Geum.ru

Тема №7 антропонимы в стиле прессы и публицистики и в художественной литературе вопросы

Вид материалаДокументы
5. Говорящие имена в художественном тексте
Chopin?» «Ja, die Nocturnes. Und nun fehlt nur, daß ich die Kerzen anzünde...»[Mann 1989: 82
Strittmatter 1989: 28
Подобный материал:
1   2   3   4   5

5. ГОВОРЯЩИЕ ИМЕНА В ХУДОЖЕСТВЕННОМ ТЕКСТЕ


В специальной литературе для собственных имен в художественной ономастике конкурируют терминологические обозначения «поэтическое имя», «литературное имя» или «поэтический антропоним», «литературный антропоним». Н.В. Подольская отдает предпочтение термину «поэтический антропоним», поскольку «литературный антропоним» обозначает имя собственное, форма которого соответствует нормам литературного языка [Подольская 1988: 31]. Г.А. Силаева употребляет обозначение «литературный антропоним», понимая под ним реально существующие имена [Силаева 1977: 163]. Карл Гутшмидт задается вопросом, все ли появляющиеся в литературном произведении имена могут требовать статус литературного (поэтического) имени. Можно ли понятие “литературное (поэтическое) имя” заменить на “литературный (поэтический) антропоним”? [Gutschmidt 1984: 9-10]. Считаем, что следует все-таки различать эти два термина. Дать имя литературному персонажу – велик ли труд? Имен так много – бери любое. Но автор “Евгения Онегина” признавался:

Я думал уж о форме плана,

И как героя назову,

Покамест моего романа

Я кончил первую главу.

[цит. по Никонов 1971:.407]

В системе текста, в том числе и художественного, имена собственные участвуют в общей смысловой структуре произведения и тем самым оказываются связанными с понятиями. В определенном контексте оним становится понятием за счет приращения смысла. Имена собственные в тексте значимы не сами по себе, а по занимаемому ими месту в идеальной системе понятий, получающей художественное воплощение [Андреева 1995: 6]. Здесь речь идет больше о говорящих именах. Рассмотрим следующий пример, в котором характеризуется герой по фамилии Geiz, обозначающей в переводе “скупой”.

Da antwortete der Mann: “ Ich heiße Hans Geiz ... Ja, ja, sparen möchte jeder, man muß es aber auch verstehen. Das ist zugleich Schornstein und Tür und Fenster von meinem Haus. Die Menschen sind doch dumm, daβ sie sich mit teurem Geld Häuser aus Stein über der Erde bauen, wo sie doch so einfach mit wenig Kosten in die Erde hinein können. ... An den Wänden seiner Halle aber lag zu Bergen aufgehäuft alles alte Zeug, das man sich nur denken kann: Berge zerrissener Schuhe, Türme aus alten Matrazen, ...Pyramiden von alten Flaschen. ... Die Leute denken, sie brauchen die Sachen nicht mehr, tun sie weg und vergessen sie. Aber ich bewahre alles auf, denn nichts wird vergessen auf dieser Welt [Fallada 1978: 143,148,154].

Фамильный оним, входящий в структуру художественного произведения, органически связан с содержанием как один из элементов художественного выражения [Морозова 1971: 89]Через контекст произведения раскрывается образ главного героя, его поступки, действия, образ жизни, манера общения, поведения. Черта характера, отраженная в имени, постоянно напоминает о себе в поступках героя.

Принципиальное различие между именами собственными в реальной коммуникации и именами собственными в художественной литературе состоит в том, что последние избираются и создаются осознанно, применительно к конкретному герою, его характеру, эпохе, месту действия и т. п. Таким образом, имя собственное в литературе выполняет не только функцию идентификации, но и функцию характеристики носителя имени. В данном случае речь идет о «значащих» или «говорящих» именах, которые особенно ярко наделены эстетической функцией и значением.

Так что же все-таки “говорят” литературные имена собственные, какие функции они выполняют в художественном произведении? В.Д. Бондалетов предлагает такой список этих функций: «номинативная, идеологическая, характеризующая, эстетическая, символическая» Бондалетов 1983: 63. Номинативная функция имен в литературе, иначе дифференциальная, считает Ю.А. Карпенко, действительно остается, но выносить ее на первое место не стоит. «Функциональная трансформация собственных имен в художественной литературе прежде всего и заключается в том, что приоритет дифференциации (номинации) отступает под натиском стилистики» Карпенко 1986: 37. Выбор имен героев художественного произведения подчиняется двум принципам: эти имена должны органически входить в систему ономастики данного языка и помогать решению стилистических задач, которые ставит автор перед тем или иным персонажем [Щетинин 1966: 119] .Главная функция собственных имен в художественной литературе  стилистическая Карпенко 1986: 37. Одну из разновидностей стилистической функции литературной ономастики Ю.А. Карпенко определяет как информационно-стилистическую. Информация собственного имени предстает в логическом, понятийном виде, и ее легко можно описать, выразить словами. Таким образом, литературные собственные имена здесь оказываются близкими к нарицательным словам. В. Флейшер и Г. Михель пишут: «Само имя может обладать описательными элементами, в основе которых лежит апеллятивное значение. Если данное значение актуализируется, то речь идет о «говорящих» именах» [Fleischer, Michel: 1977: 112, перевод наш  Т.Б.].

Попадая в художественно-литературный контекст, имя собственное может быть источником дополнительной информации, как, например, так называемые “значащие” или “говорящие” имена.

Ich möchte zu Herrn Professor Turbozahn, dem Erfinder [Knister 1990: 21].

Und da stand Frau Heisenbrack, die Hausbesitzerin, vor der Tür. Sie beschwerte sich, da am Freitagsnachmittag die Treppe noch nicht geputzt ist. [Fuchs: 13]

Сравните составные части композитного фамильного онима: m Brack = m Bracke  «ищейка»; f Bracke  «контроль, проверка»; heiser  «хриплый, сиплый, охрипший»

Alles entwickelte sich zum besten, und das Programm schien berets fertiggestellt, als Herr Assessor Witznagel, der űber kulante Bewegungen und viele Mensurnarben verfűgte, plötzlich aufs neue das Wort ergriff [Mann 1989: 48-49].

«Ja, Frau Schwung, Erna Schwung. Sie wohnt ein paar Häuser weiter und ist dafür bekannt, daβ sie tadellos saubermacht...» [Bröge 1990: 45-46].

Сравните значение мотивирующего фамилию апеллятива: m Schwung «размах, порыв».

Второй разновидностью стилистической функции собственных имен в художественной литературе Ю.А. Карпенко называет эмоционально-эстетическую, так как собственное имя вызывает у читателя определенные чувства, формирует его отношение к изображаемому.

Говорящие имена – одна из специфических особенностей романов немецкого писателя Э. Штриттматтера. Обращаясь к этому приему для характеристики героев, Э. Штриттматтер продолжает традицию, известную в мировой литературе. Главный герой одноименного романа, Оле Бинкоп, получил свое странное имя в честь героя одного романа – раба, поднявшегося против угнетателей, а прозвище – после памятного всем случая с роем пчел. Но это прозвище можно истолковывать и по-другому. Сначала оно несло в себе оттенок “фантазер”, так как Оле стремился к недосягаемому. Но Оле – труженик, он трудолюбив как пчела (bienenfleißig). Существует и еще одно объяснение прозвища «Бинкоп»: в его голове как пчелы постоянно роятся новые идеи [Ноздрина 1980: 3922]. Имена персонажей могут быть связаны с профессией. Например: парикмахер Шабер (der Schaber – «скребок»), зубной врач Циттер (от zittern – «дрожать»), кузнец Айзенхауер (от Eisen – «железо» и hauen – «рубить, наносить удары»). [Ноздрина: с.393]

Антропонимы в художественном произведении выполняют функции, тесно связанные с контекстом и действующими лицами. Самые обычные, наиболее часто использующиеся художественно-стилистические функции онимов в художественном произведении представляют собой прямое применение языковой стилистики собственных имен, лишь соотнесенное с общими художественными целями произведения.

Связь имени собственного с понятием, заключенным в породившем его апеллятиве, стремится к нулю. Это не значит, однако, как считает А.В. Суперанская, что имя собственное не несет никакой информации апеллятива. Первейшая информация апеллятива – установление связи с понятием, через него с конкретным предметом, а через это – выяснение отношения говорящего к предмету. Иначе обстоит дело с собственными именами. Информация имени первым делом устанавливает связь с конкретным предметом, затем отношение говорящего к предмету, языковую и национальную принадлежность и, наконец, лексическое значение компонентов и возможные ассоциации с различными понятиями, связанными и не связанными с апеллятивным названием данного предмета и с апеллятивом его имени [Суперанская 1970: 11].

В основе стилистики собственных имен всех типов лежат две группы разнообразных по природе факторов. Во-первых, языковых:

– наличие арсенала специальных моделей для собственных имен определенных типов;

– ассоциации онимов со значением апеллятивных лексем, мотивирующих именования;

– влияние стилистических коннотаций апеллятивов, омономичных основам онимов;

– ассоциативная соотнесенность с синонимическими и омонимическими рядами, в которые входят указанные апеллятивы, и с логическими группировками, в которые последние входят.

Во-вторых, социальных:

– распределение предоставляемых языком вариантов именований между отдельными социальными, территориальными, производственными и возрастными группами людей, в результате чего складывается ономастическая норма употребления.

В лексиконе языка имена собственные образуют определенные классы, разряды, обладающие разной экспрессией и относящиеся к различным сферам социального бытования. Именно этими “значениями”, отражающими принадлежность данного имени к той или иной стилистической группе, чаще всего и пользуется мастер слова при подборе именований для персонажей произведения. Однако эти функции поэтической ономастики художественно используемых собственных имен не суть важнейшие.

Следует отметить, что любая художественная функция, в которой писатель использует имя, опирается – непосредственно или косвенно – на то или иное лингвистическое свойство имени собственного или сочетание этих свойств. В текстах художественной литературы антропонимы часто наделены характерологическими качествами. Так, прозвища не столько называют, сколько характеризуют, оценивают. Что же касается собственно фамилий персонажей, то в изобразительном отношении они, кроме “говорящих”, по сравнению с прозвищами бесцветны, ибо в них представлен преимущественно номинативный элемент онима. В речевой практике бытового общения и в художественном творчестве фамилии и прозвища одних и тех же лиц часто чередуются. Первые только называют, вторые и называют, и характеризуют.

Некоторые имена персонажей благодаря своему звучанию или вызывающим у читателя определенным ассоциациям могут вызывать в нем или уважение и симпатию, или насмешку, и даже отвращение. В подобных случаях В. Флейшер и Г. Михель говорят о суггестивных именах (suggestive Personennamen) Fleischer, Michel 1977: 112. Суггестивный (от лат. suggestio  внушение), внушающий, вызывающий собою какие-либо представления, идеи [Соврем. словарь иностр. Cлов 1993: 586]. На это и расчитывают писатели, не каждому персонажу можно дать любое произвольное имя. В связи со всем сказанным выше субъективную связь отдельных имен можно рассматривать в отношении и к определенному ландшафту. Так, почтенный владелец замка Dubslav von Stechlin предается размышлениям по поводу своего имени:

«Diese Worte ... richteten sich ... gegen seinen ... Vater, an dem er überhaupt allerlei Großes und Kleines auszusetzen hatte, so beispielweise auch, dass man ihm, dem Sohne, den pommerschen Namen «Dubslav» beigelegt hatte. «Gewiß, meine Mutter war eine Pommersche, noch dazu von der Insel Unsedom, und ihr Bruder, nun ja, der hieß Dubslav. Und so war denn gegen den Namen schon um des Onkels willen nicht viel einzuwenden... Aber trotzdem bleibe ich dabei, solche Namensmanscherei verwirrtt bloß. Was ein Märkischer ist, der muß Joachim heißen oder Woldemar. Bleib im Lande und taufe dich redlich. Wer aus Friesack ist, darf nicht Raoul heißen» [цит. по Fleischer, Miche 1977: 113].

Изобразительная роль антропонимов находится в зависимости от лежащего в их основе лексического значения апеллятива. Имена собственные с ясным этимологическим значением основы, с говорящей внутренней формой в художественном тексте являются прямо мотивированными, то есть «прямо характеризующими» через семантику или форму основы называемый образ, черты характера, социальный тип Фонякова 1990: 45. Через фамилии персонажей можно хорошо отразить сущность, общественное положение, вкусы, привычки, мораль персонажей. Выбор имени литературного произведения обусловлен многими причинами. Он определяется не только традициями, но и эстетической позицией писателя, речевой культурой среды, всей эмоционально-стилистической атмосферой произведений [Акулова-Богородская 1968: 31-32].

Классифицируя имена литературных героев по их стилистической роли в произведении, Л.М. Щетинин выделяет четыре группы имен, по-разному участвующих в создании художественных образов.

1. Нейтральные имена. Значение основы и фонетическая форма таких имен никак не отражает характера и поведения героя.

Der Briefträger Sebastian hatte mit Recht nur Freunde in seinem Dorf Grünbach [Kűpper: 41].

2. Описательные (характеризующие) имена. К этой группе относятся фамильные имена, основы которых дают прямую или косвенную характеристику их носителей: Sportlehrer Stramm «прямой, ровный, натянутый», Genosse Erster «первый», Stationsarzt Dr. Frosch «лягушка» [Hellfritzsch 1973: 69].

Mir gegenüber saβ Herr Redakteur Preßbold. ... Das war ein feiner Mann, grob, laut.. Seine rechte Hand war Herr Heber, ein langer, dünner, trockener Mann [Fallada 1980: 15,18-19].

Es gibt hier gastrisch Leidende, wie die Magistratsrätin Spatz... Eine fünfzigjährige Dame, die Pastorin Höhlenrauch, die neunzehn Kinder zur Welt gebracht hat und absolut keines Gedankens mehr fähig is. [Mann 1989: 60].

3. Пародийные имена, близкие к описательным, создаются персона-жами художественного произведения в процессе речи и служат для обращения к собеседнику или для обозначения третьего лица.

«Du kommst heute aber wirklich spät, mein Junge», sagte Oma Anneliese und schüttelte den Kopf. “Mußte dieser Herr Eichenbaum sich ausgerechnet heute pensionieren lassen? An deinem Geburtstag?”

«Weidemann!» rief Onkel Robert und lachte. «Eichenbaum ist gut, Mutter! Weidemann!» [Boje 1981: 21.]

К пародийным фамильным именам относятся, по-мнению Л.М. Щетинина, также фамилии героев, намеренно искаженные в речи других персонажей [Щетинин 1966: 130].

Aha! sagte Herr Lurje. «Emil Stuhlbein, Amateur-Detektiv. Schon gemeldet! Der Kriminalkommissar wartet. Komm mal mit!»

«Tischbein heiß ich,” korrigierte Emil. ... Lurje öffnete die Tür ein wenig und sagte: «Der kleine Detektiv ist da, Herr Kommissar. Emil Fischbein ...» «Tischbein heiß ich,» erklärte Emil nachdrűcklich.

«Auch ´n ganz hűbscher Name,» sagte Herr Lurje.

Emil ging mit Herrn Kästner zu Kriminalwachtmeister Lurje zurűck. Der sagte: «Aha, der kleine Überbein».

«Tischbein,» sagte Emil [Kästner 1969: 93-94,96-97].

Разновидностью пародийных имен Л.М. Щетинин называет подгруппу имен-стереотипов. Их стилистическая функция – выражение массовости, стереотипности обозначаемых лиц. К этой группе можно отнести также имена-заместители фамильных имен с эмоционально-окрашенным характером, подчеркивающие отрицательное отношение к называемым лицам, выражающееся в игнорировании их подлинных имен.

Als Herr Direktor J., bevor er von zu Hause wegging, noch rasch in den Spiegel seines Korridors schaute, erschrak er [Hohler 1992:92].

4. Ассоциативные имена [Щетинин 1966: 126-130]. К ним относятся собственные имена, употребляемые в тексте с определенными стилистическими целями.

Во-первых, для выражения логического сравнения с реальным лицом:

а) с реальной исторической личностью:

Das ist eine ganz blöde Kiste mit meinen Pumps, sie drücken wie Karl der Große. Das Zeug ist mir einfach zu klein [Mann 1989: 301].

Er war ein äußerst solid und gut in schwarz gekleideter Mann mit dickem Cäsarenkopf und sicherem Auftreten [Mann 1989: 58].

б) со святым (в данном примере имеется в виду св. Иоанн):

Johannes ist ihr Vater. Sie nennt ihn Johannes, seit sie denken und sprechen kann. Weil es sein Vorname ist, und vielleicht, weil er aussieht wie ein Johannes. Das schwarze Haar mit den grauen Strähnen ein bißchen zu lang, und das Gesicht schmal und immer ein wenig zu blaß [Härtling 1990: 5].

Во-вторых, для специфической языковой «экономии» при метонимических переносах

а) имени автора на его произведения:

«Oh, dann spielen Sie dieses Beinahe – Nichts! Und zum Überfluß sind hier Noten, hier liegen sie, oben auf dem Klavier. Nein, dies hier ist nichts. Aber hier ist «Chopin..»

« Chopin?»

«Ja, die Nocturnes. Und nun fehlt nur, daß ich die Kerzen anzünde...»[Mann 1989: 82].

Mit Goethe bin ich schon in meiner Lehrzeit bekannt geworden [Kant 1980: 14].

Der Studienrat fragt mich, ob ich Nietzsche gelesen habe. Ja, ich habe mich schon in der Jugend mit dem Zarathustra herumgeplagt [Strittmatter 1989: 59].

б) имени на изделие (в приведенном примере имени бога Будды на фигурку Будды):

Auf der langen Heimfahrt hatte Hein Martens den Buddha immer bei sich getragen. ... Der kleine Buddha war nun ein Stück von Elisabeth geworden, noch bevor sie ihn gesehen hatte [Fallada 1980: 71].

в) имени изображенной личности на произведение искусства (картину):

Und deshalb wunderte ich mich, als das Stubenmädchen Jana wieder in der Küche erzählte, Frau Herma male jetzt Hitler. Malte sie auch den Diktator in Trance? Jana konnte darüber nichts sagen [ Strittmatter 1989: 28].

В-третьих, при метафорических переносах для создания образной номинации:

«Nun denn, auf zur Tat», sagte Becker vergnügt. «Wollen wir doch mal sehen. Ihr müßt kein Paganini sein und auch kein Justus Franz, aber die Noten treffen solltet ihr schon ... [Boje 1990: 54].

Метафорическое и метонимическое употребление имен со всеми коннотативными элементами, звуковой символикой, а также другие возможности стилистического использования имен собственных в художественной литературе создают богатые ассоциативные поля (Assoziationsfelder) и придают оформленным таким образом именам большую экспрессивность [Hellfritzsch 1973: 67].

В общей типологии имен собственных в ономастическом пространстве художественного текста О.И. Фонякова выделяет оппозицию: реальные  полуреальные  вымышленные, которая перекрывается другой, не менее важной,  по способу мотивации: прямо мотивированные  косвенно мотивированные Фонякова 1990: 54.

В. Зейбике посвятил целую главу своей книги “Die deutschen Personennamen” именам в художественной литературе. Имя, будь оно реальное или фиктивное (выдуманное), выступает в речи или в произведении в функции определителя (feste Designatoren). В художественном произведении имя персонажа чаще всего предполагает фикцию, пишет В. Зайбике, то есть повествование не о реально существующем герое, а представление его читателю таким, каким его видит сам автор (продуцент). Безусловно, в фиктивные тексты (fiktionale Texte) могут быть вовлечены и реально существующие исторические личности, например, Napoleon, Kutusow (in Tolstois «Krieg und Frieden»), Wallenstein (Schiller), Galileo Galilei (Brecht), Götz von Berlichingen (Goethe) и др. Но они представляют собой в текстах имена персонажей, которые совпадают с реальными лицами лишь чисто внешне, в звуковом плане.

Принадлежность литературной ономастики к речи, а не к языку объясняет многие свойства, в частности особенности функционирования в произведении реальных собственных имен. В художественном тексте имена исторических деятелей становятся компонентами литературной ономастики и начинают “говорить”. Они соотносятся с теми же денотатами, что и за пределами произведения. Но характер такого соотношения в связи с переходом имени из языка в речь может существенно измениться. Писатель так или иначе интерпретирует, оценивает денотат, т.е. носителя имени, высвечивает подчас только одну его черту, одно его свойство. И все это отражается в имени. Например, образы Наполеона в разных произведениях не тождественны друг другу и, вероятно не могут быть адекватными своему реальному источнику. Содержащаяся в имени историческая информация сохраняется лишь в той мере, в какой это нужно писателю, и дополняется характерными для данного произведения информационными и эмоциональными «довесками». Для их выражения писатель может прибегнуть к варьированию именования: Наполеон, Бонапарт и Буонапарте в «Войне и мире» Л.Н. Толстого [Карпенко 1986: 38-39].

Возможен также вариант, когда реально существующая личность вовлекается в фиктивные события. Но при рассмотрении имен в художественной литературе важную роль играет не только соотношение реальной фигуры с реальным миром имен. В любом случае имянаречение персонажа способствует характеристике личности и вносит своеобразный вклад в атмосферу всего художественного произведения: имена исторических личностей создают определенный временной, социальный и национальный колорит в произведении. Огромную роль при этом играют “говорящие” имена  “redende, transparente Namen”. Под таковыми В. Зайбике понимает такие имена, которые лексически мотивированы, то есть в которых значение омономичной апеллятивной лексики – будь то необычность формы имени или игра слов, или специальное сочетание ее в контексте (spezielle Kontextbildung) – проявляется актуализированно. [Seibicke: 91]. В связи с этим В. Зейбике выделяет четыре группы “говорящих” имен.

1. Все не типичные имена (nicht typologisierende Namen), этимология которых указывает на особое качество, внешний облик или будущую судьбу носителя имени, например: