Теме, в которой глобализация и фрагментирование обществ выступают как две стороны сложного процесса, характерного для целого ряда стран в прошедшее десятилетие
| Вид материала | Документы |
- Учебно-методический комплекс по дисциплине: «Элементоорганическая химия» для студентов, 602.47kb.
- Реферат на тему: Этика делового общения, 235kb.
- Вопросы к экзамену по синтаксису сложного предложения Сложное предложение как единица, 29.6kb.
- А. В. Ряховский Директор гоу спо «Чашинский государственный аграрно-технологический, 67.83kb.
- 1. организация процесса исследования систем управления, 247.88kb.
- Глобализации стала очень популярной. Однако, несмотря на обилие публикаций, работ, 355.81kb.
- Доклад внастоящее время индустрия туризма является одной из наиболее динамично развивающихся, 88.22kb.
- Модернизация и глобализация, 164.54kb.
- Новое тысячелетие, новый век, новое время, новая история… Что же прошедшее столетие, 171kb.
- Воробьева Валентина Константиновна курс лекций, 476.31kb.
Общее благо
Каналы экономической жизни должны процветать. Дороги и мосты нужно восстановить или построить заново, кроме того, их необходимо обезопасить. До тех пор, пока бандиты сохраняют контроль над автобаном от Аммана до Багдада, усилиям коалиции в Ираке будут даваться жесткие оценки. Функционирующая телефонная сеть необходима, и местные предприниматели могут в принципе предоставить такие политические блага, если придать им немного мужества и если защитить интересы общественности при помощи регулирования. Наличие электроэнергии делает города значительно более безопасными и приятными, к тому же это - деловая основа экономики. Электричество требуется также для работы оросительных насосов, что в бедных районах Ирака является безусловной необходимостью. Нормальным гражданам в каждом обществе нужны школы и медицинское обслуживание. Коалиционные силы должны действовать в этих областях активно и эффективно. Если выстроить систему воспитания и образования в стране, то всегда пожинаешь плоды: непосредственные, когда система образования содействует локальным институтам, и опосредованные, когда появляется забота о том, чтобы население было сознательным, грамотным, чтобы оно отдавало бы должное процессу реконструкции и могло бы принимать в нем участие.
Есть и другие, хотя и непосредственно менее убедительные аспекты восстановительного процесса. Идеально было бы возродить в Ираке гражданское общество; гораздо сложнее сделать это в Афганистане. В Ираке даже робкое вновь формирующееся гражданское общество помогло бы противостоять подъему религиозных сил и способствовало бы устойчивой десекуляризации иракской политики. Если по нефтепроводам будет опять перекачиваться достаточное количество нефти, Ирак вновь обретет свой статус страны среднего уровня, и тем самым у него даже появляется перспектива стать скромным участником мировой экономики и глобальной политики. Эта возможность укрепится за счет роста гражданского общества. Коалиционные силы могут оказывать содействие силам гражданского общества, которые находятся пока еще в зачаточном состоянии.
В конце концов, восстановление постконфликтного или распавшегося государства должно включать в себя также восстановление всех политических свобод и участия граждан в политическом процессе, а также подтверждение посредством выборов передачи власти от внешних сил субъектам внутриполитической жизни. Когда местных претендентов приглашают к участию в выборах, их призывают к конкуренции, значит, будет иметь место спор, агрессия, будут победивший и поигравший. Стоит ли допускать эту степень разногласий в восстановленной стране или стране, которую необходимо восстановить, и если да, то когда, - это важный вопрос, причем как в том, что касается содействия процессам роста, так и в том, что связано с противодействием возобновлению вражды между различными группами интересов. В Восточном Тиморе, Сьерре-Леоне и Либерии ООН организовала досрочные выборы, чтобы ускорить свою собственную стратегию отступления. Выборы в следующем году в Афганистане неизбежны, но может случиться так, что они окажутся преждевременными в логике процесса политического возрождения, занимающего столь много времени.
Выборы и конституции
В Ираке, где демократическая практика и институты - вещи неизвестные и где ситуация в плане безопасности сложна и щекотлива, было бы опасно и ошибочно слишком рано объявлять о проведении национальных выборов. Для этого необходимо, чтобы институты, образованные на основе консенсуса, функционировали бы в течение нескольких лет на местном (коммунальном) и национальном уровнях. В этом плане курды обладают бóльшим преимуществом, но их автономный статус возник из мук геноцида и братоубийства, поэтому хотя он отчасти и служит для других иракцев в качестве модели, но отнюдь не способом решения каждого этнического и религиозного конфликта.
В Ираке фундаментальное значение имеют локальные собрания и платформы участников. Децентрализованная модель была бы лучшей моделью, которая, возможно, придала бы этим локальным группам (а может быть, уже существующим временным консультативным органам) по меньшей мере немного авторитета и ответственности за политические процессы, дала бы возможность собирать налоги и расходовать эти поступления для улучшения условий жизни, а также для поддержания порядка на местах. Такие локальные авторитеты должны возникнуть не только в сельской местности, даже Багдад может быть поделен на округа. Назначенные комиссары округов могли бы контролировать политическое развитие этих локальных правительств. Когда они станут более или менее эффективными, их можно было бы заменить региональными собраниями, а те, в свою очередь, национальным законодательным и исполнительным собраниями. Временная администрация должна ускорить ту часть политической программы, которая связана с передачей правопреемства; нельзя впопыхах формировать национальное правительство, которое сразу заменило бы временную администрацию. Вероятно, еще многие годы выборы должны проходить только на коммунальном уровне - до тех пор, пока ситуация с безопасностью в Ираке не улучшится и пока не будет накоплено больше опыта на местах.
В настоящее время для обеих стран пишутся конституции. Временные администрации не захотят сделать создание демократических структур западного образца условием восстановления этих государств, но и этот процесс, и экономическое развитие были бы очень простимулированы созданием таких конституционных рамочных условий, которые укрепляют базовые политические свободы, создают хорошую основу для правового государства и устанавливают баланс суверенных прав законодательного и исполнительного отделов будущего правительства.
Как в Ираке, так и в Афганистане существенным вопросом является то, насколько централизованным или федеративным должно быть возникающее государство. Должны ли курды в Ираке сохранить свою автономию, а военные диктаторы-наместники в Афганистане - большую часть своей власти на управляемых ими территориях? Улучшится ли управляемость в обеих странах при слабой федеративной системе или сильный упор на децентрализацию сделает их неуправляемыми? “Улучшение системы правления” в данном контексте - это бóльшая эффективность для граждан обоих государств, а не только политические “подарки” привилегированным группам, будь то религиозные или светские группы. Коалиционным силам в обеих странах будет поставлено в заслугу, если их конституционные собрания учтут эти и другие проблемы, и если тем самым будет нанесен удар по своекорыстию и эгоизму.
Уроки для гегемона
Урок для США и их союзников - если Соединенным Штатам удастся мобилизовать в Афганистане и Ираке настоящие многосторонние усилия - состоит в том, что эффективное восстановление постконфликтных государств требует больших денежных и временных затрат; однако прежде всего необходима готовность рассмотреть проблему восстановления в рамках консультаций и участия в политических процессах; дидактические методы здесь не работают. Еще раз: особые личные способности к руководству командующих в Мосуле и Басре - в отличие от Фаллуджи - серьезно повлияли на ситуацию и поведение на местах. Неспособность к эффективным действиям в Ираке и внутреннем Афганистане также является проблемой - а основы этого кроются в недостаточном владении языком, недостатке культурной интуиции и менталитете “one size fits all”.
Что в свое время сделало американскую программу восстановления Европы и Японии столь успешной, так это, во-первых, тактика опоры на местные обычаи, нравы, стили поведения, во-вторых, понимание того, что роль внешней силы состоит в том, чтобы сделать вещи возможными и более легкими, и в-третьих, решение осуществлять руководство (и взять на себя разработку конституции) только тогда, когда время для того созрело. Но решающее значение имели безупречная легитимность и ощущение, что США являются настоящим партнером (хотя в случае с Японией такое восприятие Соединенных Штатов было поначалу практически не развито).
Во времена террора - тем более что для американцев безопасность родины имеет первостепенное значение и интервенции в Афганистан и Ирак сегодня имеют совсем другое обоснование, нежели первоначально, - гораздо проблематичнее взвалить на свои плечи тяжелый груз восстановления. С тех пор как на местах было совершено так много ошибок, для США и их союзников становится сложно быть настолько убедительными для иракцев, афганцев и международного сообщества, какими они должны быть, чтобы снискать признание в качестве эффективных и честных “восстановителей”. Но с другой стороны, США и их союзники сегодня не могут легко уйти от взятых на себя задач. Делать меньше или восстанавливать обе страны плохо и неохотно, “on he cheap” - значит, сделать иракцев и афганцев жертвами нового деспотизма, и тем самым террор сохранил бы за собой господствующие позиции. США к тому же окончательно поиграли бы борьбу за “сердца и умы” населения Земного шара, за этот единственный действенный противовес миропорядку, в котором доминирует террор.
Объявить победу и уйти
Но есть еще одна, даже более вероятная альтернатива действий. У США есть также возможность до президентских выборов в Америке в 2004 году покинуть Ирак с достоинством - в той степени, в какой это только возможно. Это могло бы даже стать политической необходимостью, поскольку - с учетом огромных затрат на войну и восстановление Ирака - будут раздаваться громкие политические голоса в плане предпочтения именно такой стратегии. Те иракцы, чьи голоса наиболее слышны, также будут приветствовать такой отход. В действительности те, кто приветствовал американское вторжение в Ирак, вынуждены признать реалии: неукрощенный Ирак сегодня является более благоприятной питательной почвой для террора, нежели раньше.
Провозгласить победу и уйти из Ирака в 2004 году было бы много проще, чем это кажется сегодня, если бы Садам Хусейн был бы схвачен или убит. Без подтверждения его ухода в небытие США могут покинуть Ирак только в том случае, если будет налажен экспорт нефти, если не будут больше взрываться нефтепроводы, если будет функционировать система водопровода и если важнейшие города будут снабжаться электроэнергией. США должны также назначить в Ираке правительство, подобное правительству Карзая в Афганистане, - может быть, стабильную, хотя и не обязательно демократическую коалицию, которая не находится ни под иракским, ни под турецким, ни под сирийским влиянием. Еще одним условием ухода американцев было бы отсутствие у Ирака оружия массового уничтожения, и в этом, кажется, уже есть уверенность.
Даже если эти минимальные условия до середины 2004 года невыполнимы - а таковыми они, вероятно, не являются - освободители не будут бесконечно проявлять терпение; давление покинуть Ирак будет расти.
Альтернативой такой стратегии отхода является постоянная готовность к заботливому восстановлению Ирака. Политической воли США для этого надолго не хватит. Состоится ли вывод войск в 2004 или 2005 году - наиболее вероятные минимальные условия ухода из Ирака уже описаны выше. Сложно представить, что подобный отход не навредит авторитету Америки или успокоит ее совесть. Хвастливые (и полные импровизаций) цели правительства Джорджа В.Буша в плане демократизации Ближнего Востока едва ли будут преследоваться в дальнейшем. Если нефть течет только спорадически, то мало что достигнуто, кроме свержения одного из худших мировых тиранов.
Сложно уже сегодня оценить, внесет ли свержение Саддама вклад в защиту мира и США от разношерстных сил террора и будет ли оно содействовать долгосрочной безопасности Соединенных Штатов и их союзников. К тому же Ближний Восток может стать еще более небезопасным (вместо того, чтобы стать безопаснее), прежде всего если отход американцев разбудит алчность Турции и Ирана и если иракские курды решатся выйти из посткоалиционного Ирака.
Таким образом, было бы лучше, честнее и геостратегически более продуманно закончить американскую миссию, но воля американцев сделать этот шаг постоянно убывает. Это касается и Афганистана. Если сказать жестко, то у правительства Буша есть время только до середины 2004 года, чтобы добиться к успеха в соответствии со сформулированными здесь установками.
Задача для Организации Объединенных Наций?
Соединенные Штаты имеют опыт строительства государственности преимущественно в таких странах, которые по сравнению с Ираком являются менее ключевыми и менее сложными. Однако их способность выступать убедительно была ограничена в прошлом запутанными мандатами и проблематичным управлением на местах. Однако ввиду острой потребности в новых подходах в Ираке, а также по причине неспособности коалиционных сил добиться приятия их миссии как внутри страны, так и за ее пределами, передача ответственности ООН дала бы возможность другим странам внести свою долю в виде войск, денег и опыта. ЕС и НАТО были бы в состоянии принять участие в процессе строительства государственности, который контролировался бы Организацией Объединенных Наций.
Возрождение Ирака стало бы сложнейшей задачей, которую когда-либо брала на себя ООН. Ее успешное завершение зависело бы от дальнейшего привлечения американских ресурсов, но только при или под командованием Организации Объединенных Наций. Оно также зависело бы от способностей, работы и ума тех, кто будет руководить столь критичной миссией Организации Объединенных Наций. Опыт ООН в Афганистане, в известной степени в Восточном Тиморе, Камбодже и Мозамбике позволяют предположить, что Всемирная организация может взять на себя ответственность в Ираке. Во многих смыслах это - единственная имеющаяся альтернатива. В настоящий момент не представляется вероятным, что Соединенные Штаты смогут справиться с работой восстановления в одиночку.
Примечания
Ср. также обсуждение изданного Робертом И.Ротбергом сборника.
Ульрих Шнеккенер,
научный сотрудник в исследовательской группе “Глобальные вопросы”,
Фонд “Наука и политика”,
Берлин
Распад государства как глобальная угроза
Неустойчивые государства и транснациональный терроризм
Теракты, совершенные 11 сентября 2001 года, вновь внесли в международную повестку дня проблему распадающихся или несостоявшихся государств. При этом связь с 11 сентября скорее непрямая: 19 террористов входили в транснациональную террористическую сеть “Аль-Каида”, чья главная база находилась (временно) в Афганистане – одном из тех “failed states”, которым давно уже не уделялось никакого внимания в западных средствах массовой информации. Этот случай нагляднейшим образом демонстрирует следующее: если игнорировать локальные проблемы и конфликты, то они могут вылиться в глобальные риски и угрозы.
Трансатлантическое согласие по этому пункту имеется: американское правительство констатировало в своей стратегии безопасности от 17 сентября 2002 года: “События 11 сентября 2001 года научили нас, что слабые государства, такие как Афганистан, могут представлять такую же большую угрозу нашим национальным интересам, как сильные государства”(1). Высокий представитель по общей внешней политике и политике безопасности ЕС Хавьер Солана также охарактеризовал в своем проекте европейской стратегии безопасности от 20 июня 2003 года распадающиеся государства как один из центральных вызовов политике безопасности (2). Конечно, распад государств, или, точнее, форм непрочной государственности выпускает на простор различные частные или “приватизированные” (в прошлом государственные) силовые структуры с их политическими амбициями и экономической деятельностью, которые, в конечном счете, еще больше усиливают эрозию государственности. Однако, как показывают, начиная с 11 сентября 2001 года, многочисленные террористические акты от Бали до Касабланки, террористические сети типа “Аль-Каиды” представляют особую угрозу как для стран Запада, так и незападных стран. А эти сети могут действовать и существовать длительное время лишь в том случае, если они в состоянии использовать неустойчивые государства как фундамент для своей всемирной деятельности.
Против этого часто выдвигаются два возражения: во-первых, терроризм явно не является феноменом, ограничивающимся только лишь несостоявшимися или нестабильными государствами. Напротив, в консолидировавшихся государствах, входящих в Организацию экономического сотрудничества и развития (ОЭСР), уже многие десятилетия существуют локальные террористические группы различной направленности. И все же этому возражению можно противопоставить то, что речь здесь идет не о любой форме терроризма, а о типе “нового” трансатлантического терроризма, истоки которого находятся не в промышленно развитых странах, а в исламских регионах мира.
Во-вторых, международные террористы используют также (и как раз) западные страны как места для отхода, подготовки, вербовки исполнителей терактов, равно как и для добывания финансовых средств. Это уже было в прошлом (например, акции Рабочей партии Курдистана в Германии или алжирских групп во Франции), это относится также и к “Аль-Каиде”, как показали, не в последнюю очередь, теракты 11 сентября, которые были запланированы частично в Гамбурге, а готовились затем в США.
Отсюда ясно, что западные либеральные общества не отличаются от других и также подвержены заразе создания террористических структур. Правда, при этом не следует не замечать того, что в случае с “Аль-Каидой” эти структуры являются частью более крупной сети, которая, в свою очередь, может быть прочной лишь потому, что образовалась, сделала основной упор и имеет структуры командования в тех частях мира, для которых характерна непрочная государственность. Если бы это не было так на самом деле, то – таков контраргумент - ячейки террористов или их пособники в западных демократических государствах не могли бы существовать, или по меньшей мере, не могли бы существовать длительное время.
Непрочная государственность
Под непрочной государственностью понимается в первую очередь утрата или необретение государственными институтами способности управления в главных сферах компетенции (3). Речь идет о государствах, институты которых не в состоянии или более не в состоянии оказывать населению определенные элементарные услуги. При этом можно выделить три функции государства, образующие ключевую сферу современной государственности. Применительно к каждой функции имеется целый ряд индикаторов, позволяющих измерить степень эрозии государственности.
Монополия на применение силы: центральное значение имеет контроль над территорией посредством государственной монополии на применение силы. Речь идет об осуществлении государственного управления для контроля над ресурсами и о государственной армии или, соответственно, полиции для урегулирования локальных конфликтов или для разоружения частных структур, применяющих силу. Индикаторы утраты или отсутствия этой функции следующие: отсутствие контроля над всей государственной территорией; отсутствие контроля над внешними границами, большое число и политическая значимость частных структур, применяющих силу (включая организованную преступность, например, наркомафию); разложение государственного аппарата безопасности (“приватизация сверху”); вооружение населения; регулярные случаи самосуда; высокие и растущие показатели преступности. Чем больше индикаторов “сработали”, тем с большей вероятностью можно говорить об эрозии монополии на использование силы.
Государственные услуги: центральное значение имеют государственные услуги в различных областях (социальное государство, рынок труда, образование, здравоохранение, охрана окружающей среды, развитие инфраструктуры), а также механизмы распределения экономических ресурсов – обе сферы финансируются, как правило, за счет государственных доходов (таможенные пошлины, налоги, сборы и т.д.). В качестве индикаторов здесь можно использовать: систематическое отсекание определенных групп населения от экономических ресурсов; глубокие экономические и/или валютно-политические кризисы (например, кризис пенсионной системы); колоссальные недоимки налогов или таможенных платежей, а также многократное налогообложение (государственными и частными структурами); слабое перераспределение; незначительные государственные расходы; растущий разрыв между бедными и богатыми; массовая безработица; обнищание сельского населения (углубляющиеся различия между городом и деревней); ухудшение инфраструктуры, системы образования и здравоохранения, быстрая экологическая деградация.
Политическое устройство: эта сфера включает в себя формы участия населения в политике и процедурах принятия решений, стабильность политических институтов, а также качество правового государства и публичного управления. Индикаторами здесь служат усиление авторитарных или олигархических структур принятия решений, репрессии против политической оппозиции, фальсификация и подтасовка результатов выборов, систематическое исключение определенных групп населения из участия в политике (например, меньшинств), грубые нарушения прав человека (пытки), отсутствие независимой юстиции, коллапс государственного управления, а также высокая степень коррумпированности.
Теперь на основе трех функций государства можно выделить три типа неустойчивой государственности, причем особое значение придается монополии на применение силы (4).
Слабые государства
При характеристике типа слабых государств (weak states) исходят из того, что государственная монополия на применение силы и сбор налогов еще в значительной мере или худо-бедно существует. Наряду с этим ощущается, однако, дефицит государственных услуг или проявляются также недостатки политического устройства. В качестве примера можно привести государства в Африке южнее Сахары (Зимбабве, Кения, Уганда), в Латинской Америке (Гаити), в Центральной Азии (Казахстан, Киргизия) и в Юго-Восточной Европе (Македония, Албания), у которых есть недостатки в обеих областях. К этой же группе можно отнести также большинство арабских или, соответственно, мусульманских стран, такие как Пакистан, Сирию, Саудовскую Аравию, Египет, Иорданию и Иран.
Из приведенных примеров ясно: в эту категорию входят многочисленные полуавторитарные или авторитарные режимы, среди которых встречаются и такие, как Северная Корея, Куба, Туркменистан или Беларусь. Как правило, они обладают определенной стабильностью, поскольку в состоянии осуществлять монополию на применение силы (отчасти за счет использования драконовских мер), но они обнаруживают существенные недостатки в вопросах политического устройства и в большинстве случаев ограничены в возможностях предоставлять государственные услуги всему населению. От этих режимов нельзя ожидать устойчивого развития, скорее, ожидается их медленный или стремительный распад (например, после смерти или свержения диктатора).