Содержание раздел Вопросы публичного права Абакумова М. Г

Вид материала

Документы

Содержание Нравственные основы общения ребенка Наделение субъектов семейных правоотношений преимущественными правами как особенность метода семейно-правового регулирования Проблемы возврата арендованного имущества арендодателю

Подобный материал:

• Курс, д/о Понятие и система международного публичного права. Специфика и функции международного, 105.81kb.
• Программа курса «Международное право» Тема 1 Понятие, сущность и особенности современного, 228.78kb.
• Курс з/о Понятие и сущность международного публичного права. Особенности и отличия, 69.52kb.
• Концепция частного и публичного права в юридической науке. Возникновение и развитие, 38.82kb.
• «Правовые вопросы эффективного использования земельных ресурсов Тверской области», 3880.22kb.
• Содержание раздел Общие вопросы права и другие актуальные проблемы Берзин, 12938.71kb.
• Тема Понятие, принципы и система, 472.12kb.
• Реферат: Общие аспекты Международного Частного Права Содержание, 168.18kb.
• Содержание программы курса (за 2-й год обучения) Раздел VII. Общие положения об обязательствах, 2874.92kb.
• Николаевский комплекс Европейская организация публичного права приглашает, 56.85kb.

Выводы


1. Патентный закон КНР как и российское законодательство выделяет в качестве субъектов патентных правоотношений физических и юридических лиц. Обсуждавшийся проект четвертой редакции Патентного закона КНР предлагал к участию в патентных правоотношениях государство в качестве обладателя патентных прав. По-нашему мнению данное регулирование ничем не отличалось бы от института служебных изобретений. Полагаем, что сама идея может быть воплощена посредством заключения договора на создание изобретательского достижения, под которое выделяется государственное финансирование, если речь идет о финансировании частной организации. При этом заказчик-инвестор после создания изобретательского достижения согласно заключенному договору получал бы необходимый ему объем прав на данное изобретательское достижение, который стороны изначально установили в договоре. В случае же получения финансирования государственной организацией, вопрос отпадает сам собой, поскольку обладателем исключительных прав (фактическим «собственником») на изобретение становится государство, которое и определяет, каким образом распорядиться изобретением в дальнейшем.

2. С точки зрения российского права данная идея может быть заимствована в отношении изобретательских достижений, создаваемых государственными и муниципальными унитарными предприятиями (в том числе НИИ). При этом «собственником» (обладателем патентных прав) созданных такими предприятиями изобретательских достижений становится государство или соответствующее муниципальное образование, а пределы использования изобретательского достижения и круг лиц его разрабатывающих должен определяться уполномоченным государственным органом по интеллектуальной собственности (Роспатент). Целесообразным также представляется сохранение за унитарным предприятием права неисключительной лицензии на объект интеллектуальных прав.

В качестве обоснования данного нововведения в России можно использовать природу прав хозяйственного ведения и оперативного управления. Таким образом, мы предлагаем внести соответствующие изменения в ГК РФ и Федеральный закон о государственных и муниципальных унитарных предприятиях №161-ФЗ от 14.11.2002.

3. Изобретение как объект патентных прав возникает не с момента регистрации исключительного права на него, а с момента его создания, а заявитель пользуется определенным набором правомочий в порядке и сроки, определенными законом.

4. Необходимость введения изобретения в оборот до момента получения исключительного права на него отвечает как интересам заявителя так и государства, поскольку это способствует скорейшему техническому прогрессу. Тем не менее, из-за отсутствия у заявителя правомочий, входящих в состав исключительного права на изобретение привлечение инвестирования является проблематичным из-за повышенного риска непризнания заявленного объекта изобретением. В настоящее время в научной литературе обсуждается возможность введения в закон авторской справки, которая бы выдавалась до проведения экспертизы по существу и закрепляла бы за заявителем исключительное право на использование заявленного объекта. Считаем данную предложение недостаточно обоснованным, поскольку до момента получения положительного результата экспертизы по существу государство не может гарантировать соответствие объекта признакам патентоспособности, соответственно интересы инвесторов и иных лиц, привлеченных заявителем для внедрения изобретения на рынок, не будут обеспечены. Несение заявителем рисков в отношении непризнания заявленного объекта в качестве изобретения не меняет ничего в существующей структуре отношений. Кроме того, считаем, что предполагаемый эффект от выпуска авторской справки может быть достигнут с использованием существующих в настоящее время правовых средств. Так, в настоящее время заявитель уведомляется с сообщением ему регистрационного номера заявки и даты поступления документов в течение двух недель со дня поступления документов заявки. Данное уведомление может использоваться в качестве подтверждения даты приоритета и прав заявителя в отношении поданной им заявки. Представляется, что привлечение инвесторов и осуществление иных действий вполне возможно с использованием данного уведомления. В связи с этим, полагаем, введение дополнительного документа, выпускаемого государством нецелесообразным и способным ввести в заблуждение стороны гражданского оборота.

6. Понятие служебного изобретения, данное в Патентном законе КНР, отличается от данного в ГК РФ по признаку использования материалов, средств и технологий работодателя. Соответственно российское законодательство является более либеральным по отношению к работнику, тем не менее, ущемляет работодателя в возможности защиты своих прав, поскольку предоставленные им для работника ресурсы были использованы без его согласия в целях отличных от задач поставленных им перед работником. В результате, каждый конкретный работодатель вынужден защищать свои права, основываясь на положениях законодательства (в широком смысле слова) о коммерческой тайне и секретах производства, если речь идет о ноу-хау, и совершенно не защищен, если изобретение было создано на основе его материально-технической базы. В связи с этим, каждому конкретному работодателю, желающему обеспечить свои интересы в отношениях со своими работниками, предлагается закреплять в договоре со своими работниками положения, более детально и широко по сравнению с ГК РФ раскрывающие права работодателя на изобретения, созданные его работником. Например:

«Работник и работодатель настоящим договорились, что исключительные права на все изобретения, полезные модели и промышленных образцы (далее - изобретательские достижения), созданные работником в ходе выполнения своей трудовой функции или по поручению работодателя или с использованием материально-технических средств, ноу-хау и иных практических разработок работодателя не являющихся объектами интеллектуальной собственности, подлежат передаче работодателю. При этом работник и работодатель также договорились, что заработная плата, выплачиваемая работнику, в полном объеме включает сумму авторского вознаграждения за создание всех и каждого изобретательского достижения, созданного в соответствии и на условиях, указанных выше, если соглашением между работником и работодателем специально не установлено иное. В случае если изобретательское достижение создано работником после прекращения трудовых отношений между работником и работодателем, но с использованием материально-технических средств, ноу-хау и иных практических разработок работодателя, не являющихся объектами интеллектуальной собственности, то работодатель вправе требовать передачи исключительных прав на соответствующее изобретательское достижение».

7. Предлагается ввести изменения в ГК РФ, соответственно расширив перечень квалифицирующих признаков служебного изобретения. Соответственно, п.1 ст.1370 ГК РФ предлагаем изложить в следующей редакции:

«Изобретения, полезные модели и промышленных образцы (далее - изобретательские достижения), созданные работником в ходе выполнения своей трудовой функции или по поручению работодателя или с использованием материально-технических средств, ноу-хау и иных практических разработок работодателя признаются соответственно служебным изобретением, служебной полезной моделью или служебным промышленным образцом».

Напротив, в целях соответствия данного нововведения другим положениям ГК РФ п.5 ст.1370 ГК РФ необходимо исключить.

Что касается размера, порядка и условий выплаты вознаграждения, то абз.3 п.4 ст.1370 ГК РФ предлагаем изложить в следующей редакции:

«Размер вознаграждения, условия и порядок его выплаты работодателем определяются договором между ним и работником, а в случае спора - судом. При определении вышеназванных условий необходимо, в том числе, учитывать объем прибыли, которые работодатель получит при использовании служебного изобретения, полезной модели или промышленного образца, степень его внедрения и распространения и другие экономические показатели (качественные, количественные и др.)».


Е.В. Ковалева^


НРАВСТВЕННЫЕ ОСНОВЫ ОБЩЕНИЯ РЕБЕНКА

С РОДИТЕЛЯМИ, ОТБЫВАЮЩИМИ НАКАЗАНИЯ В ВИДЕ ЛИШЕНИЯ СВОБОДЫ


«Счастье всего мира не стоит и одной слезы на щеке невинного ребенка», – Эти слова Ф.М. Достоевского очень часто цитируют, когда пытаются в очередной раз обратить внимание всего общества и отдельных людей на то, что при обеспечении интересов детей стоит исходить, прежде всего, из глубоко нравственных и моральных принципов человеческого общежития.

Родителей не выбирают. Дети не виноваты, что родились именно у «этих» родителей, а не у других. Поэтому дети не должны страдать лишь от того факта, какие у них мама и папа – хорошие или плохие, богатые или бедные, добропорядочные или характеризующиеся девиантным поведением в определенных ситуациях.

Увы, но моральный облик некоторых родителей не всегда укладывается в рамки норм нашего общежития. Вместе с тем, родители приобретают свои родительские права с момента рождения ребенка и сохраняют их до тех пор, пока их собственное поведение и отношение к своим родительским правам и обязанностям соответствует требованиям закона и выраженной в нем морали.

Родительских прав лишают тех родителей, которые уклоняются от выполнения обязанностей родителей (в том числе тех, которые злостно уклоняются от уплаты алиментов), отказываются без уважительных причин взять своего ребенка из роддома, иного лечебного, воспитательного, социального учреждения, которые злоупотребляют своими родительскими правами, жестоко обращаются с детьми, являются больными хроническим алкоголизмом или наркоманией, совершили умышленное преступление против жизни или здоровья своих детей либо против жизни или здоровья супруга (ст. 69 Семейного кодекса Российской Федерации – далее СК РФ)¹.

Лишая безответственных родителей родительских прав, государство устраняет явно неблагоприятное, вредное влияние их на своих детей.

Анализ предусмотренных СК РФ оснований для лишения родителей родительских прав, позволяет сделать важный вывод о том, что осуждение родителей (отца или матери) к наказанию, связанному с лишением свободы, не является основанием лишения их родительских прав, за исключением тех случаев, когда родители осуждены за совершение преступления против жизни или здоровья своих детей либо против жизни или здоровья супруга.

Таким образом, в большинстве случаев правоотношения между детьми и их осужденными родителями (как, собственно, и между осужденными несовершеннолетними и их родителями) сохраняются даже после вступления в силу обвинительного приговора суда. Вместе с тем, объективный характер возникающих при этом отношений исключает возможность полноценной реализации прав, как родителей, так и самого ребенка, в том числе права на общение.

Международное право исходит из принципа «неразлучения» детей и родителей. Согласно ст. 9 Конвенции ООН о правах ребенка государства-участники обеспечивают, чтобы ребенок не разлучался со своими родителями вопреки их желанию, за исключением случаев, когда компетентные органы, согласно судебному решению, определяют в соответствии с применимым законом и процедурами, что такое разлучение необходимо в наилучших интересах ребенка¹. СК РФ также исходит из принципа «постоянного контакта» между родителями и детьми при осуществлении воспитания, образования и содержания детей. Однако практика (в том числе, практика взаимодействия юридического факультета Тверского государственного университета и Управления Федеральной службы исполнения наказаний России по Тверской области) показывает, что реально существующий в учреждениях исполнения наказания в России правовой режим не позволяет в полной мере обеспечить условия для реализации прав ребенка и его родителей.

Следует отметить, что в уголовно-исполнительном законодательстве содержится ряд норм, обеспечивающих сохранение и поддержание родительских правоотношений. В частности, в исправительных учреждениях, в которых отбывают наказание осужденные женщины, имеющие детей, могут организовываться дома ребенка (п.1 ст. 100 Уголовно-исполнительного кодекса Российской Федерации²).

В то же время нужно признать, что какая-либо системность в правовых предписаниях, обеспечивающих реализацию прав и обязанностей осужденных родителей не сформирована, более того, конкретные нормы, обеспечивающие механизм реализации прав и обязанностей родителей по воспитанию, образованию детей, права на общение родителей и детей вовсе.

К сожалению, указанные обстоятельства порождают логическую цепочку: раз отсутствует механизм реализации прав и обязанностей родителей в отношении своих детей, отсутствует должный и обязательный контроль органов пенитенциарной системы за соблюдением и исполнением этих прав и обязанностей – соответственно, пропадает не только заинтересованность родителей в осуществлении своих родительских прав и обязанностей, пропадает и их чувство ответственности за своих детей.

Согласимся, что родители, находящиеся в стенах исправительных учреждений, зачастую обладают не самыми лучшими моральными качествами, а их девиантное поведение, по сути, должно быть самым ужасным примером социального поведения для их детей. Однако, на наш взгляд, цель общения детей и родителей, цель воспитания в другом – в катализации и привитии ребенку идеалов добра и социальной справедливости, нравственности и ответственности за свои поступки, гуманности и любви к ближнему. И даже в условиях исправительного учреждения это представляется возможным.

Прежде чем осуждать отца или мать ребенка, которые находятся в местах лишений свободы по приговору суда, с точки зрения морали, делать преждевременные выводы о том, что их общение с ребенком опасно и исключительно негативно для последнего, мы должны задуматься о том, что вряд ли кто-то когда-то сможет заменить этому ребенку отца или мать, воспитать его добропорядочным гражданином и уберечь от ошибок и вероятности оступиться в жизни.

Наша задача – помочь ребенку, оба родителя, или один из которых осуждены; наделить его вниманием взрослого и сознательного человека; постараться объяснить, что такое «хорошо», и что такое «плохо»; дать понять, что, даже единожды оступившись, человек не должен становиться изгоем и уничтожать в себе положительные нравственные качества.

Мы не должны препятствовать общению ребенка с его осужденными родителями, если он желает этого. Не должны мы препятствовать и стремлению осужденных родителей к воспитанию своих детей.

В этой связи, первостепенная задача нашего государства – это разработка правового обеспечения механизма осуществления родительских прав и обязанностей осужденными. Планомерная реализация в законе теории воссоединения семьи может позволить адаптировать качественные изменения в порядке отбывания наказания осужденными родителями, направленные на гарантированное осуществление родителями и детьми их субъективных семейных прав.

Вышеизложенное свидетельствует о необходимости реформирования как действующего в этой части законодательства, так и практики его применения.

Прежде всего, реформирование законодательства предполагает следующее:

- привести российское законодательство в соответствие нормам международного права и международным стандартам;

- привести в соответствие друг другу положения семейного, уголовного и уголовно-исполнительного законодательства.

Лишь после того, как будет создана адекватная нормативно-правовая база, естественное право родителей и детей на общение друг с другом, на уединение и теплый разговор может быть реализовано, несмотря на то, что это происходит в режимном учреждении.


М.Л. Ковалева^


НАДЕЛЕНИЕ СУБЪЕКТОВ СЕМЕЙНЫХ ПРАВООТНОШЕНИЙ ПРЕИМУЩЕСТВЕННЫМИ ПРАВАМИ КАК ОСОБЕННОСТЬ МЕТОДА СЕМЕЙНО-ПРАВОВОГО РЕГУЛИРОВАНИЯ


В современной юридической периодике проблема осуществления преимущественных прав широко обсуждается с точки зрения соотношения названных прав с основными началами действующего законодательства. Безусловно, основной интерес проявляется в сфере цивилистики, потому как именно для гражданских правоотношений характерно равенство субъектов (п.1 ст.2 Гражданского кодекса Российской Федерации (далее – ГК РФ))¹, а преимущественные права создают для их обладателей особый правовой режим.

«Прежде всего, - пишет И.И.Кубарь, - следует обратить внимание, что любого юриста, как ученого-правоведа, так и специалиста-практика не может не заинтересовать очевидное противоречие в действующем гражданском законодательстве, где в соответствии со ст. 1 ГК РФ все субъекты юридически равны (т.е казалось бы, никто из них не должен обладать каким-либо преимуществами)».² В то же время, констатирует далее автор, в ГК РФ содержится множество норм, «где закреплены права исследуемых правоотношений, которые в современном гражданском праве именуются преимущественными правами».³

Не вступая в рамках настоящей статьи в дискуссию о самостоятельности или подчиненности семейного права как отрасли права, считаем возможным обратиться к исследованию проблематики преимущественных прав в гражданских правоотношениях. Согласимся, принцип юридического равенства сторон характерен и для большинства семейных правоотношений, участники которых наделяются преимущественными правами. Кроме того, отдельные права имеют комплексную сферу реализации, например, преимущественное право покупки доли одного из супругов другим супругом, если имущество находится в их общей долевой собственности. В данном случае надлежит руководствоваться нормами не только семейного, но и гражданского законодательства (ст.250 ГК РФ).

Большинство представителей цивилистики придерживается мнения, что «ни один субъект гражданских правоотношений не может иметь каких-либо преимуществ».⁴ Если согласиться с приведенной точкой зрения, как утверждает И.И.Кубарь, то придется признать, что содержание рассматриваемого принципа сводится только к провозглашению формального равенства и закреплению равных правовых средств для реализации собственных инициатив любыми субъектами гражданского права без учета фактических обстоятельств. В данном случае действительно, констатирует данный автор, «уместно говорить и о том, что преимущественные права противоречат основным началам гражданского оборота».¹

В юридической литературе существует и противоположная точка зрения, суть которой заключается в следующем: «Законодатель должен создавать средства, уравновешивающие фактическое неравенство субъектов договорных и других отношений, и обеспечивать реализацию принципа равенства участников гражданских правоотношений».²

Вступая в дискуссию с представителями данной позиции, И.И.Кубарь приводит весьма интересные аргументы, которые считаем целесообразным воспроизвести и применительно к сфере семейных правоотношений. «Думается, нельзя отрицать наличия у субъектов гражданских правоотношений такого негативного следствия экономического, профессионального или иного неравенства как фактические преимущества. Безусловно, их следует отличать от законных преимуществ – правомерных облегчений положения субъекта, позволяющих ему более полно удовлетворить свой интерес. Но, будучи категорией не юридической, фактические преимущества тем не менее могут негативно повлиять на состояние юридического равенства участников гражданских правоотношений. Так, например, потребитель, заключая договор с фирмой – профессиональным участником рынка, оказывается в заведомо уязвимом положении. …. Нам представляется, что гражданское право должно максимально учитывать проявления фактического неравенства субъектов гражданского права и предоставлять определенные гарантии при наличии подобных обстоятельств».³

По нашему мнению, семейные правоотношения достаточно уникальны по своей социальной и правовой природе, что, в свою очередь, дает основания предположить о наличии у некоторых членов семьи и фактических, и юридических преимуществ. В рамках настоящей статьи будет предложен анализ положений Семейного кодекса РФ (далее – СК РФ), предусматривающих преимущественные права, предпринята попытка обоснования такого подхода законодателя и характеристики правовых последствий реализации преимущественных прав. В итоге будет сформулирован вывод о специфике действия принципа юридического равенства субъектов в семейных правоотношениях.

Прежде всего, обратимся к тем нормам СК РФ, в которых преимущественное право того или иного субъекта прямо предусмотрено. Так, согласно п.1 ст.63 СК РФ «Родители имеют преимущественное право на воспитание своих детей перед всеми другими лицами». Значит ли это, что в отношении других родительских прав, предусмотренных семейным и иным отраслевым законодательством, принцип преимущества правомочий перед всеми третьими лицами не действует? Либо право на воспитание детей охватывает все иные родительские права и обязанности, предусмотренные законом, поскольку воспитание «пронизывает» все имущественные и личные неимущественные отношения между родителями и детьми?

Во-первых, необходимо определиться с содержанием категории «преимущественное право». Обращение к словарям русского языка позволяет представить следующее понимание слова «преимущество». В словаре С.И.Ожегова преимущество определяется как выгода, превосходство (в сравнении с кем-нибудь или чем-нибудь другим), а также как привилегия, исключительное право на что-нибудь.¹ В этом же словаре привилегия обозначена как преимущественное право, льгота.² Для завершения картины обратимся к значению слова «льгота» - облегчение кому-нибудь, чему-нибудь, предоставляемое как исключение из общих правил.³

В Большом толковом словаре русского языка «льгота» определена как «привилегия, отступление от общих правил в пользу отдельных лиц или социальных групп».⁴

В толковом словаре русского языка смысл слова «преимущество» раскрывается по-иному. Так, его следует понимать как «предпочтенье, превосходство; перевес по добрым качествам, по достоинству». «Преимущественный – лучший, наилучший, превосходнейший, предпочтительный».⁵

На наш взгляд, именно такой подход к пониманию сути преимущественного права родителей на воспитание детей и следует учитывать. Предполагается, что именно родители, воспитывая своих детей, как никто другой сделают это наилучшим образом.

Если же родители не исполняют либо ненадлежащим образом исполняют свои родительские права и обязанности, они могут быть тем или иным образом ограничены в своем преимущественном праве на воспитание детей.

Заметим, что в СК РФ есть нормы, применение которых непосредственно направлено на ограничение преимущества родителей перед третьими лицами. В частности, согласно ст.68 СК РФ родители вправе требовать возврата ребенка от любого лица, удерживающего его у себя не на основании закона или не на основании судебного решения. Согласимся, данная норма есть ничто иное, как прямое подтверждение правила о преимущественном праве родителей на воспитание ребенка перед всеми другими лицами. Однако во втором абзаце данного пункта указывается: «При рассмотрении этих требований суд вправе с учетом мнения ребенка отказать в удовлетворении иска родителей, если придет к выводу, что передача ребенка родителям не отвечает интересам ребенка». Таким образом, принятие судом соответствующего решения подтверждает, что родители фактически утратили свое преимущественное право на воспитание ребенка вследствие тех или иных обстоятельств.

Своеобразной гарантией осуществления родителями своего преимущественного прав на воспитание ребенка выступает ст.129 СК РФ, в соответствии с которой родители, давшие согласие на усыновление своего ребенка, могут отозвать данное согласие до момента вынесения судебного решения об усыновлении.

Пленум Верховного суда РФ, разъясняя данное положение, акцент делает именно на преимущественном праве родителей: «Согласие на усыновление, данное родителем в суде, должно быть зафиксировано в протоколе судебного заседания и подписано им лично, а также отражено в решении. При этом необходимо учитывать, что исходя из приоритета прав родителей на воспитание ребенка, любой из них может до вынесения решения суда отозвать данное им ранее согласие на усыновление независимо от мотивов, побудивших его сделать это» (п.9 постановления от 20 апреля 2006 года №8 «О применении судами законодательства при рассмотрении дел об усыновлении (удочерении) детей»).¹

Применительно к отношениям, возникающим при усыновлении, нельзя оставить без внимания и п.3 ст.127 СК РФ. Определяя круг лиц, которые не могут быть усыновителями, законодатель особо отмечает: «При наличии нескольких лиц, желающих усыновить одного и того же ребенка, преимущественное право предоставляется родственникам ребенка при условии обязательного соблюдения требований пунктов 1 и 2 настоящей статьи и интересов усыновляемого ребенка».

С принятием Федерального закона «Об опеке и попечительстве»² легальное признание получило преимущественное право близких родственников на назначение их опекунами (попечителями). В частности, в п.5 ст.10 данного закона указывается: «Бабушки и дедушки, родители, супруги, совершеннолетние дети, совершеннолетние внуки, братья и сестры совершеннолетнего подопечного, а также бабушки и дедушки, совершеннолетние братья и сестры несовершеннолетнего подопечного имеют преимущественное право быть его опекунами или попечителями перед всеми другими лицами».

По нашему мнению, появление данной нормы явилось логическим формальным подтверждением фактических обстоятельств. Как полагает А.М.Рабец, в отношении обладателей данного преимущественного права применяются некоторые особенности процедуры установления опеки (попечительства). В частности, при назначении их опекунами не применяются такие этапы как подбор, подготовка и учет будущих опекунов (попечителей), проверка их личности.¹

Однако, на наш взгляд, преимущественное право на назначение опекуном (попечителем) означает именно приоритет перед другими лицами, но не установление исключений из общих правил при назначении опекуна (попечителя). Заметим, кстати, что в соответствующих статьях СК РФ ничего не говорится об этом виде преимущественных прав, нет каких-либо исключений и в Правилах подбора, учета и подготовки граждан, выразивших желание стать опекунами или попечителями несовершеннолетних граждан либо принять детей, оставшихся без попечения родителей, в семью на воспитание в иных установленных семейным законодательством РФ формах (утв. Постановлением Правительства РФ от 18 мая 2009 г. №423). ²

Не теряет своей актуальности исследуемая в науке семейного права проблема соотношения прав суррогатной матери и супругов, которые заключили с ней соответствующий договор. Напомним, что в силу п.4 ст.51 СК РФ последние могут быть записаны родителями ребенка только с согласия женщины, родившей ребенка (суррогатной матери). В данном случае, так называемое социальное родительство имеет приоритет перед генетическим либо биологическим. Несмотря на отсутствие генетической связи между суррогатной матерью и выношенным, рожденным ею ребенком она имеет преимущественное право на удостоверение происхождения ребенка от нее.

Следует отметить, что в некоторых нормах СК РФ преимущественное право отдельных субъектов семейных правоотношений предполагается. В частности, по общему правилу, при наличии общих несовершеннолетних детей брак расторгается в суде. Однако, независимо от наличия общих несовершеннолетних детей брак может быть расторгнут в органах ЗАГСа по заявлению одного из супругов, если другой осужден за совершение преступления к лишению свободы на срок свыше трех лет (п.2 ст.19 СК РФ).

Можно предположить, что в данной норме законодатель фактически признает преимущественное право одного из супругов на расторжение брака в упрощенном порядке. В то же время, если инициатива расторжения брака будет исходить от супруга, отбывающего наказание в виде лишения свободы, то никаких исключений быть не должно, и при наличии общих несовершеннолетних детей брак можно будет расторгнуть только в суде.

Весьма интересно содержание п.5 ст.38 СК РФ: «Вещи, приобретенные исключительно для удовлетворения потребностей несовершеннолетних детей (одежда, обувь, школьные и спортивные принадлежности, музыкальные инструменты, детская библиотека и другие), разделу не подлежат и передаются без компенсации тому из супругов, с которым проживают дети». Заметим, что в данном случае законодатель не признает, что данные вещи принадлежат несовершеннолетнему по праву собственности, подчеркивается лишь, что они предназначены исключительно для удовлетворения его потребностей. В то же время фраза «передаются без компенсации тому из супругов, с которым проживают дети» однозначно позволяет предположить о наличии у этого супруга преимущественного права перед другим супругом на получение указанных вещей. Более того, можно предположить, что они будут переданы как объекты права собственности.

Вышеприведенными примеры дают основания для следующих выводов:

- во-первых, для семейных правоотношений, так же, как и для гражданских, характерно юридическое равенство сторон. В то же время наличие кровного родства, предполагающее наличие линий и степеней родства, фактически проявляется в некой зависимости одних членов семьи от других. Например, несмотря на отсутствие законодательного предписания, несовершеннолетние дети фактически зависимы от своих родителей; мнение родителей имеет приоритет (преимущество) перед мнением ребенка, за исключением случаев, когда необходимо обязательное получение согласия ребенка;

- во-вторых, преимущественные права в семейном праве можно разделить на две группы: прямо предусмотренные законом и презюмируемые, то есть те, которые явно предполагаются из содержания правовых норм. В частности, преимущественное право родителей на воспитание своих детей прямо предусмотрено законом, а преимущественное право ребенка на учет его мнения презюмируется в тех случаях, когда в соответствии с законом необходимо получение согласия ребенка старше десяти лет;

- в-третьих, отдельные преимущественные права сформированы правоприменительной практикой. В частности, всем известное преимущественное право матери на оставление с ней малолетнего ребенка при определении места жительства последнего. В СК РФ нет нормы, которая устанавливала такой приоритет прав матери перед правами отца, однако, практически во всех подобных ситуациях место жительства ребенка определяют по месту жительства матери.

В рамках настоящей статьи не предполагалась полная характеристика и классификация преимущественных прав в семейном праве. Автор преследовал цель привлечь внимание представителей науки семейного права к данной проблематике, полагая, что предоставление отдельным субъектам семейных правоотношений преимущественных прав является специальным средством, примененным законодателем для регулирования соответствующих отношений, отражающим специфику метода семейно-правового регулирования.


О.А. Кычина^


ПРОБЛЕМЫ ВОЗВРАТА АРЕНДОВАННОГО ИМУЩЕСТВА АРЕНДОДАТЕЛЮ


Возврат арендованного имущества арендодателю при прекращении договора аренды регулируется нормами статьи 622 Гражданского кодекса Российской Федерации (далее – ГК РФ). Арендатор обязуется при прекращении договора аренды возвратить имущество арендодателю в том состоянии, в котором он его получил, с учетом нормального износа или в состоянии, обусловленном договором (часть 1 статьи 622 ГК РФ). Вместе с тем ни в статье 622 ГК РФ, ни в ГК РФ на арендодателя не возлагается обязательства по приему арендованного имущества от арендатора. Данная позиция законодателя объясняться тем, что бремя собственности несет собственник имущества, который обладает правами владения, пользования и распоряжения в отношении имущества, несет риск случайной его гибели и повреждения, бремя содержания имущества. По мнению автора, обязанность арендодателя по приемке имущества от арендатора следует из прекращения прав по владению и пользованию имуществом у арендатора и их автоматическому возникновению у арендодателя. Казалось бы, действия арендодателя по отказу (уклонению) от приема имущества от арендатора противоречат его интересам, как собственника арендованного имущества. Однако на практике случаи отказа (уклонения) арендодателя в принятии имущества от арендатора встречаются все чаще, что создает необходимость их правового регулирования. По мнению автора, действия арендодателя по отказу (уклонению) от приема имущества от арендатора подлежат квалификации как действия лиц, осуществляемые исключительно с намерением причинить вред другому лицу, как злоупотребление правом (часть 1 статьи 10 ГК РФ).

На практике законодательное отсутствие обязанности арендодателя по приемке имущества от арендатора стороны ликвидирует включением соответствующего условия в договор аренды имущества.

По данному вопросу существует и судебная практика. Так, пункт 37 Информационного письма Президиума ВАС РФ от 11.01.2002 №66 «Обзор практики разрешения споров, связанных с арендой» устанавливает, что «Арендодатель не вправе требовать с арендатора арендной платы за период просрочки возврата имущества в связи с прекращением договора в случае, если арендодатель сам уклонялся от приемки арендованного имущества».

Среди доказательств уклонения арендодателя от приемки имущества судебная практика выделяет следующие:

- арендатор к окончанию срока действия договора освободил помещение¹;

- арендатор прекратил пользование имуществом²;

- арендатор неоднократно извещал арендодателя о готовности передать имущество с оформлением акта³;

- арендатор неоднократно просил прислать представителя арендодателя для принятия имущества по акту приема-передачи⁴ и передачи ключа⁵;

- арендатор предпринял разумные действия для предписания акта приема-передачи имущества⁶;

- арендатор совершает иные действия, направленные на передачу имущества арендодателю⁷;

- арендодатель не принимает встречные действия по приему имущества⁸.

Для доказывания факта уклонения арендодателя от приемки имущества от арендатора одного доказательства часто бывает не достаточно, требуется совокупность доказательств. Так, ФАС Уральского округа своим Постановлением от 14.04.2009 N Ф09-2058/09-С6 по делу N А07-14584/2008-Г-ГЕА определил, то "...довод ответчика о том, что 07.04.2008 он освободил часть арендуемых помещений площадью 82,9 кв. м, обоснованно отклонен судом со ссылкой на то, что ответчиком не доказан факт направления истцу сообщения о намерении расторгнуть договор аренды и освободить арендуемые нежилые помещения в порядке, предусмотренном договором (п. 5.1.20, 7.1.2, 8.1 договора). Письмо от 03.04.2008 N 23, в котором ответчик в одностороннем порядке заявляет об освобождении части арендуемых помещений, верно не принято судом в качестве допустимого доказательства, подтверждающего факт передачи нежилых помещений истцу...".

Вместе с тем, в судебной практике существует мнение, определяющее, что возврат арендатором имущества должен подтверждаться исключительно документально. Так, суд «признал недоказанным факт надлежащей передачи земельного участка арендатором арендодателю. Поскольку документально данное обстоятельство не подтверждено…»¹; суд установил, что надлежащим доказательством возврата помещения может служить только акт приема-передачи помещения, а не показания свидетелей, подтверждающие факт возврата помещения²; суд установил, что до тех пор, пока арендатор не сдаст арендуемое имущество по акту, не будет считаться выполненными обязательства, установленные статьей 622 ГК РФ³. Автор полагает, что существующая позиция судов является спорной и ведет к ограничению прав и законных интересов арендатора. Доказательством отказа (уклонения) арендодателя от приемки имущества не может служить подписанный сторонами акт приема-передачи имущества, так как от подписания данного акта отказывается (уклоняется) арендодатель.

Частями 2, 3 статьи 622 ГК РФ предусмотрены последствия неисполнения арендатором обязанности по своевременному возврату имущества арендодателю: арендодатель вправе потребовать внесения арендной платы за все время просрочки, а в случае, когда указанная плата не покрывает причиненных арендодателю убытков, он может потребовать их возмещения.

В отношении неисполнения обязательств арендодателем глава 34 «Аренда» ГК РФ не устанавливает каких-либо последствий. Полагаем, что последствия неисполнения обязательств арендодателя по приему имущества от арендатора регулируются общими положениями ГК РФ (главы 2, 25 ГК РФ)

На основании вышеизложенного предлагается внести изменения в статью 622 ГК РФ, изложив ее в следующей редакции:

«При прекращении договора аренды арендатор обязан вернуть арендодателю имущество в том состоянии, в котором он его получил, с учетом нормального износа или в состоянии, обусловленном договором, а арендодатель обязан принять имущество.

Если арендатор не возвратил арендованное имущество либо возвратил его несвоевременно, арендодатель вправе потребовать внесения арендной платы за все время просрочки. В случае, когда указанная плата не покрывает причиненных арендодателю убытков, он может потребовать их возмещения.

В случае, когда за несвоевременный возврат арендованного имущества договором предусмотрена неустойка, убытки могут быть взысканы в полной сумме сверх неустойки, если иное не предусмотрено договором.

В случае уклонения арендодателя от приемки арендованного имущества арендодатель не вправе требовать от арендатора внесения арендной платы за все время просрочки, возмещения убытков, уплаты неустойки».