Построена, как ризома: лабиринт, где пересекаются, сосуществуют, борются, примиряются и расходятся противоречивые философские, религиозные и мистические учения

Вид материала

Подобный материал:

1 2 3 4 5 6 7 8 9 ... 17

4.

«...Всегда существовала та весьма примечательная оговорка, что, согласно Книге Бытия, Бог передал человеку господство над миром, позволив ему называть все сущее по своему усмотрению»

Ганс Георг Гадамер «Человек и язык».

Ликовала Костина душа, когда читал он комментарии Шевелева к «Заблудившемуся трамваю». О, эта сладостная свобода интерпретаций! Свобода от окончательной истины, когда ты сам и никто иной выбираешь описание Реальности, строишь свой и только свой смысл! Так же свободно и изящно, как интерпретировал Гумилева друг Костиного деда...

«А ведь с древнейших времен философия пыталась дать единый ответ на все вопросы. И давала. Долго и упорно. Пытался стереть большой слой пыли Фрэнсис Бэкон^²². Пытался нас избавить от «идолов и ложных понятий», препятствующих поиску единой и гладкой истины... Методы Декарта^²³... Исследования пределов разума Локка^²⁴... Субъект и объект... Истина и ложь... Понятный, разложенный, единый мир. ДЕРЕВО, блин...» – начинал раздражаться Костя. Мысли его от дедушкиного дневника перескочили на классику философии:

«Кант^²⁵ и Гегель^²⁶ - туда же! Фундаментальные принципы бытия,... универсальные законы,... высочайшие ценности и идеалы общечеловеческой морали... Как глубоко сидело даже в самых могучих умах это желание – построить всех в одну шеренгу... по росту! Но пришла и повернулась лицом к человеку «философия жизни», потом – экзистенциализм... Ницше^²⁷, Дильтей^²⁸, Бергсон^²⁹, Хайдеггер^³⁰, Ясперс^³¹, Сартр^³²… И стали считать, что реальная действительность личности каждого человека, с ее отчаянием, страхом, одиночеством, любовью - единственная истинная реальность. А чистая теоретическая философия классического типа - просто неуместна. Так, кажется, говорил Сирен Кьеркегор^³³, критикуя абсолютный идеализм Гегеля... Лишь экзистенция, непосредственное переживание человеком своей собственной жизни - является единственной реальностью.»

Костя протиснулся к чердачному оконцу и выглянул во двор. Машины Толика еще не было. Гриша возлежал в гамаке. Юра курил, прохаживаясь между соснами. Возле сарая стояли пакеты с продуктами и бутылки.

«Гм,... о чем это я? Ах, да – экзистенция! Пограничные ситуации - Страха, Ужаса, Одиночества,… Человек «вброшен в мир», где он осознает свое бытие-к-смерти... Затем появилась герменевтика^³⁴... Не нужно стремиться к единой истинной трактовке текста или произведения искусства – так провозгласили ее основатели Гадамер^³⁵ и Рикер^³⁶. Каждая личность имеет свое предмнение. А оно зависит от языковой традиции, культуры, собственных переживаний... От предмнения нельзя избавится, а единой истины просто не может быть! Предрассудки, от которых стремилась уйти философия Нового времени - есть то, от чего избавиться невозможно. И не нужно, - считает Гадамер.»

Все более размеренным становилось течение Костиных мыслей. Он так увлекся, что стал рассуждать вслух. И видилось ему, будто читает он лекцию. В строгом костюме прохаживается он по аудитории Университета Пед. Мастерства. Где-то на третьем ряду девушка с широко открытыми голубыми глазами ловит каждое его слово:

Любой текст, любое произведение культуры может иметь бесконечное число толкований. И среди них нет истинных и ложных. Ведь к Тексту культуры мы обращаемся не со стремлением правильно понять его смысл, вложенный автором, - мы обращаемся к самому вопросу, поставленному в данном тексте. Происходит не восприятие смыслов, а их приращение. Смыслы наслаиваются друг на друга, образуя бесконечную сферу толкований. И критерием понимания всегда являюсь лишь Я Сам! Понимание и наращивание новых и новых смыслов, становится способом моего бытия. Это уже не средство поиска истины, а беспрерывное нахождение в ней... Так я вступаю в диалог и игру с самой Жизнью. Так я начинаю жить, в пространстве, где смысл никогда не может быть исчерпан. Так я играю в смыслы и бессмыслицы. И они растворяются в бесконечной Реальности.»

Я позволю себе вернуться к интерпретации Шевелевым «Заблудившегося трамвая». Еще за несколько десятилетий до появления герменевтики он пользовался ее инструментарием, сам о том не подозревая. Потом уже - в шестидесятых годах двадцатого века Гадамер задается вопросом: «Поддаётся ли ещё современное лирическое стихотворение пониманию вообще, или же оно открыто для различных равноправных истолкований, - таких, которые оказываются параллельными и даже пересекающимися, и смыслом является именно это герменевтическое мерцание?»

Интерпретация любого произведения искусства бесконечна, любое толкование односторонне и может быть сменено новым, более совершенным. Нет смысла искать некое «правильное» понимание. Искусство нашего времени стремится к размытости смысла: интерпретатором становится каждый читатель.

В современной лирике смысл складывается из отдельных фрагментов. А язык находится в интимной связи с памятью. Уже при первом слушании или прочтении текста стихотворения, как и произведения словесного творчества вообще, мы как бы узнаем каждое отдельное слово. Это значит, что слово уже обитает в сокровищницах памяти и занимает там пост, который никогда не покидает, - пост служения мысли.

Получается, что смыслы интерпретируемых текстов уже присутствуют в нашем сознании и интерпретация есть процесс извлечения этих смыслов - из текста ли или из собственного сознания интерпретатора - абсолютно не имеет значения. Это процесс, в котором одинаково активно задействованы обе стороны. Происходит взаимоузнавание и проявление смысла, существующего и в тексте и в сознании человека...

Свобода интерпретаций... Свобода порождения смыслов... Отсутствие абсолютной и единственной истины... Вот мы и приблизились к одному из двух мировоззрений, между которыми Костя надеялся когда-нибудь проложить мостик – хотя бы интуитивный... Немного терпения и мы узнаем о той глобальной задаче, которую он поставил перед собой (правильнее было бы сказать – задаче, которую жизнь поставила перед ним). А пока Костя и сам не догадывается насколько велика и безумна эта задача...

5.

«Кажется, что все, что Бог волит, Он волит с необходимостью. Ведь все, что волит Бог, Он волит из вечности, иначе Его воля была бы изменяемой. Следовательно, все, что Он волит, Он волит с необходимостью. Кроме того, Бог волит иное, чем Он Сам, коль скоро Он волит Свою благость. Но Бог волит Свою благость с необходимостью. Следовательно, Он волит с необходимостью нечто иное, чем Он Сам.»

Фома Аквинский «Сумма теологии».

«Эти разговоры о поэзии с Леонидом были для меня первыми уроками мистицизма. Сам Леонид, кстати, тоже писал стихи, только никому их не показывал. Он периодически посещал собрания Смоленского отделения всероссийского общества поэтов «Арена». Но оставался неудовлетворенным: местные поэты писали о революции, а близких его сердцу символистов и футуристов у нас не было.

Однажды, в конце февраля он вернулся с очередного собрания «Арены» радостный и взволнованный. Оказывается, в тот раз выступал недавно приехавший в Смоленск поэт-импровизатор Борис Зубакин, который, к тому же, был профессором филиала Московского археологического института. Очень молодой (для профессора) – ему было лет двадцать шесть – двадцать семь. Леонид принес одно записанное им стихотворение Зубакина – о Сергии Радонежском

Благослови же, Сергий Радонежский

Простор полей, воителей земли.

Они идут от берегов Онежских,

Они идут и кличут издали.

Не для себя и прихоти случайной

Мы посвящаем слово и мечи,

Но движут нами чьи-то руки тайно

И крылья белые в ночи.

Дело было даже не в самом этом стихотворении, а в том, что это - импровизация. Это выглядело, как чудо: слушатели задавали тему и через минуту рождались стихи... Тут была не просто поэзия, но магия. Возникали ассоциации с таинственной фигурой импровизатора из пушкинских «Египетских ночей»... Кроме того, по словам Шевелева, Зубакин был не только поэтом-импровизатором, но и мистиком – главой какого-то Ордена. Леонид сказал также, что через два дня Борис будет читать для всех желающих лекцию о Гермесе Трисмегисте. Я охотно откликнулся на предложение посетить эту лекцию: и предмет ее и сам лектор вызывали во мне жгучее любопытство.

Лекция состоялась на квартире профессора Коробкова. Всего присутствовало человек пятнадцать. Профессор Коробков и его жена, мы с Леонидом, смоленские поэты Бруштейн, Лухманов и Васильев. Остальных я не знал.

В девятнадцать часов пришел Борис Зубакин. Он оказался очень обаятельным молодым человеком. Невысокий, но очень энергичный и подвижный, с озорным, лучащимся взглядом, он много жестикулировал и говорил очень выразительно, артистично. Начал он просто и естественно, как будто был давно знаком с аудиторией:

Я расскажу вам о самой, наверное, легендарной фигуре в мировой истории – Гермесе Трисмегисте. И я прошу вас задавать мне вопросы прямо по ходу лекции. Хорошо? Тогда начнем. Итак: считается, что Гермес первым в нашей цивилизации постиг истину о мире и записал ее для людей. Его биография и жизнь неизвестны. Гермес Трисмегист означает Гермес Трижды Величайший. Мы имеем дело не с одним, а с тремя. Первый - небесный - зримый Бог, воплощенный в планете Меркурий. Он сыграл важнейшую роль в антропогенезе^³⁷. Второй - учитель, пророк, ясновидящий - земной Бог, обучавший Изиду и Гора. Третий - автор герметических книг, родоначальник герметической философии. Три эти личности различны, но идентичны по своей сути. И в каждой своей ипостаси они достигали вершин, становились величайшими...
Позвольте, - раздался вопрос, - как же это: различны, но идентичны по своей сути?
Можно образно представить их, как три дерева, растущие от одного корня. Можно также сказать, что это три воплощения одной сущности.
Вы что же, исповедуете учение о перевоплощении душ? – спросил поэт Васильев.
Да, - очень просто и искренне ответил Зубакин. Я не только верю в то, что душа в своем развитии проходит длинный ряд воплощений. Я знаю это.
У вас что же, есть какие-то доказательства? – недоумевал Васильев.
Да. Это мои воспоминания собственных прошлых воплощений. Но я не хотел бы превращать лекцию в рассказ о своих личных переживаниях. Поэтому вернемся к нашему предмету. Вся Герметическая философия строится как философия знания-гнозиса. В этом ее отличие от любой религиозной системы, основанной на вере. Знание имеет конечной целью обожествление человека. Знание обладает важнейшей моральной и теологической функцией. Долг человека - постижение Бога. Благочестие тождественно знанию Бога. А зло тождественно незнанию о нем. Причем это не просто человеческое зло, а метафизическое и сверхприродное. Бог желает быть познанным и стремится к этому.
А зачем это Богу? – вопрос из публики.
Такова была одна из его целей при создании человека. Бог познает сам себя, а органы его познания – люди. Для человека же состояние знания достигается двумя путями: Откровением и Посвящением. Основа Откровения - акт «видения» нетелесным глазом. Посвящение - это передача знания от учителя к ученику. Посвящение не выражается в словах, хотя вся герметическая философия выражается в словах, но эти слова не всегда понятны и ясны. Далеко не все могут понять их простой смысл. Для непосвященного изложение кажется двусмысленным или бессмысленным.
Так оно и есть, - раздался голос, - чепуха какая-то. – Один из присутствующих, а вслед за ним и другой встали со стульев, вышли в прихожую, оделись и ушли. Борис и бровью не повел. Он продолжал:
Согласно Гермесу, в основе творения Космоса лежат три элемента. Первооснова - эйдос^³⁸, он же прекрасный Космос. Второй - божественная воля, узревшая этот прекрасный Космос и решившая воплотить его. Третий - влажная субстанция, тьма, материал, из которого был создан Космос. Она представляет первооснову четырех стихий и была разделена силой божественного Логоса - слова. Был произведен на свет ум – Демиург. Вместе с Логосом они сотворили природу и семь планет - правителей Космоса, и привели мир во вращательное движение. Так возник Космос, то есть второй Бог.

На секунду отвлекшись от стенографирования, я посмотрел на Леонида. Он слушал напряженно и внимательно. Видно было, что он нашел, наконец, то, что долго искал. Мне тоже было очень интересно, хоть и непривычно. В юности я воспитывался на догмах православия. На Архитектурных Курсах прослушал курс классической философии и то, что говорил Борис: Первый Бог, Демиург, Логос, Второй Бог – было чудно. Но я почему-то доверял Борису и, хотя и удивлялся, но впитывал в себя это знание. Зубакин тем временем продолжал:

Далее наступил антропогенез. По своему образу и подобию Бог сотворил человека, двойственное существо, духовное и телесное. Цель создания человека так же двойственна, как и его природа. Как бессмертное духовное существо, он предназначен для созерцания Бога и Космоса, ибо без зрителя сцена космогенеза в глазах Бога теряет смысл. Но так как человек смертен, его функция - управление земным миром. Цель человека в нашу эпоху - самопознание, которое должно привести к Богопознанию. В герметической космологии выделяются три сферы: сверхнебесное, небесное и земное. В сверхнебесном правит трансцендентный Бог, Отец, Творец, Благо. Он познается двумя способами: апофатическим -отрицательным и катафатическим положительным. Апофатика в применении к Богу такова: Бог бессущностен, невидим, непознаваем. Он нерожден. Тем не менее, Он в высшей степени явен, ибо Он есть чистая энергия, чистое действие. Все остальное - Его эманации^³⁹. Катафатическое определение Бога таково: Он бестелесен, но энергия Его пронизывает все тела, отсюда - Он всетелесен; Он нерожден, у Него нет страстей, Он благ, более того, благ только Он...
Скажите, Борис, а как совместить апофатические и катафатические определения Бога? – этот вопрос был задан Шевелевым.
Они взаимодополнительны. Так как Он бессущностен, Он не является ничем определенным. Но Он же оказывается всем. И всем в качестве причины этого всего, не будучи отцом и матерью, Он порождает все. Бог бессмертен, значит, вечен, непричастен времени. Первая Его эманация - есть «второй Бог», Космос, небесное. Он бессмертен, то есть бесконечен. Вечность здесь эманирует в форму временной бесконечности. Небесным сводом управляют семь правителей, небесных Богов. Видимые их проявления - Солнце и планеты. Земной мир - это низшая сфера, правитель его - человек. Здесь действует закон рока, чередование рождений и смертей. Другая черта земного мира - тленность. С неизбежностью наступит время, когда человеческие нравы падут. Тогда в мир придет Бог, чтобы восстановить его. Но пока это время не настало, в нем царствуют люди. Гермес - философ является автором величайшего гностического текста – «Изумрудной Скрижали», где в символической и аллегорической форме выражена предельная Истина, доступная человеку. Наиболее известен второй постулат «Изумрудной Скрижали»: «То, что находится внизу, аналогично тому, что находится вверху, и то, что находится вверху, аналогично тому, что находится внизу».

Борис присел на кресло и окинул взглядом аудиторию:

Позвольте мне сегодня на этом закончить лекцию. Для первого знакомства с предметом, того, что я рассказал, вполне достаточно. Ну, а с теми из вас, кто захочет познакомиться с герметизмом подробнее, мы можем еще встречаться. Поверьте мне, что глубина этого предмета неисчерпаема. Познанием герметизма, гнозиса и других сакральных наук можно заниматься всю жизнь.

Мы с Леонидом проводили Бориса до Московской улицы, где он жил. По пути перешли на «ты». Между нами возникла взаимная симпатия и доверие. И Борис, как бы между делом, сказал, прощаясь:

Я – рыцарь Ордена розенкрейцеров. И здесь, в Смоленске, я намерен организовать филиал Ордена «Свет звезд». Приходите на следующей неделе в пятницу ко мне на квартиру – будет одно из первых собраний Ордена.

С тех пор мы стали встречаться очень часто. Вскоре получили посвящение. В августе я по заданию Бориса переехал в Петроград, чтобы войти в Петроградскую ложу, а Шевелев чуть позже уехал в Москву, дабы помочь Зубакину организовать работу Ордена там. Так начался наш мистический путь...

Помню одну фразу, которую Борис повторил несколько раз и которая отражала его глубинные помыслы:

Я понял, что никогда не устану славить человека и радоваться ему. И не человека – Героя, не декоративную фигуру. Я хочу показать ценность вовсе ординарного - любого, каждого! Когда говорят: вот, дескать, через десять-сто-тысячу лет все станут прогрессивными, культурными, образованными, талантливыми, - я тогда сержусь, - чушь! вздор! - не зависит Человек от количества образования - нечего откладывать и ждать с его оценкой. Уже сейчас и прежде - и была и есть - велика и ценна человеческая личность! Ценна она в неповторимости своей и велика она - иррациональной, таинственной сущностью своей природы...»

(Петроград, октябрь 1921 года)

Blog

Построена, как ризома: лабиринт, где пересекаются, сосуществуют, борются, примиряются и расходятся противоречивые философские, религиозные и мистические учения