Geum.ru

Ф. Р. Сундуров Рецензенты: заместитель председателя Верховного суда тасср

Вид материалаИсследование
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9
§ 1. Ошибка лица относительно характера и степени "** общественной опасности совершаемого деяния и его последствий

Поскольку сама общественная опасность деяния опре­деляется множеством обстоятельств, ее составляющих, постольку и заблуждение лица в характере и степени социальной значимости совершаемых действий и послед­ствий от них может быть различным. Данная ошибка относится к числу сложных, «составных» ошибок. Ее уголовно-правовое значение определяется тем, относи­тельно какого элемента и как влияющего на характери­стику общественной опасности деяния и его последствий у лица было неправильное, ошибочное представление или оценка.

А) Ошибка относительно объекта посягательства

Первым в ряду обстоятельств, характеризующих об­щественную опасность деяния, является объект посяга­тельства. С Заблуждением лица относительно объекта следственно-судебная практика встречается наиболее ча­сто. Специфика данной ошибки заключается в том, что она проявляется в рамках умысла. Как правило, эта ошибка не меняет формы вины и определяет лишь со­держание вины в рамках определенной ее формы. В этом ракурсе она влияет на юридическую оценку действий ви-новногоф При всей, казалось бы, простоте этого вопроса в литературе высказываются противоречивые мнения. Нет единого решения его и в судебной практике.

В уголовно-правовой литературе выделяются различ­
ные ошибки в объекте '. Все многообразие форм прояв­
ления ошибок сводится к четырем вариантам. Однако не
указывается, почему можно и нужно выделять именно '
их2.

Заблуждение лица в объекте посягательства может быть относительно его качественной характеристики и сферы, числа общественных отношений, на которые оно посягает.

58

Заблуждение в качественной характеристике объекта может быть тогда, когда: а) лицо полагает, что оно при­чиняет вред, ущерб, например, личной собственности граждан, а фактически причиняет его государственной собственности. Такая ошибка наиболее часто встречается по делам о хищении, уничтожении имущества, преступ­лениях против личности и порядка управления; б) лицо посягает на такие общественные отношения, которые не охраняются нормами уголовного права, посягательство не ведет к наступлению общественно опасных последст­вий, хотя сознанием субъекта предполагалось иное.

В уголовно-правовой литературе разновидностью оши­бки в объекте второго вида считают покушение на не­годный и отсутствующий объект3 Вряд ли можно с этим согласиться. Дело в том, что когда мы говорим об объекте посягательства, то подразумеваем плоскость общественных отношений4. Общественные отношения — это не предметы материального мира, а типизированные 5 формы связи и взаимосвязи между субъектами по пово­ду имущества, материальных продуктов, духовных, куль­турных ценностей и др. Общественные отношения имеют качественную характеристику, которая зависит не от индивидуальных свойств, особенностей, положений пред­мета и какого-то блага на данный момент времени, а от социально-экономической природы этого предмета. И если лицо ошибается относительно индивидуальных свойств, качеств предмета на данный момент, то это не «сть ошибка в характере связи, в объекте. В подобных случаях лицо заблуждается в предмете посягательства. Такая ошибка может свидетельствовать лишь о том, пре­терпел ли предмет изменения в рамках этих связей и, следовательно, закончено посягательство или нет в сфе­ре данного объекта, т. е. в рамках данных, а не иных общественных отношений.

Если при совершении преступления предмет не пре­терпевает изменения (в силу его отсутствия, непригод­ности и т. д.), мы говорим, что здесь лицо не ошибалось относительно свойств общественных отношений Оно ошиблось лишь в свойствах предмета, по поводу которого могут существовать и существуют эти отношения Ошиб­ка относительно свойств вещи не есть ошибка в объекте6.

К ошибке лица относительно объема, сферы, числа объектов посягательства можно отнести такое заблужде­ние, когда: а) лицо полагает, что нарушает лишь одни

59

охраняемые уголовным правом общественные отношения, а фактически нарушает еще и другие. Например, лицо считает, что, занимаясь приписками, оно совершает опасные действия лишь в отношении существующих форм отчетности, а в действительности наступили тяжкие по­следствия и для других сфер производства — им причи­нен существенный ущерб недопоставкой продукции и т. п.; б) лицо полагает, что его действия направлены против нескольких объектов, а фактический вред причи­няется лишь одному объекту. Каждая из этих ошибок по-своему влияет на содержание вины, вопросы квали­фикации, пределы уголовной ответственности.

При ошибке лин а лишь в качественно определенной характеристике объекта судебная практика в основном правильно решает вопрос о квалификации, исходя из принципа субъективного вменения, хотя и здесь порой наблюдается неоднозначный подход.

Особую сложность вызывают дела о хищениях иму­щества, которое передано по договору хранения и про­ката. Судебная практика в подобных случаях исходит из того, что при похищении имущества граждан, если оно передано на сохранность государственной организа­ции (например, пальто было сдано в гардероб или иму­щество в камеру хранения), ответственность наступает как за хищение государственного имущества. И это пра­вильно. Ибо лицо, совершающее в таких случаях хище­ние, понимает, что имущество находится под охраной государства, что государственная организация за его со­хранность несет ответственность перед гражданином и т.д. Если похищается имущество, например, из гардеро­ба, в связи с предъявлением утерянного жетона и винов­ный знал, что по этому жетону он получает только дан­ную вещь и никакую иную,'то в этом случае уже не будет посягательства на социалистическую собственность. Здесь виновный сознает, что по жетону он получает именно эту вещь, кроме того, государственная организа­ция в таких случаях уже прекращает свои договорные отношения в связи с предъявлением жетона.

Совершенно иное дело, когда похищается имущество, вверенное государственной организации на сохранность, и она обязана его выдать лишь при наличии индивиду­ально-определенных качеств документа и его предъяви­теля. Только в этом случае отношения могут быть прекра­щены, либо изменены в объеме, размере и содержании.

€0

И если лицо подделывает, например, подпись в ордере для получения денег в сберкассе, то оно получает госу­дарственное имущество, так как договорные отношения с действительным вкладчиком не прекращаются. Если же лицо ошибочно полагает, что оно посредством под­делки ордера похищает деньги у гражданина, то в этом случае налицо ошибка в объекте. И квалифицировать действия виновного нужно как посягательство на личную-собственность. Между тем в судебной практике подоб­ные случаи решаются порой иначе.

Так, И. была осуждена за то, что похитила у своей тетки 3. сберегательную книжку и на протяжении трех лет, эпизодически, путем подделки подписи в ордере, получала денежные суммы. Народный суд квалифициро­вал ее действия по ст. 147 УК РСФСР и по ст. 144 (за кражу денег 3.). Кассационная инстанция направила де­ло га новое рассмотрение со стадии предания суду. При повторном рассмотрении действия И. квалифицированы по ч. II ст. 93 и ч. "II ст. 144 УК РСФСР. На следствии и в суде И. показала, что когда похищала деньги по орде­рам и подделывала в них подписи, то думала, что ворует деньги у своей тетки, а не у государства 7. Действия И. нужно было квалифицировать, исходя из ее субъектив­ных представлений и личностного отношения к совер­шаемому. Поскольку ее действия были направлены на общественные отношения в сфере личной собственности граждан, постольку и квалифицировать это деяние нужно по ст. 147 УК РСФСР. Ошибка в данном случае опреде­лила содержание вины. Сознанием виновной охватыва­лась конкретно-определенная сфера общественных отно­шений. Хищение государственного имущества нельзя вменять в вину в таких случаях ввиду отсутствия винов­ного отношения к нему 8. Содержание вины И. раскрыло характер общественной опасности преступления, указало, на какие общественные отношения направлено посяга­тельство В силу ошибки И. личной собственности 3. вред не причинен. Следовательно, действия И. необхо­димо квалифицировать по ст. 15 и ч. 2 ст. 147 УК РСФСР.

С учетом сложности вопроса об ошибке кассационные инстанции порой идут по «линии наименьшего сопротив­ления» в обосновании применения ст. 15 УК РСФСР. Так, Ф. был осужден по ч. I ст. 144 УК РСФСР к одному году лишения свободы (следственные органы его дейст­вия также квалифицировали по ч. I ст. 144) за то, что

6Е

он в одной из секций магазина «Детский мир» из слу­жебной тумбочки похитил три пары чулок, которые при­надлежали продавцу К- Стоимость похищенного — 2 руб. 07 коп. Кассационная инстанция, исходя из содержания я направленности умысла (виновный полагал, что по­хищает государственное имущество) переквалифицирова­ла его действия на ст. 16 и ч. I ст. 96 УК РСФСР. Одна­ко применение ст. 15 было обосновано не ошибкой винов­ного в объекте, а тем, что он не имел возможности вслед­ствие задержания в магазине распорядиться этим иму­ществом9. По нашему мнению, основным фактором, ко­торый обусловил применение ст. 15 УК, является заблуж­дение лица в объекте посягательства. Если бы у винов­ного и была реальная возможность распорядиться похи-, щенным, его действия нужно было бы квалифицировать со ссылкой на ст. 15 УК, так как общественным отноше­ниям, которым он намеревался причинить вред, вреда не причинено 10.

Вопрос о том, считать посягательство оконченным или неоконченным при ошибке в объекте, неоднозначно ре­шается в судебной практике отчасти и потому, что нет единого обоснования его и в науке уголовного права. Можно выделить, по крайней мере, четыре точки зрения по этому вопросу. По мнению одних, при заблуждении в объекте деяние нужно квалифицировать как окончен­ное, независимо от того, что пострадала иная сфера об­щественных отношений, чем та, на которую посягал ви­новный11. Другие отмечают, что когда по заблуждению виновного вместо личного имущества граждан похищает­ся государственное, то содеянное нужно квалифицировать как неоконченное посягательство на личное имущество. Если же вместо государственного или общественного имущества по ошибке изымается личное, то нужно ква­лифицировать это как посягательство на социалистиче­скую собственность 12. По мнению третьих, если винов­ный, похищая личное имущество, полагает, что оно го­сударственное, то его действия нужно квалифицировать как покушение на государственное имущество. Если при совершении кражи государственного имущества лицо полагает, что оно личное, то подобные действия квали­фицируются как оконченная кража личного имущества 13.

Между второй и третьей точками зрения имеется •сходство в том, что приоритет отдается правовой охране государственной собственности. Однако если представи-

<€2

тели второй точки зрения делают это с учетом и через-призму субъективного представления виновного, то пред­ставители третьей точки зрения исходят из объективной значимости похищаемого — личная собственность произ-водна от собственности социалистической. Сторонники четвертой точки зрения считают, что при ошибке в объек­те нужно квалифицировать действия виновного, исходя из его субъективных намерений и с учетом того, что пре­ступный результат в той сфере общественных отношений, на которые было направлено деяние, не наступил, т. е. через ст. 15 УК РСФСР 14. По нашему мнению, правиль­но решают этот вопрос сторонники последней точки зре­ния. Поскольку советское уголовное право стоит на прин­ципах субъективною вменения, то лицо может нести уголовную ответственность лишь за то, что охватывалось его сознанием.

Привлекать к уголовной ответственности только на основе фактически наступившего результата, без учета намерений лица — это значит вступить на путь объек­тивного вменения, что ведет к отходу от принципа со­циалистической законности. С другой стороны, при ошиб­ке в объекте посягательства содеянное нельзя квалифи­цировать как оконченное преступление и потому, что цен­ностям, по поводу которых существуют общественные отношения, на которые посягало лицо, не причинен вред.

Общепризнанно, что определяющим фактором при выяснении характера и степени общественной опасности преступления в тех случаях, когда это невозможно сде­лать по объективным обстоятельствам, является субъек­тивная сторона, с ее виной, мотивами и целью 15. И даже в тех случаях, когда сознание неправильно отражает объективные обстоятельства, когда интеллектуальные образы психики человека не соответствуют фактическому положению вещей, мы, тем не менее, оцениваем содеян­ное, исходя из личностного смысла виновного при со­вершении им общественно опасного деяния, из содер­жания его вины. Содержание вины образуют не только истинные, но и ошибочные представления лица. И они, не меняя сути совершенного деяния, могут изменить И' меняют характер его социальной значимости. I

Отсюда представляется необоснованным встречаю­щееся в литературе сведение ошибки в объекте к за­блуждению в предмете посягательства. Так, Н. И. Кор-

6&

жанский, выделяя ошибку в разнородном и однородном предмете посягательства, отмечает, что уголовно-право-

•вое значение имеет лишь ошибка в разнородном предме­те, так как законодатель с учетом особенностей предме­тов, их свойств и признаков выделил их в различные группы: «...Имущество, валютные ценности, ценные по­роды рыб и зверей, оружие, наркотики, крепкие спирт­ные напитки домашней выработки, документы, порно­графические предметы» 16. Этой же позиции автор при­держивается и в монографических исследованиях 17.

Предметы материального мира исключительно разно­образны. Однако им свойственно что-то общее, то, что

•объединяет их. Факторами объединения могут выступать различные признаки или группа признаков. Объединение может быть на основе экономических, социальных, пра­вовых и иных признаков. Предметами одного рода мы и,с называем не в силу их идентичности, а потому, что по поводу этих благ возникают близкие, однотипные об­щественные отношения. С другой стороны, разнородные предметы отличаются друг от друга не индивидуально-определенными качествами, а социально-экономической природой этих предметов 18. И если лицо по ошибке со­вершает преступление не против того предмета, который охватывался его сознанием и который относится к дру­гому роду, то здесь, на наш взгляд, речь идет не об ошиб­ке в предмете, а об ошибке в объекте посягательства. Законодатель и распределил эти предметы в различные группы не в силу их индивидуальных характеристик, а в силу социальных свойств и отношений, которые сложи­лись относительно и по поводу их.

Это положение нашло отражение и в некоторых ру­ководящих разъяснениях Пленума Верховного Суда СССР 19. Однако по ряду составов подобных разъясне­ний нет. Так, например, в постановлении Пленума Вер­ховного Суда СССР «О судебной практике по делам о хищении наркотических средств, незаконном изготовле­нии и распространении наркотических, сильнодействую­щих и ядовитых веществ» от 26 сентября 1975 г. указано лишь на то, как необходимо квалифицировать действия виновного, если он по заблуждению покупает вещество, яе являющееся наркотическим, сильнодействующим или ядовитым 20. Однако Пленум не указал на то, как квали­фицировать действия виновного, если он вследствие за­блуждения похищает вещество, не являющееся нарко-

64

тическим, сильнодействующим или ядовитым, и каким образом квалифицировать действия лица, которое за­блуждается относительно качества вещества при его сбыте.

Как отмечалось, возможно заблуждение лица отно­сительно действительного числа сфер преступного воздей­ствия, т. е. когда виновный полагает, что посягает на один объект, а фактически причиняет ущерб двум и бо­лее объектам, или наоборот. Подобная ошибка часто встречается по делам о хищениях, уничтожении имуще­ства, преступлениях против порядка управления и т. п.

При квалификации общественно опасных действий, в основе которых лежит заблуждение лица относитель­но числа объектов посягательства, судебная практика испытывает затруднения, что проявляется в неоднознач­ной юридической оценке содеянного.

Так, П. вместе с несовершеннолетним У. совершил хищение предметов из автомащины «Жигули». Машина принадлежала отделу вневедомственной охраны, поэто­му была без специальных опознавательных знаков и рас­цветки. Виновными было похищено государственное иму­щество на 130 руб. и личное имущество на 187 руб. На­родный суд квалифицировал это деяние по ч. II ст. 144 и ч. II ст. 89 УК РСФСР. Кассационная инстанция не согласилась с такой квалификацией и указала, что по­скольку умысел виновных был направлен только на кра­жу личного имущества граждан, а фактически было по­хищено и государственное имущество, то в этой части их действия «подлежат квалификации по ст. 15, ст. 144 ч, II УК РСФСР» 21. Подобную же позицию заняла дан­ная кассационная инстанция по делу Г. и П.22.

Эта же кассационная инстанция заняла совершенно иную позицию по делу К. и И. Виновные взломали замки склада и похитили продукты на сумму 30 руб. 90 коп., а также 41 кг мяса на сумму 149 руб., которое принад­лежало работникам магазина. Народный суд квалифи­цировал действия виновных по ч. II ст. 89 УК РСФСР. Кассационная инстанция не согласилась с такой квали­фикацией и, изменяя ее, указала, что государственное имущество было похищено только на сумму 30 руб. 90 коп., т. е. «в пределах мелкого хищения, а остальная, большая часть похищенного (мясо) на сумму 149 руб. была личным имуществом работников магазина. Похи­тители этого не знали, но по направленности умысла и

5 Р-510 65

ввиду ошибки в предмете хищения их действия следует квалифицировать по ст. 15 и 89 ч. II УК РСФСР» 23|.

Представляется, что в приведенных примерах народ­ные суды квалифицировали действия виновных непра­вильно. Однако и кассационная инстанция дала им не­однозначную оценку. Полагаем, что в двух первых при­мерах она дала правильную юридическую оценку дей­ствиям виновных, исходя из направленности умысла, с одной стороны, и ошибки — с другой. Направленность умысла нужно рассматривать не только с точки зрения цели, но и с точки зрения содержания вины в целом. Если цель — модель, результат, к которому стремится виновный, то содержание вины в сочетании с личностным смыслом есть отражение в сознании человека оценки со­циальной, экономической, политической и правовой зна­чимости тех объективных признаков, которые в своем единстве характеризуют деяние как социально вредное, опасное.

Виновные не ошиблись в модели, в конечном резуль­тате. Они похитили ту сумму средств, которую хотели похитить. Ошиблись же они в социальных качествах ча­сти похищенного. В случае с кражей имущества из «Жи­гулей» обе части похищенного примерно одинаковы по своему размеру, и законодатель с таким размером не связывает изменение квалификации. Поэтому в части действительно осуществленного намерения преступление окончено, в части, где фактический результат не соответ­ствует содержанию вины, будет лишь покушение.

Иное дело в случае кражи, которую совершили К. и И. Здесь виновные ошиблись не только в социально-экономической природе части похищенного, но и в разме­ре части, относящейся к социалистической собственности. Намеревались завладеть социалистическим имуществом в значительном размере, а фактически совершили мел­кое хищение. И поскольку определенный размер хищения учитывается законодателем при квалификации, ошибка, вследствие которой лицо изымает меньший размер, чем тот, который взят законодателем в основу деления хище­ния на виды и охватывался намерением виновных, ха­рактеризует деяние как покушение на хищение в соот­ветствующем размере.

В подобных случаях имеется двойная, образно го­воря, «спаренная» ошибка. Лицо одновременно ошибает­ся как в объекте посягательства, так и в размере того

66

имуществ, социально-экономическая природа которого охватывалась сознанием виновного и с которым законо­датель связывает изменение квалификации. Поскольку обе ошибки характеризуют содеянное как покушение, и ошибка в объекте уже косвенно отразила размер, ко­торый намеревались изъять виновные, не нужно квали­фицировать их действия дважды по ст. 15, ч. II ст. 89 УК РСФСР. В таких случаях происходит как бы «сов­мещение» ошибок, и юридическая квалификация отра­жает это явление одной правовой нормой.

Если при хищении наряду с ошибкой в объекте имеет место изъятие имущества той собственности, на которую был направлен умысел, и при этом нет ошибки в разме­ре, с которым законодатель связывает изменение квали­фикации, нужно оценивать действия виновного по сово­купности, а именно, как покушение на хищение, что отражает ошибку в объекте и оконченное преступление показывает, что в рамках определенного размера обще­ственно опасное деяние окончено, преступные намерения выполнены.

Это положение должно применяться тогда, когда ли­цо, посягая на социалистическую собственность, по ошиб­ке изымает личное имущество в незначительных или мелких размерах. К сожалению, суды, причем не только первой инстанции, квалифицируют содеянное в таких случаях иначе Так, Ц. был осужден по ч II ст. 89 УК РСФСР за то, что похитил в кафе государственное иму­щество на сумму 324 руб. Помимо этого Ц. взял 50 руб. из сумочки, принадлежавшей П. При этом он полагал, что деньги государственные. Несмотря на наличие ошиб­ки относительно числа объектов посягательства, касса­ционная инстанция не изменила квалификацию24. Она же не изменила приговор народного суда в отношении П 25 Так же решила вопрос с квалификацией содеян­ного кассационная коллегия Верховного суда ТАССР по делу М26.

Такой подход объясняется, видимо, рассуждением, что коль скоро социалистическая собственность являет­ся «базовой» для личной собственности и последняя про-изводна от социалистической, квалификация похищения личного имущества вследствие ошибки в ходе посягатель­ства на социалистическое имущество как бы поглощается нормой, предусматривающей ответственность за преступ­ление против социалистической собственности. Личная