Geum.ru

Книга третья: Философия XIX xx в

Вид материалаКнига

Содержание


Учение о софии
Философия символа и космоса
Учение о языке
Семен франк (1877-1950)
Подобный материал:
1   ...   52   53   54   55   56   57   58   59   ...   63

жна быть доказана. Но каким образом? Соответствующий задаче ме-

тод, согласно формулировке Флоренского (во "Вступительном слове

перед защитой на степень магистра"), есть диалектика. Он подчерки-

вает, что разумеет слово "диалектика" в его широком значении -

"жизненного и живого непосредственного мышления, в противопо-

ложность мышлению школьному, т. е. рассудочному, анализирующе-

му и классифицирующему"". Это не рассуждение о процессе мысли, а

сам процесс мысли в его непосредственности или, как выражается

Флоренский, "трепещущая мысль". "В диалектике самое главное це-

лостность. Тут нет отдельных определений, как нет и отдельных дока-

зательств". А что есть? Есть уплотняющийся, все глубже внедряю-

щийся в сущность исследуемого предмета "сгусток проникновений" -

совокупность процессов мысли, взаимно друг друга укрепляющих и

оправдывающих. Это - как бы луковица, в которой каждая оболочка

есть живой слой.


Можно утверждать, что в учении Флоренского диалектике в ее

разных ипостасях придается большое значение. Первый ее аспект:

рассматривается диалектика противоречий в ее историко-фило-

софском ключе. Флоренский считает, что "введение противоречий и

любовь к противоречию, наряду с античным скепсисом, кажется, выс-

шее, что дала древность. Мы не должны, не смеем замазывать проти-

воречие тестом своих философем! Пусть противоречие остается глу-

боким, как есть"". О втором аспекте диалектики мы уже говори-

ли: это повсеместное внедрение диалектики антиномий и в чисто бого-

словские, и в философские рассуждения Флоренского (с прямой ссыл-

кой на Канта и поддержкой его учения об антиномиях).


Третий аспект диалектики в учении Флоренского связан с ее

личностной, экзистенциальной ориентацией. Вопреки и в противовес

безличному Я нововременной философии Флоренский строит и

утверждает философию личностного Я и соответственно

глубоко личностной диалектики. Это чрезвычайно важный и ори-

гинальный вклад в философскую мысль выдающегося русского фило-

софа. "Вглядывающееся Я должно быть личным и, скажу даже, более

личным, нежели недоразвитое Я автора. Но оно же должно быть и

целостным, и характерным. Это - конкретно-общее, символически-

личное - я есть очевидно Я типическое, и, если искать ему паралле-

ли, то ближе всего оно подходит к типу в художественном произведе-

нии. Его диалектическое вглядывание лично, но оно не психологично.

Оно конкретно, но его своеобразие - не случайно. Назовем я "мето-

дологическим". И так как диалектика непременно предполагает тех...

кто пере-говаривается, кто раз-говаривает, то методологическому Я

соответствует методологическое же мы и другие лица диалектической

драмы". И, таким образом, философское осмысление истины пре-

вращается, в изображении Флоренского, в некоторое ваяние типичес-

ких субъектов диалектики, в осмысление их взаимодействия. И здесь

как бы смыкаются начало и конец. Ведь в начале "Столпа..." было


обращение Флоренского к другу, приглашение его к со-мыслию, к со-

переживанию, со-участию в творении самого произведения.


УЧЕНИЕ О СОФИИ


В мыслительной конструкции Флоренского, одновременно бого-

словской и метафизической, есть один элемент, о котором чрезвычай-

но важно сказать не только потому, что он дополняет эту конструк-

цию - без него нельзя верно оценить идею триединства. К тому же

он, этот элемент, тесно связан с последующими книгами Флоренско-

го. Речь идет о понятии Софии Премудрости Божьей. И собственно

триединство, говорит Флоренский, дополняется еще четвертым ипос-

тасным элементом, которым является Любовь Божия, или Мудрость

Божия, именуемая Софией Премудростью. Чрезвычайно характерна

та подробность, с которой Флоренский разбирает тему Софии. Он

делает это потому, что идея Софии Премудрости Божьей - и очень

давняя из древних традиций (в том числе традиций гностиков, тради-

ций, проходящих сквозь всю историю христианской мысли), и весьма

популярная в российском философствовании XIX-XX вв. Флорен-

ский подробнейшим образом уточняет характеристики Софии в раз-

личных религиозно-философских, метафизических учениях - имен-

но для того, чтобы отмежеваться от них и выдвинуть свое понимание,

хотя, конечно, он поддерживает некоторые оттенки толкований своих

предшественников и современников.


В чем же смысл понятия Софии в метафизическом и в метафизи-

чески-богословском учении Флоренского? Во-первых, чрезвычайно

важно, что София в метафизической конструкции служит носителем и

символом единства, причем такого единства, которое охватывает и

самую Троицу. Это также и единство Божества с миром. "София, -

пишет Флоренский, - есть Великий Корень цело-купной твари [...т. е.

вес-целостная тварь, а не просто вся], которым тварь уходит во внут-

ри-Троическую жизнь и через который она получает себе Жизнь Веч-

ную от Единого Источника Жизни; София есть перво-зданное есте-

ство твари, творческая Любовь Божия". <В отношении к твари, -

продолжает Флоренский, - София есть Ангел-Хранитель твари, Иде-

альная личность мира. Образующий разум в отношении к твари, она -

образуемое содержание Бога-Разума, "психическое содержание" Его,

вечно творимое Отцом через Сына и завершаемое в Духе Святом: Бог

мыслит вещами. Поэтому, существовать - это и значит быть мысли-

мым, быть памятуемым или, наконец, быть познаваемым Богом>".


Именно творение бытийственности, сохранение ее возлагается на

четвертую ипостась - Софийность. К Софийности в богословском и

метафизическом смысле Флоренский присоединяет еще одну сторону

единства, когда перекидывает мост от космического к человеческому.

<Если София есть вся Тварь, то душа и совесть Твари, - Человече-

ство, - есть София по преимуществу. Если София есть все Человече-

ство, то душа и совесть Человечества, - Церковь, - есть София по

преимуществу. Если София есть Церковь Святых, то душа и совесть

Церкви Святых, - Ходатаица и Заступница за тварь пред Словом


Божиим, судящим тварь и рассекающим ее надвое, Матерь Божия, -

"миру Очистилище", - опять таки есть София по преимуществу. Но

истинным знамением Марии Благодатной является Девство Ее, Кра-

сота души Ея. Это и есть София >. В этом смысле приобщенность

человека к софийности имеет огромное значение. "...Сокровенный сер-

дца человек в нетленной красоте кроткого и молчаливого духа" -

тоже возводится к Софии и Софийности.


Символу Софии вверяется еще одна объясняющая функция. Со-

фия как оы ответственна за красоту мира. Она является и

"художницей при Боге", она обусловливает, символизирует красо-

ту творения, красоту целостности. Итак, София есть символ в самом

широком смысле: символ Единства, Красоты, Девственности, Любви.


ФИЛОСОФИЯ СИМВОЛА И КОСМОСА


Проблема символа и символичности, поставленная уже в "Столпе

и утверждении истины", полнее раскрывается в более позднем творче-

стве Флоренского, а именно в то время, когда от теодицеи он перешел

к построению антроподицеи. Это было связано с его личным охлаж-

дением к книге "Столп и утверждение истины". По его собственным

словам, книга тяготила его, душа и ум рвались к обоснованию антро-

подицеи, т. е. к человеческому, конкретному, смысложизненному.


Правда, конкретность антроподицеи Флоренский понимает весьма

специфическим образом. Специфика здесь состоит в таком понимании

человека, в котором главенствует тот же принцип, что и в понимании

Истины - принцип бытийственности, живой онтологичности. Лично-

стное, человеческое бытие выносится Флоренским на уровень космиз-

ма. Он и является одним из представителей религиозно-метафизичес-

кого космизма русской философии начала века. Связь человека с бы-

тием - это связь с космосом. Однако речь идет не просто о физичес-

ких подтверждениях сопричастности человека космосу (таких связей

достаточно много, и они описывались наукой и философией). Для

Флоренского как богослова, как религиозного мыслителя на первый

план выступает духовная связь человека и космоса, бытия и космоса.

Конкретность человеческого бытия выражается, по его мнению, имен-

но через символ, благодаря символизму. Собственно, космос это и

есть бесконечное множество символов; единство человека с космо-

сом - приобщение его к символическому миру.


В литературе о Флоренском нередко пытались объяснить откуда

приходит в его философию символическое понимание бытия космоса,

единства бытия космоса, его символически-софиологическая трактов-

ка. Некоторые ученые указывали на неоплатоников как на идейную

предтечу такого рода символического космизма, другие считали, что

исследования самого о. Павла, естественнонаучные исследования, с

одной стороны, изучение языка, символов, с другой стороны, дали

для этого главные основания. Последнее суждение имеет под собой

почву потому, что в составе учения Флоренского - замечательные

исследования символически-художественных форм. Например, в его

софиологии значительную часть составляет изучение и интерпретация

символического значения икон Софии Премудрости Божией - раз-

13 - 2895


личных икон из разных храмов. Это искусствоведческие, но главным

образом все-таки символически-бытийственные трактовки.


В более поздних работах Флоренского уделял большое вни-

мание проблемам языка, языка как символа, символическим

структурам языка. Причем связь между космической метафизи-

кой символизма, философско-эстетическим и лингвистическим симво-

лизмом просвечивала весьма ясно и ярко. Одним словом, были спая-

ны воедино богословие с его несомненно символической оболочкой,

философия символизма как онтология, символические концепции языка

и искусства. Это был синтез, весьма характерный для Флоренского.


В философии космоса, в космологии и, тем самым, в антроподицее

Флоренского большую роль играют работы, написанные уже после

"Столпа и утверждения истины". Это, например, сочинение "У водо-

разделов мысли. Черты конкретной метафизики". Здесь, прежде все-

го, важен набросок так и не реализованной Флоренским философс-

кой антропологии. Философскую антропологию он замышлял строить

с особым акцентом именно на символическом характере деятельности

человека, человека как целого, например, его органов чувств и т.д.

Кроме того, в сборнике "У водоразделов мысли" есть целый ряд дос-

таточно конкретных исследований, связанных с перспективой в ис-

кусстве. Здесь проводится мысль о том, что некоторые догмы искусст-

воведения, связанные с утверждением законов перспективы, должны

быть пересмотрены; должно быть показано, что их естественность,

которая выдается за некий канон, есть искусственность, порождение

более позднего времени. Для о. Павла было очень важно показать,

как он сам говорит, что суждение о наивности икон само наивно: за

"безграмотностью" рисунка люди не видят искусно создаваемой и до-

статочно естественной для человеческого познания, для человеческой

мысли перспективы".


УЧЕНИЕ О ЯЗЫКЕ


Особую роль в философии символизма Флоренского игра-

ет тонко разработанная философия языка, философия тер-

минов языка, антиномий, учение о строении слова. Здесь нема-

лую роль играет общий подход к диалектике языка, к пониманию его

как части символического описания. В этом контексте Флоренский

анализирует также и науку. Распространенному пониманию научного

знания как отражения действительности, выражения некоторых ре-

альных событий он противопоставляет идею о мире науки как симво-

лическом описании. Флоренский одним из первых в европейской

философии создал теорию символических форм применительно к на-

уке, утверждая, что "наука есть язык"". Сведение науки к языку и

рассмотрение ее как особого вида языка предвосхищает последующие

выкладки европейской философии.


Большую роль в этот исторический период развития философской

мысли играет сопоставление науки и философии как областей языко-

вого творчества. "И наука, и философия, - пишет Флоренский, -

описание действительности, т. е. язык, тут и там имеющий свой осо-

бый закал. Словесная природа как науки, так и философии, - это их


общее, родовая стихия их жизни. Но они противоположны и проти-

воречивы в своих устремлениях. Несокрушимым кристаллом хотела

бы отвердеть наука; огненным вихрем, ветром вьющимся, коловраще-

нием, упругим, как гиростаты, - явит свою определенность филосо-

фия". Вместе с тем противоположность науки и философии доволь-

но быстро взламывается, они как бы меняются местами. "Наука, же-

сткая и непреклонная по замыслу своему, на деле, в историческом

своем раскрытии, имеет и текучесть и мягкость. Философия же, под-

вижно-стремительная и гибкая, - такою хочет быть, - не чужда

жесткой и догматической хватки".


И наука, и философия трактуются как определенные мо-

дусы языка, но в существе своем, они составляют одно - язык. И

для философии, и для науки чрезвычайно важно исследовать антино-

мии языка. Это Флоренский и делает, обобщая при этом лингвисти-

ческую философию своего времени и исторический опыт лингвисти-

ки, начиная с Вильгельма фон Гумбольдта. Одним словом, для него

чрезвычайно важно собрать все, что есть результат осмысления и ис-

следования языка. А потому, скажем, поэзия символизма, ее экспери-

менты, эксперименты футуристической поэзии языка, - все не про-

ходит мимо Флоренского. Он не оценивает их специально, но для

него очень важно, что идет сложная игра со словами - словотворче-

ство". "Опыты" А. Крученых и В. Хлебникова воспринимаются и как

свободное исследование, расширяющее возможности нашего понима-

ния языка.


Не только языковые новшества российских футуристов, но и все,

что делается в литературе, в грамматике, в языковедении привлекает

внимание Флоренского. Это делает его одним из самых замечатель-

ных специалистов начала XX в. в области философии языка, что было

не вполне обычно для философствующего богослова. "Язык, -

говорит Флоренский, выражая свою любимую идею, - антиномичен.

Ему присущи два взаимоисключающие уклона, два противоположные

стремления". И поэтому необходимо исследовать именно антино-

мичность терминов, напряженность словесной антиномичности. Пред-

мет исследования здесь - полюса речи, антиномичность всего, в чем

состоит специфика слова, с одной стороны, а другой, его значение как

некого символа, как одной из символических форм. Ученый-лингвист,

Флоренский вместе с тем никогда не забывает о чисто богословских

проблемах (о чем свидетельствуют его сочинения, например "Имя-

славие как философская предпосылка").


Таковы основные идеи замечательного философа, богослова, уче-

ного, выдающегося представителя российской культуры Павла Алек-

сандровича Флоренского.

Глава 8

СЕМЕН ФРАНК (1877-1950)


ЖИЗНЬ И СОЧИНЕНИЯ


Семен Людвигович Франк' родился в 1877 г. в Москве в обрусев-

шей еврейской семье. Его дед был раввином, отец - врачом. С. Франк

учился в гимназии Нижнего Новгорода, куда переселилась его семья.

По окончании гимназии в 1894 г. он поступил на юридический факуль-

тет Московского университета, который покинул в 1896 г., получив сви-

детельство об окончании обучения, но отложив сдачу государственных

экзаменов. Это было обусловлено социальными событиями. В России

назревали бунты. Страну охватили студенческие волнения. В них уча-

ствовал и Франк, который еще в гимназические, а потом и в первые

студенческие годы испытал влияние марксистских идей. Но вот распла-

та за все это - арест и высылка из Москвы - пришла в 1899 г., когда

Франк уже начал осознавать всю опасность марксистского революцио-

наризма для России, только вступавшей на путь экономических ре-

форм и демократических преобразований. Молодому ученому пришлось

уехать из Москвы. Сначала он направился в Нижний Новгород, а по-

том переехал в Берлин. Франк занимался тогда политэкономическими

проблемами, которым посвятил сочинение "Теория ценности Маркса и

ее значение", опубликованное в Москве в 1900 г. и открывшее серию

прямо направленных против марксизма и революционаризма работ уче-

ного. Еще в 1898 г. он познакомился с П. Б. Струве, с которым дружил

и сотрудничал до самой смерти последнего в 1944 г.


В известном сборнике "Проблемы идеализма" была опубликована

статья двадцатипятилетнего Франка " Фридрих Нищие и этика любви

к дальнему", отражавшая растущее увлечение интеллектуальной мо-

лодежи России философией немецкого мыслителя. К учению Ницше

Франк неоднократно обращался и впоследствии. И хотя в его подходе

к ницшеанству усилились критические мотивы, философ высоко оце-

нивал вклад Ницше в мировую культуру. Поэтому Франк стал одним

из главных редакторов - вместе с Ф. Зелинским, Г. Рачинским, Я. Бер-

маном - Полного собрания сочинений Ницше, выходившего в Москве

с 1909 г. (и оставшегося незавершенным). А в 1901 г. уже приобрет-

ший известность молодой ученый должен был добиваться разрешения

на сдачу государственных экзаменов, ибо без этого университетский

курс не считался законченным. Разрешение, наконец, было получено,

однако без права экзаменоваться в Москве. По возвращению в Россию

Франк сдал экзамены в Казани. Однако преподавательского места

для него тогда не нашлось. На жизнь Франк зарабатывал как свобод-

ный писатель, публикуя переводы, статьи, рецензии в отечественных

II зарубежных журналах. Сначала он публиковался в журнале "Осво-


бождение", который П. Струве печатал за границей, а потом в "По-

лярной звезде", которую в революционном 1905 г. тот же Струве, пос-

ле своего переезда в Россию, издавал в Петербурге. С 1907 г. Франк,

руководивший философским отделом в журнале "Русская мысль",

печатал в нем свои работы, впоследствии объединенные в сборниках

"Философия и жизнь" (1910) и "Живое знание" (1923). Названия

этих работ хорошо выражают главный замысел философии Фран-

ка - создать новую "философию жизни", сфокусированную на про-

блеме "живого знания".


Включившись (с 1906 г.) в педагогическую деятельность, Франк

проявил себя и как незаурядный педагог и прекрасный исследователь.

Для этого открылись хорошие возможности после сдачи (в 1911-

1912 гг.) магистерских экзаменов и предоставления места приват-до-

цента Петербургского университета. Получив, по обычаям того време-

ни, командировку в Германию, философ пробыл там с весны 1913 г.

до лета 1914 г. Формальной целью была подготовка магистерской дис-

сертации. Франк, судя по всему, отправился в Германию если не с

завершенной работой, то во всяком случае с уже оформившимися глу-

бокими и интересными идеями. В Германии он изучил все самое но-

вое, интересное в философии, логике, психологии. Результатом стало

выдающееся сочинение "Предмет знания. 06 основах и пределах от-

влеченного знания", опубликованное в виде книги в 1915 г. и защи-

щенное в качестве магистерской диссертации в 1916 г. Интеллектуаль-

ный разбег был таким мощным, что уже в следующем, 1917 г. Франк

опубликовал еще одну книгу "Душа человека. Введение в метафизику

душевной жизни", которую он мыслил как вторую часть философс-

кой трилогии. Третья ее часть, "Духовные основы общества", была