Глубинное

Вид материала

Документы

Содержание Глубинное измерение йоги Гуру как посвятитель Гуру как передатчик Гуру как наставник Гуру как просветитель Чуждая условностям природа гуру Глубинное измерение йоги £$&>' Обретение внутреннего гуру 30. Священное безумие Безумцы Христа ради Глубинное измерение йоги Мусульманские безумцы Тибетская сумасшедшая мудрость Глубинное измерение йоги

Подобный материал:

• Ценностей, 711.67kb.
• Программа заседаний секции «Комплексные геолого-геофизические исследования недр», 87.35kb.
• Рене Генон – Восточная метафизика, 258.18kb.
• Теоретико-методологические основания характерологической акмеологии а. А. Филозоп (г., 170.14kb.
• Курс предназначен студентам, знакомым с основами планирования и проведения эмпирического, 115.12kb.
• Эмоциональное выгорание педагога и психологическое здоровье ребёнка, 72.85kb.
• План проведения маркетингового исследования регионального it-рынка Анализ емкости рынка, 24.92kb.
• Конспект Меньшенина Дмитрия, 57.33kb.

29. Значение гуру

Введение

Традиционная роль гуру, или духовного учителя, не нашла осо­бенно широкого понимания на Западе даже среди тех, кто профессионально занимается йогой или другими восточными традициями, включающими ученичество. Ниже я попытаюсь пролить некоторый свет на этот вопрос, используя традиционные определения, которые содержатся в богатейшей санскритской литературе индуизма, буддизма и джайнайоги. Многие, если не большинство, моих наблюдений можно применить также к суф фийскому цаддику, христианскому духовному наставнику, еврей­скому рабби и мусульманскому шейху.

Рассматривая гуру, мы неизбежно обречены взирать на него (или нее) со стороны. Мы можем делать это либо глазами ученика, либо беспристрастного наблюдателя. В последнем случае необ­ходимо задаться вопросом: насколько мы беспристрастны или, более фундаментально, насколько беспристрастными мы можем


138

139

че.: Георг Фойерштейн

ГЛУБИННОЕ ИЗМЕРЕНИЕ ЙОГИ


быть? Какие культурные и личные (психологические) шоры огра­ничивают наш взгляд? Вспомним очевидное: любая толпа всегда имела трения с духовными учителями. Историкам известно о пре­небрежении и даже гонениях на иудейских пророков и христиан­ских мистиков. Основатель ислама Магомед немало претерпел со стороны собственного народа. Так было и с Иисусом из Назарета. Так было с Бахауллой, основателем веры бахай. Будда Гаутама едва уцелел в заговоре, составленном против него его собственными родичами. Его старшему современнику, Вадхамане Махавире, основателю джайнизма, в юности также угрожали. Сократ, древ­ний европейский гуру, был вынужден осушить чашу с ядом, по­скольку было решено, что его философская мудрость развращает молодежь и, следовательно, представляет угрозу самым основам античного общества.

Гуру как посвятитель

Йога — посвятительная традиция. Это означает, что она вра­щается вокруг передачи эзотерических или духовных знаний посвященным учителем посвящаемому (инициируемому) уче­нику. Передаваемое знание имеет не только ту или иную ин­теллектуальную природу, но и заключает в себе особое качество освобождающей, или просвещающей мудрости (на санскрите видиа или праджна).

Через инициацию (на санскрите дикша) ищущий превраща­ется в ученика. Основная функция гуру — служить инструментом этого процесса. В качестве инициатора гуру собственной волей принимает на себя огромную ответственность за трансформацию учеников в духовное измерение. По этой причине санскритские тексты сравнивают гуру с матерью и отцом. Подобно родителям, посвящающий гуру создает глубокую духовную связь с иниции­руемым, которая, как предполагают, продолжается и за гранью текущей жизни.

Посвящение (инициация) совершается на разных уровнях и разными способами. В большинстве случаев она представляет собой установленный ритуал, во время которого гуру передает часть своей духовной силы (шакти), пробужденной с помощью мантры, которую он нашептывает ученику в левое ухо. Однако великие адепты способны инициировать простым прикоснове

нием, взглядом или даже просто через визуализированный образ ученика. Шри Рамакришна, великий мастер XIX века, поставил свою стопу на грудь Свами Вивекананды, мгновенно погрузив юного ученика в глубокое состояние бесформенного экстаза (нирвикальпасамадхи).

Гуру как передатчик

Согласно индусской йоге, гуру — это учитель, который не про­сто дает инструкции или сообщает информацию, как поступает преподаватель (ачария). Скорее, гуру передает мудрость и, по сво­ей собственной природе, открывает — в той или иной степени — духовную Реальность. Если гуру достиг полного просветления, или освобождения, любое его слово, жест и простое присутствие, как принято считать, выражает и являет Дух. В этом случае он (или она) представляет собой истинный маяк Реальности. Передача идет спонтанно и непрерывно. Подобно Солнцу, с которым часто сравнивают сатгуру или учителя Реального, он или она посто­янно проводят освобождающую «энергию» трансцендентальной Сути.

В йоге, адепты которой еще не достигли полного осво­бождения, передача в основном, но не исключительно, основана на воле и усилиях учителя. Многие ученики признают также присутствие элемента божественной милости (прасады), вхо­дящей в структуру, для которой учитель служит лишь временным средством.

Таким образом, традиционный учитель играет основопола­гающую роль в жизни ученика. Согласно санскритскому зна­чению слова гуру (что значит буквально «весомый»), он или она являются в духовных делах настоящими «тяжеловесами».

Гуру как наставник

Помимо оказания побудительного толчка и даже постоянного возбуждения духовного процесса в ученике, гуру исполняет также роль наставника, проводника на пути. Происходит это преимуще­ственно путем устных поучений, но, кроме того, сам гуру служит живым примером духовного пути. Поскольку путь к освобож­дению включает много труднопреодолимых препятствий, ученик.


140

141

>»< Георг Фойерштейн

ГЛУБИННОЕ ИЗМЕРЕНИЕ ЙОГИ rSfc'


безусловно, нуждается в наставнике. Записанные учения, пред­ставляющие собой драгоценное наследие целой линии адептов,— яркие маяки вдоль дороги. Но, как правило, требуются пояснения, или устные комментарии, чтобы вскрылся их глубинный смысл. Благодаря силе устной передачи, почерпнутой от собственного учителя или учителей и свету собственного опыта и озарения, гуру способен оживить для ученика буквы записанного учения. Это бесценный дар.

Гуру как просветитель

Традиционно слово гуру рассматривают как составное из двух слогов: «гу» и «ру». Первый представляет тьму, а второй удаляет ее. Таким образом, гуру — тот, кто рассеивает духовную тьму. Другими словами, он (или она) возвращают зрение тем, кто были слепы относительно собственной истинной природы, Духа. Если мы сравним эго с черной дырой, из которой не может выйти никакой свет, то гуру будет подобен лучистому солнцу, вечно светлому существу, которое освещает все темные закутки в мысли и харак­тере ученика.

Функция просветителя зависит от степени собственного оза­рения гуру. Традиция учит, что, если просветление гуру чисто номинально, то такова же и его способность просвещать других. Таким образом, будущему ученику надлежит внимательно позна­комиться с учителем, прежде чем принимать ученичество.

Чуждая условностям природа гуру

Духовные учителя по самой своей природе плывут против течения общепринятых ценностей и целей. Их не интересует приобретение и накопление материального богатства, завоева­ние ниши на рынке или доставление удовольствий собственному «я». Они даже не заботятся о моральности. Как правило, их по­слание радикально: они требуют, чтобы мы жили сознательно, исследуют наши мотивы, возвышают нас над эгоистическими страстями, преодолевают нашу духовную слепоту, велят мирно сосуществовать с другими людьми и, наконец, осознать глубочай­ший стержень человеческой природы, Дух. Для тех, кто тратит свое время и энергию на погоню за обыденными целями, посла

ние подобного рода чересчур революционно, разрушительно и возмутительно до глубины души.

Ученичество

Чтобы иметь возможность получать от гуру ведущую к осво­бождению мудрость, следует вступить с ним в тесную трансфор­мирующую связь, именуемую ученичеством. Это включает глубо­кую сосредоточенность на самотрансформации, подчинение курсу дисциплины, благодаря которому мысль вырывается из обусловленных привычкой шаблонов, а также уважение и любовь к своему гуру, которого следует воспринимать не как личность, но преимущественно как космическую функцию. Функция эта предназначена уничтожить иллюзию ученика.

Таким образом, духовный процесс между гуру и учеником отличается крайне парадоксальной природой: чтобы разблоки­ровать передачу от гуру и позволить ей произвести в нас чудо трансформации, мы должны принять роль учеников и, следова­тельно, рассматривать гуру как нечто внешнее по отношению к нам. Однако все, что передает гуру, проистекает от самого Духа, который не является чемто отдельным от нас, поскольку он и есть наша первичная индивидуальность. В этот парадокс укладывается весь духовный путь. Причина, согласно йоге, в том, что мы, будучи свободны по природе, не осознаем этого в каждый данный момент. Напротив, мы воображаем, что подвержены действию всевозможных ограничивающих факторов. Это превращает нас в ищущих. Поиск завершен, когда мы можем полностью и в каждый момент жить в Духе как Дух, что и является истинной незримой цельностью, тогда как так называемая личность на деле представляет собой фрагментированное существо, магически порабощенное иллюзией эго.

Гуру — ультимативный разрушитель эго. Даже когда гуру ис­пытывает безмерную симпатию к ученику, который продолжает считать себя конечным островком внутри себя же (иллюзия, чреватая страданием, дукха), гуру непрерывно и терпеливо пытается «извлечь» ученика из «я» и привести его к суперинди­видуальности и универсальному «Я». В этом деле гуру руководст­вуется мудростью (праджна) и состраданием (каруна), которые сами по себе являются супериндивидуальными способностями,


142

143

im>< Георг Фойерштейн

ГЛУБИННОЕ ИЗМЕРЕНИЕ ЙОГИ £$&>'


ориентированными скорее на Дух, чем на конечную челове­ческую личность.

Авторитет гуру

Эти две способности, которые воплощены в гуру благодаря его (или ее) духовному озарению, придают гуру необходимый автори­тет в его исполненных любви трудах по передаче Реальности. Если бы гуру имел лишь сострадание, он (или она) не мог бы стать искус­ным проводником, чтобы увести ученика от иллюзий. Ведь ученик неизбежно воспримет сострадание гуру как любовь к нему такому, какой он есть в данный момент. Однако гуру любит ученика в его (или ее) истинной природе: как «Я» (атман, пуруша), или будду, кото­рый в данный момент скрыт всевозможными заблуждениями. Если же гуру просто мудр без сострадания, ученик, скорее всего, окажет­ся сокрушенным требованием преобразовать себя. Пока учитель не достиг полного озарения, всегда возможен некий дисбаланс в пере­даче. По крайней мере часть проблем, возникающих в отношениях между современными учителями и учениками, можно объяснить отсутствием должного сочетания мудрости и сострадания со сто­роны учителя. Ученик по своей природе беззащитен перед заблуж­дениями, проекциями, иллюзиями и обманами, которые мешают установить конструктивную связь с гуру или откладывают ее уста­новление. По этой причине гуру прежде всего обязан указать учени­ку ясный путь возвышающей «я» дисциплины.

Обретение внутреннего гуру

В процессе осознания себя учеником неизбежно происходит то, что он или она «перерастают» внешнего гуру и открывают гуру как духовную функцию или принцип внутри себя. Спеша к про­светлению, западные ученики слишком часто преждевременно отрекаются от внешнего гуру, подвергая себя риску впасть в само­обман. Они с готовностью заявляют, что являются собственными гуру. Однако, за исключением близости к окончательному осозна­нию, единственный внутренний гуру, доступный средней личнос­ти,— это эго или «я». Поскольку йога рассматривает эго, «я», как причину отсутствия просветления, руководство «я» вряд ли спо­собно привести к высшей реализации. Вместо того чтобы стать уничтожителем духовного невежества, эго в качестве гуру просто

погружает ученика в еще большее невежество, путаницу и, нако­нец, в отчаяние. Таким образом, пока ученик не приобретет доста­точной зрелости, чтобы открыть и правильно откликнуться на зов принципа гуру внутри себя, он (или она), безусловно, должен практиковать гуруйогу по отношению к внешнему учителю.

30. Священное безумие

Духовная жизнь как полное изменение

С незапамятных времен духовный путь понимают как нечто совершенно противоположное условным взглядам и поведению и даже как подрыв общепринятой реальности. Духовная или свя­тая жизнь традиционно основана на глубочайшем пересмотре условных ценностей и суждений, на том, что в тантре называется паравритти, иначе «переворот», «полное изменение». Подобный революционный подход прекрасно выражен архаическим симво­лом Древа Жизни, описанном в «Бхагавадгите» (15.1—3). Его ветви тянутся к земле, а корни устремлены в бесконечность высоко наверху. Именно этому, разумеется, и пытаются подражать прак­тикующие хатхайогу различными перевернутыми позами (випа ритакарани), особенно стойкой на голове (ширшаасана).

Изучая великие духовные традиции мира, мы обнаруживаем, что зачастую в них сознательно культивировалась нетрадицион­ность. Именно это дало подъем явлению, названному «священным безумием», т. е. духовному образу жизни или учению, включающе­му намеренное шоковое поведение с целью поразить обычную личность и, быть может, «подтолкнуть» ее таким образом к более точному пониманию реальности. В тибетском буддизме подобное направление получило название «безумная мудрость».

Феномен священного безумия встречается в буддизме, индуиз­ме, суффизме, христианстве, а также в племенных религиях. Он всегда связан с фигурой святого, мудреца или подвижника. Обыч­но эти люди учат или свидетельствуют о священной Реальности, подчеркивая альтернативные ценности, в которых может прояв­ляться эта реальность. Такие личности всегда фокусники, клоуны, нарушители табу, мастера обмана и любители сюрпризов.


144

145

>&< Георг Фойерштейн

Безумцы Христа ради

В христианстве первым роль безумца (погречески морос) сыграл апостол Павел. Он знал, что враги обвиняли самого Иису­са в безумии и одержимости дьяволом, но Иисус одержал победу над всеми ними. По этой причине Павел призывал своих собрать­ев христиан всеми силами культивировать безумство в духовной жизни, чтобы уйти от искушения мыслью о том, что они обрели мудрость мира. Совету Павла с огромным энтузиазмом следовали отцыпустынники третьего и четвертого веков. Они полностью полагались на милость Божью, ведя самую непритязательную жизнь,— что в глазах мирян выглядело чистым безумием. Эти доб­ровольные «идиоты», как их стали называть, вошли в историю под именем «безумцев Христа ради». Однако на деле умерщвлявшие себя анахореты идиотами вовсе не являлись, некоторые из них прежде, в миру, носили громкое имя или славились большой уче­ностью. Их пример вдохновлял в лоне Церкви многие поколения духовных радикалов.

Так, в VI веке Теофил и Мария, два представителя знатной мо­лодежи, скитались с места на место под видом комедианта и про­ститутки. Их представления, вероятно, приносили им не столько похвалы, сколько грубое обращение. Никто не признавал в этой паре искателей духа, пока однажды Иоанн из Эфеса не застал их погруженными в глубокую молитву. Молодые люди намеренно из­брали странную жизнь, полную невзгод, чтобы приблизиться к Богу.

Сходным образом в X веке святой Андрей, наставник знамени­того Эпифания, вел жизнь безумного нищего. Он голым бродил по улицам и спал под открытым небом вместе с собаками. Тремя сто­летиями позже уважаемый итальянский нотариус Якопо да Тоди выставил себя на посмешище, ползая на четвереньках по ярма­рочной площади обнаженным и с седлом на спине. Оскорблен­ные современники сочли его сумасшедшим, хотя да Тоди вовсе не сошел с ума, а просто стремился навлечь на себя общее осмеяние по примеру своих предшественников в самоуничижении, дабы через унижение возвыситься духовно.

Пожалуй, самым известным безумцем Христа ради был святой Франциск Ассизский. В молодости он отказался от своей семьи и значительного наследства ради трудной жизни духовного пили­грима. Свой религиозный путь святой также начал с того, что снял

ГЛУБИННОЕ ИЗМЕРЕНИЕ ЙОГИ S/ta

с себя всю одежду перед большой толпой, собравшейся на площа­ди его родного города. С тех пор он жил в великой бедности, но с сердцем, полным хвалы Господу.

Из сорока двух канонизированных святых, ведших жизнь бе­зумцев, тридцать шесть принадлежат русской ортодоксальной церкви. В России святых безумцев называли юродивыми. Самым знаменитым из них был святой Василий, бродивший в XVI веке по улицам Москвы в одном рубище. Он свободно общался с вора­ми и проститутками, проливал горестные слезы перед домами грешников и кидался с кулаками на ханжей, бросавших в него камни. Хотя после XVII столетия «духовные» безумцы как явление исчезли из русской (и западноевропейской) культуры, они про­должали фигурировать в русской литературе. Наиболее ярко это отразилось в романе Достоевского «Идиот».

Мусульманские безумцы

Обращаясь к религиозному наследию ислама, мы встречаем безумцев в суфизме, мистическом направлении ислама. Забавная, похожая на ДонКихота фигура муллы Насреддина — литера­турный вымысел, но в ней отражены основные черты безумных суфиев. Исла*м изображает святого безумца как человека, шест­вующего по «пути порицаний». Безумных суфиев называют мед жубами, отравленными Богом мистиками, которые, как сфор­мулировал когдато Пир Вилайят Инайят Хан, всегда опасны и непредсказуемы. Подобно своим современникамхристианам, безумные суфии вызывали своим эксцентричным поведением порицания и насмешки ради духовного роста. Однако в отличие от безумцев Христа ради их эксцентричность не всегда нахо­дила выражение в добровольной нищете и кротости. Иногда меджубы, особенно среди мусульман Индии, демонстрировали святое безумие, якобы погрязая в грехах обжорства и гордости.

Так, в XI веке меджуб Абу Сайд не сходил с досужих языков изза своих сумасбродства и «богопротивного» поведения. Он не только часто задавал роскошные пиры, но и носил иногда характерные шерстяные одежды суфия, чтобы затем появиться в дорогих шел­ках. Когда местный султан затеял официальное следствие, Абу Са­йд мгновенно ответил еще одним пиром. Следственная комиссия быстро пришла к выводу, что имеет дело не с сибаритствующим


146

147

4fc; Георг Фойерштейн

мошенником, а с великим духовным учителем. Все обвинения с него были сняты.

Однако не всем меджубам так везло с властями предержащими. В XVII веке император Ауренгзеб казнил Сармада, который отка­зывался носить любую одежд)'. Когда палач попытался завязать ему глаза, Сармад улыбнулся и сказал: «Входи в любой одежде, Я все равно узнаю тебя». Мы помним также ужасную судьбу суфий­ского мистика Халлая, распятого за то, что он объявлял о своем идеальном единстве с Богом. В исламе с его воинствующим моно­теизмом любое подобное высказывание звучит абсолютно ерети­ческим и карается смертью.

Тибетская сумасшедшая мудрость

Халлай вряд ли бы произвел особое впечатление на индусов и буддистов, привыкших к крайне мистическим высказываниям. Так, великий афоризм северного буддизма (махаяны) гласит, что первичная, ультимативная Реальность (в смысле «прекращения», нирваны) коэссенциальна по отношению к явленной, феноме­нальной реальности (называемой сансара). Это заявление практи­чески бессмысленно с точки зрения обыденной мысли, опериру­ющей в царстве противоположностей, однако абсолютно неоспоримо с точки зрения просветления.

Идентичность трансцендентности и имманентности — хлеб и масло буддистских безумцев, которых в Тибете называют мьон па. Сумасшедший адепт, опираясь на данную метафизическую ис­тину использует ее, чтобы смутить и одолеть обыденную мысль учеников и, как иногда бывает, «невинных» зрителей.

Одним из наиболее известных сумасшедших адептов Гималаев был Друкпа Кунлей, живший в XV веке. Хотя Друкпа Кунлей — ис­торическая личность, многое из того, что про него рассказывают, относится к легендам и вымышленному житию. Тем не менее не­истовые подвиги, приписываемые ему и другим безумномудрым адептам, вполне соответствуют духу святого сумасшествия по тибетски.

Достигнув просветления, Друкпа Кунлей скинул с себя мо­нашеское одеяние и стал странствующим «шутом», приобретя немалую известность своими способностями выпивать огромное количество тибетского пива и соблазнять женщин. Ему нравилось

ГЛУБИННОЕ ИЗМЕРЕНИЕ ЙОГИ &

отказывать легкодоступным или тщеславным женщинам, пусть самым хорошеньким, зато он не жалел усилий, чтобы завоевать сердце тех, в ком видел большой духовный потенциал.

Согласно одной из легенд, однажды Друкпа Кунлей встретил молодую буддистскую монахиню, направлявшуюся в город. Он быстро убедил ее заняться с ним любовью, и монахиня пугливо покорилась натиску адепта. Затем оба отправились своей дорогой. Спустя положенное время монахиня родила. Когда настоятель узнал, что отцом ребенка был Друкпа Кунлей, он объявил, что в этом нет греха. Остальные молодые монахини воспылали зави­стью: им тоже не терпелось изведать сексуальное наслаждение. Через год монастырь был полон младенцев, и все утверждали, что отец их — неугомонный Друкпа Кунлей.

Когда Друкпа Кунлей услышал о своей плодовитости, он при­шел в монастырь, собрал всех юных матерей, а затем объявил, что позаботится обо всех детях, которые действительно его собствен­ные, остальные же будут принесены в жертву Божеству. После этого он схватил ребенка, о котором знал, что это его сын, воззвал к Божеству и с силой швырнул младенца. Раздался оглушительный удар грома, и ребенок остался невредимым. Другие монахини, с ужасом наблюдавшие все это, в страхе схватили своих незакон­ных отпрысков (ведь они знали, что их отцом был вовсе не адепт) и бежали.

Все бесчисленные сексуальные приключения Друкпы Кунлея представляли собой случаи посвящения. Он был истинным после­дователем тантры, считавшей секс средством духовной трансфор­мации. Те, кто идет по пути тантры левой руки, используют секс как священный обряд, средство самотрансформации и духовной трансмиссии.

Как наше западное общество реагирует на радикальных учи­телей, подобных Друкпе Кунлею? Пытаясь ответить на этот во­прос, не будем погружаться в пустые спекуляции, поскольку у нас перед глазами пример покойного ламы Хёгиямы Трунгпы, чьи сексуальные отношения с учениками не сходили со страниц газет всего несколько лет тому назад. Некоторые из учеников все еще в ужасе от наложенного им клейма сумасшедшей мудрости. Кроме того, имеется рожденный в Америке адепт Ади Да (Да Фри Джон), который однажды объявил себя современным Друкпа Кунлеем, хотя по сравнению с легендарным оригиналом, вел себя гораздо


148

149

>»<: Георг Фойерштейн

ГЛУБИННОЕ ИЗМЕРЕНИЕ ЙОГИ ЈЈfc'


приличнее. Но, несмотря на это, и Ади Да неоднократно привле­кал внимание средств массовой информации своим учением в стиле тантры.

С точки зрения адептов тантры, аскетизм и сексуальность ни в коем случае не являются несовместимыми. Отвергая пурита­низм, они утверждают, что, если мы не найдем святого в собствен­ных телах, мы не найдем его вообще. Лично я склонен согласить­ся с этими адептами, хотя их подход, безусловно, оставляет широкое место для сомнений.