Заседание «Меркурий-клуба», посвященное теме «Надежды и тревоги отечественного бизнеса на пороге вступления России в вто»
| Вид материала | Заседание |
- Индикативное планирование путь к созданию общенациональной стратегии без вмешательства, 488.71kb.
- Заседание «Меркурий-клуба», посвященное теме: «Экономические последствия войны в Ираке, 659.93kb.
- Евгений Примаков: для модернизационного рывка России нужна сильная государственная, 167.46kb.
- Алате Российской Федерации состоялась VIII всероссийская конференция представителей, 52.18kb.
- Заседание Международного Ипотечного Клуба (мик), посвященное теме "Ипотека загородных, 65.58kb.
- Статья посвящена вопросам вступления России во Всемирную торговую организация. Россией, 133.64kb.
- «Экономическая безопасность», 569.16kb.
- Председателя Правления «Меркурий-клуба», 201.33kb.
- Председатель Правления «Меркурий-клуба», 13.79kb.
- Лекция: оценка вступления россии во всемирную торговую организацию (вто) с позиции, 55.9kb.
С чем идем в ВТО?
12 мая в Центре международной торговли состоялось заседание «Меркурий-клуба», посвященное теме «Надежды и тревоги отечественного бизнеса на пороге вступления России в ВТО». Вел заседание председатель Правления «Меркурий-клуба», президент ТПП России Евгений Примаков.
Евгений ПРИМАКОВ, президент Торгово-промышленной палаты РФ
Альтернативы вступлению России в ВТО нет. Эта организация определяет правила поведения на мировых рынках, и через страны – ее участницы проходит почти 95 процентов мировой торговли. К таким аргументам в пользу вступления России к ВТО следовало бы добавить: без присоединения к соглашениям ВТО в области наукоемких товаров и прав на интеллектуальную собственность весьма проблематичны преодоление технологического отставания и в перспективе выход России на мировой рынок высоких технологий. Следовательно, без вступления в ВТО не может быть осуществлен жизненно необходимый для страны переход на инновационный путь развития.
Однако нельзя не учитывать, что мы присоединяемся к ВТО в условиях, когда страна переживает ряд острых проблем. Назову некоторые из них, имеющие прямое отношение к присоединению России к ВТО. Это, во-первых, низкие адаптационные возможности, связанные с невысокой мобильностью рабочей силы и капитала. Это, во-вторых, тяжелое состояние ряда отраслей (в частности, сельского хозяйства). Это, в-третьих, значительный объем «серого» и нелегального импорта продовольствия и промышленных потребительских товаров.
С учетом всего этого проводится активная государственная политика РФ, призванная, с одной стороны, преодолеть сопротивление тех зарубежных сил, которые стремятся, руководствуясь различными соображениями, осложнить прием России в ВТО, и, с другой стороны, добиться на переговорном процессе приемлемых условий для российского присоединения.
Но следует констатировать, что сохраняется еще достаточно много несогласованных вопросов, и большинство остающихся разногласий непосредственно затрагивает жизненно важные условия развития России. Это – ограничения на протекционистские меры и господдержку в сельском хозяйстве. Это – снятие преград на внедрение на российский рынок иностранных банков и страховых компаний. Это – допуск на российский рынок транспортных услуг иностранных автоперевозчиков.
Существенно изменить ситуацию к худшему может форсированное вступление в ВТО Украины, которая согласилась на нулевые пошлины по пяти тысячам товарных позиций. Если Украина будет в Едином экономическом пространстве и вступит в ВТО раньше нас, то весь этот беспошлинный импорт свободно польется к нам. И некоторые при этом еще и думают, что Украина, вступив в ВТО, может занять негативную позицию по поводу нашего присоединения, если мы не согласимся на предложенные ею условия. Это несомненно должно учитываться при переговорах, в том числе с Украиной.
Уже говорилось о безальтернативности вступления России в ВТО. В такой ситуации наряду с настойчивой политикой, направленной на получение приемлемых для России условий нахождения в этой организации, особое значение приобретает способность государства погасить те негативные последствия, которые будет испытывать ряд отраслей российской экономики после вступления в ВТО. Понятно, что позитивный эффект от нахождения в ВТО во многом будет зависеть от того, сможет ли государственная политика России обеспечить баланс между открытостью нашей экономики и селективными протекционистскими мерами ее поддержки.
Выборочной поддержки потребует машиностроение, прежде всего, в производстве той продукции, где Россия является крупным потребителем. Уязвимыми окажутся регионы с высокой долей в региональной экономике отраслей, продукция которых конкурирует с импортом. Серьезная государственная поддержка потребуется для производства потребительского сектора – сельского хозяйства и переработки сельхозсырья, а также легкой и местной промышленности.
При этом многие представители российского предпринимательства настаивают на принятии ряда «превентивных мер», способных укрепить позиции российской экономики в целом. Так, участники научно-практической конференции «Химический комплекс РФ в преддверии присоединения России к ВТО» предложили государству усилить регулирующую роль в политике формирования и установления цен и тарифов на продукцию естественных монополий, принять комплекс законодательно-правовых мер для предупреждения и недопущения преднамеренного банкротства предприятий и институтов. На уровне правительства предложено создать бюджет развития для модернизации производственно-технологического потенциала.
Исходя из всего сказанного, первостепенное значение приобретают вопросы, ответы на которые мы надеемся получить в результате нашего обсуждения.
Вопрос первый: что нам надо в оставшееся до присоединения время защищать любой ценой, а где можно пойти на уступки?
Вопрос второй: что следует прорабатывать уже сегодня правительству с представителями всех слоев предпринимательства для защиты интересов отечественного бизнеса в рамках ВТО с использованием практики его нынешних участников?
Понятно, что позиция отдельных секторов бизнеса по этим вопросам разная. Но нужна консолидированная позиция, которая должна быть доведена до руководства страны.
Максим МЕДВЕДКОВ, директор департамента торговых переговоров Министерства экономического развития и торговли Российской Федерации, глава российской делегации на переговорах о вступлении России в ВТО
Мы ведем переговоры 11 лет и сейчас постепенно подходим к точке принятия решения. Подходим мы к этой точке со следующими результатами.
В 2004 году вклад экспорта в прирост ВВП составил 6,5 процента. Он был в шесть раз больше вклада в предприятия внутреннего сектора. 60 процентов – вклад экспорта в наше металлургическое производство, 75 процентов – в производство удобрений, 35 процентов – в химию, 12 процентов – в производство автомобилей. От 30 до 50 процентов производства товаров энергетической группы идет на экспорт. С этим связана занятость, доходы в бюджеты федерации, в бюджеты регионов, уровень жизни наших граждан.
Эти цифры лишь подтверждают давно известный факт, что российская экономика серьезно интегрируется в мировые рынки, ее развитие во многом зависит от условий мировой торговли.
Россия по итогам десятилетия (с 1995 по 2005 год) занимает второе после Китая место среди наиболее дискриминированных государств мира.
Против России применяется на сегодняшний день 103 ограничения в 46 странах ВТО. Прямой ущерб для наших предприятий оценивается как минимум в 2 млрд долларов ежегодно.
Следует отметить, что чем выше добавленная стоимость наших экспортных товаров, тем чаще вводятся ограничения на их экспорт. Таким образом, мы не можем говорить о серьезных изменениях в структуре нашего экспорта.
Интересы основных игроков в ВТО часто не совпадают с нашими. Вы знаете, что сейчас идет новый раунд торговых переговоров, и он должен закончиться на следующий год. Новые правила, в частности, в сельском хозяйстве, могут оказаться для нас крайне трудными. Нельзя исключать, что через полтора-два года нам придется платить за присоединение к ВТО намного больше, чем сейчас. В ВТО делают деньги, и пока делают без нас, и мы системно проигрываем в мировой конкурентной борьбе. Есть, конечно, другая сторона вопроса: а сколько нам нужно заплатить, чтобы получить право эти деньги делить?
Сегодня мы завершили переговоры со странами, на долю которых приходится более 85 процентов российской внешней торговли. Таким образом, структура цены нашего входного билета в ВТО уже сформирована. Мы примерно знаем, на каких условиях мы присоединимся, и эта структура вряд ли уже изменится.
Начну с законодательства. В последние год-два мы уже живем среди ВТО. Все необходимые законы приняты – это Таможенный кодекс, Закон технического регулирования и десятки других. И мы видим, что наша экономика от этого только выигрывает. На следующий день после присоединения ничего не изменится: система правил останется та же.
Действительно, на столе переговоров остается ряд требований, которые выходят за рамки ВТО. По-прежнему эти требования касаются, например, цен на газ. Некоторые партнеры требуют от нас сделать одинаковыми цены на газ, продаваемый внутри России и на экспорт.
У наших партнеров действительно есть право требовать соответствующих уступок, но у нас есть точно такое же право их не делать. Если наша позиция остается неизменной в сферах, которые выходят за рамки ВТО и где у нас еще не завершены реформы, обязательства в этом процессе мы убрать не сможем, и партнеры об этом узнают.
Второй большой компонент присоединения – это доступ на рынки товаров. Многие опасаются снижения импортного тарифа. Я вам приведу некоторые цифры по результатам наших переговоров, которые иллюстрируют, что серьезного ощутимого снижения тарифов не будет.
Во-первых, ни одна ставка пошлин действующего тарифа не снизится в первый год присоединения к ВТО.
Во-вторых, снижаться пошлины будут только на те товары, где нам не угрожают проблемы с возможным ростом импорта, где это необходимо. Это касается отсутствующего в России сырья, технологического оборудования, где выгодно снижение пошлин.
В целом среди взвешенной ставки тарифы на промышленные товары после присоединения к ВТО снизятся примерно на 25 процентов по сравнению с существующим уровнем.
Я напомню, что за последние 7-8 лет ставка снизилась на 40 процентов без ВТО. Правительство решило, что нам невыгодно поддерживать протекционистский высокий тариф. Переходный период, о котором мы договорились, будет длиться от 2 до 5-7 лет в зависимости от чувствительности того или иного сектора экономики. После истечения этих периодов тарифная защита нашего рынка будет почти в два раза выше, чем в ЕС и США, и в полтора раза выше, чем уровень тарифа в тех странах, которые недавно присоединились к ВТО и присоединяются сейчас. В нашем тарифе практически не будет ставок ниже 5 процентов.
Что касается сельхозтоваров, то существующий уровень тарифной защиты не будет снижен ни по одному базовому продукту. Я хочу еще раз подчеркнуть, что опасение наших аграрных производителей известны, поэтому здесь наша позиция была жесткой с самого начала. Мы сможем повысить тарифы на некоторые товары с момента присоединения, но в течение переходных периодов, а после на все базовые товары они останутся на существующем уровне.
Что касается услуг, мы сохраним возможность применения мер регулирования доступа иностранных поставщиков. Это относится к примерно 100 секторам из 150. Сейчас мы ограничиваем доступ иностранных компаний в 80 секторов. Есть у нас достаточно большой запас и маневры для регулирования соответствующих секторов услуг. Это касается финансовых и транспортных услуг и многих других.
В течение ряда лет на нас давили государства европейского сообщества, Япония, Южная Корея и другие страны по пошлинам на автомобили. Они требовали пошлину 5 процентов, наши производители говорили о том, что меньше 35 процентов мы не должны фиксировать в наших обязательствах, поскольку любая цифра ниже не обеспечит инвестиционные привлекательности российского автопрома. В результате мы нашли «золотую» середину и уже видим, что после завершения переговоров по автомобильной проблематике у нас появился ряд крупных инвесторов, которые еще два-три года назад не думали выходить в Россию. Поэтому протекционизм нужен, но он нужен в разумных пределах. Совершенно очевидно, что присоединение России к ВТО станет мощным катализатором инвестиционного роста в России. Это происходит в Китае сейчас, и совершенно очевидно, что это будет и в России.
Остановлюсь еще раз на сельском хозяйстве. Для ВТО это, действительно, очень болезненная тема, и правила игры там сложные, жесткие. Однако протекционизм и здесь далеко не обязателен. Приведу несколько цифр.
При неизменном уровне тарифной защиты в России с 1999 года доля импорта в потреблении сократилась с 25 процентов до 11 в 2004 году. Значит, тариф у нас не менялся, и он был стабильным, но импорт падал. С другой стороны, по данным Всемирной торговой организации, в 2003 году Россия стала крупным экспортером продовольствия: разделила седьмое и восьмое места с Новой Зеландией, Мексикой, Чили и Индией. Для нас, для развития сельского хозяйства условия доступа на внешние рынки крайне важны.
Мы никогда не сможем соревноваться с ЕС по объемам бюджетной поддержки сельского хозяйства. Совершенно очевидно и то, что субсидированный экспорт из ЕС в Россию, действительно, серьезно подрывает наш рынок. Участие в ВТО даст нам реальную возможность бороться как минимум за равные конкурентные условия на мировых продовольственных рынках, где мы выступаем одновременно как импортер и как крупный экспортер.
Несколько слов о макроэкономических последствиях присоединения. Их достаточно много. Всемирный банк прогнозирует, что через 2-3 года после присоединения к ВТО мы будем дополнительно ежегодно получать около 19 млрд американских долларов. При самом худшем сценарии присоединения к ВТО (это уже наши внутренние расчеты) его негативные последствия будут находиться в пределах половины процента роста ВВП, то есть в пределах статистической ошибки, исходя из существующих характеристик переговорного пакета. Я думаю, что до худшего сценария присоединения мы не дойдем.
Таким образом, мы исходим из того, что формируемый переговорный пакет для России позитивен. Членство в ВТО не имеет альтернативы и это признано подавляющим большинством участников общественной дискуссии. Если так, то в наших интересах завершить формирование этого пакета и весь процесс присоединения к ВТО в кратчайшие сроки.
В декабре этого года у нас есть хороший шанс завершить процесс переговоров на понятных условиях, о которых я вам рассказал. Мы исходим из того, что нельзя вечно гнаться за уходящим поездом. Ситуация в 2006 году может серьезнейшим образом измениться. В ВТО могут появиться новые правила игры, которые разрабатываются без нас, почти наверняка появятся новые члены, в том числе и Украина. Это означает, что появятся и новые требования к России. Соответственно это приведет к удорожанию входного билета. Я думаю, что момент, связанный со временем присоединения, должен стать одним из ключевых. Нам нужно представлять, что в оставшееся время мы можем сделать для того, чтобы присоединение прошло гладко и с пользой для всех экономических операторов страны.
Виктор ЛИВАНОВ, генеральный директор ОАО «Авиационный комплекс им. Ильюшина»
Какие сектора экономики и отрасли промышленности могут оказаться в наиболее уязвимом положении после присоединения России к ВТО? По-нашему мнению, к таким отраслям в настоящее время относится авиационная промышленность.
Мы понимаем, что альтернативы вступления в ВТО нет, вступать стране надо. Но, чтобы Россия подписала соглашение о торговле гражданскими самолетами (оно стоит несколько отдельно), необходимо как минимум создать равные конкурентные условия для производителя отечественной авиационной техники и зарубежных конкурентов.
Я остановлюсь только на двух направлениях. Первое – это доступность к разумному капиталу, если говорить простыми словами, дешевому и длинному, и второе – повышение эффективности нашей отрасли.
Что касается доступности к разумному капиталу, то, стоит посмотреть соглашение по торговле гражданскими самолетами. Там сказано, что прямая правительственная поддержка разработки программ выпуска новых гражданских самолетов не должна превышать 25 процентов суммарных расходов на разработку указанной программы, подсчитанной на момент принятия обязательств. К тому же выплата сумм по этой поддержке устанавливалась не ниже, чем ставка правительственных кредитов на период не более 17 лет с момента первой выплаты.
Это о чем говорит? Что даже в правилах ВТО сегодня записано, что производители авиационной техники на Западе (наши конкуренты) имеют право получать прямую государственную поддержку в размере не более 33 процентов от стоимости разработки любой программы. Там также записаны те самые «17 лет с момента первой выплаты», а на разработку самолета идет не менее 5–7 лет. Выплаты же начинаются с коммерческих продаж, то есть на период 22–25 лет, и соответственно на поставку не выше правительственных кредитов.
Это означает, что, предположим, программа создания самолета нового «Аэробуса» А-380 оценивается, по нашим сведениям, в 12 млрд долларов, значит, правительства стран Европы уже оказали прямую финансовую поддержку этой программе в размере не менее 4 млрд долларов.
Тогда стоит вопрос: а готово ли наше правительство предоставить нам, производителям российской авиационной техники, такие же условия? Вам прекрасно известно, что западные производители самолетов постоянно используют эту поддержку, и правительства им ее оказывают, так как понимают, что авиационная промышленность – это очень капиталоемкая отрасль с длительными сроками отдачи. Даже само соглашение ВТО как бы позволяет это делать. Это первое.
Второе. Формирование капитала и привлечение средств в лизинговых компаниях на условиях, доступных западным лизинговым компаниям. Лизинг – это один из инструментов продаж, и самый эффективный, то есть на 12-15 лет при 5-6 процентах годовых – иначе лизинг не работает. Это мы тоже четко должны понимать.
Третье. Государственное финансирование. Давайте честно будем говорить о том, что сегодня в мире, в Соединенных Штатах, в Европе, например, через такое агентство, как НАСА государством финансируется 100 процентов разработок. НАСА – это государственная структура, и производители самолетов, в частности «Боинг», пользуются этими разработками.
Четвертое. Дофинансирование фирм производителей гражданских самолетов через военные бюджеты своих стран. Правительства стран, которые заинтересованы в сохранении собственной авиационной промышленности и ее конкурентоспособности, то есть Соединенные Штаты, объединенная Европа, Китай, Индия, сплошь и рядом делают это даже в нарушение норм ВТО. Вот пример. Когда резко упала продажа «Боинга» после 11 сентября 2001 года, что сделало правительство Соединенных Штатов? Заказало, поверьте нам, специалистам, сотни не нужных военных самолетов, чтобы поддержать компанию «Боинг». Вот это и называется диверсификацией, в том числе поддержка со стороны государства.
Вы прекрасно знаете о бесконечных спорах «Аэробуса» и «Боинга» – кто больше и правильнее в рамках ВТО пользуется государственной поддержкой. Они идут и в настоящее время, в том числе и по программе самолета А-350 – новой разработке, которую сейчас планирует «Аэробус».
В настоящее время в разработанной Минпромэнерго стратегии развития авиапромышленности России до 2015 года заложены основы того, что я перечислил.
Но будет ли это выполнено? Если это будет выполнено, то тогда по этому показателю по доступности капитала авиационная промышленность к 2015 году будет готова к тому, чтобы подписать соглашение по торговле гражданской авиацией. Второе – о повышении эффективности, а значит о конкурентоспособности нашей отрасли. Общей закономерностью для всех стран, вступивших в ВТО, является рост экспорта в тех отраслях, где эффективность производства выше, чем у зарубежных конкурентов, и импорта в тех отраслях, где эффективность национальной промышленности ниже.
Мы должны сегодня, к сожалению, признать, что эффективность авиационной промышленности достаточно низкая. Следовательно, одна из главных задач – повышать эффективность отрасли. А если говорить прямо, полностью ее перестраивать. Мы потеряли, к сожалению, уже лет 15-17, теперь надо наверстывать.
22 февраля 2005 года на заседании Президиума Государственного Совета под председательством Президента Российской Федерации было принято решение о создании объединенной авиастроительной компании в России. Концепция создания объединенной компании как раз подразумевает, что создание самой компании – это не самоцель, а инструмент повышения эффективности работы всей нашей авиационной отрасли.
Я позволю себе еще раз коротко обозначить основные, «краеугольные» камни этой концепции, которая была поддержана на Президиуме Госсовета. Это выбор ограниченного и оптимального с точки зрения рыночных перспектив продуктового ряда как гражданских, так и военных самолетов, это реструктуризация промышленности с точки зрения специализации и кооперации с выводом излишних активов, это постепенное вхождение в международную кооперацию и это государственное частное партнерство как в части владения активами отрасли, так и в части ее финансирования. Это кропотливая и тяжелая работа, требующая серьезных капиталовложений и политической воли.
Я напомню, что «Аэробус» и «Эди» шли по этому пути более 25 лет. Но они прошли этот путь, прошла его и Европа. Сейчас по этому пути идут Индия и Китай, которые вкладывают ежегодно сотни миллионов долларов в техническое перевооружение своих авиационных отраслей.
Готова ли наша страна проявить эти качества, то есть вкладывать капитал и политическую волю, чтобы повысить эффективность отрасли? Если – «да», то с учетом сложности этих процессов можно достичь конкурентоспособного уровня отрасли, по нашим расчетам, к 2012–2015 годам. Итак, вывод: вступлению России в ВТО альтернатив нет, но подписание соглашения в области торговли гражданской авиацией возможно к 2015 году, если мы хотим вообще сохранить авиапромышленность как отрасль. Следовательно, надо сохранить уровень тарифа на ввоз иностранных воздушных судов для этого периода и одновременно с этим, что чрезвычайно важно для повышения конкурентоспособности, снижать, а по ряду позиций вообще отменить все тарифы на иностранные комплектующие.
Давид ЯКОБАШВИЛИ, председатель совета директоров ОАО «Вимм-Билль-Данн Продукты Питания»
Так как я представляю перерабатывающую промышленность и сельское хозяйство, я бы хотел обратить внимание на несколько вещей.
Конечно, главный момент – вступление России в ВТО. Это позитивный и великий шаг для России. Огромную роль здесь сыграла группа под руководством Максима Медведкова, то, что они сделали, и то, что делается.
С другой стороны, я хотел бы посмотреть на сельское хозяйство как на предмет стратегической важности для России – это то же самое оружие, которое в случае чего может подвести. Сельское хозяйство сегодня находится в плачевном состоянии, и надо на это обратить внимание. Мы не конкурентны на рынке. Сегодня производство молока обходится в 36 американских центов. Примерно столько же, во сколько обходится немецкому фермеру, но немецкий фермер в дополнение к этой цене, если он хочет экспортировать свою продукцию, получает порядка двух евро каждый день за одну свою корову. Он также защищен определенным образом квотами, и весь европейский рынок защищен. Американский фермер в данной ситуации имеет не субсидии, а определенную защиту: если он произвел больше продукции, чем ему надо было по квоте, то государство по коммерческим ценам выкупает у него его продукцию.
Как обстоят дела в России? Молочное стадо сократилось в три раза и сокращается с каждым годом. В позапрошлом году сократилось на 6,7–6,8 процента. Правда, сокращение по производству молока чуть-чуть меньше, чем само молочное стадо (4,6 процента). Если мы будем идти такими темпами и сокращать наше стадо, то мы не будем конкурентоспособными, и легко произойдет замещение на нашем рынке нашей продукции иностранной. Почему? Потребление молочной продукции в Советском Союзе составляло 370–380 кг на человека – так же, как сегодня в развитых европейских странах. Сегодня Франция потребляет 430 кг, а Россия – 220–210 кг на человека. Если взять производство мяса, то 80 процентов говядины (я получил информацию от Министерства сельского хозяйства) сегодня завозится, 60 процентов свинины также завозится. Поступила такая информация, что Соединенные Штаты Америки планируют к 2015 году в Россию завезти около 1,5 миллиона тонн птицы. Значит, они рассчитывают на то, что почти вся птица будет в России завозная, так как мы ее потребляем 2 миллиона тонн.
Чем объясняет Франция свои субсидии фермерам? Она объясняет тем, что если они прекращают субсидировать своих фермеров, они выходят на дороги, проводят забастовки. Французы разводят руками: «Как же не помочь нашим фермерам, если они перекрывают дороги и бастуют?».
Как же мы будем стимулировать российского фермера, когда сегодня на полях некому работать, потому что молодежь уезжает из села, остаются только старики. Вопрос размежевания земли стоит очень остро, потому что огромное количество крестьян сегодня не знает, где их кусок земли. Они имеют кусок на бумаге в виде паев в размере от 4 до 20 гектаров земли, но они не знают, где на тысячагектарном участке земли находится их небольшой участок, который они могут обрабатывать.
Конечно, это не во всей России. Но возникает другая проблема: а где взять деньги на новую технику, потому что старая полностью пришла в упадок? Кредитные ставки, которые сегодня существуют, немыслимы. Платить до 15 процентов годовых, покупать оборудование и вкладывать в сельское хозяйство, которое дает в лучшем случае 6 процентов годовых, это нелепо. Такие крупные компании, как «Дрейфус» и «Глинкор», сегодня не вкладывают в наше сельское хозяйство, но они охотно вкладывают в элеваторы, в мукомольные заводы. Элеваторы сегодня находятся в руках больших компаний, которые их скупают и держат эти средства производства и эти жилы всего сельского хозяйства в своих руках. В случае надобности в будущем это можно использовать в своих интересах. Однако никто не обращает внимания на то, что саму землю надо обрабатывать. 19 миллионов гектаров Черноземья сегодня не обрабатываются и поросли бурьяном.
Есть, конечно, и хорошие примеры. В городе Димитрове при участии американских партнеров налажено производство молочной продукции. Так же и в Новосибирске, куда американские энтузиасты приезжают и стараются поделиться опытом. Это очень позитивно. Но если государство само не будет помогать сельскому хозяйству, то в ближайшее время мы можем оказаться у разбитого корыта. Хотя мои друзья из РСПП говорят, что, когда решится вопрос свободного оборота земли, все придет на «круги своя». Может быть. Но когда это случится – вот вопрос? Это основное, что сегодня нас сдерживает. Вопрос ипотеки: как можно воспользоваться этой землей, чтобы ее заложить, чтобы купить средства производства и т.д.?
Теперь о зерне. В Советском Союзе мы производили более 150 миллионов тонн зерна и еще закупали порядка 11-12 миллионов тонн на Западе. И этого нам все равно не хватало. Сегодня мы производим 72 миллиона тонн и ходим радостные и довольные от того, что мы самодостаточны. А за счет чего мы самодостаточны? Потому что мы сократили крупный рогатый скот. Конечно, кушаем мы то же самое: по объемам зерна потребление то же самое. К сожалению, этого не скажешь о самом производстве. Я обеими руками приветствую вступление России в ВТО. Мы надеемся на то, что своими силами как-то сможем сдержать рост цены на молоко и будем как-то конкурентоспособны на западном рынке. Это возможность доступа к средствам производства, машиностроения и технологиям, которые мы можем завозить в Россию. Нам будет легче это делать и также делиться опытом и работать на Западе. Мы будем восприниматься уже как равноправные конкурентные партнеры и сможем выходить со своими идеями и технологиями на Запад, а следовательно, приносить пользу России.