Странная книга. Совмещает очень многое. Проницательность. Острый юмор. Искренность. Флёр романтичности. Грусть от происходящего в современном мире. Ностальгию по былым законам чести
| Вид материала | Книга |
- Еще о физическом развитии и здоровых зубах Вопросы, вопросы, вопросы, 1974.36kb.
- Лингвистический аспект подготовки современных управленческих кадров в России, 88.11kb.
- Катастрофическое сознание в современном мире в конце ХХ века, 4844.9kb.
- О венецианским каналам влюбленных, самую большую в мире гостиницу mgm grand, средневековый, 486.6kb.
- Лимерик, 25.95kb.
- Авторские программы тренингов по закупкам, 626.64kb.
- Никитина Л. А. Резервы здоровья наших детей, 3101.9kb.
- Уроки коммуникативной истории человечества и их значение в современном мире, 30.28kb.
- Задачи: 1 ознакомиться с понятием перевода в современном мире; 2 рассмотреть классификацию, 301.13kb.
- А. Н. Леонтьев "деятельность. Сознание. Личность" предисловие автора эта небольшая, 2356.73kb.
XXXXXXIV
Соловьёв, кажется, нащупал то, что кардинальным образом могло бы облегчить состояние души его пациента. Вот уже в течение получаса они мусолили странный, даже, можно сказать, из ряда вон невозможный инцидент, приключившийся с Генкой в армии. Служил он в Красноярском крае в автобате. Рулил на шестьдесят шестом, возил солдат на стрельбища и так, по мелочам, за продуктами, например. Дело было на таёжной части пути сплошь изрефлённой сопками и буграми. Около спуска с одной такой сопки машина конвульсивно дёрнулась и остановилась. Немножко не дотянула, какие-то дециметры, чтобы съехать с неё на нейтралке. Генка дернул за ручник и вопросительно глянул на сержанта, который сопровождал груз – копчёные бараньи туши и мешки с крупой.
- Ну что, ждёшь команду? Давай лезь в движок или куда там тебе надо залазить, чтобы завести эту колымагу, - сказал раздражённо сержант. – Не в тайге же ночевать!
Генка «вскрыл» кабину и откинул её на передок, чтобы основательно покопаться в карбюраторе. Кабина, отвалившись, очевидно, покачнула центр тяжести на себя, ручник отказал, колёса покатились по наклонной. Генка обоими руками вцепился в руль. Машина налетела на кочку и кабина с лязгом грохнулась на её исконное место, но уже без стёкол. Что-то не сработало, потому что в то же мгновение она опять резко запрокинулась. Машина постепенно набирала обороты, и рытвины с кочками подбрасывали сидящих так, что они не вылетали из кабины лишь по двум причинам: сержант держался за Генку, а Генка мёртвой хваткой за руль, который, казалось, вот-вот и оторвётся. Кабина всё безжалостней накрывала очумевших от страха солдат, издавая оглушающий хлопок железа об железо. Как назло ухабы становились всё круче, а газон разгонялся всё быстрее. Оба воина старались изо всех сил избежать так называемого диссонанса кочки с играющей кабиной, ибо понимали, что когда их подбросит вверх, а в это время кабина вместо того, чтобы опрокидываться наперёд, с грохотом ухнется на своё место, встречи с железной крышей им не избежать. Так газон и летел по рытвинам и ухабам, хлопая своей железной пастью, словно вознамерясь во что бы то ни стало размозжить и проглотить двух несчастных людишек в военной форме. Одно неверное движение и кто-то в полсекунды мог лишиться руки или головы.
Когда газон остановился, Генка с сержантом не могли пошевелиться, потому что впали в каталепсию. С невероятными усилиями, после того как пришли в себя, они разжали пальцы и отодрали руки: один от руля, другой от робы. Но дрожь в теле и в руках ещё долго не прекращалась, а челюсти не разжимались. Они инстинктивно сомкнулись, чтобы в момент удара о кочку не вышиблись зубы.
Генка настолько испереживался, что даже для самого себя никогда не ворошил этот убийственный случай в памяти. Произошло натуральное вытеснение, ибо даже воспоминание об этом было бы слишком большим потрясением для психики…. А тут ещё тёща….
- Что ты видишь? – спрашивал невозмутимым голосом Юрий.
- Ничего не вижу, - отвечал Генка, поскольку глаза у него были закрыты.
- Хорошо, а что ты чувствуешь?
- Чувствую, как меня кидает во все стороны и сильный страх с каждым падением кабины.
- Хорошо. Иди в начало этого страха и прочувствуй его вновь.
Эта команда идти в начало и чувствовать вновь подавалась уже раз двадцатый и Генка начал понемногу не то, чтобы уставать всё это переживать, а как-то терять к этому интерес. Он даже стал неожиданно для себя позёвывать.
Через час работы с психоаналитиком он мог спокойно пересказать весь инцидент, включая все мельчайшие детали, чему он немало удивился.
- Сейчас я досчитаю до трёх, и вы будете чувствовать себя бодрым, спокойным и уверенным. Раз, два, три. Можете открыть глаза. Сессия на сегодня закончена. Если будет желание, можете прийти послезавтра в это же время.
- Ух, ты, будто опять на службе побывал. – Генка потянулся, ещё раз зевнул и резко встав, сжал кулаки. – Ну, сука, держись, теперь я тебе, курва такая, дам!
Следующим пациентом Юрия оказался Фёдор Гудков. Рослый парняга с расплывчатой физиономией и лукавыми глазами. Он плюхнулся в кресло без приглашения и дерзко спросил:
- Ну, с чего начнём, доктор?
Юрий, видя такую бесцеремонность, решил атаковать так же грубо без экивоков. Он щелкнул пальцами и дал команду:
- Дайте мне цифру!
- Сто! Ха-ха-ха! – принял вызов Федька.
- С чем связана эта цифра? Что это может быть? Щелчок.
- Понятия не имею.
- Хорошо, солгите мне о ней, выдумайте что-нибудь, связанное с этой цифрой. Щелчок пальцами.
- Сто рублей. Ха-ха-ха!
- Хорошо. Кто вам и когда давал сто рублей?
Весёлое настроение медленно начало спадать с лица Фёдора, что не осталось незамеченным со стороны доктора. Тень озабоченности покрыла лобные доли и складки по краям рта. Видно было, что пациента выдернуло в прошлое.
- Повторяю вопрос, кто вам и когда давал сто рублей? Щелчок.
- Хм, деваться некуда. Один летун давал мне сто рублей.
- Идите в начало этого случая и вспоминайте его шаг за шагом. Чтобы сосредоточиться, можете закрыть глаза.
- В смысле, зачем он мне их дал?
- В смысле всех обстоятельств, сопряжённых с этой купюрой.
- Ну, это надо начинать аж вон откуда…. – после выдержанной паузы нерешительно начал Федя и вздохнул.
- Ничего-ничего. Главное не упускайте ничего из вида. Прошу вас начинайте.
Федя ещё раз вздохнул и с сожалением, даже с какой-то мольбой в глазах посмотрел в чёрные очки Юрия. Тот устроился поудобнее на стуле со спинкой, занеся ручку над блокнотом, чтобы тут же заклеймить факт сопричастности с инцидентом.
- А можно ничего не записывать, - как-то наивно по-детски попросил пациент.
Юрий пришёл в недоумение, но пошёл навстречу.
- Ну отчего же нельзя, давайте попробуем, - и отложил в сторону блокнот.
- Ну да, в общем, дело было так, – начал Федька, - Я был по каким-то делам в городе…. А да, вспомнил, чё я был в городе. Проходил медобследование - шумы в сердце обнаружились. Ну, в общем, прошёл я их экг ещё с утра – шумов нет. Это дело надо отметить. Отметил, но на автобус-то в обратную сторону опоздал – ещё цельные сутки остались в моём распоряжении. К родственникам идти неохота, дай, думаю, прошвырнусь по набережной, глядишь, и тёлочку какую-нибудь подцеплю, а там и ночь прокоротаю. Вмазал я пивка и пошёл шарить глазами по лавочкам в парке. Глядь, на одной лавчонке зависла бабёнка. Сидит, а сама ловит мой взгляд внаглянку. А глаза – большие и жадные с такой влажной поволокой. «Ого, - думаю, - то, что надо». - «Ну, чё воздыхаем, - говорю, - чё радостям жизни не предаёмся?» А она мне: «С превеликим удовольствием я бы, да вот скучно одной». - «А я на што? Главно дело цели определить и часы сверить, правильно?» - «Правильно», - говорит. С виду она бабёнка вроде неплохая, всё при ней, даже чудно, что она на лавочке без охраны сидела, это мне потом такие мысли в голову полезли. Но я тогда про себя подумал, что недавно развелась и, как это бывает у баб, решила поуспокоиться мал-мал, с мужичком каким-никаким перетереться. Но почему я тогда у неё не спросил так вот прямо, дескать, как насчёт замужества, свободная она или нет, ума не приложу. Наверное, глупо было спрашивать, когда тебя как бычка за кольцо ведут в собственные покои.
А квартирка у неё неплохая, уютная такая квартирка - всё доведено до ослепительного блеска. «Садись, - говорит, - ожидай своей очереди». А сама быстрёхонько спапашилась и давай метать на стол. Опять же видно было, что у неё всё было заранее припасено, то есть, готовилась она ко встречи. Я тут, признаться, потерял всякую бдительность. Шутка ли, коньяк пятизвёздочный, бутерброды с икрой, языки, буженина, ну и так далее. «Э-э-э, - думаю, - харчишек-то тут не на одну ночь работы».
«Ну, чё оробел, казак, - смеётся она, - наливай, давай». - «Так оно и есть, - говорю, - казак я. А почём угадала?» - «Да так, - говорит, - по наскоку». Скинул я с плеча свой пиджачишко и начал банковать. Такие довольные оба сидим, друг друга осматриваем, во вкус входим. Бутылочку уговорили, стоп, думаю, надо с чего-то начинать. А она будто уловила мою ноту: «Я щас», - и в ванную. Оттуда выходит уже в фельдиперсовом таком халате. Садится на диван, а сама ляжку заголяет. Пора, думаю, начинать. «Ну, уж ты и молодец, - говорит, - поди хоть смой пыльцу с конца, а то, небось, в автобусе-то по грунтовке трясся и всю пыль на себя собрал». Признаться это меня зацепило. Потом, после омовений, выпили мы ещё по рюмочки и кинулись друг на друга как с голодного края. «Да, - думаю, - точняк у неё мужика давно не было, - до чего жадна на етьбу!» Весь палас на полу изъелозили, поразил я её аккурат в мишень. Отдышались мы с ней после первого раза, подъели чуток и вновь за дело. Скачу я на ней как на коне, лишь только плёткой не огуливаю. А она в крик: «Давай, казак, давай! Коньяк есть, икра есть, гульни по настоящему, оторвись по полной!» «О, - думаю, - вот это жизнь! А что бы мне к тебе каждую неделю так не ездить?» Успокоились мы уже в белоснежной её постели во втором часу ночи. Так сладко я ещё не спал. Мягко, сытно и удовлетворительно.
Проснулся я оттого, что кто-то треплет меня за плечо. Открываю глаза, вижу: стоит передо мной мужик в лётной форме. «Лётчик, - думаю, - скоро вылет, однако». А он, главное дело, улыбается. В одной руке у него бутылка опять же коньяка. Я, было, дёрнулся, а он приложил пальцы к губам: «Т-с-с», - мол, разбудишь. - Пойдём вмажем». А что мне было делать? Как мне было ему перечить или диктовать с голой жопой? Натянул брюки, облачился во фрак и иду как на закланье. Погибать так с музыкой. «Муж», - говорит, и протягивает мне ручищу. «Ну, а я, стало быть, хахаль», - и жму её своей дрожащей и липкой ручонкой. Уселись на кухне. А я глазами бегаю, боюсь подвоха. Он режет буженину, а я глаз с ножа не спускаю. А ну как по горлу! Всяко бывает в ревности. А он ничего, смеётся и шёпотом анекдоты травит, будто встретил закадычного друга, которого сто лет как не видал и рад до смерти, что удалось вот так вот сесть и посидеть. Это меня насторожило и обескуражило одномоментно. Ежли бы он мне в горло вцепился, и то было бы легче. Знал бы, что делать. А так - он на каких-то непонятных бодряках, а я как на иголках. Налил коньяку по полному стакану. «Ну, - говорит, - за знакомство. Хороший ты парень, - говорит, - иди к нам работать в аэрофлот, я похлопочу». Так я мало-помалу захмелел и начал душу перед ним выкладывать. Вскоре выяснилось, что все бабы стервы, что кроме мужицкой дружбы нет ничего крепче, и, что у нас есть какие-то там общие знакомые, ну уж прямо чуть ли не родня друг дружке, ей богу! Дошло до того, что мы с ним обнялись и запели: «Скакал казак через долину!» Он даже прослезился: «Люблю, - говорит, - казачьи песни! Страсть как люблю! Вольностью своей сердце надрывают». А я, дурак, и рад стараться. Забыл, кто я и кто он мне, забыл про его Клаву, то есть, про его благоверную, про всё на свете забыл – ору казачьи песни – как дитё обрадовался, что похвалили. Спит ли она, или сбежала давно – хрен с ней! «Вот, - думаю, - как всё хорошо оборачивается. Расскажешь кому – не поверят!» А он всё галдит и галдит: «Иди к нам работать в аэрофлот, иди к нам работать в аэрофлот, я похлопочу». - «Ну, дык как же я к вам приду, ежли только хвосты заносить самолётам. Ведь я всё ближе к земле, а не к небу».- «Ну, ты хоть видел как ТУ – 134 на посадку идёт», - спрашивает. А я говорю, что нет, не видел. «Хочешь, покажу», - смеётся, слезьми умывается. «Хочу», - говорю. «Вставай, - говорит, - и расставь руки в стороны». Я встал и сделал без задней мысли всё, как он попросил. А он, гад, не долго думая, вставил мне в рукава моего пиджака древко от швабры и тем самым обездвижил - распял как Христа. «Пойдём, - говорит, - сейчас увидишь как ТУ – 134 на посадку идёт». Открывает дверь на лестничную клетку и, уперев стопу в мою задницу, даёт мне такого пинка, от которого оторвался я от полов и взлетел. И полетел я с восьмого этажа по ступенькам головой вниз. Едва я на ноги поднялся, как за спиной слышу: «Смотри как ТУ – 134 на посадку идёт». И пинок в зад. Опять лечу мордой по ступенькам. И так до самого первого этажа. «Как надумаешь к нам на работу устроиться, приходи не стесняйся, я похлопочу», - слышу за спиной как в бреду.
- Вот такие дела, - закончил свой рассказ Фёдор. - Закурить можно?
- Можно. Слушай, Фёдор, а как это всё состыкуется с сотенной, - осведомился Юрий, проделывая над собой сверх усилия по сдерживанию хохота.
- Прежде, чем распрощаться он сунул мне в нагрудной карман пиджака купюру с начерканным телефоном администрации аэрофлота.
- А-а-а, понятно…
Заставлять снова и снова проходить этот инцидент не имело смысла, потому что пациент не испытывал никакого антагонизма относительно его повествования. Наоборот, его рот даже кривился в подобии улыбки в некоторых курьёзных местах. И видно было, что Юрий был далеко не первым слушателем этого любовного приключения.
Договорились встретиться ещё раз и просканировать похожие инциденты. «Вполне вероятно, что здесь замешана карма», - подумал Юрий и усмехнулся собственному ходу мыслей, которые полезли явно не туда. Устал что ли от всей этой несуразицы? Сплошной Декамерон Баккачо.
В горнице сидели Михалыч, Костя и Пётр. Переговаривались шёпотом, чтобы не мешать размеренному течению психоанализа. Обсуждали, как далеко может завести гипноз, и что с этого будет иметь каждый член кружка.
На улице во дворе оставалась небольшая кучка бездельников, мечтающая распить бутылочку на халяву и поточить лясы на самые неопределённые темы. Вдруг Лёта, которая тёрлась у ног и обнюхивала каждого по сорок раз, тявкнула, возвещая о приближении чужака. Человек, подавшись туловищем вперёд, казалось, летел, не чуя ног, спотыкаясь и горбясь, выпрямляясь и опять спотыкаясь. Мужики всматривались в него, жуя сигареты, и никак не могли призначить, кто сей великомученик. С виду вроде городской, но, то ли пьяный, то ли какой – не разобрать. Но что его никто из присутствовавших не знал - козе понятно. Человек пересёк границы, поравнялся с собранием и, не говоря ни слова, даже не глянув мужикам в глаза, просквозил к крыльцу. О как! «Это кто ж это такой шалопутный?» - проронил Анатолий Мартынов, провожая долгим и пристальным взглядом беглеца.
Далтон шумно открыл дверь и чуть ли не вбежал в комнату. Затем опешил, крутнулся обратно, закрыл за собой дверь и после секундной паузы постучал.
- Да-да, - сказал Михалыч, - входи, милый человек. – Должно жизнь дала трещину - пичужка отказала. А до завтрява ждать ну никак нельзя – баба сбегёт. Ха-ха-ха! – отпустил шутку дед и вытер нюни после кружки кислого молока.
Пётро с Костиком понимающе улыбнулись.
Дверь отворилась, и появился опять он, Далтон, но с уже лёгким налётом делового и серьёзного человека, сквозь который проглядывало лицо страдальческое, молящее о спасении души. Одежда – джинсы и кожаная куртка – замызганные. Ну, алкаш, которому умри надо опохмелиться! Гость подался вперёд и стал каждому из присутствующих подобострастно пожимать руку, делая уничижительный поклон головой. «Далтон, э-э-э, то есть, Дима. Здрастье. Рад приветствовать вас. Здрастье». Все трое за ним с изумлением наблюдали.
Потом этот самый Дима неожиданно обратился именно к Петру.
- Я понимаю, конечно, что, может быть, я без уведомления, но обстоятельства обязывают принимать решения незамедлительно. Я всё обдумал и решил. – Далтон начал сбивчиво и косноязычно что-то пытаться то ли объяснить, то ли доказать.
- Я буду на вас работать на тех же условиях, что работал и на Краснокутского. Плюс, так как, с одной стороны, я буду подвергаться преследованиям и буду испытывать на себе давления с их стороны, и также плюс все данные, которыми я располагаю, я предоставлю вам, чтобы у вас не было никаких сомнений в моих намерениях, и это несомненный плюс. Так же плюс в том, что, при определённых обстоятельствах я мог бы работать и на них, предоставляя вам оперативную информацию до часа икс, скажем. Но! Как я уже сказал при определённых условиях…. Дело в том, что машина Клариссы накрылась. – Далтон выдержал многозначительную паузу, во время которой испытывающе заглянул каждому в глаза. Не заметив в них никаких перемен, он продолжил:
- Я не боюсь ответственности, нет. Опыта у меня предостаточно. Приходилось работать в самых жутких обстоятельствах при невыносимых условиях. Поэтому я принял решение. Дело в том, что мне совершенно насрать, то есть, мне по барабану, кто из вас круче. Здесь дело принципа. Вы даже можете меня испытать, я ведь и к этому готов.
- Молодой человек, - вдруг прервал его Пётр, – вы обратились несколько не по адресу. Вам надо туда, в следующую дверь. Слышите? – Пётр вытянул руку и точно указал туда, куда должен последовать гость.
Далтон вмиг остановил беспорядочно-словесную какофонию и тупо проследовал взглядом вдоль вытянутой руки, пока взгляд не упёрся в дверь. Наконец кое-что до него дошло.
- Ага, понял, - отрапортовал он и кинулся в спальню.
- Помешанный какой-то, - изрёк Костик.
- Да, не повезло Юрку, - подытожил Пётр. – Кстати, о каком таком Краснокутском речь?
- Да на работу он набивается к нашему доктору. А Краснокутский – это психотерапевт, который над ним начальствовал. Но, должно, платил мало. Вот и решил счастья на стороне поискать. Слуга двух господ, - срисовал Михалыч.
- Да уж вид у него какой-то не врачебный, - заметил Костя.
- А у нас все доктора такие-то. Пьяницы и матершинники. Делают операцию, а сами дубики не стоят. То кишки к печени пришьют, то ножница в лёгких забудут.
- Ну, уж ты, Михалыч, и заливать! – возмутился Костик.
- А ты, стало быть, не веришь?
Михалыч разбуздал рубаху и расстегнув штаны, немного их приспустил.
- Во, видел?
- Ну, шрам, ну и что?
- Ну, шрам, - как всегда передразнил Михалыч Костика. – Слухай, как он мне достался.
Не успел Юрий собраться с мыслями, как к нему в операционную ввалился тип. Попав в довольно мрачную палату, в которой на стуле его ждал человек в чёрных очках, Далтон стушевался.
- Я вас приветствую, - осторожно сказал он и протянул руку. – Далтон, то есть, Дима.
Юрий ощутил холодную и липкую от пота ладонь.
«Ну, надо ж так волноваться», - подумалось Юрию.
- Ну, что у вас там, с чем пожаловали? - уже без всякого энтузиазма и даже как-то небрежно бросил он типу. – Ложитесь на кушетку, а то в кресле пружины вылезли.
Далтон метнулся к кушетке и вдруг в нерешительности остановился, как будто кто-то стукнул его по черепку. Какие безумные мысли обуяли его в это мгновение, осталось тайной великой, доселе неизведанной. Но то, что глаза у него расширились и стали по полтиннику, наполневшись диким ужасом, это явственно увидел Юрий.
- Да вы не бойтесь, я же не оперировать вас собираюсь. Я не хирург, да и ни скальпелей тут, ни ножей, чего вы испугались? Понимаете, я не зубной врач. Это совсем не больно.
Но для Далтона начались испытания, на которые он сам нарвался. Он, совсем обессилив, опустился на кушетку и зажмурил глаза.
- Я всё скажу, - выдавил он. - Всё…. Перед его глазами поплыли казематы, дыбы, виселицы. Хорошо, чтобы всё закончилось только детектором лжи, без всякой там развязывающей язык наркоты. Но они же тут все, блин, фэсбэшники, в гроб их, как же им без передовых технологий, нет без этих самых «на-на» технологий им никак нельзя. Надо и тут блеснуть! Честь мундира, понимаешь! Эх, где наша не пропадала! Главное всё выкладывать начистоту, тогда и веры больше и боли меньше. И Далтон начал выкладывать.
- В общем, так. Если бы Кларисса не была бы садисткой, я может быть, сто раз ещё подумал идти к вам или нет. Но мне пацаны рассказывали, что они были свидетелями, как она собственноручно кастрировала провинившихся. Причём за какую-то ерунду. – Далтон говорил так, будто то же самое он уже повторял и не раз, более того, устал повторять по причине слишком большой неправдоподобности информации. - Представляете, беднягу привязали к кушетки, - на этом месте Далтон вдруг затих, потом, глотнув слюну, продолжил, - привязали руки, ноги к кушетки и она сама собственноручно тупыми ножницами отрезала бедняги яйца! При этом у неё такие были глаза, такие, как у вампира! Руки по локоть в кровищи, а она ещё смеётся, стерва такая, представляете, смеётся! У-у-у, садюга! В общем, пацаны уверены, что Кларисса не любовница Краснокутского, а его заглавная страшилка, живое орудие пыток. Может быть, он её и трахает помаленьку, ведь он и сам садист ещё тот! Но она ему ещё нужна и для других садистских целей. Зачем я всё это вам рассказываю? Её иномарку разбил этот ваш ментяра. Как? Да так. Обдолбился наркоты, вынул шашку и изрубил сперва кабана, а потом и машину. А машина-то Клариссина! Он, сука, кабана загнал прямо в салон и там его изрубил в ошмётки. Дак он, гад, кабан, ещё успел и насрать прямо в салон. Всё, короче, харёк машине! Была машина, и нет её. Я только сейчас понял, какая это была крутая подстава. Красный хотел меня убрать, но потом дал мне шанс и усадил за машину Клариссы. Понимаете, это должно было меня взвинтить, поставить на грань жизни и смерти, короче, простимулировать от и до, иначе – мне отрежут яйца! И на тебе! Мент поганый! Обдолбился! Взял и заставил кабана сигануть на капот! Я здесь не при делах, это сам Краснокутский надыбыл таких посредников, не я, понимаете?! Вот поэтому я и предлагаю вам сотрудничество. Я не из-за бабок. Мне моя жизнь дорога. Я рисковать хочу и умею. Я без риска не могу – такой я человек. Но чтобы какая-то шалава мне яйца отхватила – вот им! – Далтон сделал неприличествующий жест рукой. Я, блин, столько бабок им на блюде подносил – это не в счёт, да? На западные технологии позарились, на трансгены! Я, если надо, и этого поляка вам сдам и всю ихнюю богадельню с химикалиями! Но яйца мне ещё самому пригодятся, слышите?
- Слышу, - наконец ответил Юрий и грустно вздохнул. – Вы наркотики употребляете?
- Как есть говорю – употребляю в виде курева. И то, как найдёт. А на игле не сидел и сидеть не буду. Тот, кто садится на иглу, за год превращается в раба, в зомби. Такие долго не протягивают, а я жить хочу, понимаете, я свои яйца хочу иметь, пусть болтаются между ног – они не мешают. Я же не плясун и не балерун, и не трансвистит какой-нибудь, понимаете? Хотя нет, стоп, два раза нюхал кокаин. Но это за компанию! Я не кокаинист, ни чифирист, я был честным фраером, - стучал себя в грудь Далтон, - понимаете?
- Понимаю, - сказал Юрий. – Вот, что Дима, приходи-ка ты завтра, на свежую голову, вот тогда и поговорим. Вы, наверное, от зависимости хотите избавиться?
- А кто хочет быть в зависимости? Причём от Красного? Тут оно так: от одной зависимости освобождаешься, а в другую зависимость лезешь. Между двух зол, как говорится. Но я-то не в претензии, поймите одно, я не в претензии! На зоне мы всё это проходили. У меня три ходки за десять лет. Потом, говорю, нет Жора, хватит, надо пожить, сейчас другие времена. Нары надоели. Подвели меня к Красному, дали испытательный срок – справился. Уже через год крутым пацаном стал, многие зауважали. А делов-то, так, по мелочам, до мокрухи не доходило, - Красный насчёт этого дела аккуратно работает. Валит только конкурентов и провинившихся, отработанный материал, короче. И всё бы хорошо, если б не этот поляк, который замутил насчёт трансгенов, - всё трещал и трещал Далтон.
Михалыч уже спровадил всех лишних со двора. Троица ждала Юрия для подведения итогов.
- Ну что он с этим помешанным мешкает, жрать охота, - ныл Костик.
- Грузят нашего Юрика, ох как грузят, - вздыхал Пётр, - потому как помешанные они на то и помешанные, чтобы грузить.
- На завтра объявляю разгрузочный день. Надо доктору продых дать, иначе сам с ними скабызится, - посочувствовал Михалыч. – Пойдём завтра в поход к Альки. У меня к ней дело есть. Заодно и врача разгрузим.
- Ох, не пойду я больше к Альки, - заныл Костик, - когда делом-то будем заниматься?
- Мы туда и пойдём, чтобы делом заняться, - возразил Михалыч. – До меня дошли слухи, что с нашим участковым беда приключилась, в лес подался чуть ли не в чём мать родила. А до этого он был у Альки, вот!
- Это уже интересно, - оживился Пётр. – А откуда ты, Михалыч, об этом узнал?
- Сорока на хвосте принесла.
- Что ты, Михалыч, с вороной балакаешь, - я видел, а вот что с сороками – не довелось, - раскрыл карты Костик.
- Да звонил Антипкин – то участкового шукал, то свою секретаршу. «Овечкин, - говорит, - не проплывал по Раствердяевке?» - «Нет», - говорю. - «А Алевтина в ступе не пролетала?» - «Тарелка пролетала, а Альку не видал». Ну, он плюнул в трубку и истёрся в порошок. Я возьми и наведи по своим каналам справки. И, стало быть, оно вона как выходит….
Дверь из спальни отворилась. Из неё вышел тип по имени Дима и, ни слова не говоря, как привидение, заскользил меж стульев к выходу. За ним показался и Юрий. Проводив пациента, он обвёл всех усталыми глазами, тем самым, демонстрируя, как нелегок труд психотерапевтический, и с наслаждением привалился на кровати.
- О чём задумался, Юра? - участливо вопросил дед.
- О месте, в котором можно упрятать Диму от Красного.
- Так-так, - заговорил Петро, - ты, конечно, выслушивай их всех, а эмоциям воли не давай, поотстранённей будь, а то я смотрю ты какой-то растрепанный после этого наркуши.
- Откуда ты знаешь, что он наркоман?
- У него клеймо на лбу, не заметил?
Вообще, надо сказать, Петра так и подмывало выкинуть какой-нибудь фортель. Засиделся он. Энергия требует выхода. Цели определены, задачи поставлены. Чего ещё ждать? Какого хрена? И Петра прорвало.
- И вообще, друзья мои, не кажется ли вам, что мы занимаемся ерундой?
- А вот это позволь, как это ерундой? - взъерепенился Костик.
- Да так. Кто мне сформулирует цель нашего здесь пребывания?
- Ну, это, исследовать артефакты, - не сдавался Пичугин.
- Это не цель, а общее направление деятельности, путь, по которому мы идём.
- Я, по правде говоря, тоже плохо ещё для себя представляю, как психоанализ может помочь в добывании артефактов, - согласился Юрий, - притом ещё с таким контингентом.
- Во-о-т! Поэтому, господа, давайте определимся с целями. Наша цель – найти контактёров, так? Кто не согласен, прошу поднять руки. Значит, все согласны. Кто у нас на сегодняшний день контактёры? Их два: Збруева и Шалтай. Так? Но вся информация, которой мы так жаждем завладеть, нам недоступна. И они нам по нескольким причинам её не предоставят и это понятно. Если цель определена, нужно сформулировать задачи. У нас есть человек, владеющий гипнозом, при помощи которого мы можем эту информацию заполучить. За чем стало дело? За немногим. Нужно этих двоих доставить сюда и заставить их быть посговорчивее. Вот чем нужно заниматься, а не выслушивать бредни пьяниц и забулдыг.
- Чёрт! Правильно! – вырвалось у Юрия. – Только как их доставить сюда?
- Это я беру на себя. Вопросы ещё есть?
- Есть, конечно, – прорвался голос Костика. – Во-первых, Шалтая ещё надо найти, а во-вторых, если они откажутся давать показания, мы их что, пытать будем?
- Во-первых, кто ищет, тот всегда найдёт. Во-вторых, мы им сделаем предложение о сотрудничестве, от которого они не смогут отказаться.
- Ну, убедил. Как насчёт чайка, Михалыч?
- Мне что, воды, жалко? Дуй в родник, раздувай угли. Меня больше интересует та яма в конопле. Что с ней-то нам делать? Как её нам исследовать? – влился Михалыч во всеобщий хор делового разговора.
- Ты про колодец душ? – вскинул брови Пётр. – Да ничего ты с ним не сделаешь. Зарастёт травой и обвалится через десять лет.
- А почему ты так называешь эту ямину? – живо заинтересовался Костик.
- Потому что так она называется. Человек контактировал с этими ямами столько, сколько себя помнит. И многие в этих ямах усматривали души в виде мыльных пузырей. Кстати, именно о них нам и толковала Збруева.
- Точно! – вскричал Костик. – Я тоже видел эти пузыри, когда упал в яму. Только потом от падения всё из башки вылетело, а сейчас вспомнил. Но кто и для чего их туда помещает?
- Помещают их туда братья наши по разуму и держат в качестве резервного фонда.
- Откуда ты всё это знаешь? Продолжай, однако.
- Откуда я это знаю? Довольно странный вопрос я слышу от представителя СМИ. Как ты думаешь, трудно в наше время получить интересующую информацию? Правильно. Сел за комп, вошёл в Интернет и греби ты эту информацию изо всех источников. А потом проделай с ней аналитическую работу, систематизируй, выкинь всю байду, логически оформи и делай выводы, умозаключения, расставляй доты, рассаживай снайперов.
Здесь надо сказать, Пётр малёха приврал. Всю эту информацию и не только он получал из лекций и инструктажа кураторов.
- Ну да раз ты такой начитанный, докажи деду, почему они там сидят? – затянул Михалыч в своём юродивом стиле.
- А куда им деться? Стенки колодца обработаны электромагнитными волнами определённой частоты, которые как присосками удерживают души, монады, тэтаны, - как хотите - во глубине этого колодца. Для их извлечения используется волна, на которую нанизывается пара-тройка душ и вбирается в тарелку. Точно таким же макаром души и спускаются, только в обратном направлении. Скользят по излучаемой длине волны или лучу в место назначения. А там их уже ждёт чьё-нибудь тело. Вот и крутятся они около этого тела, потому что оно выбрано для них тоже не случайно. Длина волны излучаемая телом резонирует с частотами тэтанов-шаров. И опять начинаются танцы на основе притяжения.
- Ты, Пётр, говоришь в терминах Дианетики и Саентологии, - вмешался Юрий. - Ты что, знаком с трудами Хаббарда?
- Да говорю же вам, залезьте в сеть и знакомьтесь там хоть с самим чёртом!
Здесь Пётр опять малёха приврал. Работы Хаббарда досконально изучались их отделом, а кое-какие методики были взяты и на вооружение.
- Сомнительно, однако, что «зелёненькие» так просто всё это проделывают, - попробовал вбить первый клин Пичугин. – Слишком уж всё заморочено….
- Ты, братец, рассуждаешь отсталыми понятиями, потому что не успел адаптироваться к стремительному движению по спирали. Ну, скажи, почему тебя не удивляет мобильный телефончик, на экране которого можно увидеть любую часть земного шара в реальном времени и даже общаться с видимым человеком в любой точке земного шара в режиме здесь и сейчас, а тот факт, что «гости оттуда» могут контролировать наше с вами местопребывание посредством электромагнитных волн, шокирует? Почему? Почему тебя не удивляет способности гипнотизера на расстоянии управлять сомнамбулой или, скажем, способности того же йетти, который может за километр вселить в людей страх или наоборот, увести за собой в дебри человека, нагнетая вокруг электромагнитное поле, а вот энлонавты, ставящие невидимые экраны чересчур любопытным, или «убалтывающие» землян покинуть вместе с ними пределы галактики, вселяют недоверие?
Для справки. В секте «Небесные врата» адепты готовились принять смерть, чтобы встретиться с пришельцами и улететь с ними в другие миры, обретая вечность. В США более десяти человек надели на себя для этих целей противогазы и целенаправленно задохнулись.
Михалыч во время произнесения пламенной речи, наклонился вдруг к Костику и, не сводя глаз с Петра, прошептал ему в ухо, закрывшись ладошкой: «А кто такой энтот йетти?» - «Снежный человек», - также шёпотом ответил Костик. «А-а-а», - протянул Михалыч.
- Да, но если разрабатывать и дальше эту теорию, то можно придти к совсем неутешительным выводам, - парировал Юрий.
- Я скажу больше. – Пётр встал и заходил взад и вперёд по комнате. - Выводы настолько неутешительные, что никто не хочет иметь с ними дело. Это как в психологии, чем страшней инцидент, тем меньше хочется о нём думать. Но думать приходится… - Тут Пётр прикусил язык – опять понесло.
- А что, на самом деле есть структуры, которые реально что-то думают в этом направлении, я не имею в виду энтузиастов в виде разных сообществ, я имею в виду государственные структуры?
- Да если бы и были, о них всё равно не будут трубить во всеуслышание. Но нам-то простым смертным тоже не безразлично, что дальше от них ожидать, чего опасаться и на что обращать внимание, - вывернулся Пётр. - Весь этот фантастический блокбастерный калейдоскоп с экранов только расплавляет мозги и усыпляет бдительность вместо того, чтобы определять приоритеты и расставлять акценты. Я предлагаю начать незамедлительно.
На самом деле Авдеев элементарно руководствовался приказом. И собственным планом действий, исходящим из отданного ему этого приказа. План был прост и, главное, не противоречил намерениям этих двух, которых теперь можно было смело записывать в союзники и, исходя из ситуации, даже манипулировать ими.
- Мне не понятен один вопрос, - стоял на своём Юрий, - с какой целью они пытаются внедрять в нас эти шарики и как можно реально это сделать? Я практиковал в одной из психиатрических больниц, но с подобными случаями не встречался ни разу. Знакомился, правда, кое с какой информацией, но это, на мой взгляд, тянуло на увлекательную билеберду, но никак на научный подход.
- Да тут всё проще простого. Тебе как психотерапевту должно быть известно, что оказывать воздействие легче на психически неуравновешенных людей – они лучше поддаются гипнозу. У них слабые защитные функции, отсутствует критическое мышление. Кто эти люди? Алкаши, наркоманы, психотики. Вот они-то и составляют армию претендентов на цвет будущей нации планеты Земля.
- Да, но кто или что им мешало до сих пор проделать эту трансформацию с нашими телами?
- Наш человеческий дух является естественным препятствием для их планов. То есть, чтобы замутить нехилую мыльную оперу, этим мыльным пузырям нужно разбалансировать нашу духовную сущность и выкинуть её из тела хотя бы на время. Тогда ворота открыты. Заходи и цепляйся за дендроны и аксоны, проникайся эмоциональными волнами и наполняй свои файлы мыслями. Нужно только не проспать момент.
- Да, но чем они будут отличаться от нас? – не унимался Юрий.
- Наивный вопрос. Длиной волны. У них у всех будет одинаковая длина волны. Таким образом, человечество медленно, но верно превратится в биороботов, которые будут управляться одним нажатием кнопки. Сейчас в чём для них проблема? Мы плохо управляемы из-за неодинаковости частот, зависящие от психотипа личности, от местности, от генной инженерии и т.д., и т.п.. Они в этом направлении, правда, довольно успешно работают. Примеряются, экспериментируют, нагло воруют людей, копаются во внутренностях…
«Опять понесло, - подумал Пётр, - а, ладно, спишу всё на Интернет».
- Ты это тоже из Интернета почерпнул? - поинтересовался Костик.
- Откуда же ещё?
- Интернет – это всемирная помойка, да будет тебе известно!
- Известно, известно…. Но голова-то у тебя не для того, чтобы в неё есть.
Или ты действительно думаешь, что морально-этический облик среднего энлонавта находится на таком высоком уровне, что нам до него расти и расти? А они, видя, как мы несуразны в жизни на Земле, зависают над населённом пунктом и умильно за нами наблюдают. Неужели ты действительно думаешь, что они, преодолев миллиарды световых лет, зависли над городом ради целомудренного созерцания? Да будет ли тебе известно, друг мой, что ни одно движение в этом мире не совершается бесцельно и бесконтрольно.
- Во всяком случае, пока я не вижу особых противоречий, - вставил реплику Юрий. – Если хочешь найти подвох – ищи противоречия.
- Это, кажется мысль Хаббарда, - проронил Пётр, – или Ульянова-Ленина, - и продолжил: - Таким образом, бесследно и ежегодно пропадают миллионы человек. И не факт, что завтра это не случится с нами или с нашими детьми. Государство играет в свою какую-то непонятную игру и недвусмысленно даёт понять, что спасение утопающих – дело рук самих утопающих. Нам их не понять, да и надо ли? Надо самим брать инициативу в руки и ориентироваться в пространстве и времени.
- А что мы реально можем сделать, даже если мы и откопаем какой-нибудь артефакт, накопаем компру, или даже схватим с поличным пару-тройку «зелёненьких», дальше-то что, возьмём в заложники и поставим им условия в шесть секунд покинуть Землю? – не унимался Пичугин.
- По крайней мере, мы постараемся узнать их конкретные и стратегические цели, а также методы в достижении этих целей. А, как вам известно, осведомлён – вооружён. Мы можем быть точны в выборе противодействия и рекомендовать эти противодействия людям доброй воли. «Надо же, как загнул», - мелькнула подспудная мысль в голове Авдеева.
- Слухай, Петро, - наконец подал голос Михалыч, - а эти самые шарики, откуда они их набирают? Раз уж ты так великолепно всё тут нам доказал, значит должен знать ответ и на этот вопрос.
- В момент, когда шарик входит в район головы человека, а наш разболтался и завис в пространстве где-то над головой, срабатывает волновая линия, которая излучается с тарелки. И наш дух, как электрон по проводу, устремляется по этой линии в специальный резервуар. Там из него разрядом вышибают остатки памяти и начиняют «послушными механизмами выживания», настроенными только на одну волну. Механизмы работают по принципу импульс-реакция и представляют собой образец законопослушных граждан. Собственная воля и креативное мышление допускаются только в весьма и весьма ограниченных пределах.
- Да откуда ты всё это знаешь, чёрт возьми! – не выдержал Пичугин, - Только не говори мне, что накопал в Интернете.
- Именно так я и сделал. Потому что хотел разобраться со всеми этими вещами и получить достоверную информацию. И давай закроем эту тему.
- Но тогда получается, что всё человечество под колпаком. Они знают все наши кнопки, все наши слабые места и, если захотят, сдуют нас с Земли как пыль с ладони! – негодовал Костик.
- Не только под колпаком, друг мой. Есть что-то куда более замудрённей, чем колпак, - успел вставить Пётр.
- Раз мы имеем возможность рассуждать подобным образом, то, значит, что-то у них не состыкуется – возразил Юра.
- Вот именно, что не состыкуется. Во-первых, на Земле промышляют различные представители космических цивилизаций; во-вторых, не все они между собой ладят; в-третьих, ни один метод по вживлению шариков не является оптимальным – мешает генетическая сущность. Это такая полевая структура, которая отвечает за выживание всего организма вместе со всеми его химическими реакциями и метаболизмами. Сущность снабжена всеми видами реакций на воздействия извне. Как спящими, так и действующими. Повторяю: всеми. Начиная от реакции клетки на воздействие озоновых лучей, и кончая моментарной памятью, которая ведёт запись всего, что находится в поле восприятия. Это мощный противодействующий нашему духу механизм. Но если за период сосуществования дух и сущность приноровились друг к другу и создали некое образование, напоминающее симбиоз, то шарики, не имея креативного мышления, легко подпадают под влияние этих сущностей и наследуют самые неожиданные её черты: например, человек может петь соловьём или, как кит, выпивать целые озёра.
Костик с Михалычем переглянулись.
Юрий смотрел на Авдеева не отрывая глаз.
- Может вдруг ощутить приступы каннибализма, или поедать, как муравьед, насекомых, пауков, - продолжал Авдеев. - Ну и самый последний аргумент, почему мы ещё не зазомбированы за столько лет окончательно, то есть, в доску. Земля – это разменная монета, это полигон, на котором испытываются различные клоны, политические и экономические системы, а заодно и оспариваются сферы влияний различных космических цивилизаций. Одних интересуют природные ресурсы, других – морские недра, а третьих – психическое поле человека. Я так думаю, что кому-то из них выгодно сотворить из нас рабов по выращиванию пшеницы, кому-то - сталкивать лбами, для изъятия эмоциональных вибраций, а кому-то использовать человеческий материал для осуществления колонизации других планет. И те, и другие, и третьи не могут договориться, так как различны сами цели, но все они стараются воплотить свои планы в жизнь настолько, насколько это у них получается.
- Браво! – воскликнул Пичугин. – Почему бы нам не ездить по городам и весям с лекциями по «космополитическому» положению, как это делает Шемшук, и не стричь купоны? Никого я ещё не слушал с таким азартом, Петя, - у тебя талант!
- Да брось ты. Надо дело делать. Раз решили идти к Збруевой – надо идти.
- Кстати о Збруевой, - всполошился Юрий. – Вы утверждаете, что её самогон обладает галлюциногенным эффектом, потому что настаивается на мухоморах, так?
- На самом деле никто не знает, на чём она его настаивает, - ответил Пётр, - но что после него тебе мерещатся картинки из прошлого – это факт.
- Да на грибах она его настаивает, на грибах! – заворочался Михалыч на своём расшатанном стуле. – Просто никто не знает, в какой пропорции она всё это мешает, да она и сама-то не знает, - махнул рукой Михалыч. – Она, дура, без задней мысли. Вообразила, что её бабка раньше колдовством занималась, нашла какие-то старые её тетрадки, что-то там вычитала, потом начиталась всякой лабуды о магии, и её попёрло – не остановишь!
- Я к тому, что у меня есть кое-какая идея…. Дело в том, что я очень хорошо осведомлён о работах Гроффа. Как известно, этот психотерапевт применял в своей практике дозированное количество ЛСД, что помогало ему заглядывать в глубины нашего сознания и открывать самые потаённые его места.
- Что ты предлагаешь, - не дал докончить мысль Константин, - напоить Збруеву до чёртиков и выведать у неё всё про шарики?
- Нет. Я предлагаю изучить свойства зелья и применить его в дозированных количествах для достижения наших целей.
- Мысль очень даже неплохая, - поддержал Авдеев, - предлагаю взять её на вооружение. «Тем более, что нечто подобное применяется и в их спецотделе для развязывания языка и заглядывания внутрь человеческого подсознания», - подумал про себя Пётр.
- Ну, уговорил. Щас дед налакается от души. Костян, ну поди подлей из канистры в бак, а то дрынчик весь исчихался пока до двора докатил, когда я за хлебом-то ездил. Так, ну а зараз дед садится за телефон.
Михалыч стал сосредоточенно накручивать колёсик аппарата.
- Жрать охота, - недовольно буркнул Костян и сорвался с места.
- Да, я понимаю теперь, что взаимоотношения людей с инопланетянами можно рассматривать как взаимоотношения пчеловода с пчёлами. Пчеловоду не выгодно, чтобы семья ослабела и погибла. В то же время ему нужно пчёл эксплуатировать. Он пробует различные приёмы пчеловождения и не всегда уверен в том, что получится что-нибудь путное, – обратился Юрий к Петру.
- Если ты имеешь в виду в роли пчеловода инопланетян, то учти, что их несколько, и что они плохие пчеловоды: правая рука не ведает, что творит левая. Это даёт нам землянам фору. К тому же и они имеют свои слабые места.
- Да? И какие же?
- Да хоть одно то, что физически они не могут противостоять даже алкашу, а не то, что мастеру по карате.
- Да, но зачем им физические данные, если у них развит бешеный магнетизм, которым они воздействуют на человека на расстоянии.
- Заметь: не на всех. Всё дело в длине волны. Параллельно с внедрением клонов они пытаются вживлять в организм человека и чипы. Клонированные и чипованные люди должны играть роль агентов – проводников политики инопланетных цивилизаций. И потом здесь на земле работают чернорабочие, солдаты, так сказать, подшаманенные под условия жизни на Земле. Сами же воротилы, разработчики галактической политике в тени и нам неизвестны.
- Кому это «нам»? – наивно поинтересовался Юрий.
- Ну, нам – простым энтузиастам, - пояснил Пётр.
- Алло, Алька? Ты что ж, подлючка такая, на работу не ходишь? Антипкин с копыт сбился - тебя ищет, а ты в подполье ушла и нишкнешь! Сидишь как в дупле, а дед по тебе скучился. А? Дед, кто говорит, кто говорит. Кому же ты ещё нужна окромя деда? А? Ну, ты не дури, ты вот что, мы сейчас к тебе в гости нагрянем – накрывай на стол, пристегни свой прозрачный кружевной лифчик и хорошень расчешись, поняла? Я ить не один приду, а женихов к тебе цельный гурт на выбор пригоню. Так что ты давай там свою самогонку…. И слышать ничего не желаю! Всё. Не подведи. Выезжаем. Точка.
Ну, вы чё опять лекцию наладили, - обратился Михалыч к беседующим, – давай по коням!
- По коням так по коням, - устало и обиженно пробурчал под нос Костян.
Поехали ещё засветло, да так ехали, что подъехали к дому Алевтины аккурат в сумерках.
- Ну, чё, казаки, с богом! – воскликнул Михалыч и повёл отряд на штурм.
- Это есть наш последний и решительный бой, - смеясь пел Михалыч, отворяя двери в сени, в чулан, а потом и в комнату.
Но дом был пуст. В комнатах не было ни души.
- Да, но почему двери не заперты? – удивился Костик, - наверное вышла куда-то.
- За капустой в погреб полезла, - порешил Михалыч. – Алька! Мы тут! Да придёт, куда денется. Садитесь пока на диван, а дед чичас на стол сообразит.
Михалыч нырнул на кухню и вышел оттуда с тарелкой варёной картошки в мундире.
- Горячая ещё. – Поставил на стол. - Тут она. Щас явится. Где-нибудь шлындает.
Все почему-то потянулись к картошке и как по команде стали её чистить.
Дед внезапно озаботился.
- А что же зелье? Где оно тут у неё, куда она его захавала?
Он стал озираться, полез в буфет и нашёл там какую-то бутылку. Откупорил, понюхал. Вроде оно. Плеснул каплю в стакан, лизнул: оно, как есть оно.
- Ну, так что, профессора, доктора и прочая прослойка, что делать бум, как пить её, чтобы туда пошла, а не куданить, а?
- А зачем её пить? – удивился Юрий. – Надо для начала выверить приемлемую дозу, а затем склонить вашу Алевтину к сотрудничеству.
- А как мы узнаем дозу, не испробовав её на себе? – настаивал Михалыч.
- Ничего не надо пробовать, - сказал Пётр, - доза известна. Прошлый раз мы выпили бутылку на четверых, и этого было достаточно. Это по полстакана на брата. Или по два стопарика.
- Да вы что, предполагаете вот эдак сидеть за столом и смотреть на неё, как мышь на крупу? Нет, вы как хотите, а дед оскоромится.
- Дед, а, дед, ведь мы же пришли сюда не для того, чтобы нажраться, - промямлил Костик, дожёвывая картошку. - У нас есть цель, а также средства к достижению этой цели, а ты всё портишь. – Он посмотрел на Петра и лукаво ему подмигнул. Пётр не разделил его игривого настроения.
Когда он входил в горенку, он, естественно, обратил внимание на круглую дыру в окне, которой… уже и след простыл. Её не было. Кто-то вставил новое стекло, что ли... Значит, кто-то ещё является свидетелем появления непрошенных гостей. Ну, что ж, будем иметь в виду.
В это время Михалыч уже морщился от выпитой рюмашки, которую достал из буфета.
- Фу! Это зелье совсем не то, какое мы пользовали в энтот день. Можете пить безбоязненно и неучётно.
Откуда ни возьмись, на столе появилась и капуста, и сало, нарезанное тоненькими дольками, и грибочки. Видно было, что хозяйка готовилась к приёму гостей, но неожиданно куда-то исчезла.
Костя с Петром завистливо наблюдали, как дед наматывал на вилку гирлянды квашеной капусты и сверху опускал себе в заранее открытый рот. Потом, аппетитно причмокнув, начинал неистово жевать. Он с таким искусством выводил эти самые почмокивания и похрустывания, с таким великолепным настроением подсасывал выдавливаемые из стружки соки, что оба инстинктивно потянулись вилками к капустной горке.
- Не, ребяты, не! Это кушанье подаётся у казаков токма под закусь. Я пью – мне капуста. Вы едите картошку – вам сало. Таким образом, я расчёл. – И Михалыч придвинул к себе щекочущий ноздри деликатес.
«Ну, опять начал коверкать слова на свой идиотский манер», - с сожалением подумал Костик.
- Да не дури, ты, Михалыч! Нам же тоже капустки охота, - совершенно искренне, даже как-то по-детски возмутился он.
- Сиё для тех, кто алкает, - смачно хрустел Михалыч с приспущенными от удовольствия веками, - потому как капуста, следом едомая за самогонкой, вызывает в пищевороте казака пользительное содейство и оказывает большую и приятственную, можно сказать, крепкую услугу для его причинного места. Ты думаешь, казаки дураки были, когда впрок наквашивали бочками капусту? А как игрища да гулянки, так полные чугунки с ней пододвигали к бутылям поближе, дураки, да? Квашеная капуста, она, брат того, уж и меня деда сколь разов вручала, - рассусоливал Михалыч, ни на миг не снижая скорость нанизывания на вилы и метания тугих, хрупких пучков себе в рот.
Парни со страхом глядели на опадающую горку и сглатывали обильную слюну.
- Да говорю же я вам, не та самогонка, не та! Чё испугались-то? Вон и доктора до смерти напугали. Он вон как на меня глядит - как бы не упустить момента начала падучей. А, доктор? Тебе же, как никому, надоть расслабиться! Ты гляди, у тебя мешки-то под глазницы вон какие выкатили! А придёт энта гулёная, мы с неё враз востребвуем «шокинский штандарт». Не боись, пей.
Пока Михалыч тирадил, Костик уже подносил рюмку ко рту:
- Ну, прошу считать меня добровольцем, - и сниспослал содержимое на дно «чудского озера». После того как зелье улеглось:
- Ну, вкуса мухомора я, скажем, не обнаружил. А там, кто его знает….
- Я просто хочу напиться воды, - заявил Пётр, - где в этом доме просто вода?
- Да в графине, вон, на окне…. Не вода? – махнул Михалыч рукой, всё с таким же остервенением уплетая капусту.
Пётр плеснул из графина и одним глотком осушил стакан. Внезапно он зашёлся истошным кашлем – в графине оказалась самогонка.
- Вот чёрт! Маху дал, - хрипел Пётр. – Армагеддон! Ну, ладно, перетерпим и перетрём, где наша не пропадала! Везде эта гадость, куда не кинь!
- Эка, беда! – трунил дед, - самогонку хлебнул и к Богу со страху воззвал. Совсем мужики перевелись. Ну, ды давай я тебя по спине вдарю, чтоб она туда дюжей справадилась!
- Да иди ты! - негодовал Авдеев.
Как теперь он мог контролировать ситуацию? Время идёт, а тут, то пьянка, то драка, то любовь-морковь! Чёрте чем вообще я тут занимаюсь!
Неожиданно поднялся Костик. Он уже доедал остатки капусты и вытирал руки о полотенце.
- Ну, вы как хотите, а я пошёл искать Алевтину, - заявил он и подался из-за стола.
- И я с тобой, - подхватил Юрий. Однако поиски закончились не начавшись. Костя стал лавировать между стульями, зацепился ногой о ножку и неуклюже завалился на диван. На его лице заиграла странная улыбка, чем-то напоминающая улыбку младенца. Он, казалось, не собирался поправлять своё неудобное положение – ноги на полу, а туловище на диване. Причём оно медленно-медленно сползало на пол. Затем лоб его нахмурился, губы упрямо зашлёпнулись и превратились в узелок.
- Я так и знал, господа, что вы будете чинить мне всевозможные препятствия! Но я не сдамся. Я буду требовать сатисфакции и согласитесь, господа, что на моём месте любой бы из вас поступил подобным же образом. А вы, Пётр Иванович, должны усовеститься подозревать меня в нечестности в отношении Алевтины Викторовны. Я, как офицер, несу полную ответственность за свои слова. Я предельно откровенен и того же ожидаю от вас. – Всё это Пичугин говорил, глядя в потолок, сложив руки на груди в виде креста. Это настолько поразило всех, что все просто оцепенели. Все застыли на том месте, на котором и были, не в состоянии оторваться от странного зрелища.
Первым из оцепенения вышел Юрий. Он взял Пичугина за ноги и устроил их как следует на диване. Но Пичугин не унимался:
- Народ оглуплён дешёвой большевистской пропагандой. Они раздали оружие рабочим, дезертирам, уголовным элементам и прочему отрепью. Вы бы видели, господа, что они сделали с Зимним дворцом после так называемого штурма. Нет, русские люди не могут с такой патологической ненавистью относиться к своей культуре. Это варвары! А что делали в это время казаки? А казаки в это время ждали признания в любви от господина Керенского! И дождались! Вернее, совсем не дождались ничего: ни приказа наступать, ни приказа оборонять, ничего! И вот чем обернулось это малодушие, вы видите, господа?
Пётр пристроил правую руку на бедре, как если бы на поясе был ремень, а левую так, словно она опёрлась о набалдашник шашки. Он вдруг расставил ноги на ширине плеч и заявил следующее:
- Я не понимаю вашего взятого моветона, поручик. Причём здесь Алевтина и Керенский? И вообще, бросьте ломать комедию. Это всё в высшей степени неуместно, даже глупо с вашей стороны. В данной ситуации мы с вами не вольны распоряжаться своими судьбами. У нас на плечах погоны, у нас приказ, и вообще…. Родина в опасности!
В общий хор влился ещё один подголосок.
- Как вам не надоисть скубаться, господа хорошие? Изо дня в день одно и то же! Слухать противно! Пойду лучше к казакам погутарю, душу отведу.
«Попереди
Командирик молодой
Ведёт сотню
Казаков за собой.
Ой, жги, коли, руби!
Ведёт сотню
Казаков за собой!»
С окончанием этого куплета Михалыч скрылся в дверном проёме.
Юрий, поначалу вообразивший, что перед ним происходит какой-то замутнённый Костиком импровизированный спектакль, с усложнением партий растерялся окончательно. Он пристально изучал орбитальные движения глазных яблок у всех троих и терялся в догадках как это всё назвать, как к этому относиться и, главное, что же ему дальше делать?
Ой, жги, коли, руби, -
доносилось уже откуда-то снаружи. Тем временем Константин встал и одёрнулся.