Содержание раздел Вопросы публичного права Абакумова М. Г

Вид материала

Документы

Содержание Гармоза А.П. Голубева Л.Ю. Стебенева Е.В. Раздел 4. Вопросы земельного права Васильчук Ю.В. Раздел 3. Вопросы образования и методики преподавания Раздел 5. Обзоры научных мероприятий Соотношение нравственности О некоторых проблемах применения меры пресечения в виде заключения под стражу Вариативность структуры органов местного самоуправления Д.Ю. Белоусов К вопросу о регрессной ответственности должностных лиц Требование о национальности инвестора Национальность инвесторов-физических лиц Национальность инвесторов – юридических лиц Принцип справедливости как элемент Правовой иммунитет в российском конституционном праве Значение заключения эксперта в гражданском судопроизводстве Противодействие коррупционным проявлениям в органах внутренних дел россии Эффективность использования «телефона доверия» в общественной приемной, созданной ... Полное содержание

Подобный материал:

• Курс, д/о Понятие и система международного публичного права. Специфика и функции международного, 105.81kb.
• Программа курса «Международное право» Тема 1 Понятие, сущность и особенности современного, 228.78kb.
• Курс з/о Понятие и сущность международного публичного права. Особенности и отличия, 69.52kb.
• Концепция частного и публичного права в юридической науке. Возникновение и развитие, 38.82kb.
• «Правовые вопросы эффективного использования земельных ресурсов Тверской области», 3880.22kb.
• Содержание раздел Общие вопросы права и другие актуальные проблемы Берзин, 12938.71kb.
• Тема Понятие, принципы и система, 472.12kb.
• Реферат: Общие аспекты Международного Частного Права Содержание, 168.18kb.
• Содержание программы курса (за 2-й год обучения) Раздел VII. Общие положения об обязательствах, 2874.92kb.
• Николаевский комплекс Европейская организация публичного права приглашает, 56.85kb.

СОДЕРЖАНИЕ


Раздел 1. Вопросы публичного права


Абакумова М.Г. Соотношение нравственности и беспристрастности судей при рассмотрении гражданских дел................................................................4

Анисимова О.А., Харитошкин В.В. О некоторых проблемах применения меры пресечения в виде заключения под стражу........................................11

Антонова Н.А. Вариативность структуры органов местного самоуправления.............................................................................................17

Белоусов Д.Ю. К вопросу о регрессной ответственности должностных лиц.................................................................................................................23

Гармоза А.П. Требование о национальности инвестора при определении компетенции арбитража на основании международных инвестиционных соглашений....................................................................................................28

Гегамов А.Р. Принцип справедливости как элемент в уголовно-правовом механизме назначения наказания.................................................................38

Голубева Л.Ю. Правовой иммунитет в российском конституционном праве..............................................................................................................47

Григорьев А.Н. Значение заключения эксперта в гражданском судопроизводстве...........................................................................................49

Стебенева Е.В. Противодействие коррупционным проявлениям в органах внутренних дел России..................................................................................55


Раздел 2. Вопросы гражданского и семейного права


Алчина С.А. Эффективность использования «телефона доверия» в общественной приемной, созданной на базе ФБУ МРУИИ № 1 УФСИН России по Тверской области..........................................................................62

Ежов Д.С. Субъекты патентных правоотношений в КНР.............................65

Ковалева Е.В. Нравственные основы общения ребенка с родителями, отбывающими наказания в виде лишения свободы......................................82

Ковалева М.Л. Наделение субъектов семейных правоотношений преимущественными правами как особенность метода семейно-правового регулирования...............................................................................................85

Кычина О.А. Проблемы возврата арендованного имущества арендодателю................................................................................................92


Раздел 4. Вопросы земельного права


Анисимов А.П., Нарушкевич С.В. Право постоянного (бессрочного) пользования земельными участками: дискуссионные вопросы.....................96

Васильчук Ю.В. Предоставление земельных участков для строительства хозяйственных и иных объектов: основы правового регулирования..............................................................................................104

Текеев М.Ш. Некоторые вопросы ответственности за неуплату земельного налога в России на современном этапе.......................................................113


Раздел 3. Вопросы образования и методики преподавания


Карайгушиев М.К. Особенности взаимодействия системы военного образования с гражданскими высшими учебными заведениями.................119

Морева Р.Б. Методы преподавания юридических дисциплин в высших учебных заведениях России: традиции и инновации..................................128


Раздел 5. Обзоры научных мероприятий


Обзор конференции Московской государственной юридической академии имени О.Е. Кутафина «Концепция совершенствования законодательства в сфере рыночной экономики»...........................................................................................132


Обзор круглого стола юридического факультета Тверского государственного университета «Теоретические и практические проблемы защиты прав на результаты интеллектуальной деятельности»......................................................................................134


Обзор круглого стола «Реформирование и развитие системы законодательства о государственной службе»...............................140


Раздел 1. Вопросы публичного права


М.Г. Абакумова ^


СООТНОШЕНИЕ НРАВСТВЕННОСТИ

И БЕСПРИСТРАСТНОСТИ СУДЕЙ ПРИ РАССМОТРЕНИИ ГРАЖДАНСКИХ ДЕЛ


Международные правовые акты в области правосудия закрепляют требования беспристрастности и нравственности, предъявляемые к личности и деятельности судей, в качестве признанных международных стандартов.

Праву на справедливое и публичное разбирательство дела в разумный срок независимым и беспристрастным судом, созданным на основании закона, закрепленному пунктом 1 статьи 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, должна корреспондировать обязанность государства создавать и поддерживать такую судебную систему, в которой судьи отвечают критериям независимости, беспристрастности, компетентности и способны эффективно осуществлять свои полномочия¹.

В Бангалорских принципах поведения судей в сфере правосудия в ряду качеств судьи, способствующих укреплению доверия общества к судебной власти и имеющих первостепенное значение для поддержания ее независимости, называют беспристрастность, честность, соответствие установленным стандартам компетентности, поведения и добросовестности.²

Основные принципы независимости судебных органов³ и Европейская хартия о статусе судей (Лиссабон, 10 июля 1998 г.), указывая на необходимость иметь высокие моральные качества и способности, закрепляют обязанность судей вести себя таким образом, чтобы обеспечить уважение к своей должности и сохранить беспристрастность и независимость судебных органов, и предписывают воздерживаться от поступков, действий или высказываний, способных поколебать уверенность в их беспристрастности или независимости.

Следуя международным рекомендациям, российский законодатель закрепил в Законе РФ «О статусе судей в Российской Федерации» требования и процедуры, обеспечивающие авторитет судебной власти, достоинство судьи и уверенность в его объективности, справедливости и беспристрастности.

Как указал Конституционный Суд РФ, федеральный законодатель должен предъявлять к судьям как носителям судебной власти особые квалификационные и иные требования, в том числе морально-этические и нравственные, и, следовательно, устанавливать такой порядок формирования судейского корпуса, который обеспечивал бы отбор кандидатов, отвечающих этим требованиям¹.

Необходимость обеспечения беспристрастности и нравственности в их неразрывном единстве в деятельности судей подчеркивается и российским судебным сообществом в Кодексе судейской этики.

Беспристрастность судей трактуется ЕСПЧ как «отсутствие предубеждения или предвзятости», причем первый элемент связан со «стремлением установить личное убеждение судьи по данному делу», а во второй – с «определением того, предоставил ли он достаточные гарантии, с тем, чтобы исключить любое незаконное сомнение в этом отношении»².

Следование требованиям нравственности является необходимым условием для беспристрастного рассмотрения судей гражданских дел в тех случаях, когда эти требования находят свое выражение в виде прямых предписаний процессуального закона.

К таким предписаниям, обусловленным необходимостью сохранить объективность и равное отношение к сторонам в гражданском процессе, относится прежде всего запрет участвовать в рассмотрении дела судье, если он является родственником или свойственником кого-либо из лиц, участвующих в деле, либо их представителей (п.2 ч.1 ст. 16 ГПК РФ). Судье следует установить истину по делу, обеспечить защиту нарушенных или оспариваемых прав и законных интересов для достижения справедливости. При участии в гражданском процессе родственников или свойственников, ГПК РФ принимает во внимание отношения и чувства, связывающие между собой людей, один из которых выступает в роли судьи поступков других. Не зависимо от того, желает ли родственник, выступающий судьей, вынести судебное решение в интересах членов своей семьи, участвующих в деле, или наоборот - в интересах другой стороны, вмешательство личных привязанностей, симпатий и антипатий арбитра в процесс осуществления правосудия не согласуется с основной его сущностью – справедливого и объективного разрешения споров. Следует учитывать, что беспристрастность судьи также должна быть объективно поставлена под сомнение, если у судьи или его родственников есть правовые обязательства перед кем-либо из лиц, участвующих в деле, их представителей, либо лица, участвующие в деле имеют правовые обязательства перед судьей либо его родственниками.

Законодатель, закрепляя основания для отвода судей и указывая на недопустимость повторного участия судьи в рассмотрении дела (ст. 16-17 ГПК РФ), для обеспечения беспристрастного рассмотрения гражданских дел учел повышенные нравственные требования, предъявляемые к судьям. Разрешая вопросы, в которых сталкиваются противоположные интересы, судья не должен быть заведомо заинтересован в удовлетворении требований одной из сторон, в противном случае теряется весь смысл правосудия.

В большинстве случаев нравственные требования, предъявляемые к судьям при рассмотрении гражданских дел, выходят за сферу регламентации права и основываются не на императивном предписании закона, а на нравственной чуткости судьи, на внутреннем стремлении быть справедливым. Для таких случаев не могут быть установлены какие-либо обязательные нормы и правила, нравственность в этом случае должна вноситься в способы осуществления справедливости ¹. К ним относится и обращение судьи с лицами, участвующими в деле, и корректная постановка вопросов в судебном заседании, и речь судьи, и взаимодействие с другими судьями при коллегиальном рассмотрении дела, и др.

В таких случаях процессуальная деятельность судьи должна соответствовать требованиям, закрепленным в общем виде в Кодексе судейской этики, т.е. судья должен проявлять честность, добросовестность, сохранять личное достоинство, дорожить своей честью, добросовестно исполнять свои профессиональные обязанности, быть терпимым, вежливым, тактичным и уважительным в отношении участников судебного разбирательства и требовать аналогичного поведения от всех лиц, участвующих в судопроизводстве, и т.д.

В отношении последнего требования некоторые исследователи уточняют, что «долг судьи создать такую нравственную атмосферу в судебном заседании, которая исключала бы элементы безнравственного поведения его участников. Тот из участников процесса, который допустил подобное, должен принести соответствующие извинения в подходящей форме и обстановке»².

Учитывая, что перечисленные понятия являются сугубо оценочными, необходимо, чтобы соблюдение указанных нравственных требований заключалось в сознательной и беспристрастной постановке судьей себя на место лица, участвующего в деле, в каждом данном случае и воздержании от того, чтобы сделать его средством для достижения посторонних и своих личных целей.¹

В перечисленных нравственных установках выражается субъективный критерий беспристрастности судей, о котором в большинстве случаев можно судить лишь по внешним признакам его выражения. Учитывая тот факт, что субъективная беспристрастность является неотъемлемым компонентом внутренних качеств судьи, важным для ее обеспечения является положение Кодекса судейской этики о том, что высокие моральные качества должны соблюдаться и вне службы судьи. Внеслужебная деятельность судей не должна вызывать сомнения в его порядочности и честности, в связи с чем судья должен избегать любых личных связей, которые могут причинить ущерб репутации, затронуть его честь и достоинство и одновременно должен воздерживаться от финансовых и деловых связей, могущих поставить под сомнение его беспристрастность или повлиять на исполнение им профессиональных обязанностей.

При обеспечении беспристрастности соблюдение нравственных требований судьей в гражданском процессе имеет особое значение в тех случаях, когда ГПК РФ допускает применение судейского усмотрения. Именно наличие свободы усмотрения суда позволяет в определенной степени устранить неправомерные влияние, давление, угрозы или вмешательства в решение соответствующих процессуальных вопросов и обеспечить беспристрастность судей в принятии таких решений.

Говоря о пределах судейского усмотрения, А.В. Молотов отмечает, что в науке выделяются два типа ограничений судейского усмотрения: процедурные (связывающие судью в отношении способа, посредством которого производится выбор между имеющимися вариантами решений, иначе - требование справедливости судейского усмотрения) и материальные (связывающие судью в отношении доводов, которые он принимает во внимание, т.е. требование разумности)². Представляется, что в первом случае – при выборе варианта поведения – в качестве фактора, устанавливающего границы широты судейского усмотрения, прежде всего должны выступают нравственные требования к судье как независимому и беспристрастному арбитру.

При решении вопросов, прямо не урегулированных ГПК РФ, о назначении закрытого судебного заседания, о привлечении в дело законных представителей несовершеннолетних истцов, соответчиков и третьих лиц, не заявляющих самостоятельных требований, о замене ненадлежащего ответчика, при избрании конкретной меры обеспечения иска, при разрешении отводов и самоотводов, при установлении и продлении процессуальных сроков судье следует выбирать тот или иной вариант поведения, опираясь на обстоятельства дела, прислушиваясь к голосу морали, совести и стремясь к справедливому разрешению гражданского дела.

Особо важным представляется влияние нравственных соображений при оценке доказательств и решении вопроса о возможности применении аналогии закона или аналогии права. В первом случае суд призван прилагать «все силы ума и совести, знания и опыта, чтобы постигнуть житейскую и юридическую правду дела»¹, во втором речь идет о восполнении пробела правового регулирования отношений, то есть решается вопрос не только правоприменения, но и в некотором роде «судебного правотворчества».

Говоря о нравственных требованиях, предъявляемых к поведению судьи правовыми нормами, необходимо учитывать и историческую эпоху, которая в значительной степени диктует нравственные ориентиры и ценности. В условиях состязательного судебного процесса особенностью соблюдения беспристрастности судьи при рассмотрении гражданских дел является требование обеспечить соблюдение процессуального равноправия сторон, достижения объективной истины по делу, диспозитивности, гласности судебного разбирательства.

Вместе с этим судебная деятельность предполагает и определенную рефлексию, «способность прислушиваться не только к голосу разума, но и к предстательству сердца»² - то, что Гегель называет понятием Moralität или субъективная нравственность.³ Таким образом, высокие моральные качества судьи должны проявляться не только в знаниях, умениях, поведении, но и в его внутренних, личных качествах и характере.

Таким образом, требования нравственности находятся в неразрывной связи с беспристрастностью судей и, в конечном итоге, являются ее основой и призваны обеспечить последнюю для соблюдения права каждого человека на справедливое судебное разбирательство.

Вместе с тем в условиях состязательного процесса в практике рассмотрения гражданских дел не исключены случаи, когда следование требованиям нравственности подвигает судью отступить от неукоснительного соблюдения требования беспристрастности. Речь идет, прежде всего, об обеспечении процессуального равенства сторон при рассмотрении гражданских дел.

Предоставляя сторонам равные процессуальные возможности для защиты и представления своей позиции по делу в суде, законодатель при этом не обязуется обеспечить равенство их материальных условий. В связи с этим при рассмотрении гражданских дел у судьи зачастую возникают непреднамеренные симпатии или антипатии, связанные с нравственным чувством долга встать на защиту более слабой, уязвимой стороны. Такие ситуации могут быть вызваны как профессиональным и количественным представительством сторон в суде (бедная пенсионерка против зажиточного бизнесмена, неграмотный сельский житель против трех профессиональных представителей юридической компании), так и с категориями рассмотрения дел (так, в отношении споров, связанных с защитой прав потребителей, к последним, как правило, относятся более снисходительно). Допустимы ли некоторая помощь, подсказки судей при сборе доказательств по делу и совершении процессуальных действий таким «слабым сторонам» или судья должен твердо стоять на непредвзятости и формальном соблюдении требований процессуального закона при рассмотрении дел?

Представляется, что беспристрастность не должна означать безразличия судей. Но это небезразличие должно проявляться не в предоставлении преимуществ какой-либо стороне процесса, а в стремлении разрешить дело в соответствии с требованиями справедливости, чтобы непредвзятый судья получал моральное удовлетворение от каждого справедливо вынесенного решения.

В ряде случаев сам процессуальный закон предоставляет судье право идти на некоторые «уступки» более «слабой стороне». Так, суд принимает решение по заявленным истцом требованиям, но может выйти за пределы заявленных требований в случае, предусмотренных федеральным законом (ч.3 ст. 196 ГПК РФ), а при рассмотрении и разрешении дел, возникших из публичных правоотношений, суд не связан основаниями и доводами заявленных требований, т.е. обстоятельствами, на которых заявитель основывает свои требования (часть 3 статьи 246 ГПК РФ). Согласно ч.1 ст. 191 ГПК РФ лица, участвующие в деле их представители в своих выступлениях после окончания рассмотрения дела по существу не вправе ссылаться на обстоятельства, которые судом не выяснялись, а также на доказательства, которые не исследовались в судебном заседании. Но в случае, если суд во время или после судебных прений признает необходимым выяснить новые обстоятельства, имеющие значение для рассмотрения дела, или исследовать новые доказательства, он выносит определение о возобновлении рассмотрения дела по существу (ч.2 ст. 191 ГПК РФ). ГПК РФ предоставляет суду и иные возможности «помочь» одной из сторон, предъявляя при этом к судье требования объективности и беспристрастности.

Формализм, автоматическое применение закона, когда судья не утруждает себя проникновением в его внутренний смысл, представляется недостойным судьи, хотя зачастую такое поведение может оказаться для него не только удобным, но и выгодным. Однако такой подход порождает недоверие общества, неверие в правосудие, неуважение судов и судей, что несовместимо с требованиями судейской этики.

Подрыв уверенности в беспристрастности судей со стороны общества также наблюдается в случае профессиональной некомпетентности носителей судебной власти. Нравственный долг судьи – установление истины по делу и восстановление справедливости – не может быть выполнен, если судья не уверен в правильности собственных действий и выводов по соблюдению требований закона. «Судья – прежде всего высококомпетентный специалист. Дефицит компетентности независимостью не восполняется»¹. Внутреннее убеждение судьи по делу должно формироваться на твердом знании законов, правоприменительной практики, знании правовых позиций высших судов государства, а также международных правовых актов и решений межгосударственных органов разрешения споров. Только в этом случае уважение судей в обществе будет являться стимулом для повышения правовой и нравственной культуры народа.

«Судейскими полномочиями следовало бы наделять только человека, известного своей совестливостью, способностью на поступок в защиту другого человека…»². Только в этом случае, вероятно, удастся избежать вынесения поверхностных и «заведомо несправедливых» судебных актов. В каждом конкретном случае судья должен уяснять для себя, по каким причинам сторона не может предоставить то или иное доказательство – при решении вопроса о направлении запроса для получения данного доказательства, видеть отношение сторон к рассматриваемому делу, уметь рассмотреть скрытые мотивы высказываний или действий той или иной стороны и т.д. Таким образом, для принятия справедливого, беспристрастного решения каждый раз необходима вдумчивая работа судьи.


О.А. Анисимова, В.В. Харитошкин^


О НЕКОТОРЫХ ПРОБЛЕМАХ ПРИМЕНЕНИЯ МЕРЫ ПРЕСЕЧЕНИЯ В ВИДЕ ЗАКЛЮЧЕНИЯ ПОД СТРАЖУ

Уже на протяжении восьми лет в нашей стране действует новый порядок за­ключения лиц, подозреваемых, обвиняемых в совершении преступлений, под стражу до суда, согласно которому это допустимо только на основании судебного решения.

Первоначально применение уголовно-процессуальной процедуры заключения под стражу судебным решением резко сократило число лиц, которым избиралась данная мера пресечения. Однако статистические данные последних трех лет показывают рост числа лиц, заключенных под стражу до суда, чем при избрании этой же меры пресечения прокуро­ром, что серьезно заботит правоведов и юристов-практиков. Судами удовлетворяется 91,3% ходатайств об избрании и 98,5% о продлении срока содержания под стражей¹.

К примеру, в 2008 г. в Тверской области было заявлено 1782 ходатайств об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу, из них удовлетворено 1727 ходатайств, что составляет 96,9 %.

Европейский Суд по правам человека рассмотрел целый ряд резонансных дел, по которым с жалобами против Российской Федерации выступили граждане, пострадавшие от незаконного и необоснованного содержания под стражей.

Хотя речь идет об ограничении конституционного права человека на свободу, суды зачастую формально подходят к вопросам рассмотрения ходатайств о применении меры пресечения в виде заключения под стражу и ее продлении. Удовлетворяя такие ходатайства, судьи в постановлениях, как правило, лишь перечисляют указанные в ст. 97 УПК РФ основания для избрания меры пресечения в виде заключения под стражу, не приводя при этом конкретных, исчерпывающих данных, подтвержденных какими-либо доказательствами, на основании которых суд приходит к выводу, что подозреваемый или обвиняемый может скрыть­ся от следствия и суда, продолжить заниматься преступной деятельностью, будет угрожать потерпевшим, свидетелям, иным участникам уголовного судопроизводства, уничтожит доказательства или иным путем воспрепятствует производс­тву по уголовному делу. В уголовных делах встречаются чаще всего стандартные формулировки. Так, например, постановлением Московского районного суда г. Твери В. был взят под стражу по тем основаниям, что он подозревается в совершении умышленного преступления, отнесенного законом к категории средней тяжести, за которое предусмотрено наказание в виде лишения свободы. По месту регистрации в г. Твери В. не проживает, вследствие чего суд решил, что усматриваются достаточные основания полагать, что, оставаясь на свободе, в силу тяжести подозрения, В. может скрыться от дознания и суда, продолжить заниматься преступной деятельностью или иным образом воспрепятствовать производству по делу². Тот факт, что В. имеет регистрацию на территории г. Твери и временно проживает по другому адресу, суд во внимание не принял.

Органы предварительного следствия также не утружда­ют себя доказыванием наличия обстоятельств и оснований, которые бы подтверждали необходимость применения заключения под стражу. Все постановления о возбуждении перед судом ходатайства об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу так же носят стандартный характер. В обоснование заявленных ходатайств должностные лица указывают, что обвиняемый может вновь совершить преступление, скрыться от органов дознания и помешать производству по делу, при этом каких-либо доказательств, обосновывающих данные выводы, как правило, не представляют. Голословное указание на то, что лицо может скрыться от органов предварительного следствия и суда, на наш взгляд, должно признаваться недостаточным для суда. Необходимо, чтобы органы предварительного расследования предоставляли доказательства или факты, которые позволяли суду сделать однозначный вывод о необходимости избрания данной меры пресечения. Это могут быть заявления потерпевших и свидетелей об угрозах, характеристики с места жительства, работы, данные о привлечении к административной ответственности и т.п. Безусловно, это потребует высокой оперативности и настойчивости в собирании необходимых доказательств в обоснование позиции стороны обвинения, однако явится гарантией объективности и законности судебного решения.

Таким образом, если в законе указано на возможность применения меры пресечения при наличии предположений, а не доказательств, это дает возможность применять ука­занную меру пресечения достаточно широко и, по существу, в ряде случаев незаконно и необоснованно.

Несмотря на то, что в ч. 1 ст. 108 УПК РФ указано, что «при избрании меры пресечения в виде заключения под стражу в постановлении судьи должны быть указаны конкретные, фактические обстоятельства, на основании которых судья принял такое решение», суды в большинс­тве случаев не могут этого сделать, т.к. лицо, заявляющее ходатайство, не приводит в своем постановлении таких конкретных фактических обстоятельств.

Между тем в ряде зарубежных стран требуется доказать, что лицо, например, собирается скрыться. Представляется, что в ст. 108 УПК РФ необходимо внести изменения, предусмотрев, что судья, принимая решение о заключении под стражу, должен располагать доказательствами того, что лицо может скрыться, продолжит заниматься преступной деятельностью и т.д.

Закон предусматривает, что при рассмотрении судом ходатайств об избрании меры пресечения под стражу су­дья не вправе входить в обсуждение вопроса о виновности лица в инкриминируемом ему деянии, о чем говорится в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ «О примене­нии судами норм УПК РФ» № 1 от 5 марта 2004 г.¹

В тексте ходатайства следователь подробно приводит описание преступления, в котором подозревается или об­виняется лицо, в отношении которого заявлено ходатайство о применении или продлении меры пресечения в виде заключения под стражу. Поскольку суд не рассматривает вопросы доказанности, следствие зачастую вменяет лицу состав более тяжкого преступления, которое впоследствии, после избрания меры пресечения или на стадии окончания предварительного следствия, переквалифицирует на менее тяжкий состав. Дабы предотвратить такого рода злоупотребления, представляется, что в ходатайстве следовало бы указывать только состав преступления, а особое внимание следует уделять доказательствам того, что лицо причастно к совершению данного деяния. Только при подтверждении причастности суд следует наделить правом на заключение лица по стражу. В настоящее время обстоятельства причаст­ности органами предварительного следствия суду никогда не представляются и соответственно судом не рассмат­риваются.

Одним из основных критериев применения меры пре­сечения в виде заключения под стражу является то, что за преступление уголовным законом предусмотрено наказание в виде лишения свободы на срок свыше двух лет лишения свободы. Возможно, следует ограничить применение ареста по делам о тяжких или особо тяжких преступлениях, поскольку понятие таких преступлений дается в УК РФ. Избрание заключения под стражу получило бы твердое основание, не подлежащее обсуждению. Как правило, не учитывается и то, что заключе­ние под стражу применяется только при невозможности применения иной, более мягкой меры пресечения. В Постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации № 22 от 29 октября 2009 г. указано: при разрешении ходатайства о применении меры пресечения в виде заключения под стражу в отношении лица, подозреваемого или обвиняемого в совершении преступления, за которое предусмотрено наказание в виде лишения свободы на срок до двух лет, суду следует учитывать положения ч. 1 ст. 108 УПК РФ, устанавливающей возможность применения такого решения только в исключительных случаях и при наличии одного из следующих обстоятельств: подозреваемый или обвиняемый не имеет постоянного места жительства на территории Российской Федерации, его личность не установлена; им нарушена ранее избранная мера пресечения; он скроется от органов дознания, предварительного следствия и суда.

Законодатель не требует учитывать, какое совершено преступление, умышленное или же по неосторожности, привлекается ли лицо к уголовной ответственности впервые или повторно, категорию, вид совершенного преступления (в сфере экономической деятельности, обще­ственной безопасности, против жизни и здоровья, основ государственной власти и т.д.). Нет и других различий, кро­ме сроков наказания. В этой связи представляется, что можно ввести дополнительные ограничения для избрания и применения меры пресечения в виде заключения под стражу, которые бы предусматривали ограничение по срокам для различных категорий лиц, по виду инкриминируемого преступления, по последствиям и возможности устранения этих пос­ледствий, например возмещение ущерба, причиненного потерпевшему, заглаживание вреда и т.д.

При направлении в суд ходатайства об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу дознаватели, следователи указывают срок, на который лицо должно быть заключено под стражу. Часть 1 ст. 109 УПК РФ гласит, что содержание под стражей при расследовании преступлений не может превышать 2 месяца. Далее законодатель устано­вил, что в случае невозможности окончания предваритель­ного следствия в указанный срок (2 мес.) мера пресечения в виде заключения под стражу может быть продлена на срок до 6 месяцев. И только в случаях особой сложности уголовного дела, при обвинении лица в совершении тяжко­го или особо тяжкого преступления, этот срок может быть продлен до 12 месяцев (ч. 2 ст. 109 УПК РФ). Срок содержания под стражей свыше 12 месяцев может быть продлен лишь в исключительных случаях в отношении лиц, обвиняемых в совершении особо тяжких преступлений, и не более чем до 18 месяцев.

Данные сроки установлены в законе с целью защиты личности от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения, ограничения ее прав и свобод (основной при­нцип уголовного судопроизводства, закрепленный в ст. 6 УПК РФ).

По всем уголовным делам лицам, в отношении кото­рых принимаются решения о заключении под стражу, срок содержания под стражей устанавливается не меньше двух. Представляется, что срок содержания под стражей, уста­навливаемый на период как до двух месяцев, так и свыше, не может быть одинаковым для всех лиц, заключаемых под стражу.

Судебное решение, вынесенное в отношении конк­ретного лица, должно иметь строго индивидуальный характер. Суд не должен, принимая решение о заключении под стражу, указывать в отношении каждого лица, что оно будет содержаться под стражей два, шесть месяцев и свы­ше, тщательным образом не проверив обоснованность и необходимость истребуемого следствием срока.

Опыт отдельных зарубежных стран показывает, что суды индивидуализированно подходят к вопросу избрания меры пресечения в каждом конкретном случае, в отношении каждого лица, с указанием определенного первоначального срока содержания под стражей. Это повышает ответствен­ность судей за принимаемые ими решения по срокам в отношении лиц, заключаемых под стражу¹.

Основания уничтожения доказательств, воспрепятс­твования производству по уголовному делу, оказания воздействия на участников уголовного судопроизводства могут отпасть уже на первоначальной стадии судопроизводства, когда проведены отдельные следственные действия: осмотр места происшествия, обыски и выемки, показания потерпевших, свидетелей отражены в протоколах допросов, очных ставок, проведены экспертизы, вещест­венные доказательства изъяты и приобщены к материалам уголовного дела и т.д. Само лицо, привлекаемое к уголовной ответственности, признало себя виновным, дало подробные показания, и его показания закреплены в протоколах допросов и других процессуальных документах. Подозреваемый (обвиняемый) положительно характери­зуется, имеет постоянное место жительства и работы и т.д. Более того, орган предварительного следствия должен обосновать необходимость заявленного срока (для производства назначенной по делу судебной экспер­тизы, производства конкретных следственных действий и т.д.).

При заключении под стражу происходит существен­ное ограничение конституционных прав подозреваемого (обвиняемого), включая право на свободу, личную не­прикосновенность, свободу передвижения и т.д. Закон предусматривает право на реабилитацию лиц, в отношении которых незаконно и необоснованно была применена мера пресечения, в этом случае ответственность возлагается на государство. Представляется, что данная ответс­твенность должна возлагаться на дознавателя, следователя, руководителя следственного органа, прокурора и судью, которые необоснованно применили меру пресечения в виде заключения под стражу. Только при наличии персональной ответственности указанных лиц можно рассчитывать на вы­несение решений, отвечающих принципам законности, обоснованности, гуманизма, уважения чести и достоинства личности.

Целесообразность применения к несовершеннолет­ним заключения под стражу всегда вызывала дискуссии, которые в конечном счете сводились к тому, что эта мера пресечения должна использоваться в отношении рассмат­риваемой группы в крайне редких случаях.

В статье 13 Минимальных стандартных правил ООН, касающихся отправления правосудия в отношении несо­вершеннолетних, утвержденных 40-й сессией Генеральной Ассамблеи ООН 29 ноября 1985 г. (Пекинские правила), указано, что «содержание под стражей до суда применяется лишь в качестве крайней меры и в течение кратчайшего периода времени».

В соответствии с ч. 2 ст. 108 УПК РФ к несовершенно­летнему подозреваемому или обвиняемому заключение под стражу в качестве меры пресечения может быть применено в случае, если он подозревается или обвиняется в соверше­нии тяжкого или особо тяжкого преступления. В исключи­тельных случаях эта мера пресечения может быть избрана в отношении несовершеннолетнего, подозреваемого или обвиняемого в совершении преступления средней тяжести. Однако не ясно, что понимает законодатель под исключи­тельными случаями. Что касается взрослых подозреваемых или обвиняемых, то в соответствии с ч. 1 ст. 108 УПК исключительные случаи для них ограничены наличием одного из следующих обстоятельств: если подозреваемый или обвиняемый не имеет постоянного места жительства на территории России, его личность не установлена; им нарушена ранее избранная мера пресечения; он скрылся от органов предварительного расследования или от суда¹.

Правовая неопределенность в отношении несовершен­нолетних влечет произвольное толкование исключитель­ности случаев. Таким образом, исключительность случаев, при которых несовершеннолетнему, подозреваемому или обвиняемому в совершении преступления средней тяжести, может быть избрана мера пресечения в виде заключения под стражу, ничем не ограничена.

Обращает на себя внимание и то обстоятельство, что законодатель не счел необходимым закрепить специфику избрания такой меры, как заключение под стражу, применительно к не­совершеннолетнему подозреваемому, обвиняемому¹. В этой связи А.В. Гриненко вполне обоснованно считает такое положение недопустимым и существенно ущемляющим права несо­вершеннолетних подозреваемых и обвиняемых².

Представляется целесообразным ввести в закон нор­му, согласно которой к несовершеннолетним подозреваемым или обвиняемым может быть применена мера пресечения в виде заключения под стражу в исключительных случаях при наличии одного из обстоятельств, предусмотренных в ч. 1 ст. 108 УПК РФ, а в статьях УПК РФ, регламентирующих применение заключения под стражу несовершеннолетних, должны быть предусмотрены особенности избрания этой меры, сроки содержания под стражей, особенности задер­жания, сроки задержания несовершеннолетних, которые должны отличаться от сроков задержания, заключения под стражу, избираемых в отношении взрослых.

Аналогично в особом порядке должен решаться воп­рос о заключении под стражу лиц, страдающих тяжелыми заболеваниями, инвалидов I группы, беременных женщин, женщин, имеющих на иждивении несовершеннолетних детей в возрасте до 3-х лет, одиноких родителей, воспиты­вающих несовершеннолетних детей, детей-инвалидов.


Н.А. Антонова ^

ВАРИАТИВНОСТЬ СТРУКТУРЫ ОРГАНОВ МЕСТНОГО САМОУПРАВЛЕНИЯ


Местное самоуправление согласно ст. 2 Федерального закона от 6 октября 2003 г. № 131-ФЗ «Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации»¹ представляет собой форму осуществления власти, обеспечивающую в пределах, установленных Конституцией Российской Федерации, федеральными законами, а в случаях, установленных федеральными законами, - законами субъектов Российской Федерации, самостоятельное и под свою ответственность решение населением непосредственно и (или) через органы местного самоуправления вопросов местного значения исходя из интересов населения с учетом исторических и иных местных традиций.

Не менее чем непосредственные формы имеют значение формы представительной демократии при решении вопросов местного значения. Основная масса вопросов местного значения решается органами местного самоуправления, которые формируются населением и несут перед ним ответственность.

Конституция РФ устанавливает (ч. 1 ст. 131) принципиальное положение о том, что структура органов местного самоуправления определяется населением самостоятельно. При имеющихся критических оценках использования понятия «структура органов местного самоуправления»² в Конституции РФ и Федеральном законе от 6 октября 2003 г. № 131-ФЗ «Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации, очевидным является, что законодатель, говоря о структуре органов местного самоуправления, предусматривает перечень этих органов, формируемых в муниципальных образованиях. На это прямо указывается в ч. 6 ст. 34 Федерального закона № 131-ФЗ, где речь идет о требованиях, предъявляемых к решению, принятому на местном референдуме по поводу определения структуры органов местного самоуправления. Здесь законодатель в качестве одного из требований предусматривает установление в таком решении «структуры (перечня) и наименования органов местного самоуправления».

Общие правила формирования структуры органов местного самоуправления определены в ст. 34 Федерального закона № 131-ФЗ. Согласно ч. 1 названной статьи структуру органов местного самоуправления составляют представительный орган муниципального образования, глава муниципального образования, местная администрация (исполнительно-распорядительный орган муниципального образования), контрольный орган муниципального образования, иные органы и выборные должностные лица местного самоуправления, предусмотренные уставом муниципального образования и обладающие собственными полномочиями по решению вопросов местного значения.

Очевидным является, что законодатель, называя органы, формирование которых предусматривает в муниципальном образовании обязательно, исходит из того, что в муниципальном образовании должен быть определенный набор этих органов.

Однако, на наш взгляд, простой перечень органов местного самоуправления не отражает всего содержания понятия «структура». Это должен быть не только перечень органов, но и определенное установление их взаимоотношений, взаимосвязи различных элементов такой структуры. Причем элементами структуры выступают не только отдельные части органов (например, отделы, комитеты местной администрации), но и организационные системы (сами органы местного самоуправления). Кроме этого, определение структуры органов предполагает и наделение компетенцией ее отдельных элементов, ибо структура, как простой набор элементов без установления их функциональной и компетенционной зависимости, перестает быть собственно действующей структурой.

Принятие Федерального закона № 131-ФЗ и установление им общих правил формирования структуры органов местного самоуправления, к сожалению, привело к тому, что конституционный принцип самостоятельного определения структуры органов местного самоуправления населением муниципального образования оказался на практике почти мифом.

Во-первых, согласно ч. 2 ст. 34 Федерального закона № 131-ФЗ наличие в структуре органов местного самоуправления представительного органа муниципального образования, главы муниципального образования, местной администрации (исполнительно –распорядительного органа муниципального образования) является обязательным, за исключением случаев, предусмотренных настоящим Федеральным законом. Так, законодатель установил императив – обязательное формирование в муниципальном образовании предусмотренных в законе органов. Даже в том случае, когда законодатель предусматривает возможность не формировать представительный орган местного самоуправления, он четко определяет тот единственный случай, когда такая ситуация возможна.

Во-вторых, согласно ч. 3 ст. 34 Федерального закона № 131-ФЗ порядок формирования, полномочия, срок полномочий, подотчетность и подконтрольность органов местного самоуправления, а также иные вопросы организации и деятельности указанных органов определяются уставом муниципального образования. Имеет ли место в данном случае самостоятельность населения в определении структуры органов местного самоуправления? О такой самостоятельности можно было бы говорить в том случае, если население могло само определять порядок принятия устава муниципального образования, как это было в период действия Федерального закона № 154- ФЗ «Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации». Согласно ч. 3 ст. 44 Федерального закона № 131-ФЗ устав муниципального образования принимается представительным органом муниципального образования, а в поселениях с численностью жителей, обладающих избирательным правом, менее 100 человек – населением непосредственно на сходе граждан. Таким образом, участвовать в определении структуры органов местного самоуправления население может лишь опосредованно: через формирование представительного органа, принимающего устав, а также путем участия в публичных слушаниях по поводу принятия устава. Что касается принятия устава муниципального образования сходом граждан, то в этом случае в муниципальном образовании, с численностью избирателей менее 100 человек, говорить об установлении структуры органов можно лишь с определенной долей условности.

В-третьих, в структуру органов местного самоуправления по Закону должен входить глава муниципального образования – должностное лицо, избираемое населением непосредственно или представительным органом местного самоуправления из своего состава. Как справедливо отмечает И.В. Бабичев, принципиальное отличие должностного лица и выборного должностного лица состоит в том, что должностное лицо выполняет отдельные функции в органах местного самоуправления, и для выборного должностного лица закон требует обязательности наделения собственной компетенцией, которая закрепляется в уставе муниципального образования¹.

Поскольку, как отмечалось выше, в определение структуры органов местного самоуправления следует включать и наделение ее отдельных элементов компетенцией (в данном случае наделение компетенцией главу муниципального образования), то и в этом случае это происходит без прямого участия населения в таком процессе, поскольку глава муниципального образования согласно ч. 1 ст. 36 Федерального закона № 131-ФЗ наделяется уставом, а не населением, собственными полномочиями по решению вопросов местного значения.

В-четвертых, Федеральный закон № 131-ФЗ предусматривает возможность выбора в муниципальном образовании способа избрания главы муниципального образования. В соответствии с уставом муниципального образования глава муниципального образования избран либо населением на выборах, либо представительным органом из своего состава. Но о том, как принимается устав и как в этом участвует население уже шла речь в этой работе. Кроме того, если устав муниципального образования предусматривает модель организации местного самоуправления, при которой глава избирается из числа депутатов, население вообще отодвигается от процесса формирования органов местного самоуправления. Особенно это проявляется в той ситуации, когда в муниципальном образовании используется пропорциональная система выборов в представительный орган муниципального образования. А в настоящее время значительное число муниципальных образований используют эту систему. Избиратели голосуют за партию, иногда не зная, кто ее будет представлять в муниципальном образовании. И затем сформированный орган выбирает главу муниципального образования.

О таком избрании главы муниципального образования говорят как о варианте, когда глава приобретает свой статус по частям – сначала население избирает представительный орган, в результате чего статус выборных лиц приобретают депутаты, а затем уже представительный орган из своего состава избирает выборных лиц местного самоуправления, наделяя их в итоге указанным статусом¹. Таким образом, в данном случае происходит опосредованное наделение населением главы муниципального образования полномочиями.

В-пятых, одним из обязательно формируемых в муниципальных образованиях органов, является представительный орган как выразитель мнения населения по вопросам местного значения. Такое право – право выражать мнение муниципального сообщества – обуславливает более жесткие требования к порядку создания и осуществления деятельности представительного органа по сравнению с иными органами местного самоуправления. Статус представительного органа требует, чтобы он был выборным, избираемым на муниципальных выборах на основе всеобщего равного и прямого избирательного права при тайном голосовании. Однако, как известно, Федеральный закон № 131-ФЗ предусматривает в муниципальном районе не только избрание представительного органа населением, но и формирование его из глав поселений, входящих в состав муниципального района, и из депутатов представительных органов указанных поселений, избираемых на основе равного представительства. В этом случае население вообще не участвует в формировании представительного органа, имеет место лишь косвенное его участие.

Существует лишь два случая, когда федеральный законодатель предусматривает возможность определения структуры органов местного самоуправления населением непосредственно на референдуме, предусмотренные в ч. 5 ст. 34 Федерального закона № 131-ФЗ: когда создается вновь образованное муниципальное образование на межселенных территориях; в случаях создания вновь образованного муниципального образования. Но и в этом случае имеет место условное допущение решения этого вопроса на местном референдуме. Законодатель дает населению месяц для реализации инициативы о проведении референдума по вопросу определения структуры органов местного самоуправления вновь образованного муниципального образования. В противном случае, при отсутствии такой инициативы, структура органов местного самоуправления определяется представительным органом вновь образованного муниципального образования после его избрания, численность, срок полномочий, порядок избрания которого устанавливается законом субъекта РФ.

Таким образом, право населения на определение структуры органов местного самоуправления имеет довольно узкие рамки. На сегодняшний день можно говорить о таком праве населения в трех аспектах: 1) определять структуру (перечень) органов муниципального образования с учетом условия обязательного формирования предусмотренных Федеральным законом органов; 2) определять в муниципальном районе порядок формирования представительного органа; 3) определять порядок избрания главы муниципального образования.

Понятие местного самоуправления заключается в том, что это форма осуществления власти, обеспечивающая в пределах, установленных Конституцией РФ, федеральными законами, законами субъектов РФ самостоятельное и под свою ответственность решение населением непосредственно и (или) через органы местного самоуправления вопросов местного значения исходя из интересов населения с учетом исторических и иных местных традиций (ч. 2 ст. 1 ФЗ № 131). Исходя из ст. 14,15, 16 Федерального закона № 131-ФЗ определение структуры органов местного самоуправления не относится к вопросам местного значения. Поэтому принцип самостоятельности как принцип решения вопросов местного значения не может распространяться в той же мере на деятельность по формированию структуры органов местного самоуправления. Как собственно и сам принцип самостоятельности в современных условиях существования местного самоуправления имеет новое содержание.

Как нельзя по-современному звучит высказывание известного российского административиста А.И. Елистратова: «Самоуправление … не может уже получить естественно-правового обоснования. С известной точки зрения, можно было говорит о прирожденных правах общины, сложившейся до государства; но ведь крупные территориальные и иные соединства моложе государства. Основанием их полномочий (равно как и современной общины, получившей свое настоящее строение уже в государстве) является не их собственная «природа», но закон»¹.

Государство, признавая местное самоуправление, призвано создать определенные условия для его функционирования. Формально государство, организовывая местное самоуправление, действует в пределах конституционных принципов. Однако содержание принципов не является неименным. Так, самостоятельность местного самоуправления в современных условиях приобретает определенные рамки, получает новое содержание. Возникает «организованная законодателем свобода» населения в определении структуры органов местного самоуправления.

Инициатива населения в определении структуры органов местного самоуправления может иметь место и является приоритетной, но такая инициатива вставлена законодателем в определенные им самим рамки. Эволюция местного самоуправления последних лет отчетливо свидетельствует об изменении характера взаимоотношений государства, государственной власти и местного самоуправления. Стремление государства упорядочить общественные отношения в области местного самоуправления, к сожалению, имеет побочный эффект, выражающийся в ограничении права населения на участие в этой организации.


Д.Ю. Белоусов^