Тема №7 антропонимы в стиле прессы и публицистики и в художественной литературе вопросы
| Вид материала | Документы |
| Paul mir die Hälfte von seinem Pausenbrot gegeben. Das war gut... Den Paul |
- Программа курса "теория публицистики и литературно-художественной критики", 169.51kb.
- Тема материнства часто встречается в художественной литературе. Много пишет о матерях, 93.83kb.
- Реферат по литературе Тема \"отцов и детей\", 593.25kb.
- Семья в художественной литературе, 495.7kb.
- Семья в художественной литературе, 1687.56kb.
- Рождественские мотивы в художественной литературе XIX-XX веков, 67.05kb.
- Урока Тема Количе, 336.59kb.
- Тема урока Дата, 784.46kb.
- Урока Тема цель, 930.33kb.
- Оформление: Портрет писателя, книжная выставка, 118.36kb.
2. Так называемые воплощенные, олицетворенные имена (verkörperte Namen), получающие собственное значение через указание на существующего и вне всякого контекста носителя имени, например: Hippocrates.
3. Звуко-символичные имена (klangsymbolische, lautmalende, lautseman-tische Namen) – имена, звукосочетания которых вызывает у читателя определенные ассоциации: Horribilicribifax, Dilldapp, Wellewatz, Murxa.
4. Классифицирующие имена, относящие их носителей по религиозному, национальному, социальному признаку или просто литературно обусловленные традиции имянаречения в определенной социальной группе общества, например: Johann – слуга, Itzig – еврей, Permaneder – баварец, Lisette – служанка и т.д.
Представленные выше четыре группы тесно взаимосвязаны между собой так, что иногда одно и то же “говорящее” имя можно с полным основанием отнести к нескольким группам сразу [Seibicke: 1982: 91]. В «говорящих» фамилиях стилистическая экспрессия оценочности возникает благодаря их семантической двуплановости: этимологическое (отапеллятивное) значение основы накладывается на собственно ономастическое, номинативное, в результате чего первое усиливает второе и делает его «говорящим», оценочным и двуплановым Фонякова 1990: 45.
Конкретная природа имени собственного лежит в основе индивидуализирующей функции поэтического ономастикона. Мы настолько привыкли к тому, что именем обозначается нечто индивидуальное, что стоит появиться в произведении имени собственному, как возникает иллюзия индивидуализированности соответствующего объекта, хотя писатель фактически еще не индивидуализировал носителя имени специфически художественными средствами.
Mein Pausenbrot ist in den Dreck gefallen. Aber dann hat Paul mir die Hälfte von seinem Pausenbrot gegeben. Das war gut... Den Paul mag ich nämlich [Bröge 1990: 174].
С этим свойством собственных имен связан прием “мнимого введения героя”. Герой назван и о нем говорится так, как будто мы его знаем, хотя на самом деле нам ничего еще о нем неизвестно. В указанном ниже примере с имени собственного начинается рассказ. Считаем, что в данном случае можно говорить о функции начала / зачина повествования, реализуемой личным именем героини.
Jule spielt nicht. Sie sitzt auf der schmalen Mauer am Sandkasten, baumelt mit den Beinen und wartet [Fuchs 1989: 5].
В подобных случаях возникает своеобразная иллюзия индивидуализации, предваряющая собственно художественную индивидуализацию и скрадывающая для нас постепенность последней. Конкретная природа собственного имени, проявляющаяся в нашем сознании в слиянии имени и его носителя, лежит в основе “семантического воскрешения” исторически известных личностей посредством называния носимых их антропонимов в художественной литературе. Это могут быть:
а) известные композиторы:
Alle strengten sich an, die fünf Mädchen schmetterten, was die Stimmbänder hergaben, Sonja selbst verstärkte den Sopran um ihre Stimme, doch beim abschließenden Halleluja von Georg Friedrich Händel, ließ sich die fehlende Fülle nicht vertuschen [Hassencamp 1976: 36].
б) писатели, философы:
Man unterhält sich, während man Tee trinkt, und von da kommt man auf die Neu-Einstudierung von Schillers «Don Carlos” im Staatstheater [Mann 1989f: 291].
в) видные политики, исторические деятели:
Stanislaw-Griegull ... hat sich mit einem Viehhändler gewettet über die Vornamen Napoleons [Lenz 1990: 8].
Das gibt ihm nämlich Gelegenheit, von dem England Wilhelms III., um das es sich eigentlich, auf das Zeitalter Philipps II. und der Gegeninformation zu kommen, das sein Steckenpferd ist [Mann 1989: 286].
Если в фамильном ониме персонажа четко прослеживается значение мотивирующего его апеллятива, то, как указывалось выше, в художественном произведении речь часто идет о «говорящих» именах. «Образ» имени или фамилии во многом зависит от того, как люди понимают их первоначальный смысл [Онхас 1991: 54]. Рассмотрим следующий пример:
«Ja», sagte der Fremde höflich. «Doktor Parkplatz».
«Entschuldigen Sie,» sagte der Beamte. «Unter Parkplatz stellt man sich sonst etwas anderes vor.»
«Ich weiß,» sagt der Fremde, «aber mein Name ist viel älter. Er stammt aus einer Zeit, in der es noch gar keine Parkplätze gegeben hat. Er kommt von einem bestimmten Platz in einem Park, wo Vorfahren von mir Gärtner gewesen sind. Niemals konnte damals ahnen, dass dieses Wort einmal eine andere Bedeutung bekommen würde» [Hohler 1992: 11].
В данном примере фамильное имя Parkplatz вызывает у читателя, да и у самих персонажей художественного произведения, своей звуковой формой ассоциации со значением апеллятива. А сам герой, носящий данную фамилию, во избежание заблуждения пытается объяснить первоначальное, этимологическое значение своей фамилии. В данном случае произошел как бы обратный процесс, то есть фамильный оним не столько потерял связь с апеллятивом, сколько приобрел новое значение на основе «ложной» или «народной» этимологии.
Выбор конкретного собственного имени дело автора. И здесь, разумеется, субъективный фактор очень велик. Известный пражский филолог профессор А. Бем отмечал, что в ином литературном шедевре достаточно поменять произвольно героев именами, и произведение, в которых имена играют даже самую скромную локально-ограниченную роль, окажется совершенно изуродованным [цит. по Магазаник 1978: 27]. Возражая исследователям, говорящим о невозможности замены имен хорошо известных литературных персонажей, Ю.А. Карпенко отмечает, что следует различать невозможность действительную, мотивированную художественной логикой произведения, и невозможность мнимую, возникающую лишь потому, что произведение уже написано. В классическом произведении, вошедшем в золотой фонд литературы, все имена воспринимаются как оптимальные. Далеко не всегда следует безоговорочно утверждать, что литературное собственное имя могло стать таким, какое оно есть. Писатель мог принять и иное ономастическое решение Карпенко 1986: 36.
В историческом прошлом фамилии мелких крестьян обычно отличались от фамилий потомственной аристократии. То же относится и к личным именам. Излюбленный круг имен у духовенства, аристократии и простых людей в значительной части не совпадал. Хотя, понятно, были у них и “общие” имена, социально нейтральные. В литературе же подбор и употребление антропонимов стал средством, указывающим нередко “с порога” на социальную дифференциацию в обществе и на принадлежность героев определенному социальному кругу.
Auch die beiden Bedienerinnen, Jana, das Stubenmädchen, und Pepi, das Küchenmädchen, waren Schwestern.... Sie waren Jungfern, ... sie waren katholisch, und sie stammten aus der Gegend von Nörtingen [Strittmatter 1989: 8].
Meine beiden Arbeitsgeberinnen hatten den Buchenhof ein Jahr zuvor gekauft. Sie nannten mich ihren Farmleiter... und es wurden mir ein älterer Tischgeselle namens Wunibald Krűmer und ein Hilfsarbeiter, ein alter Rentner mit Namen Mückelei beigegeben [Strittmatter 1989: 7].
Сравните значения мотивирующих фамильные онимы апеллятивов: m Krümer 1.с/х «культиватор»; 2. тех. «колено (напр. трубопровода)»; f Mücke – «комар, мошка».
Наиболее важные художественные функции имени собственного связаны, как правило, с поэтикой подтекста. Очень важно почувствовать лексический и культурный фон, скрывающийся за каждым именем собственным [Салимова 1999: 5]. Дело в том, что поскольку онимы вообще лишены словарных значений, можно “нагрузить” – и при этом “тяжело нагрузить” – имя собственное явной эстетической семантикой. Его можно лишь приблизить к нарицательному выражению, что непременно отдает какой-то искусственностью. Имена же, художественная функция которых реализуется подтекстом, воспринимаются в произведении прежде всего как самые обычные имена, отчего их эстетическая “грузоподъемность” чрезвычайно возрастает. Имя обретает заметное образное значение без ущерба для ономастического правдоподобия.
Классифицирующая функция имен собственных в художественной литературе имеет ряд подфункций, которые позволяют делить все имена по следующим признакам: 1. этническому; 2. религиозному; 3. региональному (территориальному); 4. социальному; 5. возрастному.
Факторы, определяющие идеологию общества, непременно оказывают влияние на имена. Имена, на которых лежит печать социальной жизни общества, отражают в частности его классовую, сословную, групповую и т.п. неоднородность. Литературные имена, которые вызывают у читателя определенную положительную или отрицательную оценку их восприятия (в том числе и их звукового оформления) выполняют в тексте художественного произведения ассоциативную функцию.
Ich soll Studienrat Hőhler erklären, wieso ich zu der Ansicht komme, da es jene höheren Welten, in denen sich der Steiner aufhält, gibt. ...
Es ist gut, da die Hausfrau kommt, die Frau Höhler... Da ist die Tochter des Höhlers, und die heißt Hanna [Strittmatter 1989: 74].
Наличие звука [h] в фамильных и личных онимах вызывает у нас ассоциацию c чем-то пространственным, духовным. Иногда сам персонаж художест-венного произведения может давать ту или иную оценку имени своего собеседника.
Sonja, der Name paßt nicht, findet er, könnte Margitta heißen wie diese Kugelstoßerin, oder Tamara. Aber das wieder nicht mit dieser Stimme [Loest 1976: 43].
Поэтическое использование говорящих имен связано с окказиональным речетворчеством, которое осуществляется как на фонетическом, так и на морфологическом уровнях. К окказиональным индивидуализаторам на фонетическом уровне относятся все нетрадиционные (не зафиксированные в лексикографической практике) случаи употребления сокращенно-суффигиро-ванных имен в образно-характерологических целях. В силу того, что семантика первого уровня – фонем – относительна и они обладают лишь смыслоразличительной функцией, А.А. Живоглядов и С.Ж. Нухов говорят лишь о потенциальной образности речевых манифестаций фонем (аллофонов, звуков речи), отражающих реальный звучащий мир (ономатопея) или выступающих в качестве динамических интенсификаторов (аллитерация). «Фонетическая форма литературного собственного имени является ведущим средством выражения эмоционально-стилистической функции» Карпенко 1986: 37. На морфологическом уровне окказиональное ономатворчество превращает индивидуализаторы в гибридные формы, например, путем добавления к личному имени фамильного форманта или путем апеллятивации основы при помощи словообразовательных суффиксов и контаминации основ [Живоглядов, Нухов 1996: 55-56]. Эмоционально-эстетическая функция выражается и словообразовательной формой собственного имени, разными видами несоответствия
(допустим, имени и фамилии, имени и образа) Карпенко 1986: 37.
Подтекстовые функции имен собственных в литературе делятся, по мнению Э.Б. Магазаника, на две неравные по значению группы: 1. «имя с подтекстом»; 2. «имя в подтексте», то есть в некоей системе подтекста в произведении.
Подтекстовые функции многообразны, они опираются на обсуждавшиеся уже лингвистические свойства категории собственноименности. «Восприятие подспудного значения таких собственных имен факультативно. Может читатель догадается, может возникнет у него должная ассоциация, а может быть и нет. И для соответствующих образов характеристическая роль имени, как костыль хромца, без которого ему и шага не ступить» [Магазаник 1978: 28]. Уловив подтекст такого имени, читатель обогащает свое восприятие образа, ибо он, кроме всего прочего, расшифровывает тайные знаки субъективного авторского отношения к герою.
Итак, «говорящие» имена (как впрочем и все другие) органически связаны со смысловой структурой художественного произведения. Они выполняют в тексте в первую очередь характерологическую функцию, раскрывая сущность, социальное положение, нравы, вкусы, привычки, мораль персонажей. Если даже имя персонажа в литературном произведении играет скромную локально-ограниченную роль, тем не менее, автор подходит осознанно к подбору имени, учитывая возраст героя, его общественное и семейное положение, характер, образование, время действия, речевую ситуацию и др.
Вопросы для самоконтроля
1. Структурный анализ антропонимов в современном газетном языке.
2. Прецедентные имена-антропонимы на страницах газет.
3. Стилистические приемы использования антропонимов (метонимические переносы имени собственного, прагматические и структурно-семантические механизмы употребления антропонимических номинаций, трансформация семантики при апеллятивации онимов,
двусмысленное употребление имени собственного, антропонимическое перефразирование в газетных текстах)
4. Говорящие имена в художественном тексте.
5. Классификацтя имен в соответствии с их участием в создании художественных образов.