Г. Д. Адеев Г. И. Геринг (председатель)

  1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   20

Редакционная коллегия


В.А.. Азаров, д-р юрид. наук, ОмГУ

С.Н. Бабурин, д-р юрид. наук, РГТЭУ (г. Москва)

А.В. Бутаков, д-р юрид. наук, ОмГУ

М.С. Гринберг, д-р юрид. наук, ОмГУ

О.В. Дмитриев, канд. юрид. наук, ОмГУ

Р.Л. Иванов, канд. юрид. наук, ОмГУ

А.И. Казанник, д-р юрид. наук, ОмГУ

М.П. Клейменов, д-р юрид. наук, ОмГУ

В.Б. Коженевский, канд. юрид. наук, ОмГУ

А.Н. Костюков, д-р юрид. наук, ОмГУ

Л.Р. Литвинцева, председатель арбитражного суда Омской области

Л.К. Меренкова, канд. юрид. наук, ОмГУ

Е.Л. Невзгодина, канд. юрид. наук, ОмГУ (гл. редактор)

В.В. Пронников, канд. юрид. наук, председатель Омского областного суда

В.Л. Слесарев, д-р юрид. наук, РАП (г. Москва)

М.Ю. Федорова, д-р юрид. наук, ОмГУ

М.С. Фокин, канд. юрид. наук, ОмГУ

А.С. Фролов, канд. юрид. наук, ОмГУ

Б.Л. Хаскельберг, д-р юрид. наук, ТГУ (г. Томск)

С.Ю. Чуча, д-р юрид. наук, ОмГУ


Адрес редакции

644077, Омск-77, пр. Мира, 55а,

ОмГУ, юридический факультет

e-mail: kmarina84@mail.ru

____________________________________________________________________________________________________

ISBN © Омский госуниверситет, 2006

Содержание


ТЕОРИЯ И ИСТОРИЯ ГОСУДАРСТВА И ПРАВА


Т.Ф. Ящук. Эволюция советского избирательного законодательства

(1917-1920-е годы) 6

С.В. Чечелев. Конституционно-правовое развитие Южной Каролины

в период войны за независимость североамериканских колоний 24

Д.И. Голушков. «Контролирующая демократия» и политический режим

России 47

А.Г. Быкова. Губернские и окружные акцизные управления (1861-1914 гг.) 63

А.Г. Быкова. Раздробительная торговля спиртными напитками в России

в 1800-1846 гг.: некоторые аспекты проблемы 72


Конституционное, государственное,

муниципальное и международное право


М.Ю. Дитятковский. Порядок формирования муниципальной собственности 80

М.Ю. Дитятковский. Временное осуществление органами государственной

власти отдельных полномочий органной местного самоуправления 97

В.А. Симонов. Этнический обычай как источник конституционного права:

теоретический аспект 113

В.А. Симонов. Системообразующие факторы этнической общности как

предпосылка ее политической и конституционно-правовой субъектности

(на примере еврейской общности) 125

М.Г. Кальней. О перспективах развития кредитного и валютного рынков

в Российской Федерации 138

Е.В. Соломонов. Проблемы правового регулирования муниципального

заказа на федеральном уровне 155


Гражданское, семейное и

гражданское процессуальное право


Е.Л. Невзгодина. Договорный режим имущества супругов 164

Е.А. Грызыхина. Некоторые аспекты правового регулирования реализации

гражданами права на жилище 176

С.Э. Маслей. Изменение договора социального найма по субъектному

составу лиц, имеющих право постоянного владения и пользования жилым

помещением 186

А.В. Слесарев. Договор поручительства, заключаемый в качестве

встречного обеспечения, как особый вид гражданско-правового договора

поручительства 196

Т.А. Денисов. Арендная плата как существенное условие договора аренды

нежилого помещения 208

Н.А. Темникова. Права несовершеннолетних родителей 218

В.А. Цветков. Особенности статуса детей, передаваемых на воспитание

в приемную семью, и их права 225

Е.О. Трубачев. Переход прав на земельный участок при продаже

находящейся на нем недвижимости 237

Л.К. Меренкова. Правомочия федеральных судов по нормоконтролю:

критерии разграничения 253


социальное право


Л.А. Червань. Правовая природа обязательного страхования 265


уголовное право и криминология


Ю.Я. Вольдман, А.С. Фролов. О редакции некоторых статей уголовного

кодекса Российской Федерации 274

Е.М. Романовская. Отграничение кражи от смежных составов преступлений 283

В.М. Степашин. Некоторые проблемы замены наказания более строгим 288


уголовный процесс и криминалистика


В.С. Максимов. Защита конституционных и иных прав личности методами

прокурорского надзора 308

В.Д. Лахин. Место и роль оперативно-розыскной деятельности в сфере

правоохраны 314


Научная жизнь


Е.Л. Невзгодина. Рецензия на кандидатскую диссертацию П.Н.

Мардахаевой «Лишение родительских прав как мера семейно-правовой

ответственности» 322

Е.И. Денисова. Рецензия на учебник (Гуценко К.Ф., Ковалев М.А.

Правоохранительные органы Российской Федерации. Учебник для

студентов юридических вузов и факультетов. М.: Зеркало – М, 2005. 421 с.) 331

Л.К. Меренкова, Л.А. Терехова. Рецензия на кандидатскую диссертацию

А.М. Безрукова «Преюдициальная связь судебных актов» 339


Сведения об авторах 350

Информация для авторов 353

Вестник Омского университета. Серия «Право». 2006. № 1 (6). С. 6-23

© Т.Ф. Ящук, 2006

УДК 340

Эволюция советского избирательного законодательства (1917-1920-е годы)


Т.Ф. Ящук


The basic laws regulating the election system in the Soviet State are analyzed. Some special features of the Soviet election law are underlined. Its evolution during the period of the 20-s is described.


Советы, возникшие как форма самоорганизации революционного народа, изначально формировались на выборных, представительных началах. Эти принципы, заложенные в революционный период, сохранили свое действие после завоевания Советами власти, они были закреплены в первой советской Конституции и, не претерпев серьезных изменений, вошли в Конституцию РСФСР 1925 г., а также в первую Конституцию Союза ССР.

Избирательное законодательство советского государства относится к хорошо изученным темам. Его исследование началось уже в 1920-е годы, именно в тогда сложился определенный круг проблем, разработка которых продолжились в дальнейшем. К их числу можно отнести следующие: выявление и характеристика существенных признаков советской избирательной системы; анализ действовавшего избирательного законодательства, избирательные права граждан; формирование центральных и местных органов власти в процессе выборов.

В советский период действовали единое избирательное законодательство, посредством которого обеспечивалось формирование и центральных, и местных органов власти. Его нормы содержались в союзной и республиканских Конституциях, конкретизировались в Положениях о местных Советах, съездах Советов и исполнительных комитетах различных уровней, в избирательных инструкциях, иных законах.

В избирательном праве, как, например, отмечал А.И. Ким целесообразно выделять материальные и процессуальные нормы, которые находятся в органической связи [1]. Материальные нормы были сконцентрированы в указанных выше законодательных актах. Отношения по поводу процедуры проведения выборов помимо законов регулировались нормативными правовыми актами, издаваемыми местными органами власти (круг субъектов, обладающих такими правомочиями, и пределы их компетенции определялись специальными законами), а также правовыми обычаями, применение которых допускала Конституция РСФСР 1918 г.

Выборы исследуемого периода являлись неравными и непропорциональными, сочетали элементы прямого и многостепенного представительства. Непосредственно в результате прямых выборов формировались только сельские и городские Советы. Волостные (районные), уездные, окружные, губернские, краевые и областные органы местной власти были представлены двухуровневой моделью, включавшей съезды Советов и исполнительные комитеты. Делегаты на съезды Советов избирались в ходе состоявшихся ранее прямых выборов или на съездах Советов нижестоящего уровня. Состав исполнительного комитета (волостного, районного, уездного, окружного, губернского, областного, краевого) избирался на первом заседании съезда Советов. Сельские советы исполкомов, как правило, не имели, а городские Советы получили возможность формировать свой исполнительный аппарат только во второй половине 1920-х годов. Г.Гурвич писал, у нас «в образующейся стройной цепи каждое последующее звено – органический продукт предыдущего» [2].

Двухуровневая система Советов сложилась исторически, в период революции, и казалось, обладала значительным демократическим потенциалом. Недаром она была воспроизведена уже в иных исторических условиях в конце 1980-х годов, что рассматривалось как важный шаг на пути демократических реформ. В двухуровневой системе Советов можно обнаружить и некоторую преемственность с органами самоуправления Российской империи, где представительные функции осуществляли земские собрания и городские думы, а исполнительными полномочиями обладали формируемые ими управы.

Форма многостепенных выборов применялась в российском государстве и ранее, таким способом избирались депутаты дореволюционной Государственной думы, на многоступенчатость, как общую черту, объединяющую выборы в Советы и в Государственную думу, обращается внимание и в современных работах [3].

Отдельную проблему представляет вопрос об избирательных цензах. Возрастной ценз устанавливался на уровне 18 лет, что было даже ниже нормы, предусмотренной самым демократичным из известных российских избирательных законов – Положением о выборах в Учредительное собрание 1917 г., по которому право голоса получали граждане, достигшие 20 лет. В подавляющем большинстве буржуазных государств этот возраст был еще выше [4]. Советское законодательство предоставляло избирательные права независимо от вероисповедания, национальности, оседлости, пола, что практически полностью повторяло аналогичные нормы Положения о выборах в Учредительное собрание. Особенностью советского периода являлось наделение политическими правами трудящихся иностранцев, проживающих на территории Российской республики (ст. 20 конституции РСФСР 1918 г.), что следует понимать, как предоставление им и избирательных прав.

По ст.64 Конституции РСФСР 1918 г. избирательные права предоставляются: а) трудящимся; б) солдатам Советской армии и флота; в) гражданам, входящим в эти категории, но утратившим трудоспособность. Похожим образом сформулирована ст.68 Конституции РСФСР 1925 г.

В то же время избирательных прав лишались отдельные категории граждан, которые перечислялись в ст. 65 Конституции РСФСР 1918 г. и в ст.69 Конституции РСФСР 1925 г. Наличие этих норм зачастую трактуется как введение трудового ценза [5]. Но в статьях, где назывались категории «лишенцев», принцип трудового ценза соблюдается далеко не во всех случаях. В частности, он неприменим, в качестве основания лишения избирательных прав лиц, объединенных в категорию «д» - служащие и агенты бывшей полиции, особого корпуса жандармов и охранных отделений, а также члены царствовавшего в России дома, «е» - недееспособные лица, «ж» - лица, осужденные за корыстные и порочащие преступления на срок, установленный законом или судебным приговором.

Тем не менее, трудовой ценз в качестве отличительной черты советского избирательного законодательства назывался такими разными учеными как Д. Магеровский, Л.Велихов, С. Бродович, которая выделяла еще и политический ценз. В большинстве работ целесообразность применения цензов не подлежит сомнению [6], но со стороны Л. Велихова они вызывают критику [7].

Рассматривая вопрос о наличии в конституционном законодательстве норм, допускавших лишение избирательных прав, необходимо не просто ограничиться их констатацией, а проследить их применение и эволюцию. На протяжении 1920-х годов доля лиц, отстраненных от выборов, оставалась невысокой, но, отмечая этот факт, необходимо учитывать следующие обстоятельства. Во-первых, «лишенцев» было больше в городах, поскольку именно здесь преимущественно концентрировались предприниматели, торговцы, служащие бывших репрессивных органов. Во-вторых, доля лишенных избирательных прав не оставалась неизменной на протяжении всего исследуемого периода, а обладала определенной динамикой. В 1922-24 гг. в сельской местности доля отстраненных от выборов колебалось в пределах 1,5% от общего числа избирателей [8], в 1926 г. – понизилась до 1,1% и возросла в 1927 г. до 3, 3% [9]. В городах в 1926 г. избирательных прав было лишено 4, 5% избирателей, в 1927 г. – 7, 7%. [10] Приведенные цифры отражали изменения в законодательстве, в котором воплощался политический курс, ориентированный в разные годы либо на расширение, либо на ограничение категорий избирателей. Причем, предоставление избирательных прав отдельным узким группам потенциальных избирателей, не оказывало существенного влияния на общую тенденцию. Так, в 1927 г. в избирательных правах были восстановлены низшие служащие тюремного ведомства, бывшей полиции и т.д., [11] но в целом доля «лишенцев» не только не сократилась, но даже возросла.

Советскую избирательную модель отличало неравное представительство от отдельных социальных групп. В литературе обычно обращается внимание на привилегии городского населения перед сельским. В Конституции РСФСР 1918 г. раздел «Организация Советской власти на местах» начинался с характеристики представительства на областные съезды Советов. Делегатами являлись представители городских Советов из расчета 1 депутат на 5 тыс. избирателей, а от уездных съездов Советов - 1 депутат на 25 тыс. жителей. Аналогичное соотношение - «один к пяти» сохранялось и при формировании губернских съездов Советов. Оно повторялось и в Конституции РСФСР 1925 г. Во второй половине 1920-х годов в связи с развернувшимися административно-территориальными реформами ВЦИК нередко устанавливал нормы представительства при выборах отдельных окружных, краевых или областных органов власти. Анализ этих актов свидетельствует, что при расхождении абсолютных цифр предусмотренное Конституцией соотношение «один к пяти» не нарушалось.

Использование двух разных категорий «жители» и «избиратели» объяснялось конкретно-историческими условиями их появления в избирательном законодательстве. Всероссийский съезд Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов возник в результате слияния Всероссийского съезда Советов крестьянских депутатов и Всероссийского съезда Советов рабочих и солдатских депутатов в январе 1918 г. Естественно, что городские и сельские Советы сохранили методику расчетов, которая соответствовала их условиям и к которой они привыкли: первые по числу работников, относящихся к данному Совету, последние - по числу жителей данного района. Фактически было воспроизведено соотношение «один делегат на 25 тысяч избирателей» принятое еще на I Всероссийском съезде Советов рабочих и солдатских депутатов в июне 1917 г., а соотношение «один делегат на 150 тысяч жителей», принятое Всероссийским съездом крестьянских депутатов было изменено до соотношения «один делегат на 125 тысяч жителей» [12].

Сложившаяся исторически более высокая норма представительства от рабочих полностью соответствовала идее о государстве диктатуры пролетариата, поэтому получила поддержку в ходе обсуждения проекта первой советской Конституции и была закреплена в статье основного закона.

Впоследствии также обнаружились веские причины для сохранения в конституционном законодательстве наряду с категорией «избиратели» категории «жители». Как свидетельствуют многочисленные архивные материалы, советские и партийные органы, задействованные в проведении выборов, обладали относительно достоверной информацией о подлинной численности населения того или иного селения. Особенно наглядно это демонстрируют первичные документы, которые сохранились в фондах волостных или уездных исполкомов, где встречаются многочисленные исправления, подчистки, а в самих текстах – расхождения цифровых данных об общем количестве жителей отдельных деревень и селений, о численности избирателей. Принимая во внимание состояние низового советского аппарата, объективную невозможность проведения полноценного учета избирателей в сельской местности, применение категории «жители» в законодательстве выглядит вполне допустимым и целесообразным.

Поскольку при определении нормы представительства в сельской местности расчеты велись, исходя от числа жителей, а в городах – от числа избирателей, неверным является часто встречаемое утверждение, что при формировании уездных, окружных, губернских и областных съездов Советов 1 голос горожанина равнялся 5 голосам крестьян. Такое утверждение не отражает реальных диспропорций. Я.М. Магазинер вычислил приблизительный коэффициент соотношения между числом жителей и числом избирателей в крупных годах (2 ½) [13]. Воспользовавшись этим коэффициентом, С. Кишкин получил следующие данные: при формировании Всероссийского съезда Советов от горсоветов, где преобладают рабочие – 1 депутат приходится на 62 500 жителей, от губернских съездов Советов, где преобладают крестьяне - 1 депутат на 125 000 жителей [14]. Несколько иные данные приводит Э. Карр. Используя разные источники, он утверждает, что соотношение между избирателями и жителями составляет в одном случае два к пяти, а в другом - один к трем [15]. При формировании местных Советов неравенство избирательных прав между горожанами и крестьянами проявлялось не столь очевидно, а на низовом уровне, то есть при выборах сельских Советов, волостных (районных) исполкомов, городских Советов оно вообще не имело принципиального значения.

На неравные избирательные возможности различных категорий городских избирателей в литературе обращается меньшее внимание. Это неравенство проистекало из территориально-производственного принципа формирования избирательных округов внутри города. Более «удобные» условия для участия в голосовании имели «организованные» избиратели, для которых избирательный округ совпадал с заводом или фабрикой, где они работали. Неорганизованные избиратели объединялись в округа, созданные по территориальному принципу. Зачастую участие в голосовании требовало длительной поездки в другую часть города. Хотя списки избирательных округов и адреса участков публиковались в местных периодических изданиях, городские обыватели не всегда владели такой информацией. Основные агитационные мероприятия, предшествовавшие выборам, также проводились преимущественно на предприятиях. Только Инструкция ВЦИК от 16 января 1925 г. впервые предусматривала проведение для неорганизованных избирателей избирательных собраний, где должно было осуществляться выдвижение кандидатов в депутаты.

Неравенство избирательных прав организованного и неорганизованного населения в отношении отдельных городских Советов предусматривалось и законодательством. Например, ВЦИК при выборах в Ленинградский Совет рекомендовал руководствоваться следующими нормами: от рабочих, служащих, красноармейцев и краснофлотцев - 1 депутат представлял от 200 до 400 избирателей, а от неорганизованного населения и безработных – 1 депутат – 400 избирателей [16]. Аналогичный акт был принят в отношении Московского Совета.

По численности организованные и неорганизованные городские избиратели делились на две почти одинаковые группы: (данные по 499 городам). В первой группе почти 2/3 составляли мужчины, а во второй - столько же женщины [17].

Очевидно, что предоставление избирательных прав гражданам должно сопровождаться созданием надлежащего механизма их реализации. Неразвитость советского законодательства в той части, где бы устанавливались процессуальные избирательные нормы, затрудняла и даже препятствовала использованию гражданами их конституционных прав. Поэтому совершенствование избирательного законодательства в 1920-е годы, в первую очередь, касалось именно упорядочения и регламентации порядка и процедуры проведения выборов, что со всей очевидностью проявилось в создании принципиально новых нормативных актов – инструкций о выборах. В этой группе документов можно выделить общесоюзные инструкции, а также принимаемые на их основе республиканские инструкции. Хотя по своему назначению они были направлены на регулировании, в первую очередь, процедуры, порядка, регламента выборов, но наряду с этим включали и нормы материального избирательного права. Например, в них конкретизировались категории лиц, лишаемых избирательных прав, устанавливались необходимые для принятия такого решения юридические основания.

Первая инструкция о выборах в Советы и созыве съездов Советов, была утверждена ВЦИК 11 августа 1924 г. Она входила в пакет документов, создававших юридическую основу «нового курса». До ее принятия процедура выборов в самых общих чертах определялась в Конституции, а также в Положениях о Советах и съездах Советов различных уровней, изданных в течение 1922 г., в специальных актах, принимаемых ВЦИК перед каждой выборной кампанией. Инструкция 1924 г. передавала организацию выборов в ведение избирательных комиссий. Таким образом, пресекалась распространенная в начале 1920-х годов практика, когда все полномочия по проведению выборов могли передаваться специально направленным на места уполномоченным. Новизна содержания инструкций состояла не столько в том, что они вводили институт избирательных комиссий, поскольку такие комиссии действовали и ранее, а четко регламентировался их состав и полномочия. Избирательные комиссии комплектовались в полном соответствии с принципом централизма, на котором основывалась советская модель государственного управления. В губернскую избирательную комиссию входили 2 представителя от губисполкома и 1 – от профсоюзов, в уездную - 1 представитель от губернской избирательной комиссии, 1 – от уездного исполкома, 1 – от профсоюзов. Аналогичным образом формировалась волостная избирательная комиссия. Сельская избирательная комиссия включала представителя от волостной избирательной комиссии и 2 представителей от сельского населения.

В обязанности комиссии входило составление списков избирателей, рассмотрение дел о лишении избирательных прав, организация предвыборных собраний, выдвижение кандидатов, проведение собственно избирательных собраний [18]. Результаты работы комиссии доводились до сведения избирателей и могли быть обжалованы заинтересованными лицами в специально установленном порядке. В инструкции впервые были установлены сроки проведения выборов.

Инструкция содержала и нормы материального избирательного права, она подробно разъясняла положения ст. 65, где перечислялись категории «лишенцев». Например, иначе как расширительным толкованием нельзя объяснить положение инструкции, что любой чиновник прежних правительств мог быть лишен избирательных прав в силу недоказанности лояльности к власти.

Выборы, состоявшиеся осенью 1924 г., продемонстрировали вовсе не те результаты, на которые рассчитывало политическое руководство страны, провозгласив «новый курс». Передача всех полномочий по проведению выборов избирательным комиссиям, по мнению инициаторов реформ, должна было ослабить административный диктат вышестоящих Советов, а особенно давление со стороны партийных комитетов, которые призывали перейти к агитационным методам работы и добиваться избрания депутатами коммунистов в честной борьбе с другими выдвиженцами. Ставилась задача привлечения в низовые Советы беспартийных, в первую очередь, крестьян-середняков.

В ходе проведения выборов 1924 г. ярко проявилось сопротивление провозглашенному курсу со стороны вполне оформившегося к этому времени в качестве определенной группы местного партийного и советского актива. Например, секретарь Сибирского краевого комитета РКП(б) в закрытом письме, направленном в ЦК РКП(б) в январе 1925 г. сообщал: «Кое-где в деревне создалась уже определенная каста коммунистов, заинтересованных материально в должностях, добивающихся их всеми средствами» [19]. Исторические источники сохранили многочисленные факты поведения членов этой группы, которое находилось в диапазоне от растерянности и самоустранения от избирательного процесса, до прямого саботажа и срыва требуемых мероприятий.

В итоге выборов 1924 г. социальный и партийный состав низовых советских органов изменился незначительно, но главная неудача состояла в том, что явка избирателей оказалась самой низкой по сравнению со всеми предыдущими и последующими годами. В среднем по стране уклонилось от выборов более 70% избирателей [20]. Например, в Сибири в голосовании участвовало только 9% от общего числа женщин-избирателей [21]. Низкая активность избирателей не может быть объяснена одной причиной, а обуславливалась рядом факторов. Не последнюю роль сыграло и предшествовавшее выборам районирование, о чем будет сказано в следующей главе. Причины, непосредственно вытекающие из избирательного законодательства и его применения заключались в следующем. Лица, ответственные за проведение выборов, и само население оказались не готовы к резкому изменению избирательных процедур. Сама Инструкция была принята слишком поздно, практически одновременно с началом избирательной кампании, поэтому не оставалось времени на перестройку работы в соответствии с ее требованиями. Ослабление административного нажима на население позволило избирателям самостоятельно решать вопрос об участии или неучастии в голосовании. Игнорированию выборов способствовала и позиция сложившегося партийно-советского актива, которая дискредитировала органы советской власти, снижала доверие к ним со стороны населения.

Советское законодательство первоначально не предусматривало порога явки избирателей, при достижении которого выборы бы считались состоявшимися. Постановление Президиума ЦИК Союза ССР «О перевыборах в Советы в тех районах, где имели место неправильности в работе избирательных комиссий» от 29 декабря 1924 г. рекомендовало отменить выборы в тех местностях, где граждане недостаточно полно в них участвовали [22]. 16 января 1925 г. этот орган принял два важных закона – постановление «О перевыборах в Советы» [23] и «Инструкцию о перевыборах в Советы» [24]. В постановлении впервые устанавливалось, что явка ниже 35% является основанием для отмены выборов. По решению ВЦИК во многих регионах республики результаты голосования были аннулированы и на весну 1925 г. назначались их перевыборы.

С целью упорядочения сроков избирательных кампаний, которые в условиях многоступенчатой системы неизбежно затягивались Постановлением ЦИК Союза ССР от 2 октября 1925 г. устанавливался единый для всей территории государства двухмесячный период – с 1 сентября по 1 декабря [25]. Ранее законодательство также касалось сроков выборов: по Положению о губернских съездах Советов 1922 г. съезды рекомендовалось проводить с 1 ноября по 15 декабря, поэтому губернские исполкомы, в чьем ведении находилось планирование сроков выборов на подведомственной территории, должны были руководствоваться этими временными рамками. По инструкция ВЦИК от 11 августа 1924 г., выборы в городские и сельские Советы следовало завершить к 1 октября. Реально, как отмечала С.М. Бродович, выборы продолжались с августа по декабрь [26].

В постановлении содержалось важное решение о создании при ЦИКах союзных республик центральных избирательных комиссий, на которые возлагалось рассмотрение жалоб на действие краевых (областных), губернских избирательных комиссий, а также избирательных комиссий автономных республик и областей.

Большая разъяснительная и агитационная работа, которую развернули Советы и исполнительные комитеты всех уровней, привлечение к избирательной кампании партийных, комсомольских и кооперативных органов, а также политического руководства страны, демонстрирующего приверженность позициям «нового курса» дали результаты. Явка избирателей резко возросла. Например, в Сибири в них приняло участие 75% мужчин и 24% женщин [27]. Более строгое применение положений инструкции позволило резко сократить число лишенных избирательных прав. Если в 1924 г. по региону от выборов было отстранено 32 177 человек, то в 1925 г. – 15 972 [28].

13 октября 1925 г. ВЦИК принял новую инструкцию «О выборах городских и сельских Советов и о созыве съездов Советов», в которой развивались и дополнялись отдельные положения предыдущей инструкции. Сохранялись полномочия избирательных комиссий, но их состав расширялся: сельских и районных до 5 человек, уездных до 7, губернских - до 9. Комиссии принимали решение о лишении избирательных прав не в результате собственного разумения, а только на основании документальных сведений, представленных судебными, финансовыми, административными органами, и подтверждающих принадлежность лица к одной из указанных в законе категорий. У граждан, которым местные комиссия отказывала в избирательных правах, появилась возможность представить дополнительные сведения или обжаловать решение в вышестоящую комиссию, так как списки лишенцев оформлялись за 20 дней до выборов, а не за 3 дня, как требовала предыдущая инструкция.

Избирательные права получили ряд граждан, ранее их не имевших. К их числу были отнесены следующие категории: использующие наемный труд в сельском хозяйстве; владельцы мелких предприятий, работающие на них лично; мелкие торговцы с патентом 1 разряда; получающие проценты с денежных вкладов; ранее извлекавшие нетрудовые доходы; члены семей, лишенных избирательных прав, если они имели самостоятельный доход. Было отменено, как противоречащее Конституции, предусмотренное прежней инструкцией правило, что любому чиновнику бывших правительств требовалось доказывать свою лояльность. Напротив, инструкция утверждала, что лояльность предполагается, пока не доказано противное [29].

Состоявшиеся в 1925 г. выборы показали рост избирательной активности, снижение доли «лишенцев», увеличение среди депутатов, а также председателей сельских Советов и волостных (районных) исполкомов беспартийных. Их можно считать достаточно свободными и демократичными. Но их результаты не устроили правящую партию. Итоги выборов обсуждались на объединенном пленуме ЦК и ЦКК ВКП(б), состоявшемся в июле 1926 г., где основной ошибкой называлось неоправданное расширение избирательных прав.

На преодолении этой ошибки была направлена новая Инструкцию о выборах городских и сельских Советов и о созыве съездов Советов, принятая ВЦИК 4 ноября 1926 г. [30] Она отличалась значительным объемом и детально регламентировала все стадии избирательного процесса. Вносились изменения и в нормы материального избирательного права. Глава II «О лишении избирательных прав» подробно перечисляла категории лишенцев. Сюда вновь были включены: лица, прибегавшие или прибегающие к наемному труду с целью извлечения прибыли; лица, жившие или живущие в настоящее время на нетрудовые доходы, а также занимавшиеся или занимающиеся ныне торговлей; земледельцы, применяющие наемный труд в объеме, который расширяет их хозяйство за пределы трудового; земледельцы, имеющие наряду с земледельческим хозяйством собственные или арендованные промысловые или промышленные заведения и т.д.

Бывшие белые офицеры и служащие полиции на основе особого постановления Президиума ВЦИК при соблюдении ряда условий восстанавливались в избирательных правах. То же правило применялось и к выходцам бывших эксплуататорских классов, если они пять лет занимались производственным или общественно полезным трудом. Дополнительно принятые законы касались отдельных небольших групп граждан. Например, учитывая национальные особенности Киргизской АССР избирательные права получили дехкане, обрабатывающие хлопок и опий, и применяющие наряду с собственным трудом наемный труд не более 60 человеко-дней в году [31].

По итогам состоявшихся выборов число лиц, лишенных избирательных прав возросло примерно в 2 раза [32], и это было связано не только с ужесточением норм избирательного законодательства, но и с изменением политического курса. Несмотря на включение в инструкции достаточно строгих критериев, необходимых для лишения избирательных прав, реально многое зависело от позиции избирательной комиссии, на формирование которой непосредственно влияла идеологическая пропаганда. А к этому времени все настойчивее звучат идеи о кулацкой опасности, врагах социализма, необходимости повышения бдительности, что в итоге вызывало у членов избирательных комиссий, представляющих в данном случае партийный и советский актив, чувства подозрительности, недоверия, боязни быть обвиненными в соглашательстве и попустительстве. Все это в совокупности вело к увеличению доли лишенцев.

Новые процессуальные правила с одной стороны, были направлены на упорядочение и регламентацию процедуры выборов. Создавалась Всероссийская избирательная комиссия, персональный состав которой утверждался Президиумом ВЦИК. Значимость избирательных комиссий автономных республик, автономных краев и областей, краевых, областных, губернских избирательных комиссий повышалась, теперь их председателей утверждал президиум ВЦИК по представлению центральной избирательной комиссии. Расширялся состав комиссий всех уровней: краевых, областных, губернских – до 11 человек, окружных, уездных – до 9, остальных – до 7. В каждой комиссии как и ранее имелись представители ныне действующего исполкома, но теперь сюда привлекались выдвиженцы от ВКП(б), ВЛКСМ, горсоветов, профсоюзов, отдела женщин-работниц, Красной Армии и т.д., то есть тех структур, которые в условиях советского государства, а не могли являться автономными общественными организациями.

Как и ранее на избирательные комиссии возлагалась вся работа по проведению выборов. Они составляли списки избирателей, решали вопросы о лишении избирательных прав. Инструкция четко указывала, какие документы (из органов суда, финансов, ГПУ и др.) могли служить основанием для внесения лица в списки лишенцев. Списки обнародовались за 20 дней до голосования, вновь описывался порядок обжалования неправомерного, с точки зрения пострадавшего лица, решения.

Значительное место отводилось регламентации отношений, связанных с проведением избирательного собрания – ключевого события выборов. Место и время его проведения сообщалось за 5 дней. Собрания проводились по избирательным участкам. В городах они по-прежнему формировались по производственным, профессиональным или территориальным единицам, а в сельской местности должны были объединять не более 500 человек. Собрание считалось состоявшимся, если на нем присутствовало не менее 35% избирателей.

13 декабря 1926 г. президиум ВЦИК разрешил Всероссийской центральной избирательной комиссии повышать по отдельным административно- территориальным единицам нормы обязательного присутствия на избирательных собраниях до 50%. Допускались и более высокие нормы, но они требовали утверждения ВЦИК [33].

Голосование могло проводиться по спискам или персонально. Списки выдвигались от общественных, партийных, профсоюзных организаций. Желательно было их предварительное составление. Отдельные кандидатуры и списки могли предлагаться и на самом собрании. Процедура голосования оставалась открытой.

В течение 7 дней после состоявшихся выборов избирательная комиссия принимала жалобы и заявления граждан о нарушении избирательного законодательства. Поступившие жалобы пересылались в вышестоящую избирательную комиссию, которая могла выйти с предложением об отмене выборов в «свой» исполнительный комитет, который имел полномочия отменить выборы по отдельным избирательным участкам.

На основе Инструкции 1926 г. проводились выборы вплоть до конца исследуемого периода. Новая общесоюзная инструкция была принята в октябре 1930 г., ее появление обосновано связывают с эволюцией политического режима, завершением нэпа и политики либерализации [34].

Надо признать, что предпосылки для усиления административного воздействия на процесс выборов органов местной власти, содержались и в избирательном законодательстве 1920-х годов. В научной литературе мало обращается внимания на тот факт, что практически одновременно с выходом Инструкции Президиум ЦИК 19 ноября 1926 г. принял постановление «О формах учета хода и результатов выборов в Советы, на съезды Советов и в исполнительные комитеты и о формах списков избирателей» [35]. Постановление включало образцы документов, которые следовало заполнить местным избирательным комиссиям. Сюда входили: именные списки избирателей, содержащие большое число граф (фамилия, имя отчество, год рождения, пол, социальное положение, отметка об исключении из списка избирателей и причины исключения, название избирательного участка); именные списки, лишенных избирательных прав (велся по городу или селению постоянно, губернская комиссия его ежегодно проверяла, вносила мотивированные изменения и делала надпись о проверке); избирательные повестки; протоколы избирательных собраний; протоколы организационных собраний по выбору председателей Советов или исполкомов и делегатов на вышестоящий съезд Советов; сводные ведомости об избранных депутатах; схема информационной отчетности. В последнем документе помимо цифровых данных следовало описать, как шли выборы. Рекомендовалось указать, обсуждались ли на собрании кандидатуры, кем и как он выдвигались, как относились отдельные социальные группы к кандидатам, выставленным партийными ячейками, профсоюзами, собраниями бедноты, женщинам-кандидатам. Требовалось назвать случаи отвода и провала коммунистов и комсомольцев, указать приводимые при этом мотивы [36

Наиболее существенными признаками процессуального избирательного законодательства 1920-х гг. являлась его постоянное совершенствование, усиление регламентации всех этапов избирательного процесса, сосредоточение полномочий по выборам в местные Советы у коллегиальных органов - избирательных комиссий, обеспечение тесной связи избирательного процесса с существующими властными структурами, сохранение политической гегемония правящей партии. Таким образом, здесь тесно переплетались и демократические элементы, и сугубо централистское начало.

___________________

Ким А.И. Советское избирательное право. М.: Юрид. лит., 1965. С.58.

Гурвич Г. Советское избирательное право // Советское строительство. 1925. Сб. II- III. С.14.

Избирательное право и избирательный процесс в Российской Федерации / Отв. ред. А.В. Иваненко. М.: Норма, 1999. С.66.

Российское законодательство Х – ХХ веков. Законодательство эпохи буржуазно-демократических революций. Т.9. С.136.

Избирательное право и избирательный процесс в Российской Федерации. С.63.

Основы советского права. Под ред. Д. Магеровского. М-Л, Гос. Изд-во, 1927. С.21.

Бродович С.М. Советское избирательное право. Л.: Гос. Изд-во, 1925. С.37.

Велихов. Л.А. Основы городского хозяйства. М.-Л.: Гос. Изд-во, 1928. С. 268.

Энциклопедия государства и права. Т.1. М. , 1926. С.87.

Год работы правительства РСФСР. 1926-1927. М.: Изд. ВЦИК и СНК РСФСР, 1928. С.37.

Там же. С.37.

Постановление ВЦИК от 14 февраля 1927 г. «О восстановлении в избирательных правах низших технических служащих тюремного ведомства, бывшей полиции и пр.»// СУ РСФСР. 1927. №19. Ст.127.

Карр Э. История Советской России. Кн.1. М.: Прогресс, 1990. С.129-130.

Магазинер Я.М. Общее учение о государстве. Пг., 1922. С.442.

Кишкин С. Центральные органы РСФСР // Советское право. 1923. №2. С.63.

Карр Э. Указ. соч. С.356.

Постановление ВЦИК от 10 января 1927 г. «Об установлении на текущую избирательную кампанию нормы представительства для города Ленинграда при выборах в Ленинградский Совет» // СУ РСФСР. 1927. №6. Ст.49.

Два года работы правительства РСФСР. Материалы к отчету правительства за 1924-25 и 1925-26 гг. М., 1927. С.37.

СУ РСФСР. 1924. №71. Ст.645.

РГАСПИ (Российский государственный архив социально-политической истории). Ф.17. Оп.31. Д62. Л.1.

Энциклопедия государства и права. Т.1.С.98

ГАНО (Государственный архив Новосибирской области). Ф. П-2. Оп.1. Д.156. Л.142.

СЗ СССР. 1925. №1. Ст.3.

СЗ СССР. 1925. №1.Ст. 54.

СЗ СССР. 1925. №1. Ст.55.

Постановление ЦИК СССР от 2 октября 1925 г. «О порядке выборов в советы и на съезды советов» // СЗ СССР. 1925. № 68. Ст. 506.

Бродович С.М. Советское избирательное право. С.105.

ГАНО. Ф. П-2. Оп.1. Д.156. Л.142.

ГАНО. Ф. П-2. Оп.1. Д.156. Л.146.

СУ РСФСР.1925. №79. Ст.603

СУ РСФСР. 1926. №75. Ст.577.

Постановление ВЦИК от 6 декабря 1926 г. «О дополнении инструкции ВЦИК от 4 ноября 1926 г. о выборах в Советы для Киргизской Автономной ССР» // СУ РСФСР. 1927. №2. Ст.9.

Массовая работа Советов. (Материалы совещания заведующих организационными отделами ЦИКов автономных республик, областей, краев и губернских исполнительных комитетов). М.: Власть Советов, 1929. С.149.

Постановление президиума ВЦИК от 13 декабря 1926 г. «О дополнении примечанием статьи 40 Инструкции президиума ВЦИК о выборах городских и сельских Советов и о созыве съездов Советов // СУ РСФСР. 1927. №1. Ст.8.

Винниченко О.Ю. Советы Урала в механизме тоталитарного государства 1929-1941 гг. Курган: Гос. ун-т, 2001. С.79.

СЗ СССР. 1926. №75. Ст.593.

СЗ СССР. 1926. №75. Ст.593.


Вестник Омского университета. Серия «Право». 2006. № 1 (6). С. 24-46

© С.В. Чечелев, 2006

УДК 340.0(047)