Geum.ru

Теме, в которой глобализация и фрагментирование обществ выступают как две стороны сложного процесса, характерного для целого ряда стран в прошедшее десятилетие

Вид материалаДокументы

Содержание


Европа на ложном пути в Беларуси
Речь Федерального министра иностранных дел Йошки Фишера в Принстонском университете 19 ноября 2003 года
Подобный материал:
1   2   3   4   5   6   7   8

/pressData/de/gena/76419.pdf&Picture=0>.

5 Ср. Отчет Комиссии: Процесс стабилизации и ассоциирования для Юго-Восточной Европы. Первый годовой отчет, Брюссель 2002.

6 Commission of the European Communities. Communication from the Commission to the Council and the European Parliament. The Western Balkans and European Integration, Bruxelles, 21.5.2003, COM (2003) 285 final.

7 Заявление саммита ЕС с участием стран Западных Балкан 21.6.2003, IP 8/2003, с.102.


Ханс-Георг Вик,

1954 – 1983гг. - сотрудник Германского Министерства иностранных дел,

в том числе в должности Посла в Тегеране, Москве и Дели,

1997 – 2001гг. – руководитель Консультативно-наблюдательной группы ОБСЕ в Беларуси,

Берлин

Европа на ложном пути в Беларуси


Несмотря на лучшее осознание реального политического положения в Беларуси, европейские организации - Совет Европы, Европейский Союз и ОБСЕ, а также большинство государств-членов самого Евросоюза, чтобы добиться демократических реформ в этой стране, делают ставку на диалог с авторитарным режимом Лукашенко. Однако после президентских выборов 9 сентября 2001 года, сопровождавшихся грубыми манипуляциями, Александр Лукашенко разгромил политическую и общественную оппозицию в гражданском обществе, которая в ходе выборов решительно и храбро оказывала сопротивление режиму путем выдвижения единого собственного кандидата. Почти ежедневно мы получаем сообщения о новых акциях Лукашенко и его пособников, направленных на подавление независимых средств массовой информации, оппозиционных политических деятелей, даже псевдонезависимых депутатов парламента, сформированного в результате недемократических выборов в 2000 году.


После президентских выборов 2001 года западные организации отделывались от политической оппозиции в Беларуси нескоординированными мероприятиями в поддержку неправительственных организаций в гуманитарной области. В течение ряда лет европейские организации систематически и целенаправленно поддерживали политическую альтернативу со всеми ее составляющими. Теперь – под прикрытием победы на выборах, достигнутой путем крайних махинаций и названной Лукашенко “элегантной”, - европейские организации и правительства перестроились; они возлагали и продолжают возлагать надежды на то, что добьются демократических реформ путем диалога с Лукашенко.


В результате этой односторонней политики европейские организации оказались на ложном пути. Они потеряют доверие как стражи и активные сторонники демократических свобод, если не дополнят готовность к диалогу, бесспорно, необходимую на государственном уровне, стратегией активной и целенаправленной поддержки демократических сил белорусского гражданского общества. Европа должна выйти из этого тупика. Конечно, нельзя будет больше руководить активной политикой поддержки политической дееспособности гражданского общества через находящуюся в Минске миссию ОБСЕ, как это с успехом осуществлялось в 1998-2001 годы. Нужно будет найти другие ответы на вопрос, каким же образом можно было бы осуществить такую стратегическую поддержку политических структур гражданского общества. Но самое важное - вновь обнаружить и восстановить готовность к такой политике многопланового содействия демократии и правам человека в сегодняшней Беларуси. Готовность, да и воля к проведению подобной активной политики заметно поубавилась в связи с последствиями направленных против США терактов 11 сентября 2001 года в Вашингтоне и Нью-Йорке. Поначалу в центр политических интересов выдвинулись союзы и коалиции между демократическими и недемократическими государствами в борьбе против международного терроризма. Содействие демократическим силам в Беларуси и в других авторитарно управляемых государствах было вычеркнуто из списка приоритетов западной политики.


Именем демократии Лукашенко превратил белорусское государство-наследника советской системы на земле между Днепром и Бугом в неосоветскую авторитарную страну с многочисленными признаками тоталитарного государства. После своей победы на президентских выборах в 1994 году, достигнутой действительно демократическим путем, он одержал верх над демократической оппозицией в парламенте в ноябре 1996 года при помощи подтасовки результатов референдума в пользу автократической конституции, сконцентрировавшей всю власть в руках президента, лишив парламент его функций и превратив правосудие в проститутку исполнительной власти. Москва безропотно снесла этот сокрушительный удар по общепринятым нормам демократии и прав человека, признанным всеми европейскими государствами в результате подписания в 1990 году документов Совещания (позже - Организации) по безопасности и сотрудничеству в Европе (Копенгаген, июнь 1990 г. и Париж, ноябрь 1990 г.).


Теперь пора, наконец, покончить с временным пренебрежением поддержкой подлинного демократического процесса преобразований в некоторых государствах-преемниках СССР. Борьба гражданского общества за действительно свободные выборы и действие норм права в такой стране, как Беларусь, снова должны стать предметом для обсуждения. Нельзя более ставить на карту доверие к ЕС как оплоту и активному стороннику демократических сил во всех частях Европы. Договоры Европейского Союза с восточноевропейскими странами-партнерами в той же мере нацеливают на развитие демократических отношений, что и документы СБСЕ и ОБСЕ, под которыми стоит и подпись Беларуси. Поэтому упрек во вмешательстве во внутренние дела совершенно необоснован.


В течение долгого времени народы и гражданские общества Центральной и Восточной Европы связывали свои надежды на новую Европу с Германией. В результате односторонней концентрации на процессе реформ путем диалога с недемократическими правительствами и в результате пренебрежения демократическими политическими устремлениями гражданских обществ Германия все больше теряет авторитет и вес в Восточной Европе. Ссылка на разностороннюю деятельность неправительственных организаций как раз в Беларуси - в связи с последствиями Чернобыльской катастрофы и другими гуманитарными проблемами - при всем признании важности этой работы почти не имеет значения для дискуссии о развитии демократических сил в этой стране. Неправительственные организации не могут выполнять политическую работу. Это остается задачей тех институтов, которые имеют юридическую силу и на которые возложено подобное обязательство в общеевропейских рамках, таких как ОБСЕ и Совет Европы, а также политическими решениями Европейского Союза и входящих в него государств.


Нужно с сожалением признать, что Москва до сих пор мирилась со всеми акциями государств-членов Содружества независимых государств (СНГ), направленными на урезание прав человека и демократического содержания конституций - как, например, продление президентских мандатов за временные рамки, предусмотренные конституцией. Россия, как известно, также не церемонится при ограничении свободы печати в собственной стране. И она стерпела ликвидацию демократического порядка в Беларуси в ноябре 1996 года в результате конституционного переворота Лукашенко. Москва субсидирует режим Лукашенко посредством цен на поставку нефти и природного газа, которые ниже мирового уровня. В борьбе за демократические процессы преобразований в государствах-преемниках СССР Российская Федерация не является союзником и квалифицированным партнером ЕС и других европейских институтов. Иными словами, европейские организации и их государства-участники должны решиться на собственные действия - ради граждан и институтов гражданского общества, чьи права и деятельность в Беларуси подавляются, ради сохранения доверия к своим собственным демократическим обязательствам в европейском пространстве.


Или европейские организации и их государства-участники хотят спрятаться, прикрывшись, как ширмой, отсутствием готовности к действиям со стороны Москвы? В Европе – а не только в Соединенных Штатах - имеется достаточное количество экспертных заключений относительно того, как можно оказывать эффективную и длительную поддержку демократически ориентированному гражданскому обществу, притесняемому в тоталитарном государстве. До сих пор предложения этой экспертизы отвергались. Не ждет ли Европа, что Президент Лукашенко, могильщик демократической Беларуси, выдаст бесплатный билет в общеевропейский процесс, в котором хотят принимать участие все больше и больше белорусских граждан?


Документы


“Европа и будущее трансатлантических отношений”

Речь Федерального министра иностранных дел Йошки Фишера в Принстонском университете 19 ноября 2003 года


Позвольте мне, воспользовавшись сегодняшней возможностью выступления в этом известном университете, изложить несколько принципиальных соображений о трансатлантических отношениях и развитии Европы.

Нынешняя ситуация свидетельствует о том, что безопасность в XXI веке уже не может быть определена для нас всех – и особенно для США и Европы – в традиционных категориях ХХ века. Новый тоталитаризм, исламистский терроризм с его человеконенавистнической идеологией джихада угрожает миру и стабильности как в региональном, так и в глобальном масштабе.

Его цель – это свержение властных структур в исламско-арабском мире, прежде всего на Аравийском полуострове и в районе Персидского залива, и в долгосрочном плане уничтожение Израиля. Его средства – это акции террористов-смертников и ужасы жестокого, нечеловеческого насилия. Его тактика нацелена на кровавый хаос, а стратегия – на вытеснение США и Запада из всего региона.

Главная угроза нашей безопасности сейчас исходит не от какого-то государства, а скорее, от нового тоталитарного движения, которое после утраты Афганистана больше не имеет под своим контролем государства, служившее бы базой для его сил. Эта угроза направлена также – в отличие от германского рейха при нацистах, японской империи в годы второй мировой войны и Советского Союза во время “холодной войны” - не против стратегических потенциалов США и Запада. Она скорее направлена на то, чтобы подорвать их моральный дух и вызвать реакцию, которая не ослабила бы, а усилила поддержку исламистского тоталитаризма.

Эта новая угроза масштабна. Она уже не ставит вопрос о системе, как это было в годы борьбы со старыми тоталитаризмами ХХ века, все гораздо хуже: она нацелена на то, чтобы вызвать основанное на религиозных и культурных различиях “столкновение цивилизаций” между исламско-арабским миром и Западом во главе с США.

Наш ответ на этот вызов тоже должен быть масштабным. По крайней мере, с 11 сентября мы знаем: наша безопасность в XXI веке зависит не только от успешной глобализации при свободном обмене товарами и благами. Еще больше она зависит от глобализации основополагающих ценностей, прав человека, уважения жизни, религиозной и культурной терпимости, равенства всех людей, мужчины и женщины, правового государства и демократии и приобщения к благам образования, прогресса и социального обеспечения.

Позитивная глобализация – это, собственно говоря, стратегический ответ на смертельный вызов со стороны нового тоталитаризма.

Эта позитивная глобализация в политическом плане должна привести к перестройке международной системы государств, к “новому мировому порядку”, в рамках которого будет обеспечено мирное и дружественное сосуществование более чем шести миллиардов людей, более 190 государств, многочисленных регионов и культур.

Сюда относится также выстраивание справедливой системы мировой торговли, поиск ответов на изменение климата и сохранение глобальной окружающей среды, борьба с бедностью и против СПИДа, защита прав человека, развитие международного права и его институтов.

Для этого нам нужны не только сильные демократии, опирающиеся на прочный фундамент ценностей. Необходимы также сильные многосторонние учреждения, в первую очередь, обновленная ООН, которые были бы способны создать и поддерживать этот порядок в соответствии с нормами международного права. Такой мировой порядок должен опираться на эффективный мультилатерализм, способный обеспечить мир и безопасность. Для эффективного мультилатерализма необходимо и то, и другое: США как мировая держава и ООН как рамочный институт, который признают 190 государств-членов и без которого поэтому никак не обойтись. Ведь ООН, несмотря на все ее недостатки, - это единственная международная организация, которая обладает ресурсом всемирной легитимности.

Безопасность на основе сотрудничества и интеграции, безопасность на основе участия в распределении благ и прогрессе будет в XXI веке, по крайней мере, столь же важной, как и безопасность на основе устрашения и сдерживания. “Холодную войну” Запад выиграл благодаря сочетанию стратегической мощи и позитивной системной альтернативы, через использование “hard power” и “soft power”, причем системная альтернатива сыграла решающую роль.

Теперь нам снова придется совместно отвечать на тот же вызов, хотя и в совершенно иных условиях. При этом позитивное решение богатыми нациями Запада проблем глобализации имеет сегодня первостепенное, даже стратегическое значение.

Один из любимых “жутких” вопросов нынешней политической публицистики звучит так: пришел ли конец Западу? Я отвечаю на это четко и ясно: Нет, не пришел! Конец Западу придет лишь тогда, когда трансатлантический альянс лишится перспективы из-за отсутствия общих интересов, когда Европа и Америка пойдут разными путями.

Но наши интересы требуют от нас противоположного. И пусть нас не сбивают с толку нынешние споры в трансатлантической семье. В союзе свободных демократий споры время от времени будут возникать, причем они вполне могут касаться принципиальных вопросов.

Лишь когда США, Канада и ЕС, опираясь на общие ценности, интересы и успешные трансатлантические традиции прошедших десятилетий, совместно и на длительную перспективу возьмутся за решение этой стратегической задачи, мы сможем успешно противостоять новым угрозам.

В этом состоит объединяющий нас трансатлантический интерес, этим обусловлена необходимость обновления НАТО в XXI веке. НАТО остается одной из главнейших опор мира и стабильности. И наоборот: если мы позволим вбить между нами клин, то последствия будут для всех нас по обе стороны Атлантики крайне негативными.

Трансатлантические отношения в начале XXI века строятся, однако, между двумя очень разными партнерами. США – это единственная глобальная держава, самая старая и в то же время континентальная демократия, присутствующая во всем мире, доминирующая почти во всех сферах “soft” и “hard power”.

США – это мировая держава. ЕС же – это держава, все еще становящаяся таковой. Уже существует, правда, общий рынок, который вскоре будет охватывать 450 миллионов человек, имеется общая валюта евро. С другой стороны, нельзя отрицать слабость экономического роста в Европе, наличие демографической проблемы, что она политическую раздробленность и недостаток военной силы.

Стабильными трансатлантические отношения будут лишь тогда, когда обе опоры этого моста через Северную Атлантику будут нести примерно равную нагрузку. Европейцы знают, что они должны как можно скорее устранить и – позвольте добавить – устранят свои выявленные недостатки. Ведь опасность для НАТО будет представлять не сильная европейская опора, но лишь европейская слабость. И лишь сильная европейская опора сможет гарантировать партнерство Европы в трансатлантическом альянсе. Поэтому, на мой взгляд, укрепление европейской опоры, в том числе с учетом ситуации в мире, вполне соответствует правильно понимаемым стратегическим интересам США.

Может быть, именно из-за очевидных слабостей Европы зачастую не замечают и недооценивают масштаб прямо-таки революционных перемен, произошедших на старом континенте после окончания “холодной войны”. Ведь новая европейская революция идет тихо, в буржуазно-консервативных одеждах, без порохового дыма и баррикад, почти без войн (за исключением бывшей Югославии), без подавления и диктатуры. Лишь факты красноречиво говорят о том, что на самом деле происходит сейчас в Европе.

Европейский Союз подошел к решающему повороту своей истории: в преддверии его расширения, приема 10 новых государств-членов, глубокого реформирования его системы и принятия европейской Конституции возникает вопрос о том, станет ли Европа вообще субъектом международной политики. Удастся ли Европе преодолеть главное противоречие между национально-государственным суверенитетом и полной политической интеграцией Союза? Сможет ли Европа стать державой XXI века?

От ответов на эти вопросы для Европы зависит многое – даже, может быть, все. Почему? XIX век и первая половина XX века были в Европе эпохой образования национальных государств. В XXI веке европейские национальные государства, даже самые большие из них, окажутся слишком маленькими, в политическом и экономическом плане они уже не будут оптимальными.

Тема завершения европейской интеграции вызывает споры. Она занимает в настоящее время не только старый континент, ее обсуждают также и на западном берегу Атлантики. В последние десятилетия в США с большим вниманием, иногда с удивлением, а порой и со скепсисом наблюдали за объединением Европы. Но после 11 сентября, когда в мире возникла новая, опасная политическая ситуация, и в связи с острыми разногласиями вокруг войны в Ираке дискуссия о “европейском партнере” получила новое, не всегда позитивное измерение.

Поэтому европейцы задают себе следующие вопросы:Заинтересована ли Америка вообще еще в политическом объединении Европы? Вписывается ли политически интегрированная и, таким образом, обладающая полной международной дееспособностью Европа в стратегию США? Изменился ли взгляд американцев на Европу после 11 сентября? И, наконец: какую ценность, какое значение имеет сегодня для США трансатлантическое партнерство?

Прежде чем я со своей стороны попытаюсь найти ответы на эти вопросы и затрону перспективы европейско-американского сотрудничества, я хотел бы кратко остановиться на историческом развитии ЕС:

Интеграция Европы стала ответом на крушение в ходе двух мировых войн классической европейской системы государств, сложившейся на основе Вестфальского мира 1648 года. Две мировые войны стали катастрофическим последствием разрушительного национализма и милитаризма, сильно подорвавших старую европейскую систему государств.

Дважды в ХХ веке США были вынуждены прибегнуть к военному и политическому вмешательству, чтобы успешно отразить гегемонистскую угрозу Европе со стороны германского рейха и обеспечить собственную безопасность. А в течение пяти десятилетий “холодной войны” США защищали Западную Европу и Западный Берлин от гегемонизма Советского Союза.

В то же время военные интервенции США в Европе, в ходе которых многие американцы отдали свои жизни, обеспечили свободу и демократию на европейском континенте. Демократическая Германия также обязана США своей свободой и восстановлением своего единства.

Нынешняя Европа зиждется на двух фундаментальных, воистину исторических решениях: первое решение, принятое американскими государственными деятелями, состояло в том, чтобы сохранить после 1945 года политическое и военное присутствие в Европе и защитить свободу западной части Европы. Это решение привело к созданию НАТО.

Второе фундаментальное решение опиралось на идею двух великих французов – Робера Шумана и Жана Монне, которая состояла в том, чтобы выстроить новую систему государств в Европе, которая была бы основана не на равновесии сил, а на интеграции суверенных государств и их интересов. Это привело к заключению в 1957 году Римских договоров и затем к созданию ЕС.

То, что началось в тени “холодной войны” как экономическая интеграция, постепенно распространилось на политические, причем преимущественно внутриполитические, сферы. Когда в 1989 году пала Берлинская стена, ЕС – и в первую очередь Германия – освободились от многолетнего бремени: раскол Германии, разделение континента на две враждующих системы было преодолено.

Вызвавшее в начале 90-х годов настоящую эйфорию “отступление” государства и политики – тогда говорили даже о “конце истории” - оказалось, однако, как мы теперь знаем, большим заблуждением. По окончании “холодной войны” сообщество государств все чаще стало сталкиваться с новыми, вызывающими беспокойство нарушениями порядка. Многочисленные кризисы и конфликты во многих регионах мира усилили нестабильность и угрозу вооруженных конфликтов.

Кульминацией новых угроз, обусловленных диффузным нарушением порядка в международной политической системе, стало 11 сентября 2001 года. После преступных террористических атак на правительство и граждан США, да и на все свободные общества мира, стало очевидно, каким разрушительным потенциалом обладают исламистский терроризм и его тоталитарная идеология. Стало также очевидно, какую угрозу миру во всем мире могут породить забытые конфликты современности.

После того как закончилась “холодная война”, весь миропорядок коренным образом изменился. Глобальная конфронтация между США и Советским Союзом сформировала в свое время простой, одномерный миропорядок, подчинявший себе практически все конфликты. С распадом Советского Союза этот главный конфликт исчез, оставив после себя диффузную структуру, на основе которой возникла трехмерная международная реальность.

Самый верхний ее уровень составляют крупные державы и их альянсы. На втором уровне действуют региональные державы, разрешающие региональные конфликты. А “подвальный этаж” этой международной системы образуют распавшиеся государства, гражданские войны и рассадники насилия и терроризма. В нынешнем мире существует еще, пожалуй, главная держава – США, но в нем больше нет главного конфликта, определяющего миропорядок.

Большое значение имеет также структура новых угроз. Религиозная ненависть, националистическая конфронтация, оружие массового уничтожения и терроризм – каждый из этих элементов в отдельности достаточно опасен, зачастую являясь в настоящее время причиной опасных кризисов и войны. Если же четыре этих элемента соединяются и подогревают друг друга, тогда действительно возникает новая стратегическая угроза.

11 сентября сделало дискуссию о новом миропорядке после “холодной войны” коренным вопросом региональной и глобальной безопасности. Мы больше не можем уходить от ответа на этот вопрос, если мы не хотим подвергать безопасность в мире чрезвычайно высокому риску. Поэтому ответ на вопрос о новом миропорядке должен иметь наивысший приоритет и в трансатлантических отношениях.

Может быть, существенным упущением было то, что мы не начали эту трансатлантическую дискуссию сразу же после событий сентября 2001 года. Как знать - может быть, тогда некоторые разногласия в альянсе отпали бы сами собой.

В этом контексте необходимо заново оценить значение трансатлантического альянса. Все громче звучат скептические голоса. Может ли тесное партнерство между Европой и Америкой дать верный ответ на изменение международной ситуации? Может быть, оно вообще уже не актуально?

Позвольте мне задать встречный вопрос: станет ли мир более безопасным, если партнеры по ту и эту сторону Атлантики удалятся друг от друга? Принесет ли ослабление альянса больше безопасности как Европе, так и США?

На мой взгляд, ответ надо дать отрицательный. Европа и Америка не обойдутся друг без друга в борьбе с новой угрозой. Мы сидим в одной лодке, поскольку мы хотим защитить одно и то же: мы хотим сохранить свободу и безопасность для наших граждан, мы хотим обеспечить открытую демократию и права человека. Это цели, которые мы вместе преследуем, это ценности, которые мы разделяем. И поэтому я твердо убежден в том, что достойно ответить на новые вызовы мы сможем только совместно.

Это также означает, однако, что мы должны договориться о том, как нам реагировать на эту угрозу – причем в качестве равноправных партнеров.

Это удалось сделать при создании антитеррористической коалиции после 11 сентября. По вопросу войны против Ирака возникли разногласия. У нас были разные мнения о том, насколько достаточны основания для вмешательства, какие последствия будет иметь эта война для борьбы с международным терроризмом и региональной стабильности и можно ли будет контролировать последствия войны.

Несмотря на эти разногласия, сегодня ясно: мы должны обеспечивать мир вместе. Мы убеждены в том, что решающее значение будут иметь передача суверенитета самим иракцам и центральная роль ООН.

Чтобы добиться в перспективе успеха в деле обновления Ближнего Востока, необходимо решить еще одну задачу: надо урегулировать конфликт между Израилем и палестинцами, причем путем создания двух государств – например, на основе границ 1967 года. Путь к решению ведет через реализацию плана “Дорожная карта”.

После 11 сентября мы в рамках ЕС также упустили время для выработки собственной внешнеполитической стратегии. У нас не было скоординированной, однозначной общеевропейской позиции, с которой мы могли бы вступить в стратегический диалог с нашими американскими друзьями. Чтобы заполнить этот пробел, ЕС в настоящее время – кстати, впервые – работает над совместной стратегией безопасности, которая, очевидно, будет принята еще в текущем году. В основе этой стратегии лежит расширенное понятие безопасности, спектр которого простирается от предупреждения конфликтов дипломатическими средствами до самого крайнего инструмента – применения военных средств.

В Евросоюзе стратегическое мышление также приобретает все большее значение. Так, мы твердо убеждены в том, что расширение ЕС на восток – решение правильное, что оно необходимо, чтобы расширить зону стабильности, мира и безопасности на нашем континенте. И этап расширения ЕС в мае будущего года не станет последним: уже в 2007 году в Союз вступят Румыния и Болгария. В этой связи мы рассматриваем также вопрос о возможном приеме в ЕС Турции. В частности, новые глобально-стратегические причины побудили нас в Германии поддержать процесс сближения Турции с ЕС. В то же время в совместной внешней политике и политике безопасности ЕС имеются существенные структурные недостатки, которые необходимо устранить. Я вижу, в частности, три узких места:
  • в выработке политической воли,
  • в сфере институциональной реализации и
  • в военном потенциале.

По-прежнему сложно проходит политическое согласование и выработка решений в группе из 15 (а скоро их будет 25) государств, каждое из которых имеет свой исторический фон и свои интересы. Это можно понять, зная историю Европы, но я боюсь, что в будущем мы уже не сможем себе позволить такого сложного процесса координации, какой мы имеем сейчас.

Институциональная реализация решений также требует срочного улучшения. Нам в Европе нужны также подходящие инструменты для осуществления совместной внешней политики.

Разумеется, нам нужен также модернизированный и усиленный военный потенциал Европы, если мы намерены внести свой вклад в коллективную безопасность в контексте НАТО и других партнерских отношений.

При этом важно правильно использовать ограниченные средства. Этой цели служит создание Европейского агентства по вооружениям. К тому же было бы неэффективным, если каждое из 15, а вскоре 25 государств-членов имело все роды войск и захотело бы делать то же самое.

В ЕС существует единое мнение о том, что европейская внешняя политика должна быть более когерентной и эффективной. В государствах-членах крепнет понимание того, что Европа только общими усилиями сможет справиться с нынешними угрозами.

В частности, в Европейском конвенте тема совместной европейской внешней политики и политики безопасности играла существенную роль. В проекте Европейской конституции содержатся перспективные предложения по улучшению внешнеполитической дееспособности ЕС. Предусмотрено создание поста европейского министра иностранных дел и европейского внешнеполитического ведомства. Это в решающей мере улучшит дееспособность ЕС на международном уровне.

В Америке пристально, даже с недоверием следят за бурной внутриевропейской дискуссией по вопросам безопасности. Слышатся голоса, предупреждающие о том, что растущая институционализация европейской политики безопасности и обороны приведет к дублированию и даже ослаблению НАТО.

В этом плане я могу лишь повторить: наоборот. НАТО – это центральный институт трансатлантического альянса. Никто не хочет и не сможет поставить под вопрос ее фундаментальное значение как гаранта нашей безопасности. Лишь с помощью эффективной и дееспособной Европейской политики безопасности и обороны можно будет реализовать – разработанную, кстати, американцами – концепцию “европейской опоры НАТО”. Для этого нужно будет также укрепить планово-административный потенциал Евросоюза. То, чего мы хотим – это взаимодополняемость, а не конкуренция.

Пример Македонии продемонстрировал важность взаимодополняемости европейских и трансатлантических оборонных структур: воспользовавшись средствами и потенциалом НАТО, ЕС осуществил военную миссию в этой стране.

В течение почти пяти десятилетий европейцы все эффективнее объединяют свои ресурсы и потенциалы, в том числе в сфере политики безопасности. Для решения все более важных вопросов интеграции государства-члены и ЕС обладают, пожалуй, самым богатым опытом и самым лучшим набором инструментов. Сегодня в распоряжении ЕС имеется широкий спектр политических, экономических и финансовых инструментов – вскоре их будут использовать 25 государств-членов.

Уже сейчас ЕС вносит существенный военный вклад в урегулирование кризисов и долгосрочную стабилизацию ситуации во всем мире. В борьбе с международным терроризмом принимают участие 5 400 европейских солдат. В Афганистане в рамках ISAF и операции “Enduring Freedom” присутствуют около пяти тысяч военнослужащих из ЕС. Львиную долю сил, обеспечивающих мир на Балканах (21 100 солдат, т.е. почти в четыре раза больше, чем США), предоставила Европа. А в миротворческих миссиях ООН задействовано 3 500 европейских военнослужащих или в семь раз больше, чем американских.

Еще один пример нашего активного участия в предупреждении кризисов и обеспечении стабильности в мире – это международная политика развития, где на долю ЕС и его государств-членов приходится 51,1% выделяемый в мире средств, так что ЕС является крупнейшим государственным донором, что можно расценить как чрезвычайно важную инвестицию в мир и безопасность во всем мире.

Европейская политика в сфере торговли и финансов также вносит важный вклад в стабилизацию, демократизацию и “good governance” - например, с помощью стимулов и договоров о партнерстве в рамках соглашения, заключенного в Котону.

В области контроля над вооружениями и нераспространения оружия массового поражения Европа работает также весьма энергично.

Пример Ирана свидетельствует о том, что европейцы и американцы с одинаковой серьезностью относятся к опасности распространения оружия массового уничтожения. Что касается масштаба этой угрозы, то мы не тешим себя иллюзиями по обе стороны Атлантики. Поэтому нельзя допустить возникновения глобальной и региональной гонки вооружений, необходимо установить международный режим контроля над вооружениями, который обладал бы как международной легитимностью, так и эффективными механизмами контроля и санкций.

Если мы хотим совместно сделать мир более безопасным, то без такой системы нам никак не обойтись. Я считаю, что ООН предоставляет подходящие рамки для такого режима.

Сотрудничество в интересах развития, финансовая и торговая политика, политика в сфере прав человека, полиция и вооруженные силы – вряд ли найдется другой политический игрок, располагающий столь широким набором средств для урегулирования конфликтов. Этот многомерный спектр инструментов важен именно потому, что мы знаем, что с новыми угрозами невозможно справиться одними лишь военными средствами.

В конечном счете, мы не должны забывать: ЕС – это ведь крупнейший европейский мирный проект в истории. Он впервые обеспечил на европейском континенте прочный мир.

Я уже говорил о том, что Европа – это держава на этапе становления. Именно сейчас, когда ЕС стоит на пороге настоящего, внешнеполитически дееспособного союза, к его государствам-членам предъявляются очень высокие политические и экономические требования. И вряд ли можно с уверенностью предсказать, сколько времени им еще потребуется для двойного процесса европейской интеграции – расширения и завершения политического объединения.

Так что в ближайшие недели и месяцы Евросоюзу придется – прежде всего в рамках Правительственной конференции – еще много дискутировать о том, как сделать свою внешнюю политику более дееспособной. Эти переговоры идут не просто. Но я уверен в том, что мы придем к хорошему результату. Нужно ли будет преодолевать новые кризисы, чтобы процесс европейской интеграции завершился успешно – это покажет ближайшее будущее.


Позвольте мне в заключение подвести итог:

Америка и Европа справятся с вызовами XXI века, но они смогут с ними справиться лишь вместе.

При этом мы по обе стороны Атлантики должны учесть три основополагающих элемента. Они имеют решающее значение, для того чтобы решительно и успешно отвратить угрозы XXI века.

Первый элемент – это непременная ориентация западных демократий на собственные фундаментальные ценности: свободу, права человека, терпимость, демократию, верховенство права и социальную рыночную экономику.

Второй элемент – это признание необходимости и уважение международного порядка, основанного на общих ценностях, на праве, согласии, сотрудничестве и участии в управлении. Это должен быть не порядок принуждения и несвободы, а порядок, предоставляющий максимальному числу государств и их граждан возможность политического, экономического, социального и культурного приобщения к строительству глобализированного мира.

И третий элемент – это политическая решимость и военная способность отразить новые угрозы. Необходимы оба компонента для надежного уничтожения тоталитарных сетей и человеконенавистнических идеологий.

Именно в сочетании этих трех элементов, определяющих эффективный мультилатерализм, мы, западные демократии, должны искать для себя рецепт успеха. Таковы, на мой взгляд, линии, которых мы должны придерживаться, внося наш совместный вклад в строительство мирного, справедливого, демократического миропорядка. В этом направлении мы должны идти вместе – Америка и Европа.


Благодарю за внимание.

Copyright © 2023. All rights Reserved.