Учебно-методический комплекс для студентов-заочников (Для всех специальностей кроме культурологии)
| Вид материала | Учебно-методический комплекс |
- Учебно-методический комплекс для всех специальностей, кроме 080102 Мировая экономика, 681.34kb.
- Учебно-методический комплекс для всех специальностей, кроме 080102 Мировая экономика, 1055.91kb.
- Учебно-методический комплекс Для студентов всех специальностей, кроме специальности, 519.51kb.
- Учебно-методический комплекс Для всех специальностей Москва, 1690.68kb.
- Учебно-методический комплекс по дисциплине «Основы безопасности жизнедеятельности», 596.12kb.
- Учебно-методический комплекс Для всех специальностей Согласовано: Рекомендовано кафедрой, 1650.46kb.
- Учебно-методический комплекс Для всех специальностей Согласовано: Рекомендовано кафедрой, 567.41kb.
- Учебно-методический комплекс для студентов идпо специальностей «Финансы и кредит» и«Мировая, 1414.63kb.
- Учебно-методический комплекс Для всех специальностей Москва 2007, 1142.02kb.
- Р. А. Валеева история языка и письменности в мировой культуре учебно-методический комплекс, 1604.11kb.
К ТЕМЕ № 2. АНТРОПОГЕНЕЗ И НАЧАЛО КУЛЬТУРЫ.
Поршнев Б.Ф. О начале человеческой истории (Проблемы палеопсихологии). М., 1974.
...Речь пойдет в этой книге о великой теме философии и естествознания: о соотношении и генетическом переходе между биологическим и социальном...Иначе, о природе совершившегося преобразования между животным и человеком. Не это ли подразумевают под “загодкой человека”?
Загадка человека и состоит в загадке начала человеческой истории. Что началось? Почему и как началось? Когда началось?
...Фундаментальным тезисом, который ляжет в основу дальнейшего изложения, является идея, что человеческая история представляет собой прогрессивно ускоряющийся процесс и вне этого понята быть не может.
...Не подтвердил ли весь материал об ископаемых гомнидах идею, что между ископаемыми высшими обезьянами... и человеком современного физического типа, т. е. человеком в собственном и единственном смысле, расположена группа особых животных: высших прямоходящих приматов?... Высшая форма из них, именуемая палеоантропами, ... вся в целом и особенно в некоторых ветвях по строению тела, черепа, мозга, в огромной степени похожа на человека.
...В родословном древе приматов в миоцене от низших обезьян ответвилось семейство антропоморфных обезьян-понгид. В плиоцене от линии антропоморфных обезьян ответвилось семейство троглодитид... Троглодитиды, включая неандертальцев (палеоантропов) абсолютно не люди. Давайте смотреть на них такими же глазами, какими предшествующие поколения зоологов смотрели на антропоидов, или антропоморфных обезьян: здесь аккумулируются известные биологические предпосылки очеловечения, но здесь еще нет очеловечения.
...Семейство троглодитид (питекантропид) включает всех и любых высших прямоходящих приматов, в том числе и тех, которые не изготовляли и не использовали искусственных орудий. Принимаемое ныне на практике за основу классификации наличие или отсутствие сопровождающих каменных орудий противоречит принципу чисто морфологической систематики видов. Отсюда легко усмотреть принципиальное различие между классификацией Г.Ф.Дебеца и моей. Оно состоит в том, что я не отношу семейство троглодитид к людям.
... Однако этот тезис встречает то кардинальное возражение, которое фигурировало и у Ляйеля, и у Мортилье еще сто лет назад: раз от них остались обработанные камни, значит, они люди. Так, в вузовском учебнике “Антропология” читаем в императивной форме: “Древность человека. При разрешении этого вопроса следует основываться на определении человека как существа, производящего орудия труда. Древность человека, таким образом, это древность его орудий”... Такая уверенность предполагает либо очень определенное конкретное знание, для какого именно “труда” изготовлялись эти каменные “орудия”, либо, наоборот, неконкретные умозрительные постулаты... Мировая наука за сто с лишним лет предложила лишь немного легко опровержимых допущений: для изготовления с их помощью деревянных орудий охоты и копания, для “универсальных трудовых функций” и т. п. Останки троглодитид всех уровней нахлдят в сопровождении костей крупных четвертичных животных, нередко расколотых, но это не дает права на логический скачок к заключению, будто они их убивали.
... Нет, троглодитиды включились в биосферу не как конкуренты убийц, а лишь как конкуренты зверей, птиц и насекомых, поедавших “падаль”, и даже поначалу как потребители кое-чего оставшегося от них. ...Троглодитиды ни в малейшей мере не были охотниками, хищниками, убийцами, хотя и были с самого начала в значительной мере плотоядными, что составляет их специальную экологическую черту сравнительно со всеми высшими обезьянами. Разумеется, они при этом сохранили и подсобную или викарную растительноядность... Троглодитиды... умели лишь находить и осваивать костяки и трупы умерших или убитых хищниками животных... Троглодитиды стали высоко эффективными и специализированными раскалывателями, разбивателями, расчленителями крепких органических покровов с помощью еще более крепких и острых камней. Тот же самый механизм раскалывания был перенесен ими и на сами камни для получения рубящих и режущих свойств. Это была чисто биологическая адаптация к принципиально новому образу питания - некрофагии.
... Тот факт, что троглодитиды для своего специфического образа питания принуждены были лббивать камни камнями, несет в себе и разгадку появления у них огня. Искры сыпались в большом количестве при ударах друг о друга кремней и других пород, ... эти искры способны зажечь любой вид трута. А в роли такового выступала настилка любого логова и жилья троглодитид, несомненно, однородная с насилкой берлог, нор, гнезд других животных. Иными словами, зачатки огня возникали непроизвольно и сопровождали биологическое бытие троглодитид.
... Таковы некоторые основания для восстановления идеи обезьяночеловека в ее первоначальном смысле, но на уровне современных биологических представлений. Для выделения же “хомо сапиенса” в особое сесейство более того, в качественно и принципиально новое явление служат другие аршументы... Примем как исходный тезис В.А.Звегинцева: человек говорит, мыслит и действует. Все это вместе составляет его деятельность. Иными словами, триада деятельности человека включает мышление, речевое общение и поведение. Этой триаде в свою очередь соответствует триада качеств языка: интегрировать и синтезировать опыт, воплощать мысль, осуществлять общение.
...Проблема антропогенеза безжалостно требует указать, что первичнее в этой триаде компонентов, составляющих деятельность современного человека. По первенству, отдаваемому одному из трех, можно в известном смысле разделить направления научной мысли в “вопросе всех вопросов” - происхождения человека, его отщепления от мира животных.
... Возникновение человеческой речи - одновременно и “вечная проблема” науки, и проблема всегда остававшаяся в стороне от науки: на базе лингвистики, психологии, археологии, этнографии, тем более спекулятивных рассуждений или догадок, даже не намечалось основательного подступа к этой задаче.
...Со второго плана на первый план проблема возникновения речи перемещается, как только выдвинута идея объединения всех прямоходящих высших приматов в особое семейство троглодитид. Это семейство может быть описано словами “высшие ортоградные (прямоходящие - Э.В.) неговорящие приматы”.
...Невозможно вообразить себе семейство троглодитид в роли хищников, - у его представителей на всех уровнях не было почти ничего для нападения; ...столь же трудно, оказывается, вообразить себе и защиту его самого от хищников. Что касается обезьян, они защищены древесным образом жизни (некоторые виды - наскальным)... Однако, за прошедшие сто лет мы неоспоримо узнали, что они-таки к тому времени спустились с деревьев. Значит. Нужно как-то иначе объяснить их существование среди крупных хищников. Мысль археологов и антропологов искала разгадку лишь в одном направлении: в увеличении боевой силы наших предков в результате, с одной стороны, их вооруженности палками и камнями, с другой - соединенных действий группами. Это имеет некоторый филогенетический резон, так как обезьяниь стаи подчас успешно противостоят таким хищникам, как леопард. Но все это, даже если бы отвечало действительности, рисовало бы нам картину “оборонительного” приспособления к хищникам. А не было ли оно “наступательным”, хотя и не в обычном смысле слова?
Экологический анализ показывает нам колоссальную связанность палеоантропа со всем окружающим животным миром. И абсолютно иными путями, “палеонтологическим анализом языка”, столько раз оспоренный и все же притягательный своим талантом и прозрениями лингвист Н.Я.Марр снова и снова возвращался к одному из своих казавшихся парадоксальными тезисов: наидревнейшие слои языка свидетельствуют о некоей тесной связи перволюдей с окружающим животным миром, какую нынешний человек не может себе и представить.
Не упускала ли до сих пор наука о происхождении человека из виду гигантские возможности активного воздействия высокоорганизованные предков человека на центральную нервную систему животных, на их высшую нервную деятельность? Если змеи “гипнотизируют” обезьян, то почему бы отказать высшим приматам в свою очередь в чем-либо подобном? У них степень подвижности нервных процессов выше, чем у других животных. Почему бы не применить это преимущество, не использовать слабые стороны нервной деятельности, поведения других видов. К сожалению, нигде не обощены широко известные, но разрозненные сведения, что хищные не могут долго выдерживать взгляд человека. Не остаток ли это некоторой древней адаптации? Представим себе, что, еще не умея говорить между собой, троглодитиды могли адресовать каким-либо животным зримые или слышимые тормозные сигналы типа интердикции, которые в нашей сегодняшней речи преобразовались во что-нибудь вроде “киш”, “фу”, “брысь”.
Только не упрощать! Конечно, палеоантроп не мог оказывать сигнального воздействия на все виды, на всех особей. Палеоантроп прежде всего укрывался от опасных видов тем, что использовал их природных антогонистов и конкурентов, стимулируя их враждебность и разобщение... Так, гиена отгоняла другмх от своей норы, и палеоантроп в какой-то мере, найдя те или иные успешо воздействующие на нее сигналы, был в некоторой безопасности “за ее спиной”, по крайней мере пока находился в соседстве с ней. Впрочем, во множестве случаев это средство не годилось и приходилось больше рассчитывать на преимущество, которое давали собственные цепкие руки, - отсюда пристрастие и археоантропов и палеоантропов к обрывам, отвесным берегам и т.п. ...
... Однако. Как мало-мальски регулярная добыча. Человек не только сейчас нигде не входит в нормальный пищевой рацион хищника, но и не входил на памяти истории, такие факты в биологии хищников всегда представляли отклонения от нормы.
... В отношениях человека с животными и в насоящее время дело отнюдь не сводится к простой противоположности: дикие и домашние животные... Лишь недавно выяснилось, что подчас бабуин в Африке выступал как бы в роли пастуха в стадах некоторых парнокопытных. Обезьяна издавала предупреждающие крики при возникновении опасности, подтаскивала заблудившихся детенышей при беспокойном крике самок в стаде, но зато, видимо, сама поедала их ослабевших или больных детенышей, можно предположиь, что иногда и сосала молоко. Готтентоты издавна дрессируют отдельных бабуинов, используя их инстинкты и превращая в неплохих “пастухов” козьих стад.
...По такому образцу мы можем представить кое-что и во взаимоотношениях ископаемых троглодитид со стадами травоядных. Если не усматривать предвзято в доиторическом прошлом обязательно войну нашего предка со всем животным миром, то откоется широчайшее поле для реконструкции его необычайно тесной и бескровной связи с эим миром. Это, а не версия об охрте, важнейшая сторона процесса, который приведет его к порогу очеловечения. Даже в памяти первых европейских переселенцев в Южную Америку запечатлелось явление обитания вместе с семьями индейцев большого числа практически бесполезных разнообразнейших прирученных животных. Но тогда эти нравы и сцены, конечно, были не более чем реликтом.
...В современной человческой речи в отличие от звуков, издаваемых животными, господствуют звуки, производмые струей выдыхаемого воздуха; животные, напротив, как правио, используют вдыхаемую струю... Но дело в том, что и во всех человеческих языках такие инспираторные звуки испльзуются в качестве междометий или в обращении к животным. Это дает основания считать такие звуки остатком древнейшей стадии. Следующий логический шаг, может быть, и ведет к представлению, что древнейшая “звуковая речь” адресовалась не от человека к человеку, а от человека (точнее - его предка) ко всевозможным иным животным.
... Пока назовем это лишь допущением. Подражая видовым голосам животных, ...палеоантоп был вооружен сильным и небывалым оружием: он вызывал их имитативно-интердиктивную реакцию. В своем еще нечеловеческом горле он собрал голоса всех животных раньше, чем обрел свой специфический членораздельный голос... Он как бы отразил в себе этот многоликий и многоголосый мир и смог в какой-то мере управлять поведением его представителей благодаря опоре на описанные выше механизмы высшей нервной деятельности.
...Мы близимся в науках о человеке к такому сдвигу, который можно сравнить с революцией в физике, развернувшейся в первой половине ХХ века. Роль, аналогичную “атомному ядру”, здесь сыграет начало человеческой истоии. Но сегодня это еще только штурмуемая загадка. Если принять, что все сказанное выше об экологии троглодитид более или менее соответсвует истине, то начало человеческой истории круто переносится во времени в сравнении с принятой сейчас датировкой. Еще недавно длительность истории определяли в полмиллиона- миллион лет, и уже эта цифра в известной мере оправдывала тезис А.Тойнби, что сравнительно с нею история всех выделенных им “цивилизаций” (числом около двадцати) настолько кратковременна, что последовательностью их можно пренебречь и рассматривать их почти как одновременные друг другу, т.е. не имеющие соизмеримости с гигантской величиной бытия людей на земле. Однако с тех пор раскопки Лики, Арамбура, Коппенса и других в Африке увеличили ее еще значительно больше, так что сегодня людям приписывают возраст около Двух с половиной миллионов лет и, судя по всему, завтра могут последовать новые открытия еще более древних костных останков австралопите в сопровождении примитивных оббитых камней. Но вот что качается неоантропа (“хомо сапиенса”), он появляется всего 35-40 тыс лет тому назад. Его исторический марш, обгоняющий темпы изменеения окружающей природы, т. е. Обретающий относительное самодвижение и ускорение (при неизменной телесной организации), начинается и того много позже. .. Если отсчитывать начало такового самодвижения с неолита, эти недолгие тысяч восемь лет человеческой истории по сравнению с масштабами биологической эволюции можно приравнять к цепной реакции взрыва. История людей - взрыв. В ходе ее сменилось всего несколько сот поколений.
...Толчком к взрыву, очевидно, послужила бурная дивиргенция двух видов - палеоантропов (троглодитидов) и неоантропов, стремительно отодвигавшихся друг от друга...Именно природа этой дивиргенции и есть “атомное ядро”, тайну которого надлежит открыть.
... В своих цифровых таблицах различных параметров строения мозга В.И. Кочеткова убедительно выделила ископаемых неоантропов в особую группу, оказавшуюся глубоко специфичным перевалом в антропогенезе.. В переводе на хронологию его длина - всего лишь 15-25 тыс. Лет. Но на этом-то отрезке и укладывается почти все таинство дивиргенции, породившей людей.
...В этом интервале в числе остатков жизнедеятельности наших ископаемых предков появляются сначала краски, в конце - изображения. Но как мустьерское использование охры для пятен на камнях, для отпечатков пятерни, так же и ортньякско-солютрейские насечки и полоски, графические и скульптурные изображения животных и людей, - все это не имеет ни малейшего отношения к категориям эстетики и отвечает столь ранним ступеням подготовки специфической человеческой психики, что эти явления должны быть поставлены в порядке эволюции у самых истоков возникновения речи. И все-таки тут налицо нечто высоко специфичное для становления человека: если и мыслимо животное, которое применяет элементарную окраску, то ни одно животное не создает изображения чего-либо.
...Кроме того, есть и еще один совершенно специфический факт, который мы можем локализовать в данном хронологическом интервале: расселение ранних неоантропов по обширной ойкумене, чуть ли не по всей пригодной к обитанию территории нашей планеты, включая Америку, Австралию, Океанию. Эта диспесия человечества по материкам и архипелагам земного шара, если сравнить ее с темпами расселения любого другого биологического вида, по своей стремительности может быть уподоблена взрыву. За эти полтора-два десятка тысячелетий кроманьонцы преодолели такие экологические перепады, такие водные и прочие препятствия, каких ни один вид животных вообще никогда не мог преодолеть.
Нельзя свести это рассеяние людей по планете к тому, что им не доставало кормовой базы на прежних местах: ведь другие виды животных остались и питаются на своих древних ареалах нередко и до наших дней - корма хватает. Нельзя сказать, что люди в верхнем плейстоцене расселялись из худших географических условий в лучшие, - факты показывают, что имело место и противоположное. Им не стало “тесно” в хозяйственном смысле, ибо их общая численность тогда была невелика.
Но им стало, несомнено, тесно в смысле трудности сосуществования с себе подобными. Старались ли они отселиться в особенности от палеоантропов, которые биологически утилизировали их в свою пользу, оптраясь на мощный и неодолимый нейрофизиологический аппарат интердикции? Или они бежали от соседства с теми популяциями неоантропов, которые ... уже развили в себе более высокий нейрофизиологический аппарат суггестии, перекладывавший тяготы на часть своей или окрестной популяции? Вероятно, и алеоантропы, и эти суггесторы пытались понемногу географически перемещаться вслед за такими беглецами-переселенцами... На самые далекие края пригодного к обитанию мира неоантропы отселились особенно рано в эпоху дивиргенции с палеоантропами. А судя по тому, что расселение ранних неоантропов происходило в особенности по водным путям - не только по великим рекам, но и по океанским течениям, на бревнах, - люди искали лтрыва сразу на большие дистанции, передвигались они при этом, конечно, поодиночке или очень небольшими группами.
Но вот процесс разбрсывания то в том, то в ином направлении достигает такого предела, когда по природным причинам простое взаимное отталкивание оказывается уже далее невозможным. Достигнуты ландшафтные экстремальные условия, или океан останавливает перемещение дальше вперед. Но торможение может быть и иного рода: насигают новые волны человеческой миграции, отрываться все труднее. И вот рано или поздно в разных местах не в одно и то же время, но в общем повсюду приходит пора нового качества: взаимного наслаивания мигрирующих популяций неоантропов, откуда проистекают попытки обратного, встречного переселения... Иссякает отлив, начинается прилив. Люди возвращаются к людям. Или - что равнозначно - они уже не отселяются, они остаются среди людей.
Вот этот второй, обратный вал перемещений неоантропов и есть уже не просто история их взаимного избешания или избегания ими палеоантропов, но начало истории человечества... Земля начала покрываться антропосферой: соприкасающимися друг с другом, но разделенными друг от друга первобытными образованиями. Земной шар перестал быть открытым для неограниченных перемещений. Его поверхность стала уже не только физической или биогеографической картой, но картой этногеографической, а много позже и политико-географической.
...Раздробленность первобытного человечества на огромное число общностей или общин (причем разного уровня и пересекающихся) стоящих друг к другу так или иначе в отношении “мы - они” , было объективной хозяйственной необходимостью. Но норма экономического поведения каждого индивида внутри эих рамок состояла как раз во всемерном “расточении” плодов труда: коллективизм первобытной экономики состоял не в расстановке охотников при облаве, не в правилах раздела охотничьей добычи и т.п., а в максимальном угощении и одарении каждым другого, хотя и только по сформировавшимся обычным каналам. Дарение, угощение, отдавание, - основная форма движения продуктов в архаических обществах.
Такая экономика подразумевает соответсвующую психику. Это поведение явно противоположно “зоологическому индивидуализму”, да и не может быть приравнено к действию у животных, скажем, родительского инстинкта кормления детенышей или призыву петухом куриц к найденному корму. Взаимное отчуждение добываемых из природной Среды жизненных благ было императивом жизни первобытных людей, который нам даже трудно вообразить, ибо он не соответсвует ни нормам поведения животных, ни господствующим в новой и новейшей истории принципам материальной заинтересованности. “Отдать” было нормой отношений.
... Вот каков корень у закономерности экономического поведения первобытных людей. Как мы видим, он уходит в наидревнейшую глубину истории. Мы находим там не дятельнось одиночек, оббивающих камни, ...а прежде всего отношения людей ...То были антибиологические отношения и нормы - отдавать, расточать блага, которые инстинкты и первосигнальные раздражители требовали бы потребить самому, максимум - отдать своим детнышам ли бо самкам.
Остается повторить, что такой распорядок вещей требовал необходимого корректива - распадения человечества на великое множество общностей с разными искусственными признаками их обособления и культурами, которые ставили предел отчуждению благ “вовне”. Эти признаки одновременно и отмежевывали общность и сплачивали ее.
Мирча Элиаде. Священное и мирское. М., 1994.
Наша первая цель - представить специфические масштабы религиозного опыта и показать, в чем его отличия от опыта мирского в познании мира. Мы не будем углубляться в описание многочисленных факторов, воздействовавших на религиозный опыт на протяжении столетий... Различие опыта - это результат экономических, социальных и культурных различий, одним словом - Истории.
Вместе с тем у кочевых охотников и оседлых земледельцев есть одна общая черта в поведении, которая нам представляется значительно более важной, чем все различия: и те и другие живут в священном Космосе, они приобщены к космической священности, проявляющейся через мир животных и растений. Достоточно сравнить их бытийные ситуации с ситуациями современного человека, живущего в неосвященном Космосе, чобы отчетливо понять все, что отличает нашего современника от пред-
ставителей других обществ. Одновременно обрануживаются и основания для сравнения религиозных фактов, принадлежащих различным культурам: все эти факты происходят от одного и того же поведения - поведения “человека религиозного” (стр. 20-21)
Для религиозного человека пространство неоднородно: в нем много разрывов, разломов; одни части пространства качественно отличаются от других... Более того, для религиозного человека эта неоднородность пространства проявляется в опыте противопоставления священного пространства, которое только и является реальным, существует реально, всему остальному - бесформенной протяженности, окружающей это священное пространство.
Оговоримся сразу, что религиозный опыт неоднородности пространства является основополагающим, сравнимым с “сотворением Мира”. Речь идет не о теоретических построениях, но о первичном религиозном опыте, предшествующем всякому размышлению о Мире... Проявление священного онтологически сотворяет мир. В однородном и бесконечном пространстве, где никакой ориентир невозможен, где нельзя сориентироваться, иерофания (явление священного - Э.В.) обнаруживает абсолютную “точку отсчета”, некий “Центр”... Чтобы жить в Мире, необходимо его сотворить, но никакой мир не может родиться в хаосе, однородности и относительности мирского пространства, ...где человек перемещается, движимый житейскими потребностями, обычными для существования в индустриальном обществе.
Но и в этом мирском восприятии пространства продолжают оставаться некие величины, которые в большей или меньшей степени напоминают о неоднородности, характеризующей религиозное восприятие пространства. Какие-то особые места, качественно отличные от других: родной пейзаж, место, где родилась первая любовь... сохраняют даже для человека искенне нерелигиозного особое качество - быть “единственными”. Это - “святые места” его личной вселенной, как если бы это нерелигиозное существо открыло для себя иную реальность, отличную от той, в которой происходит его обыденное существование.
...Всякое священное пространство предполагает какую-либо иерофанию, некон вторжение священного, в результате чего из окружающего космического пространства выделяется какая-либо территория, которой придаются качественно отличные свойства... Теофания освящает какое-либо место уже только тем, что делает его “открытым” вверх, т.е. сообщающимся с Небом. Оно становится тем необычным местом, где осуществляется переход от одного способа существования к другому. Очень скоро мы продемонстрируем другие, еще более точные примеры: алтари, являющиеся “Вратами Божьими”, местами нисхождения с Неба на Землю.
Но даже и не требуется какой-то теофании или иерофании в собственном смысле: достаточно одного какого-то знака, чтобы указать на священность места... Нечто не принадлежащее данному миру неопровержимо проявляется и тем самым указывает какое-то направление или определяяет какое-то поведение. Требуется знак, чтобы положить конец напряженности, вызванной относительностью и чувством неуверенности, происходящей от отсутствия ориентиров, одним словом, для того, чтобы найти абсолютную точку опоры. Например: преследуют дикое животное и в месте, где его убивают, возводят алтарь; или выпускают на свободу какое-то домашнее животное, например быка, через несколько дней его находят и там же на месте приносят в жертву, затем на этом месте возводят жертвенник, а вокруг него строят деревню. Во всех этих случаях священность места обнаруживают животные; люди, следовательно, не свободны в выборе священного места. Им дано лишь искать и находить его с помощью таинственных знаков.
Для традиционных обществ весьма характерно притивопоставление между территорией обитания и неизвестным, нелпределенным пространством, которое их окружает. Первое - это “Мир” (точнее “наш мир”), Космос. Все остальное - это уже не Космос, а что-то вроде “иного мира”, это чужое и хаотическое пространство, населенное ларвами (злыми духами), демонами, “чужими” (приравниваемыми, впрочем, к демонам и привидениями). “Мир” (т.е. “наш мир”) это вселенная, внутри которой священное уже проявило себя и где, следовательно, разрыв уровней оказался возможным и повторяющимся.
...Неизвестная, чужая, незанятая (что часто означает - что часто означает - незанятая “нашими”) территория еще пребывает в туманных и зачаточных условиях “Хаоса”. Занимая его и особенно располагаясь в нем, человек символически трансформирует его в Космос путем ритуального воспроизведения космогонии. То, что должно стать “нашим миром”, нужно сначала “сотворить”, а всякое сотворение имеет одну образцовую модель: Сотворение Вселенной богами. “Своей” территория становится становится лишь после ее “сотворения” заново, т.е. ее освящения. Это религиозное поведение по отношению к неизведанным землям распространилось и на Запад и просуществовало вплоть до начала современной истории. Испанские и португальские “конкистадоры” захватывали во имя Иисуса Христа открытые и покоренные ими земли. Возведением Креста они освящали местность , придавая ей этим актом как бы “новое рождение”...Вновь открытые страны были “обновлены”, “вновь сотворены” Крестом.
...Тесная взаимосвязь, существующая между космизацией и освящением, отмечается еще на самых элементарных уровнях культуры, например у австралийских кочевников, хозяйство которых строилось на сборе плодов и мелкой охоте... Найти “свое место” оборудовать его, обжить - все эти действия предполагают жизненно важный выбор Вселенной, которую они “сотворяют”, чтобы сделать своей. И эта “Вселенная” всегда является подобием образцовой Вселенной, созданной и обитаемой Богами. Она составляет, таким образом, часть священного деяния Богов.
...Возглас неофита племени квакиутли “Я нахожусь в Центре Мира” сразу же открывает нам одну из наиболее глубоких значимостей священного пространства. Там, где через иерофанию осуществляется разрыв уровней, одновременно происходит “открытие” пути вверх (в божественный мир) или вниз (в нижние области, в царство мертвых). Таким образом, три космических уровня - Земля, Небо, нижние области - оказываются сообщающимися.
...Тот же символизм Центра объясняет и другие серии космологических и религиозных образов. Мы приведем лишь наиболее важные из них: а) святые города и жертвенники располагаются в Центре Мира; б) храмы воспроизводят космическкую Гору и вследствие этого представляют собой в наилучшем виде “связующее звено” между Землей и Небом; в) фундаменты храмов глубоко погружены в нижние области... Можно констатировать, что “образ мира”, точно также как и символизм “Центра”, повторяется в обитаемом мире. Палестина, Иерусалим и иерусалимский Храм представляют вместе и одновременно картину Вселенной и центра Мироздания. Эта множественность “Центров”, это пвторение картины Мира во все более скромных масштабах составляют одну из отличительных черт традиционных обществ.
...Вселенная берет начало в своем Центре, она простирается от центральной точки, как от “пупа”. Именно так, согласно “Ригведе, зарождается Вселенная: от ядра, центральной точки. Иудейская традиция еще более откровенна: “Святейший сотворил Мир как эмбрион. Подобно тому, как эмбрион растет от пупа.мир был создан Богом от пупа, а затем распространился во все направления”... Сотворение предполагает избыточность реальности, иначе говоря, вторжение священного в мир.
... В самых различных культурных контекстах мы обнаруживаем одну и ту же космологическую схему, один и тот же ритуальный сценарий: размещение на какой-либо территории уподобляется сотворению мира.
Если верно, что “наш мир” - это Космос, то всякое нападение извне грозит обратить его в “Хаос”, и так как “наш мир” был образован по образу и подобию творения Богов, т.е. космогонии, враги. Нападающие на этот мир, воспринимаются как враги богов - демоны и в первую очередь архидемон, первый Дракон, поверженный богами у истоков времен... Враги приравниваются к могущественным силам Хаоса. Всякое разрушение поселения равноценно возващению в Хаос, всякая победа над захватчиком воспроизводит победу Бога над Драконом (т.е. над “Хаосом”).
...Те же образы используются в наши дни, когда речь идет об опасностях, угрожающих некоторым типам цивилизации. В частности, говорят о “хаосе”, “разрухе”, “мраке”, в который погружается “наш мир”. Все эти выражения обозначают нарушение порядка, Космоса, органической стуктуры и погружение в текучее, аморфное состояние; одним словом, в хаос. Это подтверждается, как нам кажется, тем, что эти образы до сих пор живут в языке, в фразеологии современного человека. Что-то от традиционной концепции Мира все еще свойственно его поведению, даже если он и не всегда осознает это древнее наследие.
... Для нашего исследования наибольший интерес представляет тот факт, что во всех традиционных культурах жилище несет в себе нечто священное и одним только этим уже отражает Мироздание...Небо мыслится как огромная палатка. Поддерживаемая центральным столбом: кол палатки или центральная опора дома ассоциируется со Столбом Мироздания и получает то же наименование... Подобное видение мира мы встречаем и в такой высокоразвитой цивилизации, как индийская. Прежде чем каменщики заложат первый камень фундамента, астролог указывает точку на земле, которая находится над Змеем, поддерживающим мир. Старший каменщик вырезает колышек и вбивает его в землю точно в указанном месте, чтобы прочно закрепить голову змея. Затем на это место укладывается первый камень. Таким образом, уговой камень располагается прямо в “Центре мироздания”. Однако, с другой стороны. Однако, с другой стороны, действия по заложению фундамента повторяют акт космогонии: забить кол в голову Змея и “закрепить” ее - это означает повторить изначальные действия Сомы или Индры, который, согласно “Ригведе”, “поразил Змея в его логове”. Как мы уже отмечали. Змей символизирует Хаос, аморфное состояние, нечто не проявившееся. Обезглавить его значит совершить акт Сотворения, т.е. перейти от потенциального и аморфного к имеющему форму.
...Религиозный человек испытывает глубокую ностальгию по “божественному миру”, по дому, напоминающему “дом божий” - такой, каким его воспроизвели впоследствии в Храмах и Святилищах. В общем эта религиозная ностальгия выражает желание жить в некоем чистом и святом Космосе, каким он был изначально, когда только что вышел из рук Создателя.
И религиозный человек периодически получает возможность найти Космос таким, каким он должен быть в принципе, в мифический момент Сотворения, благодаря познанию Священного Времени (стр. 22-47).
Равно как и пространство, Время для религиозного человека не однородно и не беспрерывно. Есть периоды Священного Времени. Это время праздников (большинство из которых повторяется с определенной периодичностью). С другой стороны, есть Мирское Время, обычная временная протяженность, в которой разворачиваются действия, лишенные религиозной значимости.
...Главное различие между этими двумя качествами Времени, на первый взгляд, поразительно: Священное Время по своей природе обратимо, в том смысле, что оно буквально является первичным мифическим Временем, преобразованным в настоящее. Всякий церковный праздник, всякое Время литургии предствляют собой воспроизведение в настоящем какого-либо священного события, происходящего в мифическом прошлом, “в начале”. Таким образом, Священное Время может быть возвращено и повторено бесчисленное множество раз.
... Для религиозного человека древних цивилизаций Мир обновляется ежегодно. Иначе говоря, с наступлением каждого нового года он вновь обретает исходную “святость”, которая была свойственна ему, когда он вышел из рук Создателя... С каждым Новым Годом наступает “новое”, “чистое”, “святое” (еще не изношенное) время.
...Легко понять, почему воспоминание о том чудесном времени неотступно преследовало религиозного человека почему он стремился периодически приобщаться к нему: в начале времен боги демонстрировали апогей своего могущества. Космогония есть высшее проявление божественного, пример силы, сверхъестественного изобилия и созидательности. Религиозный человек жаждет реального. Всеми средствами он пытается оказаться у истока первичной реальности, когда мир был в стадии зарождения... Участвуя путем обрядов в “конце света” и его “воссоздании”, человек становится современником изначального времени, следовательно, он рождался заново, вновь начинал свое существование с нерастраченным запасом жизненных сил, таким, как в момент рождения.
...Таким образо, религозный человек периодически становится современником богов в той мере, в какой он восстанавливает в настоящем первичное Время, когда были совершены божественные деяния. На уровне “примитивных” цивилизаций все, что делает человек, имеет сверхчеловеческую модель: даже в обычное “непраздничное” Время их действия имитируют образцовые модели, ниспосланные богами или мифическими Предками. Но подобная имитация может становиться все менее и менее точной, модель может искажаться или вовсе забываться. Поэтому необходимо периодическое восстановление божественных актов - религиозные праздники; они призваны показать человеческим существам священные модели. Ритуальная починка лодки или выращивание ямса не похожи на аналогичные операции, осуществляемые в интервалах между священными периодами. Они более точны, более похожи на божественные образцы, а с другой стороны. Они ритуальные: их замысел имеет религиозную основу. Обрядная починка лодки проводится не потому, что лодка нуждается в ремонте, а потому, что в мифическую эпоху боги показали людям, как нужно ремонтировать лодки....Следовательно, Время, когда осуществляется ритуальная починка лодок, восходит к первичному Времени: это то самое время, когда совершали деяния боги...
Религиозный человек ощкщает потребность периодически погружаться в священное и непрохолящее Время. Для него именно блягодаря священному Времени существует другое, обычное время, та мирская временная протяженность, в которой проходит все человеческое существование. Именно вечное настоящее мифического события делает возможным ход мирской истории.
...Все, что при современном взгляде на вещи представляется “прогрессивным” (не важно какого характера: социального, культурного, технического и т. П) по отношению к предшествующей ситуации, все это было принято различными примитивными обществами в ходе их длительной истории как новые божественные откровения... У нас нет оснований для того, чтобы трактовать периодическое возвращение в священное Время начала как отказ от реального мира, бегство в мир мечты, в мир воображений. Напротив, в этом еще раз отчетливо проявляется онтологическая одержимость - главная отличительная черта человекапервобытнх и древних обществ. Ведь, в конечном итоге, желание восстановить Время начала - это желание пережить время, когда боги присутствовали на земле, обрести сильный, свежий и чистый Мир, такой, каким он был “в начале времен”. Это жажда священного и одновременно ностальгия по Бытию. В экзистенциальном плане этот опыт порождает уверенность в возможности периодически вновь начинать жизнь с максимумом “шансов”.
...Религиозный человек воспринимает человечество таким, каким оно представленно в сверхчеловеческих всевышних моделях. Он осознает себя истинным человеком лишь в той мере , в какой он походит на богов, Героев-основателей цивилизаций, мифических Предков. Короче говоря, религиозный человек желает быть иным, нежели он есть с точки зрения его мирского опыта. Религиозный человек - это не некая данность; он формирует себя сам по божественным образцам... Настоящим человеком он становится, лишь следуя учению, содержащемуся в мифах, и подражая богам. ( стр. 48-66)
... И тот, кто поднимается по ступеням жертвенника или восходит по ритуальной лестнице, ведущей в Небо, перестает на это время быть человеком: тем или иным образом он приобщается к сверъестественному... Одной лишь своей формой существования Небо открывает человеку запредельность, силу, вечность. Его существование абсолютно, потому что оно высоко, бесконечно, вечно и могущественно.... Множество высших божеств первобытных народов получают имена, обозначающие высоту, небесный свод, метеорологические феномены; они могут также просто называться “Владельцами Неба”, “Жителями Неба”.
...Однако мы полагали важным напомнить об одном факте, имеющем, на наш взгляд, первостепенное значение: Высшие Существа небесной структуры постепенно исчезают из культов: они “отдаляются” от человека, уходят в небо и становятся “богами в отставке”. Эти боги, создав Космос, дав человеку жизнь, чувствуют, можно сказать, нечто вроде “усталости”, как если бы великий промысел Сотворения исчерпал их ресурсы. Они укрываются в Небе, оставив на земле своего сына или какого-нибудь демиурга, на которых возлагается завершение или совершенствование Сотворения. Мало-помалу их место занимают другие божественные персонажи: Мифические Предки, Божьи Матери, животворные Боги и т. Д. Бог Грозы сохраняет еще небесную структуру, но он уже не Высшее созидающее Существо. Он лишь “оплодотворитель” Земли, а иногда лишь помошник своей Змли-Матери.
...Яление “отдаления Высшего Бога отмечается уже на первобытных уровнях цивилизации. ..Великий небесный Бог, Высшее Существо, Всемогущий Создатель играет весьма незначительную роль в религиозной жизни племени. Он слишком далек или слишком добр, чтобы нуждаться в каком-либо культе; о нем вспоминают лишь в самых крайних случаях. К нему обращаются как к последней надежде во время бедствий... если все действия, предпинятые в отношении других богов, богинь, предков или демонов, оказались тщетными. Как говорят ораоны: “Мы испробовали все, но у нас есть еще Ты, чтобы нас спасти!”
...В “удалении божьем” на самом деле выражается все возрастающее стремление человека к самостоятеьным открытиям в области религии, культуры и экономики. ..Открытие змледелия коренным образом преобразует не только экономический уклад жизни первобытного человека, но прежде всего его экономику священного. Другие религиозные силы начинают играть свою роль: сексуальность, плодородие, мифология женщины и Земли и т.п. Религиозный опыт становится более конкретным, более тесно связанным с Жизнью. Великие Богини-Матери, сильные Боги или гении плодородия оказываются значительно более “динамичными” и более доступными человеку, чем Бог Создатель.
...Такое поведение характерно не только для первобытных народов. Возьмем древних евреев. Всякий раз, когда они переживали эпоху мира и относительного экономического процветания, они отдалялись от Яхве и сближались с Астартами и Баалами соседних народов. И только исторические катастрофы заставляли их вновь поворачиваться к Богу Яхве. И тогда они звали Вечного и говорили: “Мы согрешили, так как забыли Вечного и служили Баалам и Астартам, но сейчас освободи нас из рук наших врагов и мы будем служить тебе” (1 Самуил, 12,10).
... Внешне эта ситуация представляется парадоксальной: божества, заменившие у первобытных народов богов небесной структуры, были подобно Баалам и Астартам древних евреев божествами плодородия, изобилия, полноты жизни, короче, божествами, стимулирующими и наполняющими Жизнь, как космическую жизнь растительного и животного мира, так и само человеческое существование. Внешне эти божества были сильными, всемогущими. Их религиозная значимость объясняется именно их силой, их неисчерпаемыми жизненными запасами и плодовитостью.
И в то же время их поклонников, как первобытных людей,так и древних евреев, не покидало чувство, что все эти Великие Богини, все эти боги - покровители сельского хозяйства - были не в силахспасти их, охранить их жизнь в реальных критических ситуациях. Эти боги и богини могли лишь воспроизводить и умножать Жизнь, более того, они были способны на это лишь в “нормальные” периоды. Божества, превосходно управляющие космическими ритмами, оказываются бессильными, когда речь идет о спасении Космоса или человеческого общества в момент крайней опасности (“исторического” кризиса у древних евреев).
Различные божества, заместившие Высших существ, обладали наиболее конкретными и наиболее яркими возможностями - возможно-
стями способствовать Жизни. Но именно поэтому они не являются “специалистами” зарождения, они утратили наиболее тонкие, “благородные”, “духовные” способности Богов Создателей.
... Будучи буквально изгнанным из религиозной жмзни, небесная священность остается жить в символизме. Религиозный символ передает сообщение, даже если он и не осознается более во всей своей полноте, так как символ адресован человеческому существу в целом. А не только его разуму.
...Для апологетов христианства символы всегда несут в себе некие послания: они открывают нам священное толкование космических ритмов. Откровения, привнесенные христианством, не разрушали дохристианского значения символов: они лишь добавляли им новые смыслы... Священные космические откровения являются в некотором смысле первичными; они происходили в самом далеком прошлом человечества, и нововведения, привнесенные впоследствии Историей, не смогли их сокрушить.
... Вынашивание и порождение Землей живых существ относится к общераспространенному верованию. Во многих языках человек называется как “рожденный Землей”... Даже современные европейцы испытывают смутное чувство мистическоого единства с родной Землей. Это не что иное, как религиозный опыт... Вынашивание и разрешение от бремени представляют собой микрокосмические вариации образцового деяния, выполненного Землей; женщина-мать всего лишь имитирует и повторяет этот первичный акт возникновения Жизни в чреве Земли. Следовательно, она должна находиться в прямом контакте с Великой Родительницей, чтобы та направляла ее в выполнении таинственного действа, коим является рождение новой жизни, чтобы получать от нее благоприятную энергию и найти у нее материнскую защиту... Символическое погребение, полное или частичное, обладает той же религиозно-магической значимостью, что и погружение в воду при крещении... Процедура сохраняет ту же эффективность, если необходимо смыть тяжкий грех или излечить душевнобольного...Посвящение заключает в себе ритуальную смерть и возрождение. Так, у многих первобытных народов неофита символически “убивали”, зарывали в землю и сверху покрывали листвой. Когда он поднимался из могилы, то считался уже новым человеком, так как был выношен вторично и непосредственно космической Матерью.
...Как мы видели, космогонический миф - это это самый чо ни на есть совершенный миф-модель, он являет собой образец для поведения человеческих существ. Именно поэтому бракосочетание людей расценивается как подражание космической иерогамии. Уже в Атварваведе муж и жена уподобляются Небу и Земле... В Греции брачные ритуалы воспроизводили пример Зевса, тайно соединнявшегося с Герой... Нерелигиозному человеку современных обществ трудно осознать этот космический и одновременно священный масштаб брачного союза. Но не нужно забывать, что для религиозного человека архаических обществ Мир представлялся наполненным посланиями. Иногда эти послания предстают в зашифрованном виде, но для того и существуют мифы, чтобы помочь человеку их расшифровать... Человеческий опыт во всей своей полноте может быть уподоблен Космической Жизни. Следовательно, он может быть освящен, ведь Космос - это высочайшее творение богов.
...На уровне мирского опыта растительная жизнь открывает лишь последовательность “рождений” и “умираний”. И только религиозное видение Жизни позволяет “расшифровать” в ритме растительной жизни иные значения, и в первую очередб идеи возрождения, вечной молодости, здоровья, бессмертия. Религиозная идея абсолютной реальности символически выражена множеством и иных образов. Например, некоего “чудесного плода”, который приносит одновременно и бессмертие, и всемогущество, т.е. плода, способного превратить человека в бога.
...Вспомним также мифы о поисках бессмертия или вечной молодости. Эти символы Космического Дерева бессмертия, или Познания с наибольшей силой и ясностью выражают то великое значение, какое придается религией растительности... Только религиозному человеку ритмы растительного мира открывают Таинства Жизни и Сотворения, обновления, вечной молодости и бессмертия. Как отмечают некоторые авторы, все растения, выращиваемые сегодня, первоначально считались священными. То, чо мы называем любовью к растениям (например, когда весной растения пробуждаются от сна), восходит не к мирскому “натуралистическому” опыту. Напротив, в этом проявляется религиозный опыт возобновления (нового начала, нового сотворения) Мира, который и позволяет расценивать весну как воскрешение Природы. И в основе той значимости, какая придается религией весне, лежит Таинство периодического возрождения Космоса. Впрочем, в поклонении растениям важен зачастую не столько сам природный феномен весны и появления растительности, а знак, предвещающий космическую тайну
...Христианство смогло внести глубокие коренные изменения в религиозные оценки Космоса и Жизни, но не отбросило их и космическая жизнь во всей ее полноте еще ощущается как некий божественный шифр. ...Всякое космическое существование обречено на “переход”: человек переходит от до-жизни к жизни, а затем к смерти, подобно тому, как мифический Предок переходил от до-бытия к бытию, как Солнце, возникая из мрака, переходит в свет... Следует уточнить, что все эти ритуалы и символы “перехода” отражают специфическую концепцию человеческого существования: родившись, человек еще не завершен, он должен родиться еще раз, духовно; он становится окончательно человеком, переходя от несовершенного, эмбрионального состояния к совершенному, взрослому. Одним словом, человеческое существование обреает полноту посредством серии обрядов перехода, которые в конечном счете есть не что иное, как последовательное посвящение.
...Посвящение, как и смерть, как и мистический экстаз, как и абсолютное знание, как и вера в иудео-христианстве, равноценны переходу от одного способа бытия к другому; через них осуществляется истинная онтологическая перемена... Следует запомнить, что религиозный человек не желает быть таким, каким он является на естественном уровне, он стремится сделаться таким, каким видится ему идеал, открываемый мифами. Первобытный человек стремится достичь некоего религиозного человеческого идеала, и уже в этом стремлении содержатся зародыши всех этик, разрабатывавшихся впоследствии в развитых обществах.
...От одной религии к другой, от одной доктрины или теории к другой древнейшая тема второго рождения обогащалась новыми значениями, иногда полностью изменяя содержание опыта. Однако всегда сохранялся один общий и неизменный элемент, который можно сформулировать следующим образом: доступ к духовной жизни всегда предполагает смерть для мирской жизни, за которой следует новое рождение.
...В некотором смысле даже можно утверждать, что и у тех наших современников, которые объявляют себя неверующими. Религия и мифология “скрыты” в глубине подсознания. Это означает также, что возможность вновь приобщиться к религиозному опыту жизни все еще жива в недрах их “Я” ( стр. 76 - 132).
Л. ЛЕВИ-БРЮЛЬ. СВЕРХЪЕСТЕСТВЕННОЕ В ПЕРВОБЫТНОМ МЫШЛЕНИИ. М., 1994.
...Для первобытного сознания нет чисто физического факта в том смысле, какой мы придаем этому слову. Текучая вода, дующий ветер, падающий дождь, любое явление природы, звук, цвет никогда не воспринимаются так, как они воспринимаются нами, т.е. как более или менее сложные движения, находящиеся в определенном отношениис другими системами предшествующих и последующих движений. Перемещение материальных масс улавливается, конечно, их органами чувств, как и нашими, знакомые предметы распознаются по редшествующему опыту, короче говоря, весь психофизиологический процесс восприятия происходит у них так же, как и у нас. Однако продукт этого восприятия у первобытного человека немедленно обволакивается определенным сложным состоянием сознания, в котором господствуют коллективные представления. Первобытные люди смотрят теми же глазами, что и мы, но воспринимают они не тем же сознанием, что и мы.
...Таким образом, даже в самой обычной перцепции, даже в самом повседневном восриятии простейших предметов, обнаруживается глубокое различие, существующее между нашимм мышлением имышлением первобытных людей. Мышление первобытных людей является в основе своей мистическим: причиной этого являются коллективные представления, мистические по своему существу, составляющие неотъемлемый элемент всякого восприятия первобытного человека. Наше мышление перестало быть мистическим по крайней мере в том, что касается большинства окружающих наспредметов. Нет ничего, что воспринималось бы одинаково ими и нами.
...Поэтому не следует говоить, как это часто делают, что первобытные люди ассоциируют со всеми предметами, поражающими их чувства и воображение,тайные силы, магические свойства, что-то вроде души или жизненного начала, не следует думать, что первобытные люди загромождают свои восприятия анимистическии верованиями. Здесь нет никакого ассоциирования. Мистические свойства предметов и существ образуют составную часть имеющегося у первобытного человека представления, которое в любой данный момент являет собой неразложимое целое...
...То, что мы называем опытом и что в наших глазах имеет решающее значение для признания или непризнания чего-то реальным, оказывается бессильным по отношению к коллективным представлениям.
....За неимением лучшего термина, я назову “законом партиципации” характерный принцип “первобытного” мышления, который управляет ассоциацией и связями представлений в первобытном сознании.
Так, например, “трумаи (племя Северной Бразилии) говорят, что они - водяные животные. Бороро (соседнее племя) хвастают, что они - красные арара (попугаи)”. Это вовсе не значит, что только после смерти они превращаются в арара или или что арара являются преващенными в бороро и поэтому достойны соответствующего лбращения. Нет, дело обстоит совершенно иначе. “Бороро, - говорит ден Штейнен, - ...бороро совершенно спокойно говорят, что они уже сейчас являются настоящими арара, как если бы гусеница заявила, что она бабочка”. Значит, это не имя, которое они себе дают, это не провозглашение своего родства с арара, нет, на чем они настаивают, это то, что между ними и арара существует тождество по существу.
Однако, для мышления, подчиненного “закону партиципации”, в этом нет никакой трудности. Все общества и союзы тотемического характера обладают коллективными представлениями подобного рода, предполагающими подобное тождество между членами тотемической группы и их тотемом.
...Мышдение первобытных людей может быь названо пралогическим с таким же правом, как и мистическим. Это скорее два аспекта одного и того же основного свойства, чем две самостоятельных черты. Под термином “пралогический” отнюдь не следует разуметь, что первобытное мышление представляет собой какую-то стадию, предшествующее во времени появлению логического мышления... Называя ег пралогическим. я только хочу сказать, что оно не стремится прежде всего, подобно нашему мышлению, избегать противоречия... Чаще всего оно относится к ним с безразличием. Этим и объясняется то обстоятельство, что нам так трудно проследить ход этого мышления.
...Почему, например, какое-нбудь изображение, портрет являются для первобытных людей совсем иной вещью, чем для нас?...Очевидно, дело в том, что всякое изображение, всякая репродукция “сопричастны” природе, свойствам, жтзни оригинала... В силу мистической связи между оригиналом и изображением, связи, подчиненной “закону партиципации”, изображение одновременно и оригинал, подобно тому как бороро суть в то же время арара. Значит, от изображения можно получить то же, что и от оригинала, на оригинал можно действовать через изображение.
...Дальше я рассмотрю лишь с формальной точки зрения известное количество магическихи религиозных обрядов в целях показать в них игру механизма пралогического мышления; эи обряды вытекаютизуказанных представлений: они окажутся вдохновляемыми и опирающимися на веру в наличие сопричастия. Таковы, например, верования, относящиеся к разным видам табу. Когда австралиец или новозеландец, устрашенный мыслью о том, что он, не ведая того, поел запретной пищи, умирает от нарушения табу, то это происходит потому, что он чувствует в себе неизлечимое смертельное влияние, проникшее в него вместе с пищей. Самим влиянием этим пища также обязана “сопричастию”, будь то, например, остатки трапезы вождя, которые понеосторожности доел обыкновенный человек.
Такие же представления лежат в основе общераспространенного верования. Согласно которому известные люди превращаются в животных каждый раз, когда они надевают шкуру этих животных (например, тигра, волка. медведя и т.д.). В этом представлении для первобытных людей все является мистическим. Их не занимает вопрос, перестает ли человек быть человеком, превращаясь в тигра, или тигром, делаясь снова человеком... Точно также гуичол, который надевает на голову перья орла, имеет целью не только украсить себя и не это главным образом. Он помышляет о том, чтобы при помощи перьев приобщиться к зоркости, прозорливости, силеи мудрости птицы. Сопричастие, лежащее в основе коллективного представления, - вот что заставляет его действовать таким образом.
...В пралогическом мышлении память имеет совершенно иную форму и другие тенденции, ибо материал ее является совершенно иным. Она является одновременно очень точной и весьма эффективной. Она воспроизводит сложные коллективные представления с величайшим богатством деталей и всегда в том порядке, в котором они традиционно связаны между собой в соответствии с мистическими отношениями.
...Особенно замечательной формой этой памяти, столь развитой у первобытных людей, является та, которая до мельчайших деталей сохраняет облик тех местностей, по которым прошел туземец, и которая позволяет ему находить дорогу с такой уверенностью, которая поражает евопейца. Эта топографическая память у североамериканских индейцев “граничит с чудом: им достточно побывать один раз в каком-нибудь месте для того, чтобы навсегда точно запомнить его. Каким бы большим и непоходимым ни был лес, они пробираются сквозь него не плутая, как только они достаточно сориентировались.
...Остается показать, что образ и способы действия и поведения первобытных людей находятся в полном соответствии с их образом мышления в том их виде, в каком они были нами анализированы, что в их учреждениях находят себе выражение их коллективные представления с тем мистическим и пралогическим характером, который мы за ними признали.
...Возьмем сначала те действия, посредством которых общественная группа добывает себе пищу или, гворя более узко, рассмотриим охоту и рыбную ловлю. Успех зависит здесь от известных количества объективных условий, от наличия дичи или рыбы в определенном месте, от предосторожностей, которые дают возможность не вспугнуть их при приближении, от силков и запажней, расставленных для поимки, от метательных снарядов и т.д. Для мышления низших обществ эти условия, будучи необходимыми, не являются, однако, достточными. Требуется наличие еще и других условий. Если последние не будут соблюдены, то пущенныев ход средства и приемы не достигнут цели, какова бы ни была ловкость охотника или рыболова.
Эти средства и приемы должны на взгляд первобытного человека обладать магической силой, они должны быть облечены, так сказать, в результате особых операций мистической мощью совершенно так же, как в восприятии первобытного человека объективные элементы включены в мистический комплекс. Без совершения этих магических операций самый опытный охотник и рыболов не встретит ни дичи, ни рыбы, либо они ускользнут из его сетей, с его крючков, либо его лук или ружье дадут осечку, либо добыча, даже достигнутая метательным снарядом, остается невредимой, либо, накоец, даже будучи раеной, она затеряется так, что охотник ее не найдет. Мистические операции отнюдь не являются также простой прелюдией к охоте или рыбной ловле подобно, например, мессе св. Губерта (покровителя охотников у католиков), так как в последнем случае существенной считается все же сама охота. Напротив, для пралогического мышления этот момент не является наиболее важным. Существенными для него являются мистические операции, которые одни в состоянии обеспечить наличие и поимку добычи. Без этих операций не стоит даже и приниматься за дело.
...Первобытное мышление, как и наше, интересуется причинами происходящего, однако оно ищет их в совершенно ином направлении. Оно живет в мире, где всегда действуют или готовы к действию бесчисленные, вездесущие тайные силы...Первобытный человек не отправится на охоту или рыбную ловлю, не пустится в поход, не примется за обработку поля или постройку жилища, если при этом не будет благоприятных предзнаменований, если мистические хранители социальной группы не обещали формально своей помощи, если самые животные, на которых собираются охотиться, не дали своего согласия, если охотничьи и рыболовные снаряды не освящены и не осенены магической силой и т.д. Одним словом, видимы и невидимый мир едины, и события видимого мира в каждый момент зависят от сил невидимого. Этим и объясняется то место, которое занимают в жизни первобытных людей сны, предзнаменования, гадания в тысяче разных форм, жертвоприношения, заклинания, ритуальные церемонии, магия. Этим и объясняется привычка первобытных людей пренебрегать тем, что мы называем естественными причинами, и устремлять все вниание на мистическую причину, которая одна будто бы и является действительной.
...Это сравнительное исследование освящает нам также и нашу собственную умтсвенную деятельность...Разумение в собственном смысле стремится к логическому единству, оно провозгоашает необходимость такого единства. В действительности, однако, наша умственная деятельность является одновременно рациональной и иррациональной. Пралогический и мистический элементы сосуществуют в нем с логическим.
С одной стороны, логическая дисциплина стремится навязать себя всему, что представляется и мыслится. С другой стороны, коллективные представления социальной группы, даже когда они носят чисто пралогический и мистический характер, стремятся сохраниться возможно дольше, подобно религиозным, политическим и т.д. институтам, выражением которых, а в другом смысле и основанием которых они являются. Отсюда и проистекают конфликты мышления, столь же трагические, как и конфликты совести. Источником этих конфликтов является борьба между коллективныи привычками, более древними и более новыми, различно направленными, которые так же оспаривают друг у друга руководство сознанием, как и различные по своему происхождению требования морали раздирают совесть. Именно этим, несомненно, и следовало бы объяснить мнимые битвы разума с самим собой, а также то, что сть реального в антиномиях разума. И если только верно, что наша умственная деятельность является одновремено логической и пралогической, то история религиозных догматов и философских систем может впредь оказаться озаренной новым светом.