Geum.ru

Заседание «Меркурий-клуба», посвященное теме: «Экономические последствия войны в Ираке для России»

Вид материалаЗаседание

Содержание


Николай ШМЕЛЕВ, академик, директор Института Европы
Виктор ГЕРАЩЕНКО, экс-председатель Центрального банка РФ
Александр ГАЛКИН, профессор, академик, доктор исторических наук
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8   9

Николай ШМЕЛЕВ, академик, директор Института Европы



Мне хотелось бы указать еще на один момент, который не прозвучал у нас здесь, когда мы размышляем о вероятном уровне цен на нефть. Все-таки как-то жизнь давно уже показывает, что в конечном итоге при всех политических колебаниях цену определяют издержки худшего производителя, так или иначе. Не так примитивно, но, в общем, уровень последних издержек это и есть база нефтяной цены.

Кто-нибудь ожидает, что Соединенные Штаты Америки свернут свое национальное производство? Нет. Говорилось, что даже в лучших условиях техасская нефть стоит где-то на уровне 12-14 долларов за баррель. Включая и капиталовложения, о которых говорил здесь коллега Федотов. А кто-нибудь ожидает закрытия аляскинской нефти? Там ее еще больше. И по-моему, нигде не появлялись сообщения, будто американцы собираются закрывать Аляску. А то, о чем сейчас всерьез начали говорить (впервые это прозвучало в 1973 году), так это о том, что песчаная нефть Канады – это вполне реальный ресурс, который будет разрабатываться. Всякие колебания возможны, конечно, конъюнктурные, но лично я не склонен ожидать резкого понижения мировой цены на нефть даже при всех политических интригах. По-моему, это излишняя нервозность.

Второй момент. Все-таки есть потенциальный колоссальный убыток, о котором все знают. Это 7-8 миллиардов иракской задолженности. Что-то с ней надо делать. Я понимаю, что это коллективный вопрос, что он наверняка будет обсуждаться в Парижском клубе. Наверное, нам надо жестко стоять на том, чтобы не списывать долги целиком. Но, может быть, все-таки не гоняться за недостижимым, может быть, все-таки как-то аккуратно продать их, я не знаю, за 10-15 центов от доллара. Конечно, думать, что мы получим все полностью, это не реально. Но все-таки какую-то копеечку, может быть, можно и вернуть.

И, наконец, третий момент. Мне кажется, что ту проблематику, которую мы обсуждаем сегодня, все-таки надо рассматривать в более широком контексте. При нашем бедственном положении, в котором мы находимся, и при тех задачах, которые перед нами стоят, можем ли мы превращаться всерьез в страну экспортера капитала? От нас уже убежали 300-400 миллиардов долларов. Но еще больше уйдет, если поддерживать некоторые наши компании, которые спешат скорее вывозить деньги из страны. А нам они и здесь позарез нужны! Кое-кто из советников Президента практически выдвигает мысль: чем меньше денег в России, тем ей от этого лучше. У меня уже начинает ум за разум заходить, когда я такие рассуждения слышу. По-моему, мы очень нервничаем по поводу судьбы наших потенциальных экспортеров капитала. Есть более актуальные домашние задачи. И мне кажется, что деньги лучше все-таки пока на какое-то время оставить дома, а не гоняться за возможностью заработать какой-то лишний доллар.

Виктор ГЕРАЩЕНКО, экс-председатель Центрального банка РФ



Вопросы, которые мы сегодня обсуждаем, конечно, в первую очередь относятся к Министерству экономического развития и торговли. Я надеюсь, что они в министерстве активно обсуждаются если не в последние недели, то хотя бы дни.

Так вот, мне кажется, что, обсуждая эти вопросы, мы немножко отвлекаемся от основного. Какая все-таки была цель американской операции в Ираке? Политическая или экономическая? Духовная или материальная? Я чисто в силу своего воспитания и образования, полученного в Московском финансовом институте, который теперь называется академией, считаю, что здесь цель все-таки экономическая и материальная.

Проблема Соединенных Штатов состоит в том, что при своем громадном долге, который составляет 33 триллиона долларов, 31,2 триллиона – это внутренний долг, который финансируется частично иностранными инвесторами. США каждый год вынуждены тратить около 70 процентов своего внутреннего валового продукта на погашение основного долга и процентов. Этот ком постоянно растет, начиная с 80-х годов. В условиях того финансового пузыря, который был раздут в силу, видимо, частично объективных, частично субъективных причин, Соединенные Штаты за последние десять лет, когда они прошли громадную техническую и технологическую революции, в то же время столкнулись с кризисом своей экономики, с кризисом более значимым, чем экономика Европы, хотя все взаимозавязано. Естественно перед ними встает вопрос о повышении эффективности работы экономики, эффективности производства реального сектора экономики, естественных услуг. Экономисты в Соединенных Штатах во главе с Линдоном Ларушем, может быть, не находящиеся в фаворе у нынешней или предыдущей администрации, считают, что 60 процентов мирового потребления производства товаров и услуг падает на Соединенные Штаты.

В этих условиях собственная эффективность экономики связана с таким важным компонентом, как энергоносители. И что бы мы ни говорили про себестоимость производства нефти в Соединенных Штатах, будь то в Техасе или на Аляске, у меня нет сомнений, что рано или поздно новые источники энергии придут на замену существующим, исходя даже из экологии, борьбы «зеленых» и кого угодно. Тем не менее это сигнал для всех ответственных правительств мира. Я надеюсь, что и наше правительство, которое всегда проявляло достаточную ответственность, должно найти другие источники. Но в нынешних условиях основная задача – снизить для повышения эффективности цену на энергоносители. И вот таким источником снижения цены на энергоносители для США стала война против Ирака под флагом борьбы с терроризмом. Хотя, как мы знаем, в Латинской Америке много лет существовало достаточно много режимов, которые, может быть, были ничем не лучше саддамовского, но руководство Соединенных Штатов как-то с этим мирилось. Да и сейчас, если исходить из того, откуда в Соединенные Штаты идет наркотиковая чума, – из Колумбии, – Вашингтон заявляет, что якобы он ничего не может поделать с руководством этой страны. Это же, извините, для посетителей детского сада.

Поэтому основной целью Соединенных Штатов было прийти к источникам нефти в Ираке для того, чтобы по существу командовать ценой на нефть. Через ОПЕК, через другие организации это произойдет, несомненно. Хотя я вполне солидарен с теми, кто утверждает, что цены на уровне 18-20 долларов за баррель были бы вполне приемлемы для нашей экономики, для правительства. Но мне кажется, что цель Соединенных Штатов – так или иначе, путем политического давления, политики разделяй и властвуй (мочи французов, придерживай на поводке немцев, поглаживай русских по голове) – опустить цену почти до 10 долларов за баррель. Не сразу, не в один день. Но она будет опущена. И в этих условиях, естественно, для нашей страны, для ответственных людей в экономике, в политике, в правительстве стоит вопрос – что мы должны делать? Да, лесных запасов у нас много, воды тоже. Можно иметь и достаточно энергоресурсов для отопления, если переедем и будем жить за городом. А из дров и воды можно делать и спирт – не обязательно для внутреннего потребления, можно и для автомобилей. Тем не менее, я думаю, что в нынешних условиях требует переосмысления не то, какие просчеты допущены, хотя, я, честно говоря, не вижу, какие у нас были просчеты в линии нашего внешнего поведения.

Для нашей страны важно делать экономические выводы и ориентировать свое производство на рост внутреннего потребления. Я совершенно не верю в какие-либо наши ухищрения, направленные на то, чтобы нас допустили к каким-то будущим инвестициям в Ираке или в каком-то другом нефтегазовом районе.


Александр ГАЛКИН, профессор, академик, доктор исторических наук


Я с интересом выслушал обмен мнениями, но все-таки у меня ощущение, что в нашей дискуссии доминирует преимущественно оптимистический подход. Конечно, оптимизм – вещь полезная, она улучшает и внутреннее состояние, и пищеварение, но все-таки необходимо трезвее взглянуть на ситуацию, связанную с событиями в Ираке. Американцы взяли под контроль иракскую нефть для того, чтобы господствовать на рынке и диктовать цены. Мы еще не знаем, будут ли они повышать, будут ли они понижать, но они держат, в общем-то, руку на кнопке, которая определяет ценообразование сейчас. И они туда никого не пустят. Есть в этих условиях три варианта для нас. Либо махнуть рукой, что здесь тоже как-то прозвучало. Но с точки зрения геополитической, это очень большая потеря для России, потому что это вообще потеря позиций в арабском мире. Либо ползать перед американцами, пытаясь что-то получить, какие-то объедки со стола. Это позорно для России. И самое главное – не даст никакого эффекта. Американцы не любят слабых людей, а уважают тех, кто имеет собственные позиции, кто говорит с ними нормальным, а не просящим голосом.

И, наконец, третье. Попытаться использовать имеющиеся у нас козыри для того, чтобы получить максимум из того, что получить возможно. Вопрос заключается в том, есть ли у нас эти козыри. Они есть. Специалисты знают, что у американцев сейчас возникла очень сложная ситуация с реализацией даже той нефти, которая накоплена в рамках программы «Нефть – в обмен на продовольствие». Дело в том, что крупные международные компании боятся покупать у американцев иракскую нефть. Это совершенно естественно. Потому что война в Ираке с точки зрения международного права была незаконной, а владение американцами нефтяными богатствами, когда до сих пор в Ираке нет легитимного правительства, это воровство. И все-таки международное право существует. Вот и есть опасность: сегодня ты купишь нефть, а завтра тебе предъявят многомиллиардные иски по международным судам. Потом попробуй отбиться от этих исков!

До тех пор, пока не существует легитимного иракского правительства, признанного международной общественностью, до тех пор, пока не отменена резолюция Организации Объединенных Наций относительно существующих ограничений, до тех пор трудности со сбытом иракской нефти неизбежны. И здесь у нас серьезный козырь. Меня, честно говоря, немножко удивляет позиция нашего МИДа. Конечно, чисто формально можно сказать, что санкции могут быть отменены только после того, как будет закрыто досье с вооружением. Но все же прекрасно знают, что никакого вооружения нет. Поэтому, в общем, наша позиция выглядит с точки зрения логики, с точки зрения общественного восприятия, даже с точки зрения юридической неубедительной. А есть же ведь позиция очень серьезная и четкая. Мы должны потребовать сохранения ограничений на продажу иракской нефти до тех пор, пока нет легитимного, признанного международным сообществом правительства, которое должно, естественно, заявить, как всякое новое правительство при смене любой власти, что оно признает существующие долги и все существующие обязательства. Это ведь обычное международное право. Как что-то происходит в любой стране – первое, что делает правительство или новый режим, – оно заявляет, что признает все международные соглашения.

Вот только тогда, только в этих условиях возможна отмена санкций. И она должна быть привязана не к досье, хотя частично это можно использовать, но это очень несерьезный аргумент. Прежде всего надо упирать на создание в Ираке легитимного правительства, признанного международной общественностью и принявшего на себя все обязательства, которые были взяты в свое время иракским правительством. Тогда все остальные проблемы можно будет решать, как сейчас любят говорить, в правовом поле.