Сталин и Каганович. Переписка. 1931–1936 гг

Вид материала

Подобный материал:

1 2 3 4 5 6 7 8 9 ... 84

20

ником таких конфликтов, о чем он вспоминал даже много лет спустя: «[...]Хрущев пишет, что у меня с Молотовым были отношения плохие, острые, что мы спорили. Это неверно. Мы с ним, когда работали в ЦК, работали дружно, а когда он стал председателем Совнаркома, а я министром (наркомом — Сост.) путей сообщения, то мы спорили на деловой почве. Я требовал больше рельс, больше капиталовложений, а Межлаук, предгосплана, не давал, а Молотов поддерживал Межлаука[...] На этой почве у меня, как и у Орджоникидзе, — он тоже, говорят, с Молотовым спорил и дрался. Но Серго спорил с ним тоже на почве капвложений, на почве отношения к промышленности. Спорил. И жаловались мы Сталину. Молотова это задевало, почему мы идем жаловаться на Совнарком? А мы считали, что Политбюро — высшая инстанция»²².

Публикуемая переписка подтверждает, что Сталин действительно являлся высшим арбитром в межведомственных конфликтах. Важным преимуществом Сталина было то обстоятельство, что он выступал как носитель и выразитель общегосударственных начал, борец с ведомственным эгоизмом и бюрократизмом, с «вельможами-бюрократами добивающимися орденов для своих дружков-собюрократов» (документ № 42), с «бюрократическим самомнением», «отсталостью и косностью» аппарата управления (документ № 35) и т.д. В письме от 4 сентября 1931 г. (документ № 42) он протестует против попыток Наркомснаба создать собственный резервный фонд зерна. Вскоре после этого Политбюро и Совнарком приняли решение о концентрации фондов зерна и других продуктов в неприкосновенном и государственном фондах, находящихся под управлением специального Комитета резервов, независимого от отдельных наркоматов²³. 6 сентября 1931 г. (документ № 47) Сталин резко осуждает попытки ВСНХ использовать по своему усмотрению сэкономленную валюту: «Экономия в 4 миллиона валюты составляет достояние государственной кассы, а не ВСНХ, у которого нет и не должно быть кассы. Мы против анархо-синдикалистского государства!...] Мы считаем, что государство выше ВСНХ». Еще через несколько дней Сталин требует прекратить практику утверждениягрешений ведомств ЦК ВКП(б), а не Совнаркомом, видя в этом попытку «превращения ЦК из органа руководящего в орган подсобный для отдельных наркоматовских нужд» (документ № 54). В октябре 1933 г. Сталин предлагает Кагановичу «вздуть» Орджоникидзе за то, что он, доверив руководство артиллерийскими заводами «двум-трем своим любимчикам — дуракам, готов отдать в жертву этим дуракам интересы государства» (документ № 410) и т.д.

На почве борьбы с ведомствами Сталин неоднократно вступал в конфликты со своими соратниками. Особенно часто это происходило в 1931 г. Несмотря на остроту конфликтов, Сталин старался завершать их компромиссами, поддерживая определенное равновесие и стабильность в Политбюро. В этот период он считал недопустимым «подтачивание» «руководящей группы, исторически сложившейся в борьбе со всеми видами оппортунизма» (документ № 13). В значительной степени такая точка зрения определялась нарастанием кризиса, который ослаблял позиции Сталина. Однако по мере преодоления этого кризиса менялось поведение Сталина. Переписка с Кагановичем демонстрирует эти перемены. Сталинские письма лета-осени 1933 г.

²² Чуев Ф. Так говорил Каганович. С. 61.

²³ РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 162. Д. 11. Л. 24 (решение ПБ от 10 октября 1931 г.); ГА РФ. Ф. Р-5446. Оп. 57. Д. 16. Л. 53 (постановление СНК от 19 октября 1931 г.).

21

становятся все более требовательными и резкими. (Возможно и это имел в виду Каганович, когда позже говорил о «другом» Сталине после 1932 г.). Члены Политбюро старались удержать свои позиции, о чем свидетельствовал конфликт по поводу речи прокурора А.Я.Вышинского, вызвавший резкие упреки Сталина в адрес Кагановича и Молотова (см. документы № 301, 303). В последующие годы происходило все более заметное разрушение системы «коллективного руководства» партией и наращивание единовластия Сталина. Объективно этому способствовала также смерть двух членов Политбюро — Кирова, погибшего в результате террористического акта 1 декабря

1934 г., и Куйбышева, умершего в самом начале 1935 г. В феврале-марте

1935 г. по инициативе Сталина Политбюро приняло решения, которые во многом организационно оформляли новый порядок в высших эшелонах партийной власти. Член Политбюро А.А.Андреев был освобожден от поста наркома путей сообщения и назначен секретарем ЦК ВКП(б). На место наркома путей сообщения был направлен Каганович, который сохранил пост секретаря ЦК, но был освобожден от обязанностей председателя Комиссии партийного контроля при ЦК и секретаря московской партийной организации. Председателем Комиссии партийного контроля вместо Кагановича был назначен Н.И.Ежов, ставший незадолго до этого также секретарем ЦК. Еще одну часть «наследства» Кагановича — пост секретаря московского обкома ВКП(б) — получил другой выдвиженец — Н.С.Хрущев. На Андреева и Ежова возлагалось руководство работой Оргбюро, которое в партийной иерархии занимало второе место после Политбюро²⁴. До этого Оргбюро было вотчиной Кагановича.

Кадровые перемещения в начале 1935 г. означали рассредоточение влияния ближайших сталинских соратников и постепенное выдвижение в высшие эшелоны власти нового поколения руководителей, которых представляли Ежов (переписка демонстрирует особое отношение Сталина к этому новому фавориту) и Хрущев. Каганович, который в течение нескольких лет был первым заместителем Сталина в партии, в значительной мере утратил это положение. Формально на его место попал А.А.Андреев, назначенный секретарем ЦК, руководившим работой Оргбюро. Однако влияние Андреева на деятельность Оргбюро было изначально ограничено оговоркой об участии Ежова в руководстве этим органом, а также тем обстоятельством, что Каганович оставался как секретарем ЦК, так и членом Оргбюро. Более того, Андреев, скомпрометированный принадлежностью к оппозиции в начале 20-х годов, был робкой и серой фигурой. Каганович, как свидетельствует переписка, во время отпусков Сталина в 1935 и в 1936 гг. попрежнему курировал работу Политбюро.

В 1935–1936 гт. стали правилом нарушения регулярности созыва очередных заседаний Политбюро — в среднем они проводились реже, чем раз в месяц, за весь 1936 г. было всего 9 заседаний, в то время, как в начале 30-х годов в среднем в месяц проводилось 7–8 различных заседаний Политбюро. Большинство решений принимались опросом. Широкое распространение получили разного рода встречи отдельных членов Политбюро, подменявшие регулярные официальные заседания²⁵.

Сталинское Политбюро в 30-е годы. Сборник документов. Составители Хлевнюк О.В., Квашонкин A.B., Кошелева Л.П., Роговая Л.А. М., 1995. С. 142–143. Хлевнюк О. В. Политбюро. Механизмы политической власти в 30-е годы. М., 1996. С. 164, 288.

22

Документы за 1935–1936 гг. (в отличие от документов предыдущих периодов) не содержат свидетельств об открытых демаршах членов Политбюро (заявлениях об отставке, ультиматумах по поводу ведомственных требований и т.д.). Чутким индикатором новых отношений в Политбюро была переписка Сталина и Кагановича. Письма Сталина становились все более сухими и указующими, а ответы и запросы Кагановича все менее самостоятельными и более льстивыми. В 1935–1936 гт. даже письма Кагановича, предназначенные другим членам Политбюро, превратились в неуемно льстивые и часто нелепые панегирики в адрес Сталина: «У нас тут дела идут неплохо. Чтобы коротко охарактеризовать, я могу коротко повторить то, что я и Микоян сказали т. Калинину, когда он поехал в Сочи. Перед отъездом он спрашивает нас, что передать Хозяину? Мы и сказали ему: передай, что «страна и партия так хорошо заряжены, что стрелок отдыхает, а дела идут — армия стреляет». То что происходит, например, с хлебозаготовками этого года — это совершенно небывалая ошеломляющая наша победа — победа Сталинизма»²⁶; «[...Щриходится, к сожалению, загромождать делами в большом количестве хозяина и срывать ему отдых, в то время как словами не выскажешь насколько ценно его здоровье и бодрость для нас, так любящих его и для всей страны»²⁷; «Вот брат, великая диалектика в политике, какою обладает наш великий друг и родитель в совершенстве»²⁸.

Окончательная точка в процессе ликвидации «коллективного руководства» и превращения членов Политбюро в безвластных высших чиновников при вожде-диктаторе была поставлена в ходе «большого террора» в 1937–1938 гг. Из-за конфликта со Сталиным покончил самоубийством (или был убит) Г.К.Орджоникидзе. В 1938–1939 гг. были расстреляны члены и кандидаты в члены Политбюро С.В.Косиор, Р.И.Эйхе, Я.Э.Рудзутак, В.Я.Чубарь, ПППостышев, отстранен от дел Г.И.Петровский. В постоянном напряжении перед войной Сталин держал и своих самых близких соратников. Жену Молотова П.СЖемчужину сняли с должности наркома и вывели из состава ЦК по политическим мотивам (арестуют Жемчужину после войны). Различные обвинения предъявлялись Кагановичу. Под угрозой ареста покончил самоубийством родной брат Кагановича, занимавший пост наркома авиационной промышленности.

Ни Каганович, ни другие члены сталинского Политбюро уже никогда не занимали такого высокого и относительно независимого положения, как в начале 1930-х годов. И никогда более Сталин не вел со своими соратниками столь откровенную и подробную переписку, как публикуемая переписка с Кагановичем.

ЛАЗАРЬ КАГАНОВИЧ: КАРЬЕРА СТАЛИНСКОГО КОМИССАРА

Л.М.Каганович был одной из наиболее влиятельных и колоритных фигур в сталинской руководящей группе, которая держалась у власти со времени

Сталинское Политбюро в 30-е годы. С. 146 (письмо Орджоникидзе от 4 сентября

1935 г.).

Там же. С. 148–149 (письмо Орджоникидзе от 30 сентября 1936 г.).

Там же. С. 151 (письмо Орджоникидзе от 12 октября 1936 г.).

23

смерти Ленина до разгрома «антипартийной группы» в 1957 г. Проведя 30 лет в Политбюро, Каганович в годы, охватываемые данным сборником, занимал столь важные посты, что многие считали его чуть ли не сталинским наследником²⁹.

Каганович родился в 1893 г. в бедной еврейской семье в деревне Кабаны Чернобыльского уезда Киевской губернии. В 13 лет, получив начальное образование, он уехал искать работу в Киев, где в конце концов попал на кожевенный завод. В 1911 г. по примеру старшего брата Михаила вступил в большевистскую партию, активно работал в профсоюзе кожевенников. В 1915 г. Каганович и его жена Мария уехали из Киева в Юзовку, где Каганович после свержения царя стал заместителем председателя местного совета.

Вскоре после февральской революции Каганович вернулся в Киев, где поступил на военную службу. В своих мемуарах он вскользь упоминает об этих событиях, заявляя, что был направлен в армию партией для ведения пропагандистской работы³⁰. Отправленный вскоре в Саратов, Каганович активно агитирует в войсках. В июне 1917 г. он принимал участие в заседаниях всероссийской конференции военных организаций при ЦК партии большевиков в Петрограде и был избран на ней в состав всероссийского бюро. После возвращения Кагановича в Саратов, его арестовали и отправили на фронт, однако в прифронтовой полосе, в Гомеле, освободили, благодаря усилиям местных большевиков. В последующие месяцы он активно работал в партийных организациях Гомеля и Могилева и сыграл важную роль в захвате власти большевиками в этих центрах. После Октябрьской революции Кагановича привлекли к работе по созданию новой Красной армии, благодаря чему он установил связи с рядом известных большевиков. Когда в мае 1918 г. Кагановича направили в Нижний Новгород, он быстро утвердился там в качестве лидера большевистской организации.

Нижний Новгород в связи с продвижением чехословацкого корпуса был прифронтовым городом. В 1918–1919 гг. губернию охватывали многочисленные крестьянские волнения, а на знаменитых сормовских заводах проходили крупные антибольшевистские стачки. В августе 1918 г. Ленин приказал нижегородским большевикам подавить угрозу внутренней контрреволюции при помощи массового террора³¹. 25-летний Каганович, как руководитель партийной организации, претворял в жизнь эти требования, в том числе расстрелы заложников из числа буржуазии. При этом публично Каганович призывал повысить роль чека и революционных трибуналов, защищал их от критиков³².

Нижегородский этап оказал решающее воздействие на формирование Кагановича как лидера нового типа. В этот период проявились его энергия, стремление к власти, безжалостность в борьбе за торжество большевистского режима. Идеи сверхцентрализации партийного и государственного руково—

²⁹ Несмотря на это, историки редко проявляли специальный интерес к Кагановичу. Можно назвать несколько полезных работ, написанных преимущественно без привлечения архивов: Медведев Р., Парфенов С, Хмельницкий П. Железный ястреб. Екатеринбург, 1992; Шаповал Ю. Лазарь Каганович. Киев, 1994; Marcucci L. Il Commissario Di Ferro Di Stalin. Turin, 1997.

³⁰ Каганович Л.М. Памятные записки. M., 1996. С. 98.

³¹ Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 50. С. 142–143.

³² Стенографический отчет 5-й Нижегородской губернской конференции РКП (большевиков). Нижний Новгород, 1918. С. 68.

24

детва, приверженность которым Каганович доказал в 1918–1919 гг., стали основой доктрины победивших большевиков. Еще более укрепились эти качества Кагановича в период службы на южном фронте во время обороны Воронежа в 1919 г., а затем в Туркестане, куда он был послан в сентябре 1920 г. Деятельность Кагановича в этот период известна не слишком хорошо, однако несомненно, что он был одним из руководителей кровавого подавления антибольшевистских сил, в частности, басмаческого движения.

Карьерное продвижение Кагановича получило резкое ускорение в 1922 г., когда он был назначен на работу в ЦК РКП(б) в качестве заведующего организационно-инструкторским, затем — орграспредотделом, секретаря ЦК. Перевод в Москву, как свидетельствовал сам Каганович, произошел благодаря В.В.Куйбышеву, с которым он работал в Средней Азии³³. Отвечая за важнейшие участки — кадровые перемещения и деятельность партийных инспекторов, Каганович работал рядом с секретарями ЦК Молотовым, Куйбышевым и Сталиным, с которым у него складывались все более тесные отношения. Каганович оказался незаменимым помощником Сталина в борьбе с оппозициями в высшем партийном руководстве.

Секретариат ЦК РКП(б) после смерти Ленина был кузницей кадров, группировавшихся вокруг Сталина не только в высшем руководстве страны, но и на местах. Ряд функционеров из ЦК выдвигались на руководящую работу в регионы — А.А.Андреев на Северный Кавказ, Д.Е.Сулимов на Урал, К.Я.Бауман в Москву, И.М.Варейкис в Центрально-Черноземную область, Б.П.Шеболдаев на Нижнюю Волгу, М.М.Хатаевич в Средне-Волжский край. Каганович в апреле 1925 г. был назначен генеральным секретарем ЦК компартии Украины.

Как руководитель одной и крупнейших республик, Каганович не только поддерживал линию Сталина в отношении нэпа, но боролся за наращивание капиталовложений в индустриальное развитие Украины, в частности, был приверженцем строительства Днепровской электростанции. Во многом руками Кагановича осуществлялась политика «украинизации» — выдвижения украинских кадров и вовлечения украинцев в партию. Украинский язык вводился в качестве официального в партийно-государственное делопроизводство, средства массовой информации, расширялось его изучение в школах. Целью этой политики было укрепление социальной базы режима в республике и превращение Украины в модель решения национального вопроса на путях социализма, маяк для революционного движения в Восточной Европе³⁴. Однако «украинизация» вызвала оппозицию со стороны русских, преобладавших в партии и профсоюзном движении на Украине, тем более, что большинство горожан в республике были русскоязычными. С другой стороны, Каганович вступил в конфликт с теми представителями украинской компартии, которые требовали более решительного проведения «украинизации». Эту группу возглавлял нарком просвещения Украины АЯ.Шумский. При поддержке Сталина эти оппоненты Кагановича были обвинены в «национал-уклонизме», осуждены политически, а некоторое время спустя репрессированы³⁵.

³³ Каганович Л.М. Памятные записки. С. 251–252.

³⁴ Mace J.E. Communism and the Dilemmas of National Liberation: National Communism in Soviet Ukraine. 1918–1933. Cambridge, Mass., 1983.

³⁵ Панчук M.I. «Нашонал ухильництво»: анатомш проблеми // Маршрутами icropii. Киев, 1990. С. 221–222; Шаповал Ю., Пристайко В., Золотарьов В. ЧК — ГПУ — НКВД в УкpaiHi. Киев, 1997. С. 33–34.

25

В июне 1926 г. Кагановича избрали кандидатом в члены Политбюро ЦК ВКП(б), и в этом качестве он беспощадно боролся с объединенной оппозицией. Затем вместе со Сталиным резко повернул «влево», к политике форсированной индустриализации и чрезвычайных хлебозаготовок. Несмотря на это, прислушавшись к жалобам украинских работников, конфликтовавших с Кагановичем, Сталин в июне 1928 г. отозвал его в Москву. Считается, что этот шаг был ценой, которую заплатил Сталин за поддержку украинских функционеров, входивших в состав ЦК ВКП(б). Однако столь же правомерно полагать, что Каганович нужен был Сталину в связи с усиливавшейся борьбой с «правыми», с группой Рыкова — Бухарина. Если это так, то Каганович оправдал надежды вождя. Вернувшись на работу в Секретариат ЦК ВКП(б), Каганович играл активную роль в смещении лидеров «правых», в частности, секретаря московской партийной организации Н.А.Угланова и председателя ВЦСПС М.П.Томского, занимался проведением чрезвычайной политики в деревне.

Вслед за разгромом «правых» Каганович достиг вершин власти. В июле 1930 г. он был избран членом Политбюро, а после перехода Молотова в СНК, как уже говорилось, направлял работу аппарата ЦК ВКП(б). С апреля 1930 г. Каганович сменил Баумана на посту руководителя московской партийной организации и собрал вокруг себя команду энергичных администраторов — Н.С.Хрущева, Г.М.Маленкова, H.A. Булганина. Не имея времени внимательно вникать во все московские дела, Каганович держал под контролем перестройку столицы и, главным образом, два основных проекта — строительство метро и канала Москва — Волга (последний возводился силами заключенных). Пущенный в строй в 1935 г., метрополитен был назван именем Кагановича. Публикуемая переписка также свидетельствует, что московские проблемы интересовали Сталина, и он неоднократно обсуждал их с Кагановичем.

Письма и телеграммы за 1932–1933 гг. показывают, что Каганович был одним из главных организаторов чрезвычайных хлебозаготовок и террора в период массового голода. Сталин неоднократно посылал его в основные зерновые регионы страны (на Украину, Северный Кавказ), где Каганович неизменно действовал жестоко и безжалостно (см документы № 186, 282)³⁶. Продолжая эту линию, Каганович в 1933 г. был одним из создателей новой системы административно-репрессивного контроля над сельским хозяйством посредством организации сети политотделов. В 1933 г. Каганович также руководил чисткой партии и после реорганизации на XVII съезде ВКП(б) в начале 1934 г. Центральной контрольной комиссии ВКП(б) в Комиссию партийного контроля при ЦК ВКП(б) возглавил последнюю.

В этот период многим казалось, что Каганович заменил Молотова в качестве второго человека в советском руководстве. Складывался культ Кагановича, особенно в московской партийной организации. На XVII съезде ВКП(б) многие делегаты соединяли имена «Сталин — Каганович», как воплощение высшего партийного руководства. На празднованиях октябрьской революции в 1934 и 1935 гг. портреты Кагановича занимали второе место после портретов Сталина. Западные журналисты обсуждали возможность наследования Кагановичем власти после Сталина.

Подробнее см.: Ивницкий H.A. Коллективизация и раскулачивание (начало 30-х годов). М., 1994. С. 191–202; Осколков Б.Н. Голод 1932/1933. Хлебозаготовки и голод 1932/1933 года в Северо-Кавказском крае. Ростов-на-Дону, 1991; Shimotomai N. A Note on the Kuban Affair (1932–1933) // Acta Slavica Iaponica. T. 1. 1983. Sapporo.

26

Влияние и возможности Кагановича полностью определялись его преданностью Сталину. Мы не знаем ни одного случая, когда бы Каганович занимал позицию, отличную от сталинской. Он твердо следовал всем идеологическим и политическим поворотам, которые предпринимал Сталин. В целом, это было характерно для всех членов Политбюро, окружавших Сталина после разгрома оппозиций и утверждения его личной диктатуры. Однако Каганович выделялся даже на этом фоне, заслужив от Молотова такую характеристику. «Он среди нас был сталинистом двухсотпроцентным»³⁷.

Каганович был типичным представителем сталинских выдвиженцев, в огромной массе попавших в 20–30-е годы в высшие и средние эшелоны партийно-государственного аппарата. Из низших слоев по происхождению, они были так называемыми практиками — организаторами таких же, как сами (и поэтому понятных им) масс и администраторами. Сформировавшись в экстремальных условиях мировой и гражданской войн, они были склонны к насилию, безжалостности, выполнению любых задач. Несмотря на незначительность образования, Каганович был человеком способным, во всяком случае, вполне подготовленным для тех задач, которые стояли перед руководителями сталинского типа. Он был хорошим оратором, чрезвычайно трудоспособным, обладал прекрасной памятью и живым природным умом. Все это в масштабах советской системы руководства вполне компенсировало поверхностность, недостаток образования и общей культуры. Возможно, один из немногих случаев, когда Каганович действительно испытывал некоторые неудобства от отсутствия образования — его переписка со Сталиным. «Прочитав свое письмо, — сообщал Каганович Сталину в самом начале их регулярной переписки, — я вижу, что не выполнил Вашей директивы овладеть знаками препинания, начал было, да не вышло, при всей загруженности это можно одолеть. Постараюсь, чтобы в последующих письмах были и точки, и запятые» (документ № 3). Однако точки и запятые в письмах Кагановича так и не появились (в данной публикации, как уже говорилось, их расставляли, а также исправляли другие ошибки, составители). Несмотря на то, что Каганович очень старался (испытывая огромный недостаток времени, он тем не менее первоначально писал черновики писем Сталину, а затем переписывал их), он имел все основания убедиться, что необразованность — черта неискоренимая.

Карьера Кагановича не может быть вполне понята вне связи с развитием сталинской правящей группы, ее идеологией и практическими действиями. Эта группа сформировалась в борьбе с оппозициями 20-х годов вокруг платформы форсированной индустриализации и насильственной коллективизации. Каганович полностью воспринимал эти цели как собственные. Связанное преданностью Сталину, Политбюро, однако, не было лишено конфликтов и трений. Кагановича историки нередко отождествляют с так называемой «радикальной фракцией» в Политбюро, под воздействием которой Сталин, занимавший якобы среднюю позицию между «радикалами» и «умеренными», принимал жесткие и жестокие решения³⁸. Однако имеющиеся источники, в том числе публикуемая переписка, пока не подтверждают эту гипотезу. Они показывают, что разногласия в Политбюро действительно существовали, но вызывались, скорее, ведомственными позициями и интересами советских

Чуев Ф. Сто сорок бесед с Молотовым. М., 1991. С. 319.

Эта точка зрения полно изложена в книге: Conquest R. The Great Terror. London, 1990.

Blog

Сталин и Каганович. Переписка. 1931–1936 гг