Касея Яхьявича Хачегогу. Взволнованный рассказ

Вид материала

Подобный материал:

1 2 3 4 5 6 7 8 9 ... 15

Нужен человеческий совет

С тех пор, как юноша Касей пришел в театр и с ходу заявил: «Буду работать артистом!», прошло немало лет. За это время он получил три диплома — актерский и два режиссерских. С ними Касей Хачегогу и вернулся в свой родной Адыгейский театр.

Театр — это место, где, играя на сцене, актеры смеются, плачут, страдают, отображая жизнь общества. В театре, как говорится, и смех и слезы в одном глазу уживаются...

Прежде чем приступить к рассказу о жизни героя этой книги уже в родном Адыгейском драматическом театре имени А. С. Пушкина, вспомним о том, как Касей Хачегогу впервые вышел на его сцену. Об этом нам поведает пестрая программка 1976 года. Слегка пожелтевшая в архиве уже известного режиссера, она сообщает о том, что выпускники адыгейской студии при Ленинградском институте театра, музыки и кино показали концерт-спектаклъ в двух частях. Там же значится и имя художественного руководителя Адыгейской студии, заслуженного деятеля искусств РСФСР, профессора-педагога В. С. Андрушкевича. Имя Касея Хачегогу упомянуто в программке несколько раз. Вот он представляет музыкальную композицию по мотивам И. Бабеля и А. Корнилова под названием «Соль». В другом номере он с сокурсниками — И. Нагой и А. Ачмиз — исполняет уже этюд « Рыбаки», сыгранный с удовольствием, как воспоминания детства, когда Касей рыбачил в родном Тахтамукае и радостный возвращался домой с серебристым уловом.

В другом номере первого отделения концерта-спектакля Касей Хачегогу вместе с другими актерами уже поет русскую народную шуточную песню «Метелки». Вспомнил я об этом концерте-спектакле студентов, выпускников Адыгейской студии Ленинградского вуза потому, что из этого курса в мир Адыгейского театра шагнули будущие его замечательные актеры. Среди них М. Дагамукова, Н. Нагой, А. Ачмиз, А. Хатхакумов, С. Ачмиз, З. Зехов, А. Воркожоков, С. Сахтарьекова, Ф. Курашинова, М. Уджуху, А. Шиков, С. Кушу, М. Кукан, М. Ачмиз и другие. И, конечно, сам актер и режиссер Касей Хачегогу.

Тогда они все, молодые, задорные, красивые и несомненно талантливые сыновья и дочери Адыгеи порадовали зрителей своей игрой. Гордился ими и сам В. Андрушкевич — радовался и переживал за своих питомцев, выпустив их в сложный и небезопасный мир. Я не оговорился, мир театра и вообще искусства – он рискованный для людей, в нем случайных. Сцена таких не щадит, словно бурный горный поток, выбрасывающий из себя никчемные коряги… Трагична судьба тех в искусстве, про которых поэт так сказал: «… бродячий узник собственного тела». Отрадно за учеников В. Андрушкевича, выдержавших главный экзамен на жизнь и украсивших собой искусство родного адыгского народа.

Адыги говорят: «Где нет хороших стариков, там и хорошей молодежи нет». Молодой актерский состав из Ленинграда приняло в театре талантливое старшее поколение. Но не забывали молодые артисты и режиссер Касей Хачегогу своего неизменного советчика по актерскому мастерству и режиссуре профессора В. Андрушкевича. Он для них — особый человеческий свет.

Я вспоминаю высказывание и своего незабвенного педагога по московскому институту театрального искусства — профессора и доктора искусствоведения Георга Гояна. Он мне говорил: «Разве лесоруб слышит плач деревьев, которых он бездушно срубает? Будь милосерд-нее ко всему живому...» Значение этих слов я хорошо понял с годами. Каждый человек должен участвовать в жизни новых поколений, в их воспитании.

— Признаюсь с сожалением, что больше занимался «утюжкой» слабых пьес для сцены, нежели воспитанием режиссерских кадров, преемников для театра,— признавался мне 49-летний Касей Хачегогу.

— Еще не поздно начать! — заверил я его.

— В народе у нас говорят: «Если сердце не смотрит, то и глаза не видят». Вот, пока сердце смотрит и ликует, и надо подбирать себе смену, учить на мир смотреть с е р д ц е м… Так и поступал мой педагог по институту.

Да, время идет неумолимо, и жизнь быстротечна. А человеку надо сделать для своего народа то, что он может и к чему сердце у него лежит. И еще: необходимо всегда ощущать корни народные, иначе народ погибнет.

А теперь, дорой читатель, вернемся в 1977 год, к первому спектаклю Касея Хачегогу, поставленному на сцене профессионального театра в родном Майкопе. Спектакль назывался «Не беспокойся, мама!» по лирической драме Н. Думбадзе. Касей сам же и делал музыкальное оформление своего спектакля.

Нашумевшая в 70-годы эта лирическая драма была особенно частой гостьей в репертуарах многих театров бывшего Союза. Литературная основа была предельно простой и вместе с тем насыщенной глубокой жизненной философией. Лирическая драма эта была близка и молодому режиссеру Касею Хачегогу — душой и сердцем воспринял он все происходящее в ней. И поставил свой спектакль свободно и лирично-возвышенно. Работалось легко с молодыми актерами, с которыми учился в Ленинграде, делил кусок хлеба и пел вместе с ними родные адыгские народные песни…

Распределив мысленно роли в своем будущем спектакле, он уже слышал голоса героев и представлял себе зримо тот или иной персонаж. Актерский состав выглядел так: А. Кукан (Теймураз), С. Татлок (Исидор), Ч. Муратов (Вано), Н. Айтекова (Сашико), Ф. Курашинова (Дадуна), З. Зехов (Гурген), А. Шиков (Арчил), А. Воркожоков (Гела), А. Хатхакумов (Анзор), Х. Емиж (Гиви), М. Уджуху (Изида), С. Татлок (Чхартишвили), М. Догомукова (мать) и другие.

Сам режиссер в первой постановке сыграл роль Чхартишвили, а в последствии эту роль играл уже актер С. Татлок. С помощью художника А. Резюкина режиссер достиг предельно верной обстановки для действующих лиц. В некоторые роли приходилось делать вводы других актеров, что в общем-то не нарушило органики всего спектакля. Это — артисты Н. Ачмиз (Арчил), Х. Емиж (Анзор), А. Бетникова (Мзия), А. Воркожоков (Луговей) и другие.

О постановке Касея Хачегогу писалось много, я процитирую одну из многих статей, опубликованную в газете «Черноморская здравница» за 18 апреля 1981 года. Спустя некоторое время после премьеры Адыгейский театр приехал на гастроли в Сочи, и критик Н. Саакова написала о спектакле следующее: «Нодар Думбадзе писатель очень театральный, образы его книг так и просятся на сцену. Они ярки, колоритны, в каждом есть какая-то своя симпатичная человеческая «чудинка».

Адыгейский государственный драматический театр имени А. С. Пушкина поставил спектакль по произведению Н. Думбадзе «Не беспокойся, мама!». Активная сила противления злу проступает в нем главной чертой характера Теймураза Джакели. Актер М. Кукан, играющий эту роль, показывает такой характер, позволяющий думать о его последующем развитии. Теймураз у него обаятельный, простой, без тени хитрецы, именно эти качества объясняют все причины его поступков.

Пожалуй, этого героя можно обвинить в некоторой беспечности. Но его беспечность не имеет ничего общего с той, которая отличает приятелей его возлюбленной Дадуны («Бери от жизни все, что можешь, и по мере сил — бесплатно»).

Теймураз легко переживает свое непоступление в вуз, легко расстается и с любимой. Но это, как видно, идет от его всепобеждающей жизнерадостности — и от верности создателей спектакля жанру комедии.

Сознание тяжести утрат и чувство непреходящей ценности каждого мгновения жизни придет к герою позже, только после настоящих серьезных потерь, глубоко и тяжко пережитых. Так отзовется в нем смерть пограничника Щербины.

Служба Теймураза на границе, и тема границы вообще, имеет у Нодара Думбадзе особый смысл.

Она означает и рубеж в жизни героя, и в более широком плане — пограничную полосу между двумя мирами человеческих ценностей.

В романе «Не беспокойся, мама!» на заставе, где служит Теймураз, ему открывается тот же самый закон вечности. Просто, без лишних философствований о нем говорит в своем напутствии дядя героя: «Бог много чего придумал для испытания человека... Но если ты в армии сломишься — гибель тебе, если в армии другу изменишь — гибель, а если друг изменит тебе — тоже гибель».

Спектакль «Не беспокойся, мама!» удостоен диплома 2-й степени на Всероссийском смотре драматургии народов СССР. В нем прекрасный ансамбль молодых актеров, где тон по праву задает дуэт главных героев (Дадуну играет Ф. Курашинова).

Отличная поддержка им — острая характерность образов, созданных артистами Н. Жанэ (тетя Сашико) и 3. 3еховьм (часовщик Гурген).

Словом, книга Н. Думбадзе прочитана театром как острая комедия характеров, за веселым смехом, однако, заставляющая задуматься над многими важными вопросами. И хорошо, что в спектакле не опущен и не упрощен поиск молодым героем своего «закона вечности».

Из сказанного видно, как Касей Хачегогу начал свой творческий режиссерский путь не просто рядовой премьерой, а удостоившейся сразу диплома на Всероссийском смотре драматургии народов СССР. Награда явилась заслуженной — столько было затрачено энергии, ума и душевного волнения.

«Театр — это «вторая действительность», порожденная художественным мышлением, сохраняющая в особой форме чувственную полноту и конкретно-социальную достоверность представляемого. Но в спектакле также всегда присутствует элемент «разъяснения» — либо в тексте хора (реплики хора, текст от автора, резонерствующие персонажи, интермедии), либо в самом сюжетно-драматическом построении, подтексте, вводящем зрителя в сферу философского осмысления бытия, глубочайших проблем жизни и смерти, общественного долга. Театр предстает поэтому в некоторой степени «объяснительной моделью мира» и одновременно своеобразным началом, активизирующим сознание и волю людей, пробуждающим в них социальную действенность»,— так пишет философ С. Изволина в своей работе под названием «Театр и философия». Вдумываясь в эти слова, особенно отчетливо понимаешь смысл и значение театра в освещении «глубочайших проблем жизни и смерти». И эту мысль о философском значении театра в жизни общества прекрасно чувствует режиссер Касей Хачегогу. Об этом же рассказывают и его спектакли на сцене родного театра.

Как известно, театр не приемлет протокольного решения показа жизни со сцены. Он не навязчиво, мудрым словом и через художественно-полнокровные образы показывает роль пожилого человека в этой сложной жизни, как и место безнравственного существа в ней. С уверенностью скажу, что спектакли Касея Хачегогу отражают, как в зеркале, эту самую жизнь в ее сложных неожиданных переменах.

Хочу остановиться на спектакле под названием «Четыре капли» по известной комедии драматурга Виктора Розова. Идею о том, чего же хотят люди в этой жизни, очень четко высвечивает Касей Хачегогу в своей постановке. Конечно, людям свойственно стремиться к благополучной и сытой жизни, они хотят иметь все. Люди бьются за это «счастье», обременяя свою душу и калеча судьбу в стычках, спорах, кровавых конфликтах, которые и обнажают самую их суть. Они же и составляют в целом то общество, в котором и живут. Об этих противоречиях, своего рода «маленьких капельках» повседневности, пульсирующих в русле всей человеческой жизни, и рассказывает нам спектакль Касея Хачегогу. Состоит он из четырех одноактных комедий, и хотя образы в них разные, объединяет их всех одна мысль о том, что негативные явления в жизни людей очень живучи.

Эти небольшие драматургические «капельки» под названием «Заступница», «Квиты», «Незаменимый», «Праздник» отражают половодье человеческого бытия.

Первая комедия-«капелька» — «Заступница» показывает зрителю школьницу Ларису. Она приходит к начальнику Суслякову с требованием объяснить ей, почему тот обижает ее отца своей манерой оскорбительно-заносчиво разговаривать с подчиненными. Юная ученица с присущей этому возрасту тягой к справедливости объясняет директору огромной фабрики, как надо понимать ранимых и порядочных людей, наподобие ее отца.

Роль Суслякова сыграл ныне известный адыгский актер Ч. Муратов, Ларису играла актриса М. Уджуху. Дуэт этих блистательных актеров помог режиссеру показать взаимоотношения начальника и подчиненного: высокомерие и черствость души, робость и оскорбленное человеческое достоинство.

Героиня актрисы М. Уджуху срывающимся от возмущения голосом обращается к директору со словами: «Зачем вы ему вчера сказали: «У тебя на плечах голова или кадка с капустой?!» И тот, словно отмахиваясь, отвечает непрошеной заступнице: «Не помню я, что кому говорил. У меня и без того дел хватает, подумаешь, оскорбление…». Эти слова лишь подчеркивают духовное убожество руководителя, которому ничего не стоит оскорбить человека, выгнать или снять с работы необоснованно. Для Суслякова-Муратова люди — всего лишь «капельки», которые «падают и испаряются тут же…» Они — «мелочи» жизни и используются начальниками для выполнения их планов.

Столкновение героев из «капельки» перерастает в бурный обвинительный монолог актрисы М. Уджуху. Ее героиня возмущенно произносит: «У моего папы еще какая на плечах голова! Он наизусть половину Пушкина знает, половину Лермонтова, половину Некрасова и даже прозу Гоголя! А Вы знаете «Украинскую ночь»? Не знаете вы ее, а папа мой всю наизусть ее рассказывает. Он говорит, говорит мне, а я всегда засыпала, когда маленькая была…

А еще Вы папе сказали недавно: «Катать бы тебе чурбаки, как та мартышка, а не в плановом отделе работать»… Ну, за что Вы так на него?!. Наверно, за эту липовую бумажку, которую он отказался подписывать, да?»

В этой сцене режиссер Касей Хачегогу сталкивает лживость натуры с правдолюбием, отзывчивость души с бездушием. Кстати, разоблачению подвергается и еще одна героиня этой интермедии – секретарша директора, роль которой сочно исполнила Ф. Курашинова. Словом, в первой «капле» драматург В. Розов и режиссер К. Хачегогу открыто отстаивали право любого гражданина на человеческое достоинство.

Драматург В. Розов пишет так: «Искусство — оно может быть и своего рода лекарством». К этому добавлю — и особенно искусство театра. Посмотрев спектакль Касея Хачегогу «Четыре капли» по Розову, зрители (и начальство в том числе) наверняка запомнят сражения его героев за культуру взаимоотношений между людьми. Запомнят, а значит, и задумаются — хотя бы на время.

Продолжает тему взаимопонимания, скажем так, взаимотерпения и вторая «капелька» спектакля, названная «Киты».

… Поздним вечером мчится в Москву полупустая электричка. В одном из ее вагонов встретились двое: Михаил Денисов и Андрей Селезнев. Обоим по пятьдесят лет, они — бывшие школьные друзья, еле узнали друг друга…

За прошедшие десятилетия один из них — герой актера Ч. Муратова — Михаил Денисов стал даже лауреатом Ленинской премии. Другой — однокашник Андрей Селезнев — тоже человек состоятельный, занимает внушительную должность. Но ему, конечно, далеко до лауреатства. И вот герой актера Ч. Паранука, завистливый Селезнев, как говорится, начинает «доставать» друга детства. Лавры того не дают ему покоя.

Сцену стычки бывших друзей режиссер спектакля строил напористо, на «едином дыхании», чтобы не «остыла» основная мысль в затяжной беседе. Актеры Ч. Муратов и Ч. Паранук энергично сталкивали своих героев, «высекая» из розовского словесного материала выпуклые образы Денисова и Селезнева. Оба они состоятельные, владеют дачами в Подмосковье и положением в обществе, но имеют и общий изъян — отсутствие культуры и доброты.

С явной издевкой Селезнев-Паранук смотрит на Денисова-Муратова, а потом насмешливо говорит ему: «Да по глазам всю твою психику вижу, хоть и не так светло. Эх, Мишка, Мишка… может, еще в детстве убить тебя надо было. Для блага общества. Для р а в е н с т в а. Ну-ну, шучу, не крути желваками. Ползай... А, кстати, медаль такая сколько стоит, а»? Денисов, едва сдерживая себя, отвечает: «Не знаю, торговать не собираюсь и не приценивайся». А Селезнев продолжает наступать: «Нацепил, чтобы все видели: «Вот, мол, я лауреат, шире дорогу!» И, не скрывая своей неприязни, дернул денисовский лацкан пиджака. Хозяин медали остервенело рявкнул: «Не тронь!». Селезнев со злостью пытается оторвать медаль, но тут же падает от удара школьного друга наотмашь!

Актеры Ч. Муратов и Ч. Паранук вывели на сцену образы людей, лишенных «человеческого света». А режиссер Касей Хачегогу этой «капелькой» жизни показал важную деталь бытия: казалось бы, бесполезно спорить с невеждой, у которого «проломлен мост» сознания, но приходится спорить, бороться и побеждать.

И, надеясь на магическую силу театра, режиссер, сам весьма «ершистый» по духу, и героев своих спектаклей делает отнюдь не приспособленцами при очередной политической «непогоде».

И вот третья «капля» спектакля «Незаменимый». В ней режиссер продолжает тему ценности человека в развитии общества, эволюции мышления. А проще сказать, и в этой части спектакля вновь конфликт — на сей раз между начальником цеха Воропятниковым и рабочим Семиным.

У Семина родился сын, и он прогулял три дня. А Воропятников устроил рабочему разнос и говорит: «И говорить с ним не буду, выгнать с работы к чертовой матери, сразу и навсегда!» Проблема полной разобщенности из-за отсутствия, опять-таки, «человеческого света» в людях, состаляет основу и этой части спектакля Касея Хачегогу. Роли были распределены актерам: М. Кукан — Воропятников, С. Тлебзу — Чашкина, А. Воркожоков — Семин. Три интересных актера разыграли розовскую интермедию сочно и впечатляюще.

Груб начальник цеха Воропятников, под стать ему и угодливая Чашкина, да и сам хорош этот молодой папаша, рабочий Семин. Он только с виду кажется жертвой. По ходу спектакля перед зрителем предстает изворотливый и хамовитый тип. Являясь специалистом своего дела, он намеренно пишет заявление об уходе с работы, провоцируя начальство. И доводит руководство до такой степени, что они сами становятся просителями.... Словом, режиссер настойчиво продолжает решать проблему разобщенности людей, выявляя хамство и высокомерие. Спектакль показывал, как углублялась трещина между командно-приказным стилем управления и постоянно «непросыхающим» от пьянства рабочим классом.

Описывая спектакль Касея Хачегогу, вспоминаю беседу с ним об этих «четырех каплях». Мы говорили о том, как он сумел , минуя цензуру в 1977 году, раскрыть распад в бездуховных коллективах. Это явление уже начинало набирать силу, и режиссер (вместе с автором) почувствовали симптомы развала коллективного сознания, которым управляли начальствующие неучи, а наглые подчиненные добивались своего. Эта «накипь» в обществе практически вся выплыла наружу в конце 90-х годов XX века. Не зря ведь театр считается своего рода барометром времени, на который следует поглядывать почаще.

И последняя «капля» спектакль «Праздник». В этой трагикомедии режиссер занял ведущих актеров Адыгейского театра — главные роли распределены в такой последовательности: Ч. Паранук — Зосимов, С. Тлебзу — Нина, Ф. Курашинова — Муза, А. Ачмиз — Петя, А. Воркожоков — Степан, в массовых сценах в роли гостей выступили: М. Уджуху, А. Варпок, А. Бешнибова, Ч. Муратов, М. Кукан, С. Кушу и сам Касей Хачегогу.

Сюжетная линия этой последней части спектакля проста до наивности. Муза — дочь Андрея и Нины — защитила диссертацию, и дома устроили вечеринку только для ученых гостей. Родители Музы не в счет, и потому отец Андрей и мать Нина не показываются на глаза шумному застолью.

И здесь режиссер подает героев с их бездуховностью до самообнажения. Стыдиться своих «несовременных» родителей, отсылая, словно скот, куда подальше — это есть вакханалия бескультурья. Ее дополняют и гости. Так, некая ученая дама, с рюмкой в цепких пальцах, энергично заявляет: «Ненавижу идеалистов, верных своим мужьям и женам, всегда знающих, как должно себя вести!»

Спектакль показывал отношение модных ученых к семейному укладу, к традиции сохранения очага и верности супругов друг другу. Словами мальчугана Пети давалась оценка всему происходящему в спектакле.

Школьник Петя — Ачмиз наотрез отказался уйти на время застолья к соседям. И с гневной усмешкой сказал собравшимся гостям так: «Все сначала будут интеллигентными: «сю-сю-сю». Потом каждый заумное изрекать начнет. А через часок-другой «загрузятся» и начнут похабщину рассказывать…»

Спектакль Касея Хачегогу призывал к очистительной мысли — построению умной людской общины, вообще высококультурной нации. Как сказал один мудрец нашего века: «Нацию надо строить, как дом знания и красоты, а для этого требуются умные предводители».

Спектакль душевно-трогательно намекал о том, что порядочный добрый и умный человек теперь уже позабыт, он стал даже неприятен в этой жизни для поколения «новых» людей, с холодно-расчетливым ее восприятием.

Размышляя о спектаклях адыгского режиссера и, в частности, о «Четырех каплях», прежде всего думаешь о том, как разобщен мир людей, как мелки и хаотичны их мысли, и что обрести единство можно только благодаря культуре. Непросвещенное общество наносит невосполнимый ущерб всей мировой культуре.

Великие люди своего времени призывали современников повернуться лицом «к человеческому свету». Обществу всегда нужен человек, который зажигал бы факел культуры, в особенности театральной.

На программке спектакля «Четыре капли» нарисованы человеческие глаза, из которых одна за одной капают слезы… Какие они — радостные, горестные? Наверное, разные… Думаю, что и режиссер Касей Хачегогу, и художник А. Резюкин хотели сказать нам о том, что и слезы проливать не каждый способен – это тоже культура души. Абхазы, например, так говорят: «Агумбыл дызцвыуадзом» («Душою черствый — слезу не выронит»). Или еще так: «Из пустых глазниц слез не дождешься».

— Режиссура — одна из сложнейших профессий, мне так кажется. Надо все знать в этой жизни, коль скоро берешься показать ее со сцены. Ты согласен, Алексей? — спросил Касей во время одной из наших бесед.

— Кончено, как режиссер, ты всемогущ, можешь показать со сцены и бродягу, и президента, и неповторимое существо — женщину!

— О-о, женщины… Ось жизни нашей, так сказать, так и крутимся вокруг.

— Красивая женщина, как и талантливый писатель — всегда становится предметом зависти.

— А чего же завидовать, не лучше ли самому писать и восхищаться красотой,— заблестели глаза у режиссера.

— Любишь их, Касей?

— Кого, писателей? Выборочно. О женщинах же у меня особое мнение — не для печати.

— Однажды на правительственном банкете я услышал от тебя такие слова: «Кони доходят до финиша, а мужики еле-еле встают из-за стола, да и то не все…» А еще ты сказал: «Люблю гривастых коней, пышноволосых женщин и умных предводителей!».

— Ничего себе… Да, вроде, и пьян не был. Хотя сказал верно, только о предводителе не стоило говорить, правда, Алексей?

— Не переживай, все было к месту сказано, прямо по законам режиссуры. Кстати, скажи, Касей, тебе все эти спектакли нравятся?

— Пока не сдам — да. Потом переключаюсь на новые постановки — иные образы и исполнители, и куча старых проблем…

— Это и сплетни, стычки, шум да гам и, наконец, очередная премьера. И снова возгласы радости, поцелуи, звон фужеров под аплодисменты! И опять — тишина да завистливые взгляды. Так, Касей?

— Да, уж... подмечено тобой со знанием театрального мира. Я убежден, что жизни режиссера и летчика-испытателя очень похожие. Взлет и падение. Слава и забвение.

— Так сказать, смерть творческая и вновь славное воскрешение, да? Как писал литовский поэт Эдуардас Межелайтис:

«И сердце я изранил всем маршрутам,

Всем путникам в угоду».

Или:

«Я умер, к перекрестку пригвожденный,

Замученный, распятый…»

— Если ты обо мне говоришь, Алексей, этими строками, тогда я прямо тебе скажу — никогда я не угодничал ни перед кем!

— Я просто вспомнил Межелайтиса — мощная мысль и упругость слов его восхищают.

« Да будет труд мой воскресенья чудом

Для родины распятой...»

« Я родину святую, и ноги ей,

Дымящиеся кровью, смиренно

поцелую...»

— Да... мощная духовная энергия.

— Именно, Касей! Однако сила ее одних двигает к добру и справедливости, а вот других-то... Знаешь, как сказал о них Лев Толстой? «А тех двигала мощная энергия ошибок».

— Да, Алексей, когда бог хочет покарать человека, он дает ему все.

— Да, но от хорошей сытой жизни тоже жизни нет. Человек перестает работать и ощущать эту самую жизнь.

— Моя жизнь, Алексей — это работа над моими спектаклями. И, конечно, оценка моего труда.

— Слышал я, Касей, высказывание одного долгожителя: « Человек стремится быть достойным своей славы в народе. А заимел славу, так сохрани ее». Потому и нет в этой жизни ни остановки, ни передышки... Повесил себе на шею венок признания — сумей и удержать его до самой смерти. Да, да, до стука молотков по четырем гвоздям...

На том и закончилась тогда наша беседа, а я продолжу дальше свой рассказ о творческих поисках Касея Хачегогу.

После удачной постановки комедии В. Розова « Четыре капли», Касей Хачегогу показал подряд в 1978 году несколько спектаклей, среди которых: «Три месяца жизни» Б. Мамия, «Жужа из Будапешта» Л. Жуховицкого, «В списках не значился» Б. Васильева. Постановки разные по своему художественно-эстетическому уровню, да и драматургическая основа этих спектаклей не блистала совершенством. И все же они стали интересными для зрительского восприятия. В спектакле «Жужа из Будапешта» Л. Жуховицкого были заняты русские актеры Б. Лазаренко (Виктор), Н. Анкудинов (Лепа), А. Климов (Будкин), Л. Аксенова (Лена), Н. Старец (Вера), Г. Гафт (Магда), А. Ларутина (Жужа) и др.

В том же 1977—1978 театральном сезоне Касей Хачегогу ставит для детей известную пьесу того периода « Сказка о храбром Кикиле» Г. Нахуцришвили, прошедшую во многих национальных театрах бывшего Союза.

Если в предыдущем спектакле Касей Хачегогу занял актеров из русской труппы, то веселую, жизнерадостную пьесу-сказку сыграли уже адыгские актеры. На сцене, в сказочных костюмах (известные по прежним постановкам) вновь прекрасные актеры: Ч. Муратов (крестьянин Тома), С. Кушу (Марта), А. Ачмиз (Гио), М. Уджуху (Тамро), Ч. Паранук (Иасон), Ф. Курашинова (Маико), А. Воркожоков (Вахушти), С. Татлок (Царь), А. Варпок (Визирь), А. Бешнибова (Вестник), заслуженный артист КБ АССР С. Тлебзу (Судья). И сам режиссер сыграл эпизодическую роль в этом интересном спектакле, где герои превращались то в добрых, то в злых людей.

В главной роли Кикилы режиссер занял комедийного актера Мурата Кукана. Выбор его был весьма удачным, и это определило качество всего детского спектакля. Это жизнерадостное зрелище нравилось многочисленной детворе как в Майкопе, так и во всех селах Адыгеи. Изящество решения мизансцен, проникновенное понимание актерами своих героев — все это было в спектакле. Продолжалась работа трудная, но вдохновенная, которая пролила «человеческий свет» вокруг.

Драма «В списках не значился» Б. Васильева пронизана болью и грустью и высветлена стойкостью духа народного. Режиссер помогал актерам прочувствовать все внутренние сложности каждого образа. Добивался от исполнителей самостоятельных решений заложенных в драме задач. Так росли и актеры.

В день премьеры спектакля «В списках не значился» на его афише мы прочитали такие пожелания режиссеру-постановщику от актеров и зрителей: «Рад и горд идти с тобой вместе», «Сегодня я раздумался и скажу прямо: «Отличный получился спектакль! Спасибо за разнообразие репертуара нашего театра», «Во славу театра поработаем вместе и дальше!», «Верю в вашу счастливую звезду, в Ваш человеческий и творческий талант!», «Желаем в творчестве Вам светлой дороги!», «Касей! Спокойнее, спокойнее, береги нервы и не ломай дров…» Об этой последней записи режиссер так отозвался: «Конечно, нервничал…» Еще бы, ведь он одолел, как написано в афише, «Трагедию в двух частях».

Спектакль рассказывал о давней страшной войне с германским фашизмом. Сколько трагедий повторилось — Карабах, Южная Осетия, Приднестровье, Абхазия, Афганистан, Чечня… Загублено столько молодых жизней по вине некоторых политиков-недоумков.

Может, в будущем Касею предстоит еще поставить спектакль о Чечне или Абхазии? И по жанру он тоже будет называться «трагедией в частях»… О политиках, затевающих войны и убивающих чужих сыновей, скажу словами мудрой женщины, специалиста по культуре Индии Елены Рерих. Она писала: «Карлики своекорыстия пытались заслонить гигантов общего блага». В творчестве Касея Хачегогу на протяжении многих лет видны эти образы.

У настоящих талантливых творцов мышление, скажем так, разогрето «таинственным огнем». Я верил в это, когда писал о режиссерах, драматургах, композиторах, художниках, хореографах и дирижерах.

Герой моей книги — Касей Хачегогу — один из них. Его незабываемые спектакли рассказывают мне о том, как прекрасна жизнь и как она же и безобразна. Но для очищения ее и возникает время от времени неизбывный человеческий свет. Думая об этом, я вспомнил абхаз-скую притчу: «Некий старец, по имени Бадрак, прощаясь перед смертью со своим многочисленным потомством, попросил тихим голосом: «Дети мои, зажгите много-много свечей… Не жалейте воск, пусть трещат и горят свечи… Не хочу уходить туда в темноте…»

Да, свет нужен всем и всегда, в прямом и переносном смысле. Не в поисках ли этого света пишутся и создаются книги и спектакли?

Blog

Касея Яхьявича Хачегогу. Взволнованный рассказ