Geum.ru

Книга третья: Философия XIX xx в

Вид материалаКнига

Содержание


Триединство, истина, диалектика
Подобный материал:
1   ...   51   52   53   54   55   56   57   58   ...   63

ней философию. В 1911 г. произошло важнейшее событие его жизни:

Флоренский, приняв священство, стал отцом Павлом. В 1912 г. он

начал работать редактором журнала "Богословский вестник". Это был

академический журнал, в котором печатались не только чисто бого-

словские, но и философские работы. В историко-философских иссле-

дованиях и лекционных курсах молодого Флоренского следует отме-

тить углубленную работу над философией Платона и платонизма,

которая продолжалась и далее. Оценивая вклад Флоренского в изуче-

ние платонизма, А. Ф. Лосев отмечал, что мыслитель предложил кон-

цепцию платонизма, по глубине и тонкости превосходящую многое из

написанного о Платоне. Новое, что внес Флоренский в понимание

платонизма, это - учение о лике и магическом имени. Платоновская

идея - выразительна, она имеет определенный "живой лик", полагал

Лосев. "Живое существо, по Флоренскому, - это наглядное проявле-

ние идеи. Идея есть монада-единица, но особого рода. Идеи Платона

соответствуют имени. ...Таким образом, считал он, идея Платона, еди-

ница, заключает в себе силу-субстанцию-слово, формирующее само

бытие вещи'".


Но главным творческим делом все же была работа над уже упомя-

нутой книгой "Столп и утверждения истины". Это название - соб-

ственно, другое обозначение Церкви, которое дал ей апостол Павел.

Итак, это прежде всего произведение о приобщении к Церкви и цер-

ковности. Флоренский называл ее также теодицеей (оправданием Бога),

имея в виду разработать впоследствии антроподицею (оправдание

человека). Книга постоянно перерабатывалась автором. Первый ее

вариант появился в печати в 1908 г. и затем был положен в основу

магистерской диссертации "О Духовной истине. Опыт православной

теодицеи" (опубликована в 1913 г., защищена в 1914 г.). В 1914 г.

вышел уже четвертый вариант из тех, которые готовил философ.


Потрясения в жизни Флоренского начались после Октябрьской

революции. С 1918 г. гонениям подверглись церковь, теология, бого-

словие, Духовная академия, которую власти сначала переселили в

Москву, а затем и вообще закрыли специальным декретом. В 1921 г.

были запрещены богослужения в Сергиево-Посадском храме, в кото-

ром отец Павел был священником. Официальная деятельность Фло-

ренского как богослова, священника стала, таким образом, невозмож-

ной. Вместе с тем, как верно отмечают его биографы (например, один

из самых видных современных исследователей наследия П. Флорен-

ского С. Хоружий) 1918-1922 гг. оказались весьма плодотворными

для мыслительной, творческой деятельности Флоренского. В это вре-

мя была разработана в отдельных аспектах так называемая конкрет-

ная метафизика, составившая часть нового капитального труда "У

водоразделов мысли".

В это время Флоренский создал ряд других религиозно-философ-


ских произведений, например, "Очерки философии культа" (1918),

весьма интересное сочинение "Иконостас" (1922), работал над своими

воспоминаниями. Флоренский также много занимался физикой и ма-

тематикой, причем его исследования в области материаловедения,

техники и ее применения оказались весьма плодотворными. В 20-е

годы он вел научные исследования по диэлектрикам и выпустил в

свет объемную книгу по данной проблеме. Одновременно продолжа-

лись его исследования в области теории искусства, особо любимой

Флоренским и входившей неотъемлемой составной частью в его фило-

софско-богословское понимание мира. Отец Павел занимался практи-

ческим делом охраны памятников, пытался спасти, что становилось

все труднее и труднее, предметы религиозного искусства и архитек-

турные шедевры. Так, Флоренский очень много сделал для сохране-

ния памятников искусства и старины в Троице-Сергиевой лавре. Но

все это были творческие аккорды чрезвычайно опасной жизни, в

которой его подстерегали сначала идейные, а потом и прямые репрессии.


Уже в 1928 г. начался этот страшный путь: летом Флоренский был

сослан в Нижний Новгород, потом по ходатайству сестры Горького

его на некоторое время освободили, но продолжали травить в печати.

25 февраля 1933 г. Флоренского арестовали вновь; через 5 месяцев он

был осужден на 10 лет заключения. Сначала отбывал срок на Даль-

нем Востоке, где не прекращались его творческая деятельность. Здесь

видный ученый успешно занимался проблемами вечной мерзлоты. В

1934 г. семье Флоренского еще дозволено было навещать ссыльного.

Но вскоре о. Павла среди других узников перевели в Соловецкий

монастырь, где продержали до конца ноября 1937 г. Здесь он был

приговорен к высшей мере наказания и 8 декабря 1937 г. по решению

тройки НКВД Ленинградской области расстрелян.


Так окончился тернистый жизненный путь выдающегося русского

ученого и мыслителя П. Флоренского.


Философская проблематика в книге

"Столп и утверждение истины"


В истории русской философии Флоренскому принадлежит совер-

шенно особое место. Его работы, как было сказано, в основном бого-

словские. Но "Столп и утверждение истины" - одновременно и фи-

лософское произведение. Нужно прежде всего сказать о самом харак-

тере и стиле этого сочинения. Книга написана в виде своеобразной

личностной исповеди. Она обращена к другу. Вместе с тем перед

нами - сложнейший теоретический труд. Каковы же его философс-

кие аспекты и идеи? Это философствование то чисто личностного, то

онтологического, то гносеологического типа, но центром его постоян-

но остается непосредственное переживание личности, овладение ис-

тиной, которая дана человеку, наличествует "здесь и теперь", живет

своей жизнью. Итак, философии Флоренского свойственно преж-

де всего личностно-экзистенциальное начало. Очень ценно и

историко-философское измерение. Для профессионального исто-

рика философии и для всех глубоко интересующихся историей мысли

эта книга - настоящий кладезь мудрости. Но хотя в "Столпе..." гово-

рится, по сути дела, о большинстве выдающихся философов прошло-


го, историко-философские вкрапления строго подчинены самому спо-

собу рассуждения и главному пути доказательства.


В книге Флоренского поражает огромная эрудиция автора. Он

подробно выясняет историко-лингвистическую сторону тех употреб-

ляемых им терминов, выражений, которые особенно важны. Напри-

мер, с этой точки зрения анализируются ключевые для книги понятия

истины, бытия, противоречия. Флоренский, кроме того, замечатель-

ный лингвист, историк языка. Он оперирует сразу несколькими язы-

ками и показывает не одну только техническо-лингвистическую исто-

рию терминов, но и историю их трактовки в разных культурах. Эта

трактовка тесно связана с мировоззренчески-личностным началом той

или иной культуры. В книге Флоренского рассыпаны и экскурсы в

историю и теорию искусства. Это книга и о проблемах красоты. Давая

более общую формулировку, можно сказать: речь идет о тех личност-

ных переживаниях, которые связаны с поиском Истины, Добра и

Красоты, объединенным в идеях Бога и Церкви.


Чтобы представить содержание и идеи книги Флоренского, лучше

всего сразу обратиться к тому, что он назвал Послесловием - к 14

главе 1 тома его труда, который и был теодицеей, т. е. доказатель-

ством Бога, точнее говоря, доказательством божественности и церков-

ности одновременно. В Послесловии он подытоживает тот путь, кото-

рый был пройден в книге. Она начинается с констанции существова-

ния двух миров: "того мира" - т. е. божественного и "этого мира", в

каком живет конечный, смертный человек. "...Мир этот, - пишет о.

Павел, - рассыпается в противоречиях, если только не живет силами

того мира. Антиномии раскалывают все наше существо, всю нашу

тварную жизнь. Всюду и всегда противоречия! И напротив, в вере,

побеждающей антиномии сознания и пробивающейся через их все-

удушливый слой, обретается каменное утверждение, от которого мож-

но работать над преодолением антиномий действительности. Но как

подойти к этому камню веры?" - вот основной вопрос первых частей

книги


Прежде всего ставится вопрос об истине, а потому естественно

возникает и проблема человеческого рассудка. Рассудок, согласно

Флоренскому, не целен, он "рассыпается в антиномиях", и этих анти-

номий бесконечное количество. Их столько же, сколько может быть

актов рассудка, утверждал Флоренский. Но в существе своем они сво-

дятся к дилемме, т. е. антиномии всех антиномий - антиномии

конечности и бесконечности. "Эта противоборственность конеч-

ности и бесконечности в греховном разуме, или рассудке, есть выра-

жение глубочайшего противоречия коренных норм самого разума в

его современном, падшем состоянии. По греховной природе своей рас-

судок имеет закал антиномический, - пишет Флоренский, - ибо

рассудок дву-законен, дву-центрен, дву-осен". Например, движение

разлагаемо на ряд состояний покоя, как в кинематографе, непрерыв-

ное - на множество элементов, уже неделимых и неразложимых.

Иными словами, рассудок, чтобы помыслить движение, должен по-

мыслить покой. Он должен, таким образом, пытаться соединить ста-

тическую множественность понятий и динамическое их единство. А

это, по Флоренскому, невозможно сделать. Рассудок тщится также, с

одной стороны, остановить мысль, с другой стороны, придать ей бес-


конечное движение. И вот первый подход побуждает установить

тождество А, а второй - свести его к В. Первый подход ведет к

закону тождества, а второй - к закону достаточного основания. Но

если рассудок так пронизан противоречиями, если он равно нуждает-

ся сразу в обеих своих нормах, то выявляется парадокс: нормы рас-

судка, по Флоренскому, необходимы, но они невозможны.


К чему же мы пришли? Может быть, человеческие рассудок, ра-

зум, по природе своей антиномичные, вообще должны быть отброше-

ны? Или, возможно, неверна идея об антиномичности разума? Одна-

ко ведь с идеи антиномичности рассудка и разума Флоренский начи-

нает свою работу. В рамках данной проблематики естественна "встре-

ча" с Кантом. "Кантовские антиномии - только приоткрывают дверь

за кулисы разума. Но, будучи выставлены с полною сознательностью

и в упор эпохе просветительства, с вызовом рационализму XVIII века,

они являются великою моральною заслугою Коперника (рилософии".

Это не значит, что Флоренский относится к Канту только положи-

тельно. В ряде пунктов он его критикует. Но здесь, в понимании рас-

судка, он соглашается с Кантом. Однако если рассудок антиномичен,

возможен только как постоянно впадающий в противоречия, то как он

возможен и возможен ли вообще? Ответ на этот вопрос и есть одна из

главных целей "Столпа и утверждения истины". Рассудок возможен,

- если ему дана Абсолютно Актуальная Бесконечность. "Но что же

это за Бесконечность? Оказалось, что таковой Объект мышления, де-

лающий его возможным, есть Триипостасное Единство. Триипостас-

ное Единство, - предмет всего богословия, - продолжает Флоренс-

кий, - тема всего богослужения и, наконец, - заповедь всей жизни,

- Оно-то и есть корень разума. Рассудок возможен потому, что есть

Трисиятельный Светоч, и - постольку, поскольку он живет Его Све-

том". Вот почему "дальнейшую задачею нашею, - пишет о. Павел, -

было выяснить, каковы формальные, и, затем, каковы реальные усло-

вия данности такового Объекта, таковой Конечной Бесконечности или

Едино-сущной Троицы".


С переходом от критики рассудка к утверждению Трехипостасного

Единства книга делается все более богословской, - это сочинение о

вере, причем о вере в ее различных аспектах. Выясняются "что"

веры и "как" веры, условия ее возникновения. Флоренский исследует

разницу, напряженное противоречие между свободным актом веры и

тем, что из этого следует - или геена, или подвиг. Или то, или

другое. Третьего не дано. Иными словами, здесь начинают разворачи-

ваться чисто богословские сюжеты с переходом к утверждению ни с

чем не сравнимой роли церкви, церкви с ее земной и собственно

человеческой стороны. Речь идет также о той психологической почве,

которой в церковной жизни служат любовь и дружба. И наконец,

Флоренский так завершает в 1 томе основную тему своей книги: "Итак,

снова вопрошая себя, чту есть Столп и Утверждение истины, мы про-

бегаем мыслью ряд ответов, данных здесь. Столп Истины - это Цер-

ковь, это достоверность, это духовный закон тождества, это подвиг,

это Триипостасное Единство, это свет фаворский, это Дух Святой,

это целомудрие, это София, это Пречистая Дева, это дружба, это -

паки Церковь". Таков Итог. Для Флоренского огромным преимуще-

ством наделено именно православие, потому что православие уста-


навливает совершенно особое отношение к церковности. Так, если в

протестантизме всегда даны определенные для вероисповедания фор-

мула, символ или система формул, текст писания, то в православной

церковности еще нет такой прочности догмата, утверждает Флорен-

ский, а есть сама лишь жизнь церковная. Она же усвояется и постига-

ется жизненно, - не в отвлечении, не рассудочно. И если применять

к этой жизни какие-либо понятия, рассуждает мыслитель, то тут луч-

ше подойдут понятия не юридические, не археологические, а биологи-

ческие и эстетические. Что же тогда есть церковность? Это жизнь в

духе. Каков критерий правильности этой жизни? Красота, ибо есть

особая красота - духовная, и она выходит за пределы чисто рассу-

дочного познания.


ТРИЕДИНСТВО, ИСТИНА, ДИАЛЕКТИКА

В ФИЛОСОФИИ ФЛОРЕНСКОГО


Итак, Триединство и Троица - центральные понятия богословс-

ко-философского учения Флоренского. Но ведь они - понятия, ши-

роко распространенные в христианской философии. В чем же здесь

специфика позиции Флоренского? Триединство и троица стано-

вятся синонимами истины - при том, что Флоренский иначе, чем

это принято было в европейской философии нового времени, понима-

ет соотношение истины и существования. <Наше русское слово "ис-

тина" лингвистами сближается с глаголом "есть" (истина- ести-

на)", - пишет Флоренский. Так что "истина", согласно русскому о

ней разумению, закрепила в себе понятие абсолютной реальности:

Истина - "сущее", подлинно - существующее в отличие от мнимого,

не действительного, бывающего. Русский язык отмечает в слове "ис-

тина" онтологический момент этой идеи. Поэтому "истина" обознача-

ет абсолютное само-тождество и, следовательно, саморавенство, точ-

ность, подлинность. "Истый", "истинный", "истовый" - это выводок

слов из одного этимологического гнезда>. Очень важно рассуждение

Флоренского об истине как своего рода живом существе, существе

движущем, владеющем условием жизни и существования. Флоренс-

кий дает необычайно тонкое историко-лингвистическое толкование, из

которого следует, что русский язык исторически донес соответствую-

щее и русской философии глубинное, онтологизирующее понимание

истины. Отец Павел сравнивает понимание истины эллинами и латин-

ское слово veritas (истина), которые, как он считает, запечатлевают

отчуждение истины от человека, некоторую человеческую форму, сво-

дящую истину к чему-то или юридическому, или гносеологическому.

Что же касается Флоренского, то для него очень важно чисто религи-

озно-теологическое понимание истины. Вот его слова: <"Что есть ис-

тина?", - вопрошал Пилат у Истины. Он не получил ответа, - пото-

му не получил, что вопрос его был всуе. Живой Ответ стоял пред ним,

но Пилат не видел в Истине ее истинности. Предположим, что Гос-

подь не только своим вопившим молчанием, но и тихими словами

ответил бы Римскому Прокуратору: "Я есть Истина". Но и тогда,

опять-таки, вопрошавший остался бы без ответа, потому что не умел

признать Истину за истину, не мог убедиться в подлинности ее>".


Перед нами - своего рода религиозный экзистенциализм, отождеств-

ление истины познания с истиной переживания, притом переживания

христианина, видящего в самой личности Христа высшее воплощение

истины.


В дальнейших рассуждениях Флоренского Истина приводится в

единство с двумя другими понятиями, а именно Добра и Красоты. Эти

три термина он употребляет одновременно в философском, теологи-

ческом и экзистенциальном смысле. "Истина, Добро и Красота, -

пишет он, - эта метафизическая триада есть не три разных начала, а

одно. Это одна и та же духовная жизнь, но под разными углами зре-

ния рассматриваемая. Духовная жизнь, как из Я исходящая, в Я свое

средоточие имеющая - есть Истина. Воспринимаемая как непосред-

ственное действие другого - она есть Добро. Предметно же созерца-

емая третьим, как во-вне лучащаяся - Красота'"". Затем с этими

понятиями Флоренский соединяет еще и понятие Любви. "Явленная

истина, - говорит он, - есть любовь. Осуществленная любовь есть

красота. Сама любовь моя есть действие Бога во мне и меня в Боге;

это со-действование - начало моего приобщения жизни к бытию

Божественному, т. е. любви существенной, ибо безусловная истин-

ность Бога именно в любви раскрывает себя"".


Далее следует довольно пространный историко-философский

очерк, смысл которого - противопоставление понимания любви в

европейской философии тому толкованию любви, которое очень важ-

но и для Флоренского, и для российской философии вообще. Исти-

на отождествляется с переживанием личности, но с таким

переживанием, которое есть переживание самого бытия. Яв-

ленность истины - это существование, "естьность" истины. Явлен-

ность истины это и истина, и бытие одновременно. В духе такого же

онтологизма должна быть понята, согласно Флоренскому, и любовь.

Между тем в европейской философской традиции, возьмем ли мы

Лейбница, Вольфа или Мендельсона (идеи которых он разбирает"),

любовь берется скорее в психологическом аспекте. Это нововремен-

ное, "иллюзионистическое", по выражению Флоренского, понимание,

когда речь идет просто об отношении людей. Для Флоренского же,

и в этом существо его теологически-философско-космического толко-

вания любви и истины, и акт истины, и акт любви суть акты

самого бытия. Они носят совершенно идеальный и в то же

время космический характер. Что касается европейской филосо-

фии нового времени, то она - философия не идеальная, не духовная,

а вещная. В ней и любовь превращается в чисто психологическое

состояние и ее как психологическое состояние, соответствующее вещ-

ной философии, нужно, говорит Флоренский, "отличать от любви

как онтологического акта, соответствующего философии личной".

Вернемся, однако, к троичности.


Троичность, троицу Флоренский трактует не только как богослов-

ское понятие, но и как всеобщую структуру мира, как онтологичес-

кую сущность.


Например, время троично: оно делится на прошлое, настоящее и

будущее. Троичность находит свое выражение в том, что в грамматике

есть три грамматических лица, что о. Павел, в свою очередь, возводит

к троичности семьи (ибо она состоит из отца, матери и ребенка). Фло-


ренский полагает также, что троична личность, так как имеет три

направления жизнедеятельности, а именно: телесное, душевное и ду-

ховное. И каждое психическое движение трояко по качеству, "так что

содержит отношение к уму, воле и чувству"". Иными словами, троич-

ность - общеонтологическое устройство, и эта общезначимость дол-