Жизнь в розовом свете
| Вид материала | Документы |
- Третья Международная теоретико-практическая конференция «социальная жизнь в свете философской, 44.5kb.
- День матери, прошедший 23 ноября во 2 и 4 классах, 132.67kb.
- «Человек с детства должен видеть мир в свете идеала, чтобы жизнь его была восхождением, 347.88kb.
- Моу «Основная общеобразовательная школа №33» Кузбасс – водные ресурсы, 79.35kb.
- Н. А. Некрасов Автор Биография, 10.42kb.
- Я выбираю жизнь вместо наркотиков, алкоголя и табака! Суррогатная жизнь, 25.43kb.
- 2. Глава I. На грани миров и эпох: работа и жизнь Лу Андреас-Саломе, 6462.11kb.
- Проект резолюции межрегиональной научно-практической конференции " Реалии XXI века, 26.66kb.
- Чтоб все исполнялось, лишь глазом моргни, 24.71kb.
- Тема: «Ополномочиях прокурора в свете нового Закона «О прокуратуре Республики Беларусь», 83.53kb.
Но на земле всегда существовало и высшее равенство - из ста рожденных умирает ровно сто. Исключений не бывает. Этого достаточно, чтобы считать себя полноправным жизневладельцем со всеми собратьями. Этого достаточно, чтобы переполниться ненавистью или любовью к жизни.
Однажды, это было ранней весной, я шла по рабочему пригороду. Знаешь, фабричные строения за заборами, пустыри, свалки, на свалках стайки ворон и голодных собак. Солнечный день, деревья еще голые, серые, а по обочинам дороги - мусор, грязь да прошлогодний сухой бурьян. И вот вижу - в закутке из сваленных бетонных плит - лежка. Среди бумажек, пластиковых пакетов, щебня ярко желтеют такие чистые, такие праздничные цветы "мать и мачехи" и лежат - кто на боках, вытянув лапы, а кто и на спине, подставив солнцу брюхо - эти самые бездомные псы. Я подошла - отдыхающий с краю кобель покосился на меня карим, полузажмуренным глазом и не шелохнулся. Худые бока с облезлой клочковатой шерстью размеренно вздымались, большая овчарочья пасть улыбалась. Таким блаженством, такой отвагой повеяло на меня от этих божьих тварей, что аж дух захватило. Жалкие из жалких, обиженные из обиженных, они млели на весеннем солнце, втягивая влажными носами запахи пробуждающейся земли. Я могла бросить в него камень илть отдать сосиску, которую этот шельмец уже учуял в моей сумке. Но собака не суетилась, проявляя спокойствие мудреца. Она наслаждалась моментом.
И я поняла - у каждого из нас - самого маленького, обиженного, покинутого есть своя сила противостояния злу - страху, зависти, презрения, ненависти. Не надо забывать о ней. Не стоит выбрасывать розовые очки.
Когда я по-настоящему перепугалась, озлобилась, проклиная свой удел, взбунтовалась, призывая смерть, то вспомнила радость бездомных собак, их мужество жить, несмотря на существующую бок о бок опасность, беду, предательство, смерть.
Я поняла - мой путь противостояния злу - презрение. Я презрела свой страх, свои ничтожные, маленькие мысли, призывающие к обиде, озлобленности. Я решила не замечать зло. Слишком много чести, чтобы тратить на него крохи теплящейся в тебе жизни. Это грех, слабость, самоунижение... Но одно дело решить, другое - сделать. Как трудно удержаться, ах, как трудно удержаться, Ди... Каждое мгновение каждый из нас стоит на паспутье: принять или не принять то, что происходит в жизни. И все устроено так, что удержаться на "розовой" территории очень трудно. Болезни, страдания, утрата молодых сил, оптимизма, потеря близких - как камни на шее, тянущие на дно. Их все больше и больше... Но надо держаться, Ди. Надо держаться...
- Как ни странно - я держусь за свой крючок и нитки. Когда не уснуть от мучительных мыслей, придумываю новый узор или реконструкцию клумб в усадьбе.
- Каждому дан свой путь. Обязательно дан. Вот я и придумываю жизнь - жизнь в розовом свете. Я добываю свое розовое умиление в нелегкой борьбе с немодью, с погребальным унынием. И если хочешь знать, дорогая... Наверное, это лучшее, чего мне удалось достичь в жизни.
- Я догадывалась, Эн... Догадывалась про очки. Иной раз мне казалось, что ты специально путаешь цвета, а порой думала: ведь она все продумывает, и с таким же успехом могла носить бесцветные или, допустим, синие стекла.
- Синие, зеленые, бесцветные... Но все, что я воображаю - я вижу цветным, Ди. Эту елку, окно, розы в столовой... Они великолепны, дорогая. И Элен с животиком, в бежевой шубке из синтетического плюша нараспашку - прелестна. Пролетела по залу аэропорта к справочному бюро, узнала, что Грег Армет в списках отбывших не значился. Ринулась к расписанию... Франк, проследив движение жены, сообразил, что беглеца надо искать в зале. Он медленно двинулся вдоль рядов кресел и диванов, обогнул стойку бара, с сомнением посмотрел на стрелку, указывающую проход к туалету. Отыскав мужа глазами, Элен помахала ему варежкой, он догадливо кивнул, и супруги начали по кругу обходить зал, двигаясь навстречу друг другу. Франк увидел, что Элен в нерешительности застыла и прибавил шаг.
Они остановились в метре от подозреваемого, словно полицейские агенты, готовившие захват преступника. Втянув голову в плечи, мужчина, похоже, дремал. Бежевая дубленка топорщилась на груди, воротник торчал до самых ушей. От него так и веяло "тоской полустанка" - потерянностью уставшего человека в путаннице жизненных дорог.
Элен жалобно взглянула на мужа. Он кашлянул и шагнул к сидевшему: - Хм-м... Мистер Армет?
Грег встрепенулся, открыл глаза, огляделся и вскочил: - Вы здесь? Добрый вечер, миссис Дитман... Тоже летите?
- Добрый вечер... Мы искали вас. - Широко раскрытыми глазами Элен смотрела в его лицо. - Вы в порядке, мистер... Дело в том... Нам надо поговорить.
- Да. Конечно, надо... - Грег опустил глаза. - Собственно, я собирался... Мне хотелось отдать пакет в ваши руки...
- Ах, ерунда! - Франк ободряюще улыбнулся. - Мы задержались в Германии, а вы, наверное, торопились домой. Но придется на время отложить ваш отъезд. О'кей?
- Опять полиция? - засомневался Грег. - Они же все выяснили.
- О, нет... На этот раз - ваши друзья. Анни и Диана из дома с колоннами. Они ждут вас на ужин. Было бы не очень любезно огорчить таких милых дам... И Элен. Моя жена мчалась сюда целых два часа и всю дорогу ворчала: скорее, скорее... А я на каждом перекрестке раздумывал, не свернуть ли в какую-нибудь клинику. Видите ли... Элен очень волнуется.
Грег растерянно развел руки. - Прошу прощения, что причинил столько хлопот. - Он посмотрел на Элен: - А вы уверены, что мое присутствие на этом ужине не слишком навязчиво?
- Уверяю вас, оно совершенно необходимо. - Элен покачнулась. Немного закружилась голова.
Грег подхватил ее под руку: - Может лучше и в самом деле заехать в клинику, а? Что подсказывает сердечко?
- Мы едем домой. Франк, позвони Анне, и Ди пусть делают салаты. Элен скорчила суровую гримасу: - У меня обморочное состояние от голода. От одной мысли о накрытом столе стало сразу же лучше. - Она тараторила, скрывая растерянность, панику, страх. И еще то, как страшно хотелось сейчас смотреть на Грега, а потом спросить: А вам ничего не кажется, мистер Армет?
Поддерживая Элен, они наравились к автомобильной стоялке.
- Прошу тебя, Элен, скажи мне сразу, если почувствуешь боль. Фран усадил жену в машину и помог пристегнуть ремень.
- Не бось, ведь с нами доктор. - Элен задрала ремень под самый подбородок. - Вы умеете принимать роды, профессор?
= Теоретически. Но мне отлично удается избавлять близких людей от покоя и скуки. - Он закряхтел, усаживаясь. - Со мной сплошная морока может, это уже диагноз?
- Кажется, мне удастся переломить ход вашей "боязни", доктор. Как насчет того, чтобы приносить радость? - тихо спросила Элен.
- Кстати, вы ничего не имеете против крошечной девочки, Армет? обернулся Франк, выводы автомобиль на шоссе. - Мы ждем дочку.
... - Боже мой, Эн, так они не сказали ему? Не сказали, что у Грега вот-вот появится внучка?
- Нельзя же так сразу. Здесь нужен тонкий подход... Я думаю, мы все вместе вначале порассуждаем о превратностях судьбы, о любви и сострадании...
- Ага, часа на три... - кивнула Ди. - О розовых очках и счастливом конце для всякой доброй истории. Боюсь, девочка действительно успеет родить.
- Нельзя же комкать такой ответственный момент. Мне кажется, это центр узора. Огромного узора нашей жизни. - Эн подкатила к елке и остановилась у "Вифлеемской сказки", словно позируя незримому фотографу. - Взгляни-ка со стороны, Ди, взгляни на всех нас - умерших и народившихся "главных героев" и совсем маленьких - вроде твоего Карлоса. Постарайся вглядеться и ты увидишь Смысл! Ведь каждый живущий, независимо от степени своей вдумчивости и предрасположенности к осмыслению, ощущает, если не душой, то животом или какими-то там потрохами, ценность собственного бытия. Иногда это захватывает тебя целиком, ну просто заклинивает дыхание. Вдруг понимаешь, ясно, весомо, как ниспосланное откровение: все, что есть в этой жизни - неспроста. Все, что дано увидеть, почувствовать, что едва задело, проскользнув мимо, или пулей прошило насквозь, все мельтешение пустяков, зрямных, никчемных мелочей - неспроста! Изнанка ткани, на которой постепенно проявляется великолепный узор. Он состоит из переплетения отдельных нитей - судеб, каждая из которых имеет важнейший для рисунка замысел - свой Смысл.
Смысл - это противостояние бессмысленности, победа творения над хаосом.
- Милая, ты снова пошла в атаку на энтопию. Я с тобой... - Ди обняла сестру. - Но ведь самый важный смысл, если до него докопаться, оглушительно прост.
- Гениально прост: добро, любовь, сострадание, радость - основы гармонии и красоты. Старик, разуверившийся в мудром замысле своей жизни, воспринимающий ее как цель нелепых ошибок, дурацких случайностей получает величайшее вознаграждение. Заслуженное, Ди, заслуженное. Да хотя бы уж потому, что явился на этот свет и шел по назначенному ему пути к концу, совершая самый невероятный, самый чудесный подвиг - подвиг пренебрежения смерти. Мы все герои, Ди, потому что живем, словно не замечая, чем все это вообще кончается.
- Ты намереваешься произнести речь, когда они придут?
- Не насмешничай. У меня и впрямь приподнятое состояние, словно я - Майя Плисецкая и дотанцовываю финальную сцену, а за ней - шквал аплодисментов и всеобщее ликование. Это, наверное, безумный восторг, стоять в ливне света и цветов, еще ощущая во всем теле трепет причастности к Высшей воли, Высшему созиданию...
- Думаю, сегодня у всех такое же состояние. На поклон, дорогая, выйдет целая труппа.
- Но только это произойдет совсем незаметно... Мы сядем за стол в молчаливом замешательстве. Потом Элен, нет, лучше Франк, нальет всем шампанское, встанет и скажет: Господин Армет... Ох, не знаю... в общем, он скажет ему все как есть. - Эн жалобно нахмурилась: - Боюсь, они расплачутся.
- Уж мы-то наверняка. Восхитительно: стол сверкает, ?? в ароматах цветов и поджаренных рябчиков, деликатессы Карлоса такие, что слюньки текут. А все вокруг в рыданиях и носовых платках.
- Да нет же... - Эн задумалась. - Грег поднимается, удивленно глядя на нас и все еще не понимая услышанного. Затем повернется к Элен, распахнет и бессильно уронит руки: - "Элли"... Она бросится к нему, обнимет, прижимаясь животом, в котором беспокойно возится малышка. Грег замрет, ощутив это движение, и с силой захмурится...
А потом, когда пройдет шок первого замешательства, Грег оглядится, сурово сведя под переносицей брови, встряхнет головой, отгоняя наваждеие и пробормочет: Девочка... Розы алые, верно? А скатерть и салфетки роовые. Твоя блузка похожа на сок малины... Я вижу цвета! Это твоя мать, Элен... Это все мы - наша любовь и тепло..."
- Впечатляет, - всхлипнула Ди. - Финальная сцена в провинциальном театре. Мишура и серпантин
- Конечно! Именно, мишура и серпантин! Если из века в век люди украшают праздники мизурой, значит, в ее наивно радостном сверкании что-то есть!.. - Эн направила веет салфетки в серебряном кольце и приглушенно спросила: - Милая, эти прибамбасы и в самом деле розовые?
- Задашь этот вопрос Грегу!
- Никогда! Никогда я не подниму руку на иллюзию. Она нежна и беззащитна, как наш котенок.
- И так же прилипчива. - Ди отогнала котенка, цепляющимся за ее юбку. - Не отцепить.
- В этом их прелесть... Ой! Ой-ой... - застонав, Эн обхватила ноги. У нее на коленях, недоуменно озираясь, прижимая уши, сидел Кет. Чертенок, взобрался прямо по ногам! Такие острые коготки!
- Эн...
- Ди...
Сестры оторопело смотрели друг на друга.
- Острые? Ты сказала "острые коготки"! Ты что-то почувствовала?!
Эн широко распахнула совершенно безоружные без очков, детские голубые глаза: - Мне больно, Ди...
Часы солировали в тишине, настаивая на своем: ничему в этом мире не избежать власти времени. С величайшим спокойствием, свойственным лишь Вечности, они размеренно отбивали ритм: тик-так, тик-так... рождение - смерть, рождение - смерть. А если не торопиться и хорошенько соседоточиться, получается... жи-знь, жи-знь, жи-знь...
Эн и Ди, укутанные в шали, дремали в креслах и были странно похожи на двух спеленутых младенцев, обнаруженных Константином ЛарионовичемТаким же бледным, холодным утром.
Поленья в камине прогорели, лишь редкие искры с треском пробегали в курганах серого пепла, озаряя его на мгновение рубиновым жаром. Оплывшие свечи из последних сил вытягивали бледные голубые язычки и даже звезды, всю ночь стоявшие за окнами, померкли. Наступило утро нового дня.
Телефон зазвонил бесцеременно, настойчиво, сбивая торжественный ход часов. К нему тут же потянулись две руки и два уха прильнули к поднятой трубке.
- Алло, алло! - раздалось совсем рядом. - Франк говорит. Не хотел будить раньше. Все хорошо. У нас родилась дочька. Два девятьсот. Алиса.
- Господи! - Всхлипнули старушки и зароняли слезы. - Как Элен?
- Я тут! И алис со мной. У нее голубые глазки, как у Франка и светлые кудряшки. Но если честно, я с таким же успехом приняла за своего любого другого малыша. Правда, здесь сегодня нет негритят.
- Поздравляем, поздравляем, детка! А Грег?..
Трубку перехватили.
- Это опять Франк. Элен сильно устала. Ей надо поспать. Мы скоро приедем и все расскажем подробно.
- Элен с девочкой уже отпустят домой?!
- Нет. Я плохо говорю. Мы приедем с отцом. Грег нам хорошо помогал. Он молодец. Хороший парень. Так?
- Так, так... Мы ждем... - положив замолчавший телефон, Анна и Диана молча переглянулись.
Ди отошла к окну: - Хм... Дорогая... - нерешительно начала она с паузами... Ты заметила, что мы стали говорить хором?
- Угу, - кивнула Эн. - Я даже боюсь что-нибудь снова вякнуть в унисон. Вдруг это такая болезнь?
- Не думаю. вот сейчас мы не торопимся и не наступаем друг другу на пятки. То есть - на мысли. Давай сделаем так: перед тем, как открыть рот, надо поднять руку. Это значит - другой замолкает и слушает. Даже если думает абсолютно то же самое.
- Дельное предложение. - Эн облегченно вздохнула. - Кажется, отлегло. Я хочу сказать то, что тебе ни за что не может прийти в голову.
- Ты забыла поднять руку, - напомнила Ди.
Эн выполнила условие, словно школьница: - Подумай и посоветуй, с чего мне лучше начать - перехватить чашечку кофе или сразу взяться за тренировку ходьбы?
КОНЕЦ