Geum.ru

Построена, как ризома: лабиринт, где пересекаются, сосуществуют, борются, примиряются и расходятся противоречивые философские, религиозные и мистические учения

Вид материалаКнига
Подобный материал:
1   ...   4   5   6   7   8   9   10   11   ...   17

11.


«Гностики отнюдь не отвлеченные фантасты-теоретики. Они прежде всего ищут спасительную и целостную религиозную истину. Поэтому их так сильно взволновало христианское благовестие. Потому же они не в силах додумать до конца свои пантеистические предпосылки, но вопреки им энергично утверждают дуализм добра и зла, света и тьмы, духа и материи, осуществляя и проповедуя крайний аскетизм»

Лев Платонович Карсавин «Св.отцы и учители Церкви»


«Вскоре после встречи с Бахтиным у меня состоялся разговор с Жуковым. В нашей группе он был ответственен за обучение. Миша довольно прозрачно намекнул мне на пробелы в моих познаниях и рекомендовал посетить лекцию профессора Карсавина по истории гнозиса. Я воспринял его рекомендацию с энтузиазмом и в четверг вечером отправился в Университет. Придя к самому началу, я обнаружил, что просторная аудитория заполнена до отказа. Люди стояли в проходах. Я кое как устроился возле самой двери. Стенографировать было очень неудобно. Во-первых, Лев Платонович Карсавин говорил не очень громко и многого я не расслышал. Во-вторых, стоять было очень неудобно и тесно. Прямо передо мной разместился пожилой гражданин в длинном сером пальто, который поминутно кряхтел, вертелся и вытирал платочком вспотевшую лысину – от обилия народа в аудитории было душно. Студентов было не так уж много. Большинство слушателей этой лекции - люди солидного уже возраста.

Наконец появился Карсавин. Это был человек лет сорока, среднего роста, с небольшой бородкой и необычайно живыми глазами (насколько мне удалось это заметить со своего отдаленного от кафедры места). Во время лекции Лев Платонович довольно много двигался, жестикулировал, ходил по кафедре, делал выразительные паузы. Бывало, он задавал аудитории вопрос и тут же, перейдя на другое место, отвечал на него, интонируя и меняя голос. Я проникся к профессору глубокой симпатией и забыл о предупреждении Жукова о том, что моя задача состоит только в получении информации, и нужно опасаться встать на сторону лектора, который как ученый-историк и человек православный мог быть весьма пристрастен к гностикам.

Лекция длилась довольно долго. Уже дома, просматривая стенограмму, я понял, что у меня получился лишь конспект и я вряд ли смогу передать речь Карсавина, а также вопросы аудитории. Поэтому я и помещаю ниже не живое событие, а лишь изложение темы своими словами, которое, впрочем, при переписывании меня очень затронуло.


Начал Карсавин с того, что кратко изложил основной тезис, общий для разных гностических систем. Основной гностический миф, согласно Карсавину, повествует о том, что один из высших Эонов (сущностей духовного мира) по имени София в результате своих своевольных действий пал в мир низший, породив Демиурга, который далее стал властвовать в этом низшем мире, как хозяин. Демиург не знает подлинного Бога и считает себя единственным богом. Этот мифологический сюжет варьируется в самых разных гностических текстах, которые сходятся на том, что падение Софии было предопределено Высшим Богом, хотя и произошло по ее собственному желанию, как и последующее порождение ей Демиурга. Этот последний, дабы утвердить свою полновластность, уподобляясь Высшему Богу, порождает телесного человека, то есть, животную часть человека, поскольку его духовная сущность порождается самим Высшим Богом и пребывает вместе с высшим Эонами в полноте духовного мира – Плероме.

Демиург завладевает силой своей матери Софии, лишая ее, тем самым, возможности вернуться в духовный мир. Создав низшую часть человека, Демиург – он же Первый Архонт (греческое слово архонт означает властитель) хочет оживить его. Но Первый Архонт пребывает в неведении относительно реальной природы человека и того, как его оживить. Высшие Эоны, дабы помочь Софии и человеку вводят Демиурга в заблуждение, внушая ему, что он должен вдохнуть в лицо человека от своего духа, чтобы тот ожил. В результате Демиург вдыхает силу матери своей Софии в человека, и тот оживает. Но сам Первый Архонт в этот момент лишается силы, перешедшей в человека. Это становится одной из причин ненависти Демиурга к человеку. Из-за этой ненависти, зависти и опасения за свою судьбу Демиург погружает человека в сон, в иллюзорное бытие, в котором человек принужден оставаться полностью во власти Демиурга в низшем мире, не имея возможности осознать свою подлинную природу и занять в Космосе место, предопределенное Отцом.

Но сострадание Отца посылает одного из высших Эонов – Сына, Логоса или Христа – в низший мир, подвластный Демиургу и его Архонтам. Логос – Христос, спускаясь в низший мир, освобождает плененную там Софию, давая ей возможность вернуться в Плерому и дает возможность человеку пробудиться от сна, навеянного Демиургом. То есть, с момента воплощения Христа, человек обретает возможность пробудиться и восстать, то есть, осознать свою истинную природу и достичь духовного мира.


Далее Карсавин перешел к повествованию об основных гностических учениях, расцветших во втором веке нашей эры, родоначальниками которых были Василид, Валентин и Маркион.


С гениальной глубиной говорит Василид о Первоначале. Оно – ничто, к нему неприменимы никакие определения. Нельзя ничего ни сказать, ни помыслить об этой природе без корня и без места, которая предшествует вещам. Несущий Бог непостижим, но все – от Него. Он восхотел сотворить, но восхотел, не мысля, не чувствуя, без страсти и волнения, сотворил все непостижимым словом, извергнув и заложив некое семя, содержащее в себе всю всесемянность мира. Эта всесемянность – абсолютное единство потенций всего – подобно яйцу павлина, скрывающему в бесцветной своей массе всю многокрасочность будущего оперения.

Карсавин спрашивал – есть ли в этой всесемянности зло? И тут же отвечал, что во всесемянности заложена прежде всего возможность трехчастного сыновства. К выделению его, а, значит, к полному разделению смешанного – добра и зла, которые должны вернуться к первоначальному самодавлению, и сводится весь мировой процесс. Сперва выделяется и возносится к не-Сущему Первое Сыновство, духовность, заключенная в семени мира, но миру чуждая, а единосущная не-Сущему. За ним следом выделяется Второе Сыновство, уже только подражательное. Оно тоже стремится к не-Сущему, но, отягченное чуждыми элементами, оно создает из них себе крылатого Духа Святого и на нем возносится до предела Непостижимости. Здесь оно сливается с ней, а напитанный благоуханием Второго Сыновства Дух становится гранью, пределом несущего мира или твердью его, отображая Бога и одухотворяя мир.

Мир наш есть Третье Сыновство, и существо мирового развития в выделении этого Сыновства и заключается. Мир этот состоит из 365 миров – небес, что выражается численным значением букв в магическом слове Абраксас. Последнее из этих 365 небес – наш подлунный мир.

Само развитие протекает следующим образом. Сперва выделяется Великий Архонт или Глава мира. Он – духовное, но ограниченное. Потому он ошибочно считает себя Высшим Богом. Великий Архонт рождает Сына, лучшего и высшего, чем он сам и чрез него созидает восьмерицу эфирного мира. Из оставшегося выделяется Второй Архонт, тоже рождающий высшего и лучшего, чем он сам Сына, и через него созидающий семерицу планетного мира, чем завершаются 364 неба. Последняя, подлунная или земная часть мира остается без Архонта, но и в ней жаждет освобождения Третье Сыновство.

В состоянии греховности и неведения о не-Сущем жили люди под властью Великого Архонта от Адама до Моисея. Со времени же Моисея власть перешла ко Второму Архонту, и стало возможным некоторое откровение, не дающее, все же, знания даже о Великом Архонте. Всему, заключенному в материю Третьему Сыновству, даже Сыну Великого Архонта, оставался еще неведомым не-Сущий. Но сотворивший мир его и освобождает. Второе Сыновство, бывшее непосредственным создателем мира, озаряет, при посредстве Духа Святого – тварного своего подобия, ум рожденного Великим Архонтом Сына. Это благовестие обращает к не-Сущему восьмерицу, благодаря чему через Сына Второго Архонта – Христа, обращается и семерица. Наконец, истинное Сыновство пробуждается и в средоточии земного мира – в сыне Марии Иисусе, чтобы пребывавшее до того в безобразности Третье Сыновство осознало себя, стало легким и вознеслось ввысь.

Иисус Христос возвещает сокровенную тайну. Но Он не только пророк, но и начало и средоточие низшего мира, так как в нем происходит разделение духовного, душевного и материального и освобождение Третьего Сыновства. Благодаря этому страдания Его и смерть впервые у гностиков получают смысл, правда, по словам Карсавина, превратный. В смерти Иисуса телесное его естество возвратилось в первичный хаос, душа отошла в семерицу, духовное вознеслось в восьмерицу, а само Третье Сыновство соединилось с не-Сущим.

Верующий в Иисуса страдающего далек еще от истинного видения. Он – раб низших сил, создавших материальное тело. Освободиться можно только отвергая Распятие и постигая замысел Несотворенного Бога. Постигшие это свободны от низших сил и чтут в Иисусе истинного Христа, посмеявшегося над теми, кто Его распял.

Исходя из острого сознания мирового зла и греховности, из жажды искупления и слияния с Богом, из чувства своего Богосыновства, Василид обращается к избранникам и, указывая им на их Божественное происхождение, обещает им спасение. Как бы долог и тяжел ни был их путь, - а Василид допускает переселение душ, - цель в конце концов будет достигнута. Откровение сыновства и тайны мира в Иисусе Христе наполняет суровую аскетическую систему Василида радостью и светом. Но он обращается лишь к гностикам, к «сынам». Вне сыновства у мира нет смысла.

Мир не враждебен Богу и в самом себе не зло. По-своему и в себе все прекрасно и благо; то же, что нарушает порядок – временно, и искупается стихийным развитием мира, как грех и несовершенство гностика искупается скорбным путем перевоплощений.

Тут Карсавин заговорил о расхождении Василида с христианством, которое учило о спасении всяческого, а не только гностика, и о спасении всяческом, а не только в своих пределах. Единение с Богом христианство понимает не как растворение в Боге, но как полноту единства с Ним при сохранении всей иносущности Ему...»


12.


«С великих измен начинаются великие возрождения. Тот насаждает истинно новый сад, кто предает, предательствует старый, осевший, увядший сад... Это Бог преломил через колено одну прямую линию истории и, бросив концы ее в пространство, повелел двигаться совсем иначе небесному телу, земле, луне, человеческой истории»

Василий Розанов «Опавшие листья»


После обеда погода испортилась. Заморосил противный дождик. Костя пошел читать дневник деда. Нужно ли говорить о его потрясении при прочтении о Карсавине, гностиках, Василиде! Совпадение было совершенно мистическим. Сама информация, конечно же не была для Кости новой: книгу Карсавина «Святые отцы и учители Церкви», на основе одной из глав которой и была построена лекция, Костя с увлечением прочитал еще на первом курсе Университета. Удивительно было, что именно эта глава впервые зародила в нем все возрастающий с годами интерес к гностицизму. Оказывается, дед за семьдесят лет до Кости узнал все те же вещи, да еще из первых рук!

Настроение Кости опять поменялось. Минута слабости и отчаяния, которую он пережил, купаясь, была позабыта. Интеллект вновь был возбужден и жаждал окунуться в поиск связующей нити между ЗНАЮ и НЕ ЗНАЮ. Василид и Делез опять тянулись друг к другу через толщу времен и предрассудков, - тянулись и, как всегда упирались в незримую стену. Но надежда замерцала ярче. Не дочитав до конца лекции Карсавина, Костя, в состоянии приподнятости и приятного волнения спустился на веранду. Там на диване возлежал Гриша и курил. Юра неторопливо ходил взад-вперед. Толика не было. Костя вошел в разгар спора, который, судя по всему, шел уже довольно давно. Говорил Юра:
  • Заметь, Гриша, кроманьонцы имели головной мозг большего размера, чем современный человек. Кроманьонцы считались практически идентичны современному человеку. Это так и есть во всем, кроме морфологии головного мозга - здесь отличие радикальное. У кроманьонца намного более сильно, чем у современного человека, развита была сенсорная кора, то есть, затылочные, височные и теменные отделы. И намного меньше - лобные доли мозга, ответственные за речевую и мыслительную деятельность. При идентичности внешних органов чувств, кроманьонцы чувствовали намного более богато и интенсивно, и, таким образом, были намного более, чем современные люди, обусловлены внешней средой.
  • Ты хочешь сказать, что они все были сплошь сенситивы, но отнюдь не мыслители. – Лениво потягиваясь и гася сигарету, подытожил Гриша.
  • Именно так! А дальше возникает вопрос: зачем возвращаться вспять по следам эволюции, что сплошь и рядом предлагают наши эзотерики и даже представители серьезных Традиций?
  • Не понял тебя. Почему же вспять?
  • Да потому, что в любой уважающей себя эзотерической школе с первых же шагов начинают раскачивать сенсорику и, вольно или невольно, гасить интеллект.
  • Не соглашусь. Возьми учение Гурджиева-Успенского. Требует незаурядного интеллекта.
  • Работающего лишь в одной плоскости – той, что предначертала Традиция. Большинство людей там изначально хорошо образованы и эрудированы, но постепенно мышление их выстраивается лишь в одном направлении. А потом все эти гурджиевские танцы и прочие упражнения... Впрочем, я отвлекся... Любое погружение в так называемую эзотерику, чем на более серьезном уровне оно преподносится, - я не говорю о многочисленных болтунах и публике, спекулирующей эдаким эзотерическим слэнгом...
  • Ну, таковых сейчас не тысячи даже, а миллионы. Извини, перебил тебя...
  • Так вот, любое погружение в эзотерику несет за собой мало кем осознаваемую опасность. Причем, опасность не только личную... Все эти лозунги: «возврат к эталонным состояниям» и тому подобное... А посмотри, что из себя представляют настоящие врожденные сенситивы - как минимум невротики с убогим интеллектом. Врожденная сенситивность - атавизм. И стоит ли искусственно будить сенситивность в ущерб интеллекту? Тем более у людей вполне нормальных? Ментальный барьер - зеркало, создающий ценности и позволяющий эмоциям - астральности контролировать афференцию витальным базисом инстинкта, подсознания - это достояние нелегкой эволюции Истории Социума. И кто знает, что может выскочить из древней спящей памяти подсознания если неосторожно его раскрепостить? Я знал одного такого «мага» после того, как он порезал свою семью на кусочки - это было вопящее в безмерном ужасе существо, которое потом впало в кому и умерло...
  • Ну, Юра, это единичный случай, наверняка по причине нарушения техники безопасности. В целом-то развитие сенситивности хотя и ведет к некоторой невротизации, но весьма обогащает восприятие.
  • Это пока - единичный случай. Еще лет десять – двадцать назад все было по-другому. Тогда можно было. Сейчас уже опасно. А через пару лет подобные случаи перестанут быть единичными. Эзотерики привыкли к эгоцентричной позиции: «я и мое познание самого себя». А между тем, сейчас наступают такие времена, что нельзя рассматривать себя отдельно от общечеловеческой динамики.
  • Это не только сейчас, это всегда было некорректно. – Гриша оживился, сел и закурил еще одну сигарету. Юра перестал ходить и сел напротив. Костя стоял незаметно возле лестницы. Юра продолжал:
  • Некорректно действительно всегда. Но сейчас еще и опасно. Причем не только для практикующего, но и для той самой общечеловеческой ситуации. Дело в том, что при увеличении плотности населения и его информационной связности, все более сильно сказывается фактор подсознательной имитативности, и ментальный барьер у нас становится все более тонок в глобальном масштабе...
  • Ты хочешь сказать, что - отсюда все эти массовые фобии, поветрия, галлюцинации и прочие выверты?
  • Конечно! И уже вполне реальны глобальные массовые проявления чертовщины в опасных масштабах – я для себя называю это пробоем ментального барьера. Так вот, - зачем сознательно делать шаги к массовому глобальному сумасшествию? Массовый пробой -конец Истории Социума неизбежен, но, чем позже он произойдет, тем больше шансов у конкретных людей приобрести индивидуальный иммунитет, который как раз не в «возврате в изначальное по стопам Традиции», а в обретении совершенно нового, никогда ранее не бывалого и в Традициях не зафиксированного качества сознания.

Тут Костя вышел из тени:
  • Мысль очень интересная! И, в отличии от вашей вчерашней болтовни, действительно ценная.

Над тем, что говорил Юра, Костя и сам размышлял. Но сейчас мысль его друга попала в цель. Она была как раз в тему последних его поисков. Несколько вечеров активной мыслительной деятельности в этом направлении могли существенно продвинуть Костю к ответу на тот самый основной вопрос...

Тем временем Гриша спешил оправдаться:
  • Да вчера вообще только разминка была. Ты погоди. Сегодня мы заготовили для тебя еще одну бомбу. Я ведь тоже много за этот год бился над вопросом о том, как практически соединить позиции ЗНАЮ и НЕ ЗНАЮ. И, как мне кажется, нашел ответ, - по крайней мере, в контексте психотерапии.
  • Любопытно. – Костя, конечно, не верил, что Гриша нашел решение такой глобальной задачи. Хотя, в каком-то прикладном аспекте... Всякое может быть. Костя, воодушевленный идеей Юры, был готов послушать сегодня ребят без обычного скепсиса.
  • Мне только для разгона нужно, чтобы ты напомнил про систему Лосева76. Про его тотальную мифологию.
  • Это большая тема. Ей целый цикл лекций можно посвятить.
  • Мне цикла лекций не нужно. Только самую общую формулировку. В нескольких словах.
  • Лады.
  • Хорошо бы под это дело чайку испить! – вставился Юра.


Пока заваривали чай, кончился дождик. Вынесли во двор стулья, сели пить чай возле сосны... Костя был слегка рассеян: он вновь мысленно вернулся к утреннему разговору с Толиком и был обеспокоен его отсутствием. «Наломает дров парень! Первый раз я видел его таким – готовым взорваться, как бочонок пороха. Можно представить себе, сколько сейчас энергии не находя выхода, клокочет в нем. Может быть, не стоило говорить ему про господина и раба?...»

Из задумчивости его вывел Гриша. Они с Юрой ждали его разъяснений о философской системе Лосева. Продолжая волноваться за Толика, Костя выдал короткий, сбивчивый монолог:
  • Что вам сказать про Лосева? Ну, с его точки зрения все в мире управляется мифологическими силами – и экономика, и политика, и искусство, и церковь... Сами же эти мифологические силы отражают то, что в человеческом сознании одновременно сосуществуют стремления и к вечному, и преходящему. Человек создает миф, а миф, в свою очередь, управляет историей и самим восприятием человека. Замкнутый круг... За пределы мифа не выйти... Хотим мы или нет, но любая картина мира – это не реальность, как таковая, а лишь миф, более или менее адекватно ее описывающий. Обживая миф, мы как бы строим внутри него свой дом. И у каждого из нас есть выбор, - в каком мифе мы будем жить: можно построить свой уютный миф, в котором ты будешь отгорожен от всего мира, но можно обрести дом и в Универсуме. Так или иначе, человек обречен жить внутри мифа и за рамки его выйти не может. Но какой это будет миф: или замыкающийся на себя и родные вещи, - миф человека повседневности, или другой миф, - тот, что связывает человека с общим, миф возвышающий, дающий силу и мужество быть человеком с большой буквы, Человеком Универсума... Вот, если угодно, в нескольких словах, как вы и просили...
  • Отлично, этого достаточно! – Гриша встал и, заложив руки в карманы, принялся бодро расхаживать взад-вперед. - Немного свободной интерпретации этих идей Лосева, и мы приходим к следующей мысли: в каждый исторический период имеется множество индивидуальных мифологий и имеется мифология общечеловеческая, то есть, доминирующая на данный момент картина мира переднего края, так сказать, общечеловеческого вектора эволюции.
  • Кроме того, существует, опять же, в каждый исторический период, целый ряд отдельных промежуточных мифологий, в виде отдельных учений, философских течений, ересей и тому подобное, - добавил Юра.
  • Зачем вы меня спрашивали про Лосева? Вы и так все знаете, - недоуменно пожал плечами Костя.
  • Нужно было заручиться поддержкой классика. А я Лосева не читал, только краем уха слышал. Вот ты и подтвердил мои гипотезы. – Гриша продолжал энергично прохаживаться:
  • Двинемся дальше: По меткому выражению одного нашего коллеги: «В каждый конкретный исторический период быть в контакте с Богом - разные вещи». Разовьем его мысль: следствием того, что человек в данный конкретный исторический период находится в контакте с Богом будет то, что его личность...
  • Именно личность! – подчеркнул Юра.
  • Да, именно личность интегрирована с доминирующей в данный момент общечеловеческой мифологией... Как тебе эта мысль?
  • Продолжай. Я пока не понимаю к чему ты ведешь...
  • Пока к психотерапии. Смотри: проблему, внутренний конфликт, невроз и иже с ними...
  • А следовательно, повод прибегнуть к психотерапии... – вновь подхватил Юра. Они весьма ловко пели дуэтом, как будто долго готовили эту речь. Впрочем, Костя вполне допускал, что они импровизируют, - еще в детстве они понимали друг друга с полуслова и эта манера – когда лидирует Гриша, а Юра вставляет меткие реплики – была известна ему давно.
  • Так вот, - продолжал Гриша, - Всякую хрень человек переживает в том случае, когда его личность не интегрирована с доминирующей в данный момент общечеловеческой мифологией. Иными словами – когда он не в контакте с Богом!
  • Ну это ты загнул! Ты что же, хочешь сказать, что психотерапевт, излечивая невроз, подводит человека к контакту с Богом? – возмутился Костя.
  • Не торопись! Я хочу сказать, что я пришел к выводу, что основная задача психотерапии – интегрировать личность человека с той самой доминирующей общечеловеческой мифологией, которая в данный момент, так сказать, на переднем крае.
  • Здесь мы намеренно не проводим тождества между этой задачей и такими словами, как «обрести контакт с Богом». Если мы будем настаивать на подобном тождестве, то понадобится пускаться в очень сложные и двусмысленные рассуждения, в которых столь легко споткнуться и застрять... Тут связь не однозначная. Если из А следует Б, то это еще не значит, что из Б следует А. Так что мы попросту ограничимся тем, что задача психотерапии – интегрировать личность человека с доминирующей общечеловеческой мифологией. – Это опять Юра.
  • Ну вы, блин, софисты. Хорошо, допустим. Но ваше определение тут же рождает массу вопросов, типа: а как же свободная воля пациента, может быть, у него нет такой глобальной задачи?
  • А мы пока без долгих объяснений пошлем все эти вопросы на хрен. Во-первых, потому что мы говорим о предельной задаче психотерапии данного исторического времени, - предельной, - которая подразумевается, но никакого навязывания не происходит, все зависит от того, насколько до этого предела дотягивает запрос конкретного пациента. Предельная задача дает лишь направление движения. Во-вторых, потому, что мы сталкиваемся с вопросами более серьезными. А именно: дело в тех промежуточных мифологиях, учениях, ересях, сектах и прочем блуде, которые сосуществуют с предельной мифологией. Попадая к психотерапевту, учителю и иже с ними, исповедующими какую-либо из таких промежуточных мифологий, пациент движется к интеграции своей личности с этой именно мифологией, которая может быть весьма плоской и удаленной от переднего края. Тут уж, как говорится: «ну здравствуй, член без масла!» - Гриша хохотнул, но Костя не поддержал его.
  • Забегая вперед, - вставился Юра, - скажем, что в эпоху, когда предельной мифологией является постмодернизм, это, в принципе, не является проблемой. Но в средние века за такие штучки вполне можно было поджариться на костре...
  • Ладно, шутки в сторону, продолжим наше сближение психотерапии и мифологии. И дальше мы сделаем еще один пируэт, который оставим без всяких пока доказательств. Мы очень условно выделим четыре исторических периода в обозримой истории человечества.

Гриша остановился и торжественно продекламировал:
  • Они имеют оч-чень размытые временные и пространственные – государственные – границы. Четыре последовательно сменяющие друг друга мифологии, которые мы расположим пока в традиционную для метафизики древовидную структуру, таковы: язычество, монотеизм, экзистенциализм и постмодернизм.

Костя, опять занявший скептическую позицию, хотел было прервать Гришу, но удержался и решил дослушать. Тот продолжал уже без мелодекламации:
  • Справедливости ради, отметим, что в то время, когда доминирующей общечеловеческой мифологией являлся экзистенциализм, в отдельно взятых странах победившего социализма на его месте был диалектический материализм.

Юра подхватил:

- В метафоре дерева: язычество – корень, монотеизм – ствол, экзистенциализм – крона... Постмодернизм – разговор особый...
  • Предположим, что общечеловеческий вектор эволюции движется ко все более точному отражению Реальности - в смысле картины мира той или иной мифологии, приближаясь к ней с течением времени все ближе и ближе, подобно тому, как гипербола асимптотически приближается к оси абсцисс или ординат – один хрен, так никогда с ней и не встречаясь, но подходя со временем бесконечно близко. Этот ход нашей мысли лежит в русле рассуждений Лосева о том, что за пределы мифа человеку все равно не выйти, но возможно все полнее и полнее расширять границы мифологии...

Костя не удержался и перебил таки Гришу:
  • Но почему именно эти четыре мифологии, как вы изволили выразиться? Все гораздо проще и корректнее выразил Мишель Фуко77 в понятии эписистемы. И не надо огород городить и выделять именно эти четыре почему-то выделенные вами «мифологии».
  • А что это за штука – эписистема?
  • Во! Сразу видно изобретателей велосипеда! Фуко говорил, что для каждой исторической эпохи существует определенное проблемное поле – достигнутый к данному времени уровень культурного знания, образующегося из дискурсов78 различных дисциплин. При всей разнородности этих дискурсов, в своей совокупности они образуют более-менее единую систему знаний – эписистему. Она осуществляется в жизни современников, как строго определенный языковой код, куда кроме всего прочего входит свод предписаний и запретов. Этот код бессознательно определяет поведение и мышление как отдельных людей, так и больших сообществ. Вот и все. И почему их должно быть именно четыре? И именно таких, как вы предложили. Горе вы изобретатели!
  • Спокойно! – невозмутимо отреагировал Гриша. - Наши рассуждения полностью вписываются и в мифологию Лосева, и в то, что говорил Фуко. Но имеем же мы право на свободный выбор системы координат! А почему именно такой – будет ясно из дальнейшего. Ты, Костя, не горячись, а дослушай мысль до конца. Юрик, продолжи.

- Хорошо. Тут, конечно, не все так просто, как хотелось бы. Если бы мы взялись объяснять – почему мы выбрали именно эти четыре мифологии, как основные в истории человечества, - нам понадобилось бы писать нудную толстую книгу, апеллируя к немеряной туче цитат... Естественно, экзистенциализм не вдруг вышел в доминанту общечеловеческой ментальности. Подготовка к этому началась еще в незапамятные времена и в лоне самого монотеизма, также, как и зарождение монотеизма началось в лоне язычества, а постмодернизм зародился во чреве экзистенциализма. Придется вспоминать и Иоанна Дунса Скотта, и Николая Кузанского, и, конечно же, философию Нового времени - Декарта, потом уже - Канта, позже Дильтея, Шопенгауэра, Киркьегера, безусловно - Ницше, а затем и Гуссерля. Подготовочка, так сказать, была нехилой. Но она шла сбоку от доминанты - монотеизма. Переход, - почти взрывной, - к новой доминирующей мифологии произошел после нескольких «факторов»: Дарвин, Ницше, Маркс, Фрейд, Гейзенберг и иже с ними. Тут уже наготове была феноменология и много чего еще. Так что, как это не парадоксально звучит, но в период доминирования экзистенциализма, монотеизм сам оказался на положении эдакой секты, что особенно это ярко проявилось в соцстранах. Тут уж сами исторические факты дают очень весомые доказательства нашей гипотезы. При постмодернизме ситуация несколько поменялась, - там актуализировалось все и на равных правах, но об этом - дальше...

В калитке появилась могучая фигура Толика. Костя облегченно вздохнул. Разговор прервался. Толик захотел отобедать. Его прорвало целой серией сальных анекдотов. Гриша с Юрой ничего особенного не заметили, но Костя, чувствовал, что Толик очень напряжен, хотя и пытается держать себя в руках.

Как бы там ни было, но тема о ЗНАЮ и НЕ ЗНАЮ в психотерапии, в изложении Гриши с Юрой откладывалась, и Костя решил воспользоваться этим перерывом, чтобы дочитать про лекцию Карсавина...