Geum.ru

Средства выражения модальности и эвиденциальности в хантыйском языке (на материале казымского диалекта)

Вид материалаАвтореферат
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9

Место модальных слов в общей системе языка чрезвычайно велико, поскольку именно модальность определяет живую “физиономию” всякого естественного языка. В нашем понимании в группу модальных входят слова разных частей речи, имеющие отношение к выражению модальности, а также неизменяемые вводные модальные слова, и вместе они являются основным средством выражения модальности на лексическом уровне. В числе других лексических средств можно назвать междометия, повторы, связанные словосочетания, фразеологизмы. Первым признаком, характеризующим большинство модальных слов, является их некоторая абстрактность, дающая простор для выражения субъективности. Еще одной общей чертой модальных слов, связывающей их вместе, можно назвать оценочность.


Более конкретный объект нашего внимания – те средства, которые имеются в хантыйском языке для выражения субъективной модальности. В целом модальность понимается как функционально-семантическая категория, выражающая отношение высказывания к действительности, а также разные виды субъективной квалификации сообщаемого. Первым дифференциальным признаком (аспектом) выступает обычно признак объективности – субъективности, и объективной модальностью признают содержание форм глагольного наклонения, а субъективной – факультативные семантические смыслы, связанные с понятием “оценки” в широком смысле этого слова.

Вопрос о месте модальных слов в общей лексической системе смыкается с классификацией (делением) слов по частям речи. В частности, так поставлена проблема, например, для одного из финно-угорских языков (марийского) в одном из последних диссертационных исследований по финно-угорским языкам. Справедливо отмечая, что модальные слова и словосочетания являются одним из самых молодых лексико-грамматических разрядов слов, некоторые исследователи полагают возможным выделить этот разряд в марийском языке в особую категорию слов, т.е. в самостоятельную часть речи. Многие не согласятся с таким подходом (традиция, освященная столетиями, - рассматривать десять классических частей речи, а модальные слова – это модальные наречия, глаголы, частицы…), но упомянутые исследователи вполне убедительно отстаивают свою точку зрения. Наше понимание изложено выше (и оно не отличается от традиционного).

В данном разделе рассматривается лексика, отражающая разговорный язык, и в первую очередь приводится модальная лексика (слова, словосочетания, в т.ч. вводные), а также наиболее употребительные слова и обороты с оценочным значением. Таким образом, при отборе лексического материала принята наиболее широкая трактовка понятия “модальность” из числа существующих на сегодняшний день. Вообще же по вопросу о рамках этой категории (в лингвистике) мы придерживаемся суждений, содержащихся в коллективной монографии о языковой модальности, изданной под редакцией А.В.Бондарко (Темпоральность. Модальность 1990).

Подобно всякому другому языку, хантыйский язык, как средство общения, является языком слов. Из слов, выступающих отдельно или в качестве компонентов фразеологических оборотов, формируются (при помощи грамматических правил) предложения. Словами в хантыйском языке, как и в любом другом, обозначаются конкретные предметы и отвлеченные понятия, выражаются человеческие эмоции и воля, выражаются общие категории, определяется модальность высказывания и т.д. Тем самым слово выступает в качестве основной единицы языка, определяющей его особый характер среди других семиотических (знаковых) систем. Ф. де Соссюр в своем ”Курсе общей лингвистики” писал так: “Слово, несмотря на трудность определить это понятие, есть единица, неотступно представляющаяся нашему уму как нечто центральное во всем механизме языка”.

Однако, несмотря на несомненную реальность слова как отдельного языкового явления, несмотря на яркие признаки, ему присущие, оно (слово) с трудом поддается определению. Это в первую очередь объясняется многообразием слов со структурно-грамматической и семантической точек зрения. Сравним ряд слов, которые могут быть представлены в “Cловаре модальных слов и сочетаний хантыйского языка” (который сейчас составляется нами), и мы увидим, сколь разнообразны они по протяженности, или слоговому составу, по составу, т.е. по количеству морфем, по изменяемости – неизменяемости, по этимологии, по сфере употребления, с точки зрения активности этого употребления, не говоря об оттенках значения, особенно – экспрессивно-стилистических и оценочных оттенках.

ăn răχł - нельзя

wŭntamtijłti - быть высокого мнения о себе (с осуждением)

iśipa - наверное

kaš - желание, охота

kăšnaraŋał - смотри-ка, надо же (с изумлением)

łăŋχati - хотеть, желать

łŏłŋ - бы

mos - довольно, хватит (в т.ч. как междометие)

mosti - быть нужным, необходимым

nεš - оказывается

răχti - быть подходящим, удобным

śi - ведь (и в других значениях; частица)

śi mŏšn - вместо этого (букв.: этой болезнью)

śi pa - и ведь (и в других значениях; частица)

Piraś iki sεmŋał jełpijn towi mŭwał χuras łoł’as. Intam łŭw i χuramaŋa wantasmał pa iki sεm amtaŋ tŭtn wŭśitsałłe. Mεtmułti łŭw intam kinajn wanłtasi: i χuras jŭpijn pa χuras mănał. Piraś iki jełpijn ăpłamum Owaŋ pusł wŏremał. Łiw ŏχtełn εnumsat wŭtaŋ liptat, χănnεχŏ păłat, kăraś turnat. Śi jŭpijn łŭw jełpełn iplata pitsat ńorśi jŭχaŋ wŏremał. Pa tăχetn łiw χăś pusł kŭtup wŏnta waś, tijŋ wŏrεmn, εtsat, a śi jŭpijn pusł jăm pεlak χonaŋn šipa pitmał, a isa šip mŭw rεpn rešetaja wεrman wŏs. Łiw tăta wŏłti χotat wεrsat. Jełanšak i mŭw sajn, pŭwa pεlak χonaŋn, katammał jiŋk ŏχtijn mis uχ łampi ut. Tăm, măttirn, wasi pušaχłał łŭw ŏχteła łεłman jiŋk ŏχtijn χowimał. Waset aŋki păłtap ołaŋn tŭr sij wεrmał, wasi pušχat iśikŭramn ara wŏśmameł pa turn kŭta χăńεmasi. Śi jŭpijn arsir χuramaŋ liptat jănak kăłamtas.

В хантыйском языке такую же специфическую группу (слов с коннотативной составляющей непосредственно в своей внутренней форме) образуют слова типа tuwrεm, kăńaŋ, χŭł’am, pŏχtεm, muši, χom, kŭł’, otńa (otńi), wŭspuχ, wŏłεp-χŏłεp, sir-supr, wŏłi sir. Они являются оценочными, характеризующими человека или “общее состояние” человека (или небольшого коллектива), то состояние, в котором в какой-то период времени пребывает человек (группа людей). Перевести их на русский язык, конечно, возможно, но для этого скорее всего понадобится несколько русских слов, и даже в этом случае адекватность может быть достигнута не всегда; например: karkam – бойкий, проворный, услужливый, удалый, расторопный, живой, оживленный, ловкий; проворный и живой в работе; прилежный, усердный; даже - смелый, отважный… (Штейниц 1966: 678-679) (а, может быть, – быстрый, подвижный, поворотливый?), muši (χŏ) – бедненький, страдающий… (а точнее - болезный?).

Примеры аналитических сочетаний: mewr tŏti ‘обижаться’ (букв.: обиду нести), kεŋka jiti ‘рассердиться, обозлиться’ (букв.: сердитым стать), ńawlaka jiti ‘подобреть, смягчиться’ (букв.: мягким, податливым стать), numas wana jiti ‘печалиться, грустить’ (букв.: мысли короткой стать), numas χŭwa punti ‘приготовиться ко всему, пригорюниться’ (букв.: мысль далеко положить), numas pitti: в лексико-семантическом варианте: ‘расщедриться, проявить широту души’ (букв.: мысли стать), nŭr kănšti ‘обижаться, злиться, стремиться к ссоре’ (букв.: обиду искать).

Примеры из разговорной речи и текстов: хант. разг. Łŭw năŋ χuśεna wŭr tăjł?! ‘Он тебя вообще ни во что не ставит! (букв.: Он к тебе, думаешь, отношение имеет?!)’; Śi purajn ma nŏmasijłłum, mosaŋ, ma putarłam łŭweła pitasa jisat pa ma śi kŭš nŏmasłum, χutisa łŭwtti putara χŭśti (Сенгепов 1994: 7) ‘В это время я подумываю: может быть, мои разговоры ему надоели, и я напрасно думаю, как бы его увлечь дальнейшей беседой’; Numsena pitł, muj ăntŏ – śit năŋ wεren (Сенгепов 1994: 27) ‘Взволнует тебя (букв.: в душу твою западет) или нет - это дело твое’; Iłampa, śiti šŏšiłati mănεm mărεma jiti śi pitas (Сенгепов 1994: 33) ‘Кажется, так (в томительном ожидании) расхаживать мне уже стало надоедать’; Năŋ łŏłŋ siri ki jaśsen anen łipija, kŭrškajen łipija punum εsumjiŋken, numsεm pitas, łŏχsεm pa łŏχsεm, mosaŋ, partsεm, mosaŋ, jŭkantsεm (Сенгепов 1994: 42) ‘Если бы ты первым делом в чашку твою, в кружку твою налитое молоко выпил, я бы расчувствовался (букв.: мысль моя стала), все же ты друг, возможно, определил бы, возможно, наделил бы подарком’.

Уже из этого краткого списка видно, что в хантыйском языке много аналитических сочетаний, и часть из них уже могут рассматриваться как фразеологические сочетания. На первых порах желательно издание небольшого словаря форм и оборотов хантыйской речи, относящихся к эмоциональной сфере, и дальнейший анализ проводить на базе этого словаря.