Заседание «Меркурий-клуба», посвященное теме: «Экономические последствия войны в Ираке для России»
| Вид материала | Заседание |
- Заседание «Меркурий-клуба», посвященное теме «Надежды и тревоги отечественного бизнеса, 655.86kb.
- Индикативное планирование путь к созданию общенациональной стратегии без вмешательства, 488.71kb.
- Евгений Примаков: для модернизационного рывка России нужна сильная государственная, 167.46kb.
- Заседание Международного Ипотечного Клуба (мик), посвященное теме "Ипотека загородных, 65.58kb.
- «Экономическая безопасность», 569.16kb.
- Председателя Правления «Меркурий-клуба», 201.33kb.
- Председатель Правления «Меркурий-клуба», 13.79kb.
- Торгово-промышленная палата россии, 734.54kb.
- И его социально-экономические последствия для россии, 2754.29kb.
- Российской Федерации Евгений Примаков, сообщает пресс-служба тпп РФ. Миграция в Россию, 60.44kb.
«Экономические последствия войны в Ираке для России»
14 мая в Центре международной торговли состоялось очередное заседание «Меркурий-клуба», посвященное теме: «Экономические последствия войны в Ираке для России».
В заседании клуба приняли участие представители администрации Президента РФ, аппарата Правительства, руководители фракций и комитетов верхней и нижней палат Парламента РФ, руководители министерств и ведомств, ученые и эксперты, представители крупнейших российских и зарубежных нефтегазодобывающих компаний, ведущие СМИ России.
В ходе дискуссии обсуждались следующие вопросы:
– Прогноз динамики мировых цен на энергоносители.
– Прогноз места и роли ОПЕК в ценообразовании на нефть.
– Изменение конъюнктуры рынка нефти и газа и ее влияние на экономику России.
– Перспективы российских капиталовложений в послевоенный Ирак.
С докладом «Влияние иракских событий на экономику России» выступил председатель правления «Меркурий-клуба», президент Торгово-промышленной палаты Российской Федерации Евгений Примаков.
Евгений ПРИМАКОВ, Президент Торгово-промышленной палаты РФ, председатель Правления «Меркурий-клуба»
Дамы и господа, друзья, уважаемые товарищи! События эти могут сказаться самым серьезным образом по своему и прямому, и косвенному воздействию на экономические процессы в России.
Прямое воздействие – это два фактора: главным образом, это зависимость от динамики цен на нефть и возможности экономических отношений с после саддамовским Ираком.
Остановимся подробнее на влияние этих двух факторов на российскую экономику. Зависимость нашей экономики от динамики цен на нефть весьма серьезная. В настоящее время экспорт нефти создает треть ВВП России, составляет почти половину экспортной выручки. Если прибавить к этому газ, цены на который зависят от цены на нефть, то влияние динамики цен на энергоносители на российскую экономику будет еще более серьезным.
По реальным прогнозам, не ожидается устойчивого падения цен на нефть. При этом учитывается ее устойчивая доля в мировом потреблении энергоресурсов. По всем прогнозам, на ближайшие 30-40 лет она сохранит свое лидерство. Учитывается также рост потребления нефти в абсолютном выражении в ведущих странах мира. По прогнозам, до 2020 года США и ЕС увеличат ее потребление примерно на 20 процентов, Япония – на 5 процентов, Китай – в 2,4 раза, а импорт возрастет почти в 5 раз, до 300 млн. тонн. Я имею в виду китайский импорт.
Следует учитывать также и два коридора. Это уже субъективные факторы, но давайте и их рассмотрим. Коридор, установленный ОПЕК, – это 22-28 долларов за баррель. Коридор, установленный организацией стран-импортеров, Международным энергетическим агентством – это 20-22 доллара за баррель. Как видим, и производители, и потребители не считают, что цены могут резко снизиться.
Вместе с тем такая оценка ОПЕК, я имею в виду 22-28 долларов за баррель, подкреплена соответствующим механизмом, существование которого было подтверждено и на последнем заседании стран-участниц организаций экспортеров нефти. Если цена корзины превышает 28 долларов за баррель непрерывно в течение 20 дней, то добыча уменьшается на 500 тысяч баррелей в сутки. В случае падения цен ниже 20 долларов непрерывно в течение 20 дней добыча увеличивается на 500 тысяч баррелей в сутки. Причем, если не произойдет стабилизация в коридоре 22-28 долларов за баррель, вводится новая поправка – опять в размере 500 тысяч баррелей в сутки. Судя по всему, это действующий механизм. Это не только действующий механизм, но и действенный механизм.
Картину на близлежащую перспективу не изменит и ситуация с Ираком. По мнению министра энергетики США господина Абрахама, нереалистично ожидать, что в достаточно скором времени произойдет полное восстановление иракского нефтяного экспорта. Считается, что процесс стабилизации в Ираке произойдет не быстро. Глава Пентагона Рамсфелд оценивает этот период не меньше, чем в один год и то добавляет, что это лишь ориентировочный период.
С учетом позиций стран-ОПЕК можно предположить, что даже тогда, когда Ирак через определенный период увеличит свои экспортные возможности, то произойдет компенсация за счет уменьшения квот добычи другими странами ОПЕК. Таким образом, динамика цен на нефть не окажет существенного воздействия на российскую экономику. К такому выводу приходят многие эксперты и в том числе эксперты Торгово-промышленной палаты.
В таких условиях, какова должна быть политика России: ставка на более тесное сотрудничество с ОПЕК или с Международным энергетическим агентством?
Представляется, что в интересах России не завязываться на более тесное отношение, чем ныне, ни с одной, ни с другой организацией. И уж во всяком случае, не входить в них, а маневрировать между ними, используя большие экспортные возможности нашей страны по нефти.
В случае понижения цен на нефть ниже 20 долларов за баррель, в интересах России, как представляется, координировать свою экспортную политику по нефти со странами ОПЕК. Не обязательно при этом сокращать свой экспорт на ОПЕКовскую величину. Можно это делать и в меньших масштабах.
Рассматривая возможность участия России в реосвоении экономического потенциала Ирака, надо, очевидно, иметь в виду в первую очередь следующий парадокс. Ирак, занимающий второе место по запасам нефти, тем не менее, слабо разведанная на нефть страна. Большая часть ее территории вообще не разведана, а из разведенной части территории разбурено только 20 процентов.
Между тем у России есть существенные заделы – геологоразведки по Ираку. Я думаю, что так или иначе возникнет возможность коммерческой реализации этого задела.
Нужно исходить также из перспективы развития внутренней обстановки в Ираке. Есть основание считать, что через некоторое время в Ираке будет уже не чисто марионеточное правительство, а руководство – пусть проамериканского толка, но при тяге, подталкиваемое внутренней ситуацией и другими арабскими странами, к относительной самостоятельности. Хочу подчеркнуть – к относительной самостоятельности.
Представляется, что нужно также исходить из того, что США не будут брать на себя весь груз восстановления иракской экономики, а будут перекладывать его, в том числе на иракское правительство.
Однако ставку следует делать не только и не столько на иракское государство, а на частные иракские компании, которые, безусловно, без саддамовского режима обретут определенную свободу. Во всяком случае, тенденция будет развиваться в этом направлении.
Одновременно нужно идти на серьезные переговоры с Соединенными Штатами, которые в них, как представляется, тоже заинтересованы. Особенно в условиях антифранцузской направленности их политики в Ираке. В своем стремлении установить контроль над иракской экономикой США будут, главным образом, стремиться вытеснить из Ирака Францию. Не следует забывать, что в импорте саддамовского Ирака доля Франции была превалирующей и почти в четыре раза большей, чем России.
В переговорах с Соединенными Штатами могут быть использованы следующие резервы: заинтересованность энергетических компаний, администрации США в участии в энергодобыче в Сибири, на Сахалине, на Каспии. Заинтересованность США в лояльной политики России в отношении американских мер по урегулированию арабо-израильского конфликта. Заинтересованность США в позитивных результатах координации усилий с Россией на Ближнем Востоке с целью снятия накала антиамериканизма в этом регионе. Все эти моменты, как я думаю, могут относиться к резервам нашей политики.
А теперь о косвенных последствиях иракских событий для российской экономики. Высокие цены на нефть позволяли откладывать проведение структурной реформы экономики.
Сегодня следует уделить особое внимание проведению структурных изменений за счет развития высокотехнологичных отраслей, а также отраслей, удовлетворяющих потребительских спрос. Когда мы говорим о структурной реформе, очевидно, следует учитывать оба этих направления. Один «хай-тэк» при импортном покрытии потребительского спроса тоже не верный путь, который привел бы к очередным диспропорциям.
Задам в этой связи вопрос: в состоянии ли методы государственного регулирования и экономические, и административные, но, естественно, основанные на законах, привести к инвестированию значительные части доходов, накопленных в нефтяной сфере, в обрабатывающую промышленность, предотвратить их уход за границу, вернуть часть вывезенных средств для их последующего вложения в реальной сектор российской экономики? Уверен, что на этот вопрос следует ответить утвердительно.
В качестве примера, как мне представляется, можно было бы привести следующее. В Соединенных Штатах существуют объективные предпосылки такой диверсификации средств, так как при падении цены на нефть ниже 20 долларов за баррель, чистая прибыль нефтяных компаний опускается ниже 8 процентов, а 8 процентов это ниже средней прибыли по промышленности.
Но существуют ли у нас аналогичные стимулы к диверсификации накопленных в нефтяной сфере средств – и объективные, и субъективные? Вот в чем вопрос.
Естественно, что мощная нефтяная индустрия с ее огромными экспортными возможностями – это великое богатство, создающее несомненное преимущество для России. Следует сосредоточиться не на разрушении этого блага, а на разумном его использовании для развития несырьевых отраслей, передовых технологий, решения жизненно важных социальных задач.
Разрешите на этом завершить свое вступительное слово. Представляется, что наш круглый стол с учетом высокого уровня его участников мог бы помочь исполнительной власти России правильно сориентироваться в возникших условиях.
Юрий ШАФРАНИК, президент комитета по международному культурному, научному и деловому сотрудничеству с Ираком, председатель совета Союза нефтегазопромышленников РФ
Для того чтобы определить, в каком положении мы сейчас находимся и что надо делать, необходимо, прежде всего, определить тенденции, проявившиеся за последние годы, и понять, почему они обострились.
Главные внутрироссийские тенденции – это резкий рост добычи нефти. Я бы предпочел говорить не о росте, а о «восстановлении добычи», потому что в конце 80-х годов Россия добывала 570 миллионов тонн. По итогам прошлого года страна вышла на 380 миллионов, а сейчас переваливает за 400. И все-таки это – «восстановление». Я к этому еще вернусь, потому что «восстановление» – это уже другие деньги, ибо соотношение пуска новых месторождений и восстановления того, что уже было создано, составляет примерно восемь к одному.
Во-вторых, надо говорить о резком росте экспорта – рост по отношению к тому, что качал Советский Союз, в два раза. Советский Союз внешний экспорт держал на уровне 132-135 миллионов тонн. За предыдущий год мы откачали по разным оценкам 270-275.
Уже три года держится цена около 26 долларов за баррель (с 1980 по 1997 годы средняя цена была 17,6 доллара).
Конечно, такие благоприятные факторы позволили российской нефтегазовой промышленности (и в целом экономике) вздохнуть, получить передышку. Вот эту положительную тенденцию надо усилить. Но в этом есть большая опасность. Естественно, мы за это время окажемся еще в большей зависимости от нефтяного фактора. По итогам прошлого года 98 процентов положительного внешнеторгового сальдо мы получили за счет энергетики. В 1999 году было около 70 процентов. Какие факторы во внешнем мире можно еще отметить?
Мне бы хотелось, учитывая дискуссионную форму клуба, задать несколько вопросов и ответить на них.
Что было самым стабильным и безопасным в Багдаде во время войны в течение этих трех недель? Министерство нефти было самым стабильным. Сотрудники практически не уходили домой, потому что они считали, что никто их не тронет. И второй факт – овладение ситуацией в Ираке. Безусловно, Соединенные Штаты фактически стали участниками ОПЕК.
Как может быть восстановлена добыча нефти в Ираке, и какие цифры могут быть? Все зависит, в первую очередь, от политической, военной стабильности. Как нефтяник, я ответственно могу заявить, что 6-7 месяцев достаточно, чтобы восстановить 100-миллионный экспорт. И дальше развивать. Но один вопрос – насколько политическая ситуация внутри Ирака будет стабильной? Конечно, без стабильной политической ситуации этих цифр за 6-7 месяцев не достичь.
Что будет дальше? Безусловно, Ирак за очень короткое время, в течение максимум трех лет, может выйти на 300 миллионов добычи. Почти все он экспортирует – это очень серьезное влияние, очень серьезный фактор. Но ни в коем случае он не ведет к обвалу цен, если координирующая роль ОПЕКа, независимых производителей и самого большого потребителя – США (уже косвенного участника ОПЕКа) будет достаточно ответственной. Я разделяю точку зрения, что эта координация будет достаточно ответственной, потому что как взлет, так и падение в мировой экономике потребителю, в первую очередь Соединенным Штатам Америки, не нужны.
Большой проблемой в Ираке будут не деньги, потому что под добычу любые финансовые ресурсы может привлечь любой игрок. Самая главная проблема там – транспортная. Вот где будет точка приложения всех усилий.
Что будет с новыми проектами? Новые проекты вполне допустимы с нашим участием. Нельзя считать, как это делают в прессе, будто в Ираке нам все заказано. У нас, действительно, есть огромный задел, у нас есть моральное и материальное право восстанавливать проекты 1990-1991 годов, и моральное и материальное и даже юридическое право восстанавливать проекты, которые наработаны к 2002 году.
И более того, к нефтяникам – в Союз нефтегазопромышленников – поступают уже вполне осознанные, ответственные сигналы от американских компаний с предложениями о сотрудничестве, поскольку такое сотрудничество с российскими компаниями им, возможно, нужно.
Меня задела статья одного очень серьезного аналитика, который жестко, провокационно и откровенно сказал три вещи. Первое: «Ирак мы взяли под контроль, никому не отдадим, и он вообще должен быть фактором не европейским энергетическим, а американским». Он предупреждает всех, чтобы туда не совались. Второй фактор: «Вы, европейские компании и Россия, занимались бы лучше Каспием». Причем подчеркнуто, что на Каспии России меньше надо быть, а больше другим компаниям, в первую очередь, европейским. Третий фактор. Он предостерегает европейское сообщество от свободного допуска России на энергетические рынки Европы.
Вот вам программа, которую изложил солидный, серьезный человек в солидном, серьезном журнале.
Я взял анализ по бывшим республикам Советского Союза, нашим сегодняшним соседям. Они увеличили за 10-12 лет в два раза добычу нефти: 42 миллиона тонн они добывали в 1991 году, сегодня добывают уже 80-85 миллионов. 73 процента разведанных ресурсов Казахстана находятся уже под контролем западных нефтяных компаний. И как только мы говорим о влиянии на Россию событий в Ираке, безусловно, нужно тут же сказать и о наших задачах. Задачи для России – выдержать темп, который мы взяли по восстановлению добычи, быть готовыми перейти через 2-3 года к инвестициям в нефтедобычу в 5 раз больше. Если мы сейчас вышли на прямые инвестиции в 7-8 миллиардов долларов, то через 2-3 года мы должны вкладывать в новые месторождения 30-32 миллиарда ежегодно. Ниже цифры не будет, иначе восстановление и даже удержание на уровне 420-450 миллионов добычи нам не осуществить. Второе: приложить все усилия к тому, чтобы закрепиться на нефтяном иракском плацдарме и восстановить наши позиции.
Мне представляется, что это выгодно и мировому сообществу, и самим США, поскольку это действительно не конфронтационное, а нормальное взаимодействие на одном из серьезных нефтяных рынков, которое будет влиять и на ценообразование.
Мы за 10 лет на этом направлении многое потеряли в силу того, что занимались внутренними проблемами, своими структурными и иными преобразованиями. Нам надо первостепенное внимание обратить на Каспий, как регион нефтяной, включающий 4-5 государств. Иначе мы получим здесь растущую нефтедобычу, нефтегазодобычу с меньшей себестоимостью, чем наши северные месторождения, с наименьшими затратами и с большей и жестокой конкуренцией на наших же освоенных европейских рынках.
Повторяю, если не будет миллиардов инвестиций, которые нам понадобятся, то у нас не будет роста, а будет падение при любой мировой цене. Это – агитация за Каспий. Например, себестоимость газа в Туркмении – 4 доллара. У нас на новых газовых месторождениях – 10-12, а на Ямале – 20, на Штокманском – 30 долларов. Вот порядок цифр. Мы в последние годы больше увлекались полемикой, может быть, политической, но цифры – вещь чисто экономическая. Они заставляют совершенно по иному взглянуть и на разговоры о влиянии Ирака. Вот такая себестоимость и наша зависимость от нефти заставляет сказать, что Каспий и Ирак – зоны стратегических интересов России, где необходимо приложение всех политических и экономических усилий.