средств т. д.) никогда не было
чуждо нашему государству. На это, в частности, обра-
щал внимание В. И. Ленин 59. На это постоянно обра-

30

щается внимание в наше время в партийных решениях
и документах, выступлениях Л. И.. Брежнева60.

В сфере советского уголовного судопроизводства
представляются правыми именно те, кто, не рассматри-
вая экономичность как основной показатель эффектив-
ности системы уголовной юстиции, выступает, тем не
менее, за экономное, разумное (в плане допустимости
в пределах закона) использование процессуально-право-
вых средств61.

Способы достижения целей уголовно-процессуально-
го принуждения есть не что иное, как используемые для
этого органами дознания, следствия, прокуратуры и су-
да соответствующие правила и приемы. Претворение в
жизнь процессуально-правовых средств (в нашем слу-
чае — мер уголовно-процессуального принуждения) при
помощи предусмотренных законом и научно апробиро-
ванных способов возможно только при строжайшем
соблюдении уголовно-процессуальной формы, т. е. тех
процедурных условий, требований того «формально
церемониального выражения» соответствующий уголов
но-процессуальной деятельности, тех обрядов, которые
должны соблюдаться при применении названных мер
и в которые они должны быть облечены62. «Неукосни-
тельное соблюдение предусмотренной законом процес-
суальной формы является непременным условием уста-
новления истины по делу и принятия правильного
решения»,—указывается в постановлении Пленума Вер-
ховного Суда СССР от 18 марта 1963 г. за № 2 «О стро-
гом соблюдении законов при рассмотрении судами
уголовных дел»63.

В силу сказанного решение о применении той или
иной меры уголовно-процессуального принуждения всегда должно находить отражение в соответствующем постановлении или определении, а сам процесс фактической
реализации принятого решения — в таких документах,
как подписка о невыезде, личное поручительство, обяза-
тельство (поручительство) общественной организации,
в протоколах задержания, обыска, освидетельствования
и т. д.

Форма применения мер уголовно-процессуального
принуждения предполагает и строгую последователь-
ность совершаемых при этом действий. Так, доброволь-
ная выдача разыскиваемых предметов и документов

31

обычно устраняет необходимость в дальнейшем произ-
водстве обыска (ст. 170 УПК РСФСР).

Как видим, достижению целей уголовно-процессуаль-
иого принуждения (результата, эффекта) служит слож-
ный социальный механизм, включающий в себя преду-
смотренные законом средства, способы, формы и усло-
вия правоприменительного процесса, деятельность лиц
я органов, участвующих ,в процессе применения отдель-
ных таких мер (субъекты правоприменения). При этом
жизнедеятельность средств, способов и форм во многом
зависит от наличия определенных условий. Эти усло-
вия, находясь в тесном взаимодействии и взаимопроник-
новении с указанными процессуальными категориями

(форма есть одновременно и условие эффективности
правоприменительного процесса), призваны обеспечить
достижение желаемой цели. Ввиду особой важности и
многоаспектности таких условий, им будет посвящен
специальный раздел нашего исследования.

На жизнедеятельность рассматриваемого социально-
го механизма оказывают влияние характер и содержа-
ние цели конкретного правоприменительного акта. Чем
четче, содержательнее и полнее выражены такие цели,
тем для правоприменительных органов становится яснее,
какие средства необходимо применять для их достиже-
ния, какие способы для этого использовать, в какие
формы должны быть облечены совершаемые акты,
какие факторы (условия) могут повлиять на ход
правоприменительного процесса. Его результативность
(в смысле эффективности) зависит и от крепости функцио-
нальных связей, взаимообусловленности, согласованно-
сти действий каждого из отмеченных звеньев подсистем)
единого правового организма.

Эффективность всей системы (института уголовно-
процессуального принуждения) находится в прямой за-
висимости от эффективности его подсистем (института
мер пресечения, каждого их вида, отдельных мер
уголовно-процессуального принуждения — задержания,
обыска, освидетельствования и т. д.). Вместе с тем, ведя
речь о путях дальнейшего повышения эффективности
института уголовно-процессуального принуждения, не-
возможно обойтись без изучения качественных свойств
я способностей каждого из его элементов. Хотя законо-
датель и закладывает в правовую норму «заряд» эф-

32

фективности, однако практически достигнутый резуль-
тат почти никогда не совпадает с заданным. Институт
уголовно-процессуального принуждения как составная
часть советской системы уголовной юстиции характери-
зуется своей динамичностью. На ее состояние как в
целом, так и на отдельные ее звенья, наряду с фак-
торами внутреннего характера, постоянно влияет значи-
тельное число факторов внешнего воздействия, которые
далеко не всегда могут быть предвидены законодате-
лем. Часть из них связана с деятельностью непосредст-
венных правоприменителей, конкретных субъектов пра-
воприменения, людей.

Человек есть главный компонент любой социальной
системы64. Без человеческих усилий даже самая эф-
фективная с точки зрения вложенного в нее законодате-
лем потенциала («заряда») эффективности правовая
норма не в состоянии обеспечить достижение желаемого
результата. В практической жизни эффект правовой
нормы органически сливается с эффектом правоприме-
нения. Это еще одно из подтверждений наших сужде-
ний о том, что эффективность мер уголовно-процессуаль-
ного принуждения может рассматриваться лишь в пла-
не эффективности их применения.

В силу всего сказанного можно сделать вывод о том,
что под эффективностью применения мер уголовно-про-
цессуального принуждения следует понимать способ-
ность всей системы, этих мер обеспечить при наимень-
ших социальных издержках достижение стоящих перед
ними целей.

Данное определение подлежит своей конкретизации
применительно к избранной нами классификации мер
уголовно-процессуального принуждения. При этом под
эффективностью применения мер уголовно-процеесуаль-
ного принуждения, направленных на предотвращение не-
надлежащего поведения участников уголовного судопро-
изводства, видимо, следует понимать способность таких
мер при наименьших социальных издержках и макси-
мально незначительном стеснении законных прав и сво-
бод этих лиц обеспечить предписываемое законом их
поведение в период производства по уголовному делу.
Под эффективностью же применения мер уголовно-про-
цессуального принуждения, связанных с собиранием и
исследованием средств уголовно-процессуального дока-



33

зывания, следует понимать способность этих мер мак-
симально содействовать успеху такой деятельности и в
целом достижению по уголовному делу объективной
истины при наименьших социальных (материальных,
духовных, а также вызванных стеснением гарантирован-
ных законом прав и свобод граждан) издержках, сле-
дующих при этом. Аналогичные определения можно
вывести применительно к каждому из видов мер уголов-
но-процессуального принуждения.

В содержание эффективности входят именно внутрен-
ние, качественные свойства, характеризующие деятель-
ность » по применению мер уголовно-процессуального
принуждения (конкретные средства, способы, формы,
условия). Цели же определяют лишь направление этой
деятельности. Что же касается результата такой дея-
тельности, то он является лишь следствием применения
вышеназванных компонентов. Находясь за рамками со-
держания эффективности отмеченной деятельности, це-
ли выступают как важнейшее, организующее условие ее
успешности, а результат—как показатель (.своеобраз-
ное «мерило» оценки) ее эффективности 65.

Здесь мы вплотную подходим к вопросу о показате-
лях эффективности мер уголовно-процессуального при-
нуждения. Весь ход наших предыдущих рассуждений
о понятии и содержании эффективности правовых норм
и деятельности по их применению приводит нас к вы-
воду о правильности мнения о том, что «под критерия-
ми (показателями) 66 эффективности социалистических
правовых норм надо понимать те объективные факти-
ческие данные и их соотношения, которые характери-
зуют реальные изменения, имевшие место в объекте
воздействия этих норм, и связанные с их функционирова-
нием издержки»67. Критерии же эффективности приме-
нения мер уголовно-процессуального принуждения не-
обходимо искать прежде всего в степени их влияния на
достижение стоящих перед ними целей. Заключаются
они в соотношении между собой объективных состояний
исходных, реально достигнутых и намечаемых регули-
руемых мерами уголовно-процессуального принуждения
отношений и теми издержками, которые имели место
при применении этих мер. Причем названные состоя-
ния должны браться за точно определенный промежу-
ток времени. Это поможет в определенной мере учесть

34

степень влияния на эффективность различных параллель-
но действующих с самими мерами уголовно-процессу-
ального принуждения факторов (изменения в сферах
права, политики, .идеологии и т. п.),

В основе исследуемых состояний всегда должны ле-
жать реальные факты, характеризующие: а) состояние
конкретного общественного отношения на момент при-
нятия решения о применении меры уголовно-процессу-
ального принуждения (исходное состояние); б) состоя-
ние этого отношения на момент практической реализа-
ции (претворения) принятого решения в жизнь (реаль-
но достигнутое состояние) 68; в) ожидаемое (желаемое)
от правоприменения состояние отношений; г) конкрет-
ные издержки от правоприменения (включая сюда и
известное стеснение прав и интересов тех или иных лиц;

учет воспитательного воздействия и т. д.'). Показателя-
ми (критериями) эффективности являются здесь не
эти факты (состояния сами по себе), а, как отмечено
выше, соотношения между ними.

Так, при задержании лица, подозреваемого в совер-
шении преступления (ст. 122 УПК РСФСР), в числе
других его назначений преследуется цель обеспечить
неуклонение такого лица от следствия. Если до своего
задержания лицо, совершившее преступление, могло
еще скрыться от следствия (исходное состояние), то
после изоляции его от внешнего мира такая возмож-
ность исключается (достигнутое состояние, которое в
данном случае совпадает с намеченным законодателем
состоянием). Имеющиеся при этом стеснение личной
свободы (объем стеснения) подвергаемого изоляции от
общества лица законодателем заложено уже непосред-
ственно в содержание соответствующего правового об-
разования. Будучи законным и обоснованным, оно (за-
держание) является и эффективным.

При производстве обыска в качестве исходного бу-
дет, видимо, выступать такое положение (сумма об-
щественных отношений), когда по имеющимся дока-
зательствам можно судить о возможном нахождении
разыскиваемых объектов в каком-либо помещении, а
в качестве достигнутого — то, что наступило в резуль-
тате проведения обыска (предметы, указанные в по-
становлении о производстве обыска, выданы лицами,
у которых они находились; достигнутый результат сов-

35

падает с идеальным желанием законодателя); предме-
ты обнаружены в результате проведенных действий,
в ходе которых вскрывались хранилища без поврежде-
ний запоров (достигнутый результат совпадает хотя
и не с идеальным, но допустимым законодателем жела-
нием) ; предметы хотя и были обнаружены полностью,
но это отняло у следователей много времени и челове-
ческой энергии, к тому же розыскные действия сопро-
вождались поломками дверей, запоров, либо разыски-
ваемые объекты обнаружить удалось лишь частично
(в любом из этих вариантов результат ниже желания
законодателя); когда же, к примеру, вообще не уда-
лось обнаружить разыскиваемые объекты, то в ряде
случаев можно даже говорить о том, что достигнутое
состояние связанных с обыском общественных отноше-
ний окажется ниже исходного их уровня. Эффекта в
смысле пользы от такого обыска здесь нет. Более того,
здесь в любом случае налицо определенная «ущерб-
ность», ибо в той или иной форме имеют место отри-
цательные последствия такого действия (умаление
авторитета следственных органов; возможный обще-
ственный резонанс, могущий Повлиять на судьбу разы-
скиваемых объектов и т. д.).

Мы показали здесь возможный подход к выявлению
отмеченных состояний общественных отношений. Сде-
лано это применительно к отдельно взятой, конкретной
мере уголовно-процессуального принуждения (задер-
жания, обыска). Такой подход для определения эф-
фективности правового установления представляется,
конечно, наиболее приемлемым. Но потребности прак-
тики таковы, что приходится выявлять обычно эффек-
тивность совокупности общественных отношений, свя-
занных с»применением группы однородных видов мер
уголовно-процессуального принуждения (эффективность
всех проведенных за год задержаний в пределах одного
региона и т. д.) или института таких мер (эффектив-
ность всех мер уголовно-процессуального пресечения и
т.д.). Однако при любых обстоятельствах входящие в
ту или иную группу анализируемых состояний факты
должны браться в пределах точно определенного про-
межутка времени, в определенном соотношении и с
учетом характера расследуемого (разрешаемого)

36

преступления, личности совершившего его лица, а так-
же региональных характеристик. В случае, если какие-
то из этих соотношений будут характеризоваться ка-
чественными параметрами, то последние должны быть
квантифицированы, т. е. качественные признаки пере-
ведены в количественные показатели, пригодные для
сопоставления69. Известное изречение Пифагора о том,
что «сведение множества к единому есть первооснова
красоты» 70, следует понимать и так, что такое «сведе-
ние» есть и основа практического мышления.

При проводимой нами трактовке эффективности
правовых установлении как их способности оказывать
благотворное влияние на регулируемые общественные
отношения характер показателей эффективности дея-
тельности по применению мер уголовно-процессуально-
го принуждения существенно не меняется от того, что
на эти же общественные отношения, наряду и одно-
временно с соответствующей правовой нормой, постоян-
ное влияние оказывают политические, моральные и т. п.
факторы. Здесь предполагается постоянный, средний
уровень результатов действия таких факторов в точно
определенные периоды истории. Если же полученные в
ходе исследования данные будут свидетельствовать о
том, что характер одного или нескольких из таких не-
правовых факторов резко изменился, это вызовет необ-
ходимость поиска путей «вычленения» результатов такого
воздействия. Но подобные ситуации, особенно в условиях
планового социалистического хозяйствования, практи-
чески не возникают. В исторически обозримый отрезок
времени (а для исследования, как правило, берутся
периоды не более чем в 10—20 лет либо периоды, ха-
рактеризующие определенные этапы развития нашего
общества) классово-волевое содержание права сущест-
венно не меняется.

В силу того, что реальное соотношение между со-
поставляемыми величинами (исходным, достигнутым и
намеченным состоянием исследуемого общественного
отношения) с учетом вполне определенных издержек
всегда окажется различным, есть возможность и необ-
ходимость в разграничении эффективности правовых
образований и эффективности их правоприменения на
определенные уровни (степени).

37

В основу такого разграничения может быть поло-
жен метод шкалирования, когда величины для измере-
ния берутся в рамках таких относительных величин,
как «больше — меньше», «выше — ниже». Такой подход
позволяет при измерении эффективности охватить все
показатели эффективности применения мер уголовно-
процессуального принуждения, выделить высшие и
низшие их пределы, ранжировать на определенные
уровни.

Представляется, что эффективность мер уголовно-
процессуального принуждения и эффективность соответ-
ствующей , правоприменительной деятельности могут
быть классифицированы на такие относительно-опре-
деленные степени (уровни), как высокая, средняя и
низкая. При этом своевременность применения таких
мер, их законность, обоснованность, справедливость
как важнейшие условия их эффективности (этому по-
свящается последующий раздел нашей работы) нами
презумируется.

Высокоэффективными мерами уголовно-процессуаль-
ного принуждения будут такие, применением которых
достигается запланированный законодателем результат
в плане достижения непосредственных целей таких мер
при допустимом (предусмотренном) законодателем
или меньшем уровне социальных издержек.

Среднеэффективными мерами уголовно-процессуаль
ного принуждения будут такие, применение которых
в основном обеспечивает достижение намеченных ре-
зультатов при уровне издержек, не превышающих до<
пустимого при данных условиях пределах.

Мерами уголовно-процессуального принуждения
низкой степени эффективности (малоэффективными)
будут такие, положительные результаты от применения
которых оказываются значительно ниже ожидаемых
или связаны с большими издержками, недостаточно
оправданными с точки зрения современного уровня
правореализации.

Отдельные авторы дают более дробную классифи-
кацию, выделяя, наряду с отмеченными нами, еще и оп-
тимальную, наивысшую эффективность, а также пра-
вовые установления с нулевой эффективностью или
даже с отрицательной эффективностью (эффектив-

38

ностью со знаком «минус»), неэффективные правовые
инструменты71.

Такое подразделение степени эффективности пра-
вовых образований, на наш взгляд, является неоправ-
данным. Оптимальную, наивысшую эффективность
связывают иногда с достижением максимального поло-
жительного результата72, предвосходящего пределы
достижения непосредственных целей при крайне незначи-
тельных издержках (полного отсутствия издержек, види-
мо, не будет никогда, ибо всякая форма деятельности так
или иначе предполагает какую-либо трату). Но такого в
сфере советского уголовного судопроизводства не мо-
жет быть. Более того «предвосхищение» непосредствен-
ных целей правоприменения, выход за рамки того, что
предусмотрено законом, уже само по себе незаконно,
а иногда может оказаться и ущербным. Кроме того,
надо иметь в виду, что содержание целей (объем их)
характеризуется относительными величинами, а не
точными математическими выкладками.

Эффективность не может быть также ни «нулевой»,
ни со знаком «минус» (отрицательной). Если, к при-
меру, в результате применения к определенному лицу
в качестве меры пресечения общественного или личного
поручительства поведение его изменится в худшую,
чем было до этого, сторону (обвиняемый вообще пе-
рестал соблюдать не только какие-либо правовые пред-
писания, но и обычные правила поведения, нормы мо-
рали), то, видимо, здесь надо вести речь об ущербности
правоприменительного акта, о вредных его послед-
ствиях, являющихся, по общему правилу, следствием
незаконности и необоснованности решения о примене-
нии той или иной меры уголовно-процессуального
принуждения. Критерий же значительности издержек
при условии общего достижения непосредственных це-
лей правоприменения, как нам думается, не может
рассматриваться в качестве фактора, позволяющего
считать соответствующую деятельность неэффективной.
Отрицать положительный результат (эффект) в данном
случае нельзя, ибо цели правоприменения в целом до-
стигнуты. Цена же такого достижения вполне может н
должна быть учтена в рамках такой относительной ве-
личины, как низкая эффективность.

39

Следует вообще заметить, что возможность опери-
рования не точными математическими выкладками
(формулами), а относительными величинами (высокая,
средняя, низкая), позволяет при определении эффек-
тивности правовых установлении варьировать (ран-
жировать) в рамках шкалы «ниже — выше» с учетом
степени их приближения к тому или иному пределу, а
также .осуществлять необходимую корреляцию73.

Приведенная дифференциация уровней (степеней),
на наш взгляд, позволяет объективно оценить эффек-
тивность деятельности следственно-прокурорских и
судебных органов по применению мер уголовно-про-
цессуального принуждения, вскрыть встречающиеся при
этом наиболее типичные недостатки, определить воз-
можные пути их устранения. Все это связано с иссле-
дованием условий эффективности применения рассмат-
риваемых нами мер.

Без тщательного анализа практики применения мер
уголовно-процессуального принуждения (этому посвя-
щается один из последующих разделов нашей работы)
судить о степени их эффективности не представляется
возможным. Но при самом общем приближении здесь
все же можно, к примеру, отметить, что в плане дости-
жения своих непосредственных целей заключение под
стражу является самой эффективной мерой пресечения,
ибо в результате ее применения обвиняемый в условиях
обеспечения надлежащего контроля и охраны практи-
чески полностью лишается возможности уклониться от
следствия и суда, воспрепятствовать установлению ис-
тины по делу, продолжить преступную деятельность
или избежать исполнения приговора. Издержки от
применения такой меры (допускаемое стеснение прав
и свобод личности, расходы материального порядка и
т.д.), по всей видимости, соответствуют тем, что вло-
жил в них законодатель при установлении такой.меры
пресечения. Отсюда мы и склонны считать заключение
под стражу высокоэффективной мерой пресечения.
Именно так ее оценивают абсолютное большинство
подвергнутых опросу следователей: 70 (97,2%) из 72.

Если взять другую, наиболее распространенную ме-
ру пресечения, такую, как подписку о невыезде, то, по
всей видимости, ее можно отнести к категории средне-

40


эффективных. Нами установлено всего лишь 2% .слу-
чаев, когда обвиняемые не выполнили возложенных на
них обязанностей и скрылись от следствия и суда.
Но и этот незначительный процент нарушения подписки
о невыезде является большей частью следствием допу-
щенной ошибки при избрании этой меры уголовно-про-
цессуального пресечения, следствием ее необоснован-
ности. Что же касается издержек от применения под-
писки о невыезде, то уже в силу своего существа, не
стесняющего в значительной степени права и свободы
лиц, подвергаемых их воздействию, они весьма незна-
чительны.

Залог же как меру уголовно-процессуального пре-
сечения, предусмотренную уголовно-процессуальрым
законодательством только двух союзных республик
(ст. 89. 99 УПК РСФСР и ст. 82 УПК Таджикской
ССР), по всей видимости, следует отнести к числу низ-
коэффективных, ибо залоговая сумма далеко не гаран-
тирует от возможного ненадлежащего поведения обви-
няемого на период следствия и суда. Хотя для государ
ства и имеется определенная польза от обращения
залоговой суммы в доход государства, но она являет
неоправданной уже в силу того, что лежит большей
частью в иной плоскости, а не в плоскости борьбы с
преступностью. Видимо, этой причиной объясняется по
существу полное отсутствие практического применения
залога. К тому же и с позиций достигнутых социальных
и экономических преобразований нашего общества су-
ществование данной меры .уголовно-процессуального
пресечения представляется нецелесообразным.

С учетом вложенного в них содержания такие меры
уголовно-процессуального пресечения, как личное пору-
чительство и поручительство общественной организации,
а также отдача несовершеннолетнего под присмотр роди.
телей, опекунов, попечителей, администрации детских
учреждений, основой которых является личная ответ-
ственность подвергаемого воздействию мер пресечения
лица перед своими поручителями и следственно-судеб-
ными органами, вполне могут быть отнесены к категории
среднеэффективных и даже высокоэффективных мер.
Сравнительно же редкая их практическая встречаемость
является следствием недостаточного к ним внимания

41

прежде всего со стороны самих правоприменительных
органов.

В числе других мер уголовно-процессуального при-
нуждения (мы не забываем о том, что подобные меры
должны применяться в условиях своевременности, за-
конности, обоснованности, справедливости и целесооб-
разности) к высокоэффективным следует отнести
кратковременное задержание лица, подозреваемого
в совершении преступления (ст. 122 УПК РСФСР),
а также привод обвиняемого, осуществляемый в соответ-
ствии с предписаниями ст. 147 УПК РСФСР.

Измерение степени эффективности мер уголовно-
процессуального принуждения, связанных преимуще-
ственно с собиранием и исследованием доказательств,
представляется, на наш взгляд, более сложным, ибо
предполагает обязательный учет достижений как не-
посредственных целей в плане получения доказатель-
ственного материала по конкретному уголовному делу,
Так и самих принудительных свойств этих
мер, степень стеснения прав и интересов не только лиц,
подвергаемых их непосредственному воздействию (на-
пример, при личном обыске), но и других граждан, в
том числе не имеющих какого-либо существенного от-
ношения к расследуемому делу (при обыске, выемке
и т.д.).

Если рассматривать эффективность всех таких мер
в соответствии с вложенным в них законодателем со-
держанием, то трудно усомниться в их способности
успешно содействовать достижению поставленных пе-
ред ними целей. В этом отношении все они являются,
как правило, либо высокоэффективными, либо в силу
наличия в своем содержании какого-либо изъяна, по
крайней мере, среднеэффективными. Трудно предполо-
жить, чтобы законодатель при самом учреждении пра-
вового предписания устанавливал ее на уровни малой
эффективности. Все дело заключается в правопримене-
нии. Здесь мы вплотную подходим к вопросу об усло-
виях эффективности мер уголовно-процессуального
принуждения.

42